Read the book: «Йега», page 4
Веха 14. Нападение
Иван решил идти один через горы еще в холме. Старушка, конечно, вредная, но ничего дурного пока не сделала. Пока.
О чем она там говорила со своими подельниками, зеленым да древесным, – не понятно. Тот который с рыбьим хвостом был на болоте, это он точно помнил. И еще синих девиц, которые хотели его, Ивана, утопить. Бабка же с ним по-хорошему разговаривала, даже защищать его поручилась перед кем-то, значит – одна шайка-лейка.
А может она решила доделать то, что не смог водяной? Может она вела его, Ивана, к кому-то более сильному, более опасному?
Тогда почему не сдала разбойникам? Сама награду получить жаждет?
А если нет? Если бабка просто помогает из доброты душевной, или что там у неё вместо души? Вроде не злая. Тогда тем более надо было уходить. После того как она чуть не истаяла на глазах пока нетопыря вызывала -у нее аж очертания подёрнулись дымкой, переход через горы явно не выдержит.
Куда не кинь – всюду клин.
Вот и сделал воин так, чтобы старушке ничего другого не оставалось, как поесть и восвояси убираться.
Тропу он находил по едва заметным вехам – грудам камней, сложенных друг на друга, и покрытых от старости мхом. Природа так аккуратно и на равных расстояниях не сложила бы.
Воин решил ехать верхом, пока есть возможность. Выйти засветло, как планировали, не удалось. Усталость тоже взяла свое и Иван вздремнул несколько часов, поэтому в путь тронулся ближе к полудню. Оставалось еще три с половиной дня. Должен успеть.
Старуха же так крепко спала, что не слышала, как он собирался, даже не шевелилась во сне – видимо, совсем вымоталась. Так её и оставил, не стал будить.
Поначалу подъем был довольно пологим и вороной шел ходко. Потом, как и рассказывала бабка Йега, пошли ступени-подъемы. Ближе к вечеру случился первый крутой подъём, который было уже не преодолеть верхом.
Иван с сожалением снял с коня поклажу, поудобнее пристроил на себе, взял веревку и легкими похлопываниями по крупу отослал коня назад. Дальше сам.
До заката надо было преодолеть еще хотя бы несколько ступеней, а усталость предыдущего дня уже давала о себе знать. Эх, вот бы бабкиных отваров сейчас, они сил придают, ясности уму.
Взобравшись на очередной уступ, воин решил передохнуть. В горной породе было небольшое углубление, которое закрывало с трех сторон от ветра, а сверху от осадков. Внутри могли спокойно уместиться двое человек, так что Иван разместился с относительным комфортом.
Перекусил сухарями и сушеным мясом, позаимствованным у разбойников, запил их же водой. Все бабкины баклажки со снадобьями оставил ей – мало ли что там. Хвост еще вырастет. Уж больно его впечатлило действие дурман-травы.
Вроде всё то, что они пили по дороге вреда не наносило, наоборот как-то даже сил придавало. А ягоды, что в холме старушка сунула, хоть и горькие были не в мочь, но голову просветлили – все наперёд продумалось.
Затхлая вода, сушеное мясо, пресные сухари – вот и весь скудный, но питательный ужин. Но ничего! Завтра-послезавтра будет уже за княжеским столом пировать.
Легкое движение воздуха за спиной и воин уже на ногах и с мечом в руках.
За спиной вместо сплошного камня зияла огромная дыра, из которой с шипением вылезали жуткие твари. Именно вылезали: кто по стенам, кто по своду, а кто и по полу, но на четырех точках. Редкие передвигались на двух конечностях.
Уж казалось всего насмотрелся за эти три дня, сказки оживали на глазах. Но такого… Такого даже в сказках не сказывали.
Больше дюжины зеленых полулюдей-полуящеров вылезали из пещеры, хищно оскалив зубастые пасти. Языки то и дело мелькали меж острых зубов, когтистые лапы царапали камень и цеплялись даже за малейшие уступы, тяжелые и мощные хвосты помогали держать равновесие и выглядели серьезным оружием.
Напали все разом, сосредоточится на одном из них не удавалось. Пришлось рубить практически вслепую, наугад, позволяя годами отточенному воинскому чутью выбирать направление для очередного удара.
Твари падали, и, если не затихали, то пытались напасть вновь. На смену выбывшим из темноты выползали все новые и новые… Отступать было уже некуда. Уступ шириной в два роста уже был завален зелеными трупами и залит кровью. Но твари продолжали наступать, как будто кто-то или что-то насильно гнало их вперёд на верную смерть, лишь бы достигнуть цели.
Ещё один меткий выпад и особо крупный ящер с перерезанным горлом падает к остальным. Но тут когтистая лапа другого, полумертвого, сородича схватила воина за ногу и резко дернула в сторону пещеры.
Иван оскользнулся на мокром от крови камне и начал падать назад себя, увлекаемый воспрявшими тварями. Удар. Темнота.
Веха 15. Горынята
Как только камень был достан, оставаться в лачуге у Йеги необходимости не было. Вернулась только за дорожной сумой, платком, да и камень понадежнее под одежду припрятать.
Солнце уже село, наступила темнота, так как луна еще не поднялась в зенит, и свет её закрывали нависающие над старушкой горы. Простой бы человек и не пошел в темноте на подъем, но ведунье было в помощь кошачье зрение, при котором даже маленький источник света позволял отлично различать предметы в темноте. Кошачье зрение – одно из самых первых умений, которому научила наставница. В лесу ночью без кошачьего зрения делать нечего, и заплутавшего не найдешь, и сама пропадешь.
Так что идти было не так трудно. Лапти немного мешали, они все-таки не для гор. Тут больше подошли бы сапоги, которые ведунья оставила дома – они не соответствуют образу. Эка невидаль – древняя старушка в сапожках. И Йега в тех местах, где требовалось на уступ взбираться всё-таки присаживалась на метлу. Не снимать же лапти каждый раз.
Хорошо, что посторонних глаз не было, то-то удивились бы зрелищу – старенькая бабушка по горам карабкается. Потешно, поди. Обхохочешься…
Когда Йега добралась до уступа, где Ивана в плен захватили, луна уже успела перевалить через седловину гор и поднялась почти в зенит. Уже при подходе к уступу в нос ударил тяжелый запах железа, мускуса и полыни. Так пахнет кровь. Кровь полуящеров.
– Горынята…
То, что открылось при свете луны подтвердило догадки ведуньи – просто так воина им не удалось захватить…
Лужи запёкшийся крови покрывали чуть ли не всю поверхность камня. На густой крови следы сапог воина и треугольные – горынят. От края уступа, до выемки в камне два длинных следа, как будто пятками пробороздили. Уволокли, значит. Без сознания был, коли живой остался…
Тел горынят на уступе уже не было, их тоже унесли. В горах с пищей не густо, вот и не брезгуют полуящеры своими мёртвыми собратьями подкрепиться. Это у них даже честью считается – отдаешь свою жизненную силу своим оставшимся в живых сородичам.
Если уж на то пошло, то и матерей своих горынята съедают без сожаления. Красна девица в пещере без свежего воздуха и солнечного света недолго красотой блещет. Через пару лет во тьме да затхлости блекнет красота. Еще десяток лет и пару выводков потомков Горыныча, и фигура уже не та. В общем через лет пятнадцать превращалась бывшая красавица в обрюзгшую подслеповатую старуху и Змею была уже не нужна. Оставался лишь один выход…
От этой мысли Йега содрогнулась. Сколько девушек сгубил гад чешуйчатый!
А ведь не раз и не два предлагала Горынычу на восток податься, где его сородичи живут. Там, поговаривали и Змеицы живут разнообразные, просто на диво. Улетел бы, нашел себе Змею по душе, или что там у него, и наплодил бы деток себе под стать: крепких, крылатых, огнедышащих, а то и трехголовых. Не то что эти полуящеры. Благо век у них короток, не в папашу. А то бы заполонили бы все пещеры отпрыски Горыныча, спасу от них не было бы.
Но нет, боится гад, себе подобных, сильных… Проще над слабой девицей измываться, вот и рыскает окрест раз в двадцать – тридцать лет в поисках новой жены, для матери для горынят.
Стараясь не оскользнуться на крови, Йега подошла к углублению в скале.
Проход горынята за собой, конечно же, закрыли, но нужный камень подсвечивался в лунном свете слабым голубым отсветом.
Чтобы открыть проход, ведунье достаточно было только приложить ладонь к этому камню, и… «радушный» хозяин тотчас узнает, КТО пришел в его владения.
Веха 16. Пробуждение
Боль. Пульсирующая. Алая. Она разливалась под веками отдаваясь в каждом уголке тела. Мир сузился до точки в висках где с каждым ударом сердца вспыхивала всепоглощающая боль. Удар сердца. Алый всполох под веками. Боль. Жизнь…
Жизнь возвращалась понемногу.
Воину не привыкать к боли, он должен уметь её усмирять. Из раздирающего медведя превратить в царапающегося котенка. Сдержав первый рвотный спазм, Иван сосредоточился на внешнем мире, не обращая внимание на внутренний.
Когда алые всполохи поутихли, сквозь закрытые веки стало понятно, что свет в помещении, где находился воин, очень скудный.
Сквозь грохот пульса в ушах долго не мог сконцентрироваться на звуках извне. Немного погодя сперва приглушенно, потом все чётче стал различать гулкое эхо падающих капель, эхо редких шагов и стуков. Эхо… Значит в пещере.
Слева журчит вода, за спиной колебания воздуха – там выход из пещеры.
Воздух не слишком спертый – пещера не маленькая, ощущается запах горелого масла – освещается факелами.
По редким звукам шагов оценил сколько внутри пещеры перемещается тел. То, что это не люди, Иван и не сомневался. Двое на выходе, почти не подвижны. По стенам нет-нет да прошуршит кто-то быстрый и юркий.
Теперь надо было оценить повреждения. Воин прислушался к своему телу и боль с радостью начала терзать его снова. Он отодвинул её как надоедливую шавку. То, что голове досталось – итак понятно. Надо было оценить руки – ноги.
Они немного ныли, непривычно всё-таки по горам взбираться, да и потом схватка с полуящерами даёт о себе знать. Глубоких ран или переломов не ощущалось.
Корпус. Холод камня подсказал, что кольчуги нет. Оно и понятно, глупо оставлять врага с оружием и в кольчуге. Сняли даже сапоги… а в них, как и положено, небольшой кинжал. Жаль… Рассчитывал на него. Рубаха и штаны – вот и все что оставили на нем.
Незаметно сдвинул руку к поясу штанов. Кисет на месте… Удивительно, но кисет оставили!
Воин лежал на боку спиной к выходу. Стражников перед лицом не ощущалось, можно было приоткрыть глаза, чтобы проверить свои ощущения.
Сначала сквозь приопущенные ресницы он убедился, что перед лицом действительно никого нет, и только потом открыл глаза.
Всё что ощутил до этого подтвердилось. Он действительно находился в большой пещере, подсвеченной факелами. Слева небольшой источник, бойким ручейком убегавший в небольшую дыру в камне, через такую не выберешься.
Впереди перед лицом кресло – не кресло, трон – не трон. На сиденье накинута шкура белого волка, крайне редкого, практически мистического зверя. Спинку же образуют семь клинков: мечи, сабли, ятаганы. Но больше всего привлекал внимание клинок в центре.
Меч. Его удивительный металл как будто подсвечивал изнутри голубым, несмотря на красные всполохи факелов по бокам трона. Прекрасная балансировка и заточка ощущались при одном только взгляде на клинок. Захотелось его взять и крутануть в кисти так, чтобы кончик оставил световой след за собой.
Мысль прервал звук шагов множества ног. В зал шла целая процессия. Он прикрыл глаза и стал ждать, что будет дальше.
Кто-то прошел рядом, едва не задев лицо сапогами.
– Он очнулся! Подымайте! – резкий трескучий голос заставил тела поблизости зашевелится.
Веха 17. Кастей
Холодные руки бесцеремонно схватили воина под мышки и рывком подняли на ноги.
От резкого движения боль в голове вспыхнула с новой силой. Очертания пещеры поплыли, ноги подкосились. Два безмолвных стражника не дали Ивану упасть и вновь приподняли его под мышки. Но на сей раз дали время, что бы окружающий мир перестал мельтешить и ноги нашли опору.
Медленно, чтобы вновь не потерять равновесие, воин поднял голову и посмотрел на сидящего на троне.
– Ну, здравствуй, чудо-воин Иван!
Резкий, почти скрипучий голос слетал с тонких синеватых губ. Сероватая кожа как будто облепила кости головы. Безбровое безэмоциональное лицо – череп. Глаза цвета талого льда смотрят холодно и пронзительно.
– И… тебе… кхм… кхм… не хворать… – прошелестел в ответ Иван. Шевелить языком было крайне трудно.
Взрыв отнюдь не доброго смеха сотряс свод пещеры. Звук многократно отражаясь от стен и сталактитов, дробился, множился и усиливался, превращаясь в конце – концов в жуткую какофонию.
Немногословные же подручные никак не отреагировали на веселье своего хозяина. Ивану даже показалось, что они больше были похожи на истуканов, чем на людей.
Скелетообразная фигура на троне выдала очередной всхлип смеха и резко выпрямилась, а звуки оборванной паутиной всё ещё метались в воздухе постепенно угасая.
– Повеселил! Уж и не смеялся так с тех пор как Святогор сгинул. Не хворай, говорит, Кастей!
Хозяин пещеры, встал с трона, и стало видно, что при всей худобе его нельзя было назвать маленьким или хрупким. Он был выше ростом, чем и без того не маленький Иван, да и в плечах довольно широк. Тяжелый черный плащ за спиной придавал сухой фигуре дополнительную мощь.
Кастей подошел вплотную к Ивану, и воину пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему в лицо. Боль подступила снова…
– Я. Повелитель гор. Кастей. Будем знакомы, – он чеканил каждое слово, как будто хотел навсегда их вбить в окружающий мертвый камень, – Я здесь очень давно. Я живу с сотворения мира. И проживу ещё долго после твоей смерти. Скорой смерти. И хворать мне не приходилось и не придётся, ибо нет для меня хворобы.
Левая рука повелителя взметнулась из-под плаща, он схватил Ивана за подбородок и резко дернул кверху. Алые искры вспыхнули в голове, но воин устоял на шатающихся ногах.
– А вот ты! Ты меня очень удивил… На болоте не сгинул, от душегубцев скрылся, две дюжины горынят уложил… И ещё бы мог… Горыныч в бешенстве. Готов сожрать тебя целиком, но ты МНЕ нужен. Думал я перевелись богатыри среди людишек. Да, видимо, нет пока. Нельзя такой экземпляр просто так сожрать. Нет, ты мне ещё пригодишься. Войско моё пополнишь.
Кастей отпустил подбородок Ивана и широким движением той же руки указал на молчаливых истуканов.
– Тьфу, – сухо сплюнул он, – только через мой труп!
Очередной взрыв смеха наполнил жуткой какофонией звуков зал. Утирая несуществующие слезы Кастей уверил:
– Ну, за этим дело не встанет… Они все не очень-то живые, как ты заметил, – и снова жест левой рукой в сторону стражников.
Повинуясь жесту хозяина гор, Иван посмотрел на стоящих рядом стражников. Только сейчас он заметил их мертвенно бледные лица, пустые, без искорки жизни, глаза и плотно сжатые синие губы.
Высокие и широкие, как на подбор, фигуры были одеты совершенно по-разному. Одежды были не то что разных племён, но и разных времён, как, в принципе, и оружие. Видимо все то, что было на погибших при жизни, осталось с ними и после смерти.
– Богатая коллекция, – невесело отметил Иван.
– Ты станешь её венцом, уверяю тебя. Но не сейчас. Великие дела вершатся в полнолуние, подождём немного. А сейчас надо привести тебя в порядок, негоже в таком виде ритуал проводить. Грязь я не терплю, так же, как и наша будущая гостья.
Кастей подал едва заметный знак своим подручным и два молчаливых мертвяка направились к ручью.
– Долго же они будут кровь да грязь с меня смывать… – усмехнулся воин.
– Не торопись. То не простая вода, смертный. Мертвая. Она возвращает к началу всё, что ей омоешь. Сказки слышал? Помнишь, как Ивана царевича по кускам собирали да мертвой водой обрызгивали? А он потом цел – целёхонек. Вот и на моих посмотри, видишь, как сохранились? Вода мертвая очищает и не дает тлену тронуть их мертвые тела. Нет ты не умрешь от неё, но выглядеть будешь лучше.
Мертвые стражники подошли с полными ушатами к Ивану и окатили его с головы до ног. Искристая вода скатывалась с тела вниз не смачивая ничего, но при этом забирала с собой всю грязь, пот и кровь. Раны закрывались, оставляя тонкие рубцы. Утекла с водой и боль.
Иван повнимательнее пригляделся к стоявшим рядом мертвякам и отметил, что ни на одном из них нет следов ран, что привели к их смерти. Да и одежда, чистая, не рваная, без следов минувших битв. Вот оно действие мертвой воды, возвращать все к изначальному виду.
Веха 18. Гостья
Кровавые лужи резко оборвались у границы, где камень закрывал вход в пещеру. Лишь кровавые отпечатки треугольных лап и две полосы от волочащихся сапог уходили глубоко вовнутрь, указывая направление.
Но указатели Йеге были не к чему. Она шла по памяти. В отличие от леса, камень меняется очень медленно, и прошедшие полтораста лет мало изменили эти пещеры.
То, что горынята Ивана утащили не для папашки, это было и ежу понятно. Ящеру воин интересен только с гастрономической стороны, можно было и мертвым брать – меньше бы полуящеров погибло.
А вот Кастей получив Ивана сразу получал двойной подарок: зерно раздора между Белым городом и Черноречьем, и светлую душу. Очень. Очень сильную… Ни того, ни другого Йега не хотела отдавать хозяину гор, вот и шла знакомыми путями в зал семи мечей.
Сбиться с пути не боялась – не дадут… Как только она коснулась камня на входе хозяин гор уже знал, что к нему идёт старая знакомая. И вряд ли даст завершить путь в одиночестве.
Самое важное было погружено на метлу, она парила под сводом чуть поодаль. При себе оставлено не очень ценное, то, о чем можно не жалеть, если отберут. Метла же должна была сберечь от лишних глаз, всё то, что может помочь выйти из пещеры живыми.
Чем ближе к тронному залу, тем сильнее ощущалось движение вокруг. Горынята. Немного. Пока они только наблюдали за ведуньей и не сокращали дистанцию.
А она шла. Шла, не сбавляя шага туда, куда ноги вовсе не несли.
Веха 19. Долгожданная встреча
Кастей скучал… Нет… Он просто изнывал от ожидания. Повелитель гор знал, что она придёт, что не бросит… этого…
Ну, ничего-ничего… Ждал больше сотни лет и ещё немного подождёт.
Иван же, воспользовавшись моментом, решил немного вздремнуть. Кастей четко дал знать, что до полнолуния ничего ему не грозит, а упускать момент, хоть сколько-то восстановить силы не стоило. Тем более, что хозяин потерял к нему всякий интерес и ждёт неведомую гостью, а его истуканы даже лишнего шага без команды не сделают.
Но долго спать не пришлось. Кастей вдруг встрепенулся и начал суетливо отдавать короткие приказы своим подчиненным. Все вокруг пришло в движение. Казалось даже, что в воздухе повисло осязаемое напряжение.
– В западном коридоре! Проверьте! Кто с ней ещё?! Или что?! Обыскать! Всё, что найдете отобрать! И мне сюда! Чтоб ничего при ней не осталось!
Видимо, гостья была с сюрпризами, раз хозяин так опасался оставить ей хоть что-то…
Мертвяки разбрелись исполнять приказания, горынята тоже ушуршали вслед за ними. Повелитель же гор заметно оживился, если так можно сказать про него. Он уже не мог просто сидеть на троне, то и дело подскакивал и смотрел в сторону выхода, в бесцветных глазах заискрился неподдельный интерес.
В конце – концов он не выдержал, вскочил с трона и направился к Ивану.
– Проснулся?! Давай, вставай! – сверстник мира был похож на нетерпеливого мальчишку, – Сейчас её приведут! А я знал! Знал, что она тебя, дурака, не бросит! Уж такая она… Если за что взялась, то до пока до конца не доведет не успокоится.
Червяк сомнения шевельнулся в душе воина, он посмотрел в почти бесцветные глаза:
– Неужели?..
– Догадался? Ха! А ты туговат! Да, Йега! Йегиня… Идет сюда! – оживленный Кастей был склонен поговорить, его просто распирало от желания выложить всё то, что накопилось за годы ожидания – Я вообще вас двоих сразу ждал. Горынят поэтому с запасом послал, чтобы наверняка. Нда… Если бы она была с тобой, не хватило бы и трех дюжин… Недооценил я тебя. Но, это уже не важно. Она всё – равно идёт, не смотря на твое благородство.
Значит, попёрлась-таки старая за ним! И опять всё не слава Богам… Если спасать его, Ивана, пошла, то смерть старушки будет на его совести. А если в подмогу Кастею? Тогда точно конец… Ему не поздоровится с двумя нечистыми… Тьфу! Они же оба помешаны на чистоте.
В проходе за спиной послышались шаги. Кастей насторожился, как охотничья собака на желанную дичь, левая рука то и дело одергивала полу плаща. Нервничает… Его бессмертие…
Вошла старуха, за ней двое мертвяков с её поклажей. Повелитель гор заметно опешил:
– Йегинюшка?!… Не ожидал тебя вот так увидеть… Значит сказы про бабу Ягу, это про тебя человечишки надумали, бестолковые.
Старушка ехидно улыбнулась и проскрипела самым противным старушечьим голосом:
– Што, милай, нравится?!
– Не то что бы… Интересно, конечно, но я к другому привык…
Иван мысленно ухмыльнулся: «Чего хотел – то костлявый? Сто лет назад её видел, и то хорошо, что своими ногами то пришла…».
Кастей же обернулся к слугам:
– Обыскали?! Что там? Несите!
Один из прислужников подал ему дорожную сумку, второй мешочки, которые Иван видел на поясе у старушки.
– Ну-ну, что же дорогая гостьюшка принесла мне в гостинец на сей раз, – левая костлявая рука спешно переворачивала содержимое сумы, острый серый нос обнюхивал каждый мешочек.
– Видишь ли, Иван, Йегиня наша уж больно щедра да затейлива на подарки. В тот раз вот живой воды баклажку принесла, да и слуг моих верных окропила… А как ты знаешь, живая вода, супротив мертвой, жизнь дает… Вам, живым хорошо, а вот мертвым ни к чему – такая живность на них заводится… Леший лишаями пойдет, водяной блохами водяными покрывается да ракушками всякими, а подручные мои… Как и положено мертвым телам – гнить начинают. Вот и расползлась половина моих воинов до косточек, ни одна мертвая вода не восстановит. А тех, которым с разрыв – травой досталось, и вовсе на куски развалились. Мне вот, видишь, тоже досталось маленько… – и Кастей наконец-то достал из-подполы плаща правую кисть.
В тусклом свете факелов кисть показалась сначала как будто обтянута более тонкой, почти прозрачной кожей, нежели всё остальное тело повелителя гор. Но, приглядевшись Иван понял, что кожи нет… Ни кожи, ни жил ни мяса… Только голые кости сухо перестукивались при каждом движении кисти.
– Кастей… Нда… – хозяин немного подумал о своём, отстраненно оглядывая собственную же конечность, и, немного погодя продолжил, – Хорошо, что я не как эти, – кивок головы в сторону молчаливых подручных, – а то бы и вовсе… Мертвая вода остановила тлен, но вернуть к изначальному виду то, что уничтожено живой, ей не под силу. Зато теперь людишки еще больше трепещут предо мной.
Йега быстро глянула на Ивана, выражение его лица вряд ли можно было назвать трепетом… Скорее отвращение. Хозяин этого не замечал и продолжал:
– Кстати о мертвой воде. Вернём-ка мы тебя к изначальному виду, да и грязь дорожная тебе не к лицу, – жест мертвым прислужникам в сторону ручья и те послушно поплелись с бадьями к воде, ведунья же передернула плечами от отвращения.
– Чему, Иван, удивляешься? Тому, что её надо вернуть к изначальному виду? Видишь ли, человек, то что пред тобой, не более чем морок. Что бы тебе подобные лишний раз к ней не лезли. Йега любит вас людей, оно и понятно, сама рода человеческого, но вот и прятаться вынуждена от вас неразумных.
Взгляд старухи остекленел, как будто она погрузилась в воспоминания под слова Кастея:
– Бабы, девки, дети ещё ничего. А вот мужики… Тем не совет и не сказка была нужна. Да, Йега?
Старуха очередной раз вздрогнула от отвращения в ответ своим воспоминаниям. А Иван все никак не мог понять, что могло понадобиться мужикам от неё.
– Шли обратно в лес, ни заколдованная поляна, ни леший не могли у них сбить охоту найти тебя, да? – ледяные глаза и издёвкой смотрели на старуху, а та с каждым словом все больше опускала голову, – Семьи бросали. По лесу плутали до последнего, сколько их не выводи. Да?! – костлявая рука подняла за подбородок голову старушки, синеватые губы изогнулись в усмешке, – Умирали… – последнее слово заставило Йегу нервно сглотнуть и отвести полные слез глаза…
Тем временем мертвяки принесли воду и стояли рядом переминаясь с ноги на ногу и ожидая дальнейшего приказа.
– Ну-ка, смоем бабу Ягу! – он мотнул головой подручным, и те окатили ведунью с головы до ног мертвой водой, как давеча Ивана.
То, что было дальше заставило воина изумиться больше, чем всему остальному за последние несколько дней. С потоком воды уходила не только дорожная грязь. Седина сползла, оставляя за собой необычный каштановый цвет волос, морщины исчезали, стоило только воде коснуться кожи, исчез и жуткий нос, и кустистые брови… Вся фигура как будто подернулась дымкой, а когда обрела четкие очертания, то ни сутулости, ни скрученных артритом суставов не было в помине. Процесс преображения так завораживал, что и воин, и повелитель гор смотрели на него неотрывно.
Последняя капля воды стекла на пол со старушечьего платья и Иван увидел перед собой молодую женщину с каштановыми волосами и зелеными выразительными глазами. Аккуратные черты лица, маленький точеный носик и ничуть не острый подбородок. На ладной фигуре теперь нелепо смотрелся стариковский наряд.
Воин шумно выдохнул – не привиделось значит, а женщина бросила на него полу-виноватый взгляд, мол не обессудь, и одними губами шепнула: «Потом…».
Резкий голос оборвал волшебство момента:
– Вот, Иван, знакомься – Йегиня, лесная хранительница и ведьма каких поискать! Вообще-то она любит таких как ты: воинов могучих. Но раз в истинном обличье тебе не показалась, значит пожалела тебя, дурака.
Иван недоуменно посмотрел на Кастея.
– Про тех, кто её просто видел тебе только что рассказали, – Кастей снова повернулся к ведунье, – а вот те, с кем она побыла… – зеленые глаза женщины снова наполнились слезами. – Те, с кем она побыла голову теряли вовсе. Не могли найти её – шли искать свою погибель, – и ледяной взгляд очередной раз пробуравил теперь уже милое лицо. – Искали. И находили.
Каждое слово было направлено на то, чтобы выбить почву из-под ног и без того расстроенной женщины.
– И находили смерть. Здесь. У меня. Я их для тебя собрал, не всех, конечно, а только тех, до которых успел добраться. Собрал и сохранил, – издевательская улыбка не придавала красоты костлявому серому лицу, она больше было похоже на оскал хищника, готового загрызть свою жертву, – Вот они, посмотри, – и Кастей широким жестом обвел тронный зал, – Узнаешь?
Слезы уже текли по щекам Йеги.
– Вот только последних лет сто никого нет… Неужели перестала в люди ходить?
– Тебе то какое дело? – огрызнулась ведьма, – Коллекцию не пополнить?
– И всё-таки… Мне интересно.
– Думают, что сон. Наваждение. Вот и не ищут. Спать только пытаются чаще.
– Умно.
