Read the book: «Игра лжецов: орёл или решка»
Елена Филон
«Игра лжецов: орёл или решка»
В оформлении обложки использована фотография автора AnnHaritonenko, ресурс depositphotos.
Пролог
«Как насчёт провести это лето вместе? – спросила она, видя его в первый раз в жизни. – Не всё лето, а скажем… этот месяц»?
«Почему бы и нет»? – рассматривая красотку с ног до головы, ответил он. Либо вперёд навстречу приключениям, либо назад – в психушку.
«Только есть условия».
«Выкладывай», – подмигнул.
«Каждый пишет на бумаге маршрут. Десять городов. Если маршруты совпадут, так и быть, возьму тебя с собой покататься. Нет, – и ты проваливаешь из моего фургона».
«Идёт, – ухмыльнулся он. – Но у меня тоже есть условие. Назовём его «выдуманная жизнь», или… «Игра лжецов». Ты не рассказываешь правду о себе, я остаюсь тайной для тебя. Давай сочиним прошлое? Станем теми, кем всегда хотели стать»?
«Фальшивые личности?.. А что, мне нравится»!
«Что-то вроде банального курортного романчика на один месяц, – загадочно улыбнулся. – Лето, море, пляж, бесконечный горизонт и одинокий фургон на дороге»…
«… а в фургоне двое, что плевать на весь мир хотели».
«Один из которых псих», – вполне серьёзно добавил он.
«А что, если психов двое»? – сверкнула глазами она.
«Тогда это обещает быть весело»!
«Или наоборот… очень печально».
Он достал из кармана монетку и сжал в ладони:
«Решка – говорим настоящие имена. Орёл – игра лжецов начинается прямо сейчас».
Монетка рассекла воздух. Девушка перехватила её в полёте и ударила по ладони.
«Ну и что там»? – поинтересовался он.
Девушка хитро улыбнулась.
***
Некоторое время спустя
«Дорогой дневник!»
– Так вроде пишут? – задумываюсь, прикусывая зубами кончик карандаша. Фыркаю, зачёркиваю глупую надпись на буклете с рекламой пиццы, а затем и вовсе комкаю в руке и выбрасываю через приоткрытое окно фургона.
Боже… И в кого я только превратилась?.. Что за размазня?..
Откидываюсь затылком на подголовник и на шумном выдохе прикрываю глаза.
Я устала. Я так устала лгать! Ему! Себе! Всему миру!
Мне даже поговорить начистоту не с кем. Ха! Я даже с самой собой быть честной не могу. Тупик? Он самый.
Открываю дверь, голыми ступнями погружаясь в мягкий горячий песок и, сжимая пальцы в кулаки, целенаправленно шагаю к идиоту, что, развалившись на пляже для нудистов в форме морской звезды, потягивает через трубочку коктейль. Завидев серьёзно настроенную меня, приспускает на нос тёмные очки и растягивает губы в игривой ухмылочке.
– Детка, ты передумала и решила отведать самого лучшего секса в своей жизни?
– Да, я передумала, – замираю перед ним, упираю руки в бока и с ноги отправляю горсть песка в эту скользкую рожу. – Отдай ключи, дальше я еду без тебя!
– О, какие мы буки, – глумливо посмеивается, отплёвываясь от попавших в рот песчинок, приподнимается на локтях, сверкает самыми дьявольскими глазами на свете, и по всему телу тут же проносится волна запретной дрожи. – Не в настроении, Рыбка?
– Ключи! – протягиваю ему раскрытую ладонь.
– Сама возьми, – усмехается, пожимая плечами. – Как думаешь, где я их спрятал?
Пробегаюсь взглядом по его крепкому, загорелому обнажённому телу, и всеми силами игнорирую зарождающийся внизу живота пульсирующий шар.
– Ты спрятал их в…
– Фу, как гадко! – перебивает, морщась. – Извращенкаааа! Они в кармане штанов.
– Отлично. Штаны где?
– А вот это… секрет, – низким тембром с хрипотцой отвечает, а взглядом будто кубиком льда скользит по разгорячённой летней жарой коже. И это давно уже сводит с ума… а ещё дико бесит!
– Ладно, – жестко ухмыляюсь в ответ, собираясь идти ва-банк. – Так сильно хочешь меня?.. По рукам. Сделаем это в фургоне. Сейчас.
– Отлично, мне даже не нужно раздеваться!
– … а потом ты отдаёшь мне ключи и исчезаешь из моей жизни к чёртовой матери!
– ПМС, как вариант, – отвернув голову и явно разговаривая с самим собой, бурчит под нос.
– По рукам? – выжидающе выгнув бровь, жду ответа.
– Ещё как по рукам, – ловит меня за запястье, рывком притягивает к себе, и валит лопатками на горячий песок, нависая сверху. – Только у меня тоже есть условие, Рыбка.
***
Ещё некоторое время спустя
– Опусти пистолет, Платон! Не делай глупостей! Я понятия не имела, кто ты! Чего ты теперь от меня хочешь?
– Веселье закончилось, Рыбка. А я хочу продолжения! Разве ты не хочешь… продолжения?..
– Жаль. Тогда я буду веселиться за нас двоих. Подкинь монетку. Решка – выстрелю. Орёл – отдам пушку. Ну? Что там?..
– Решка.
Глава 1
Платон
Такая мелодия простая и ненавязчивая прилипла, что вот уже минут двадцать насвистываю её себе под нос, время от времени протягивая на корявом английском:
– We put the good in the good in the good life. We put the good in the good in the good liiiiiiiife… Ayy, yeaаааh!
Я еду на вечеринку на «Dodge Charger», один в один как у старины Доминика в «Форсаже», и у меня отличное настроение! Я красавчик, – как всегда! И я не за рулём (надо сказать водиле, пусть поднажмёт). В руке бокал с шампанским, пузырьки которого щекочут нос и плевать, что это бабский напиток, покажите мне закон, запрещающий мужикам любить шампанское?
«Ayy, ayy, ayy, ayyyyyyy…»
О, да! Чудесная ночь! Тёплая, как попка какой-нибудь милой азиаточки, что очень скоро окажется в моей ладони, и я буду слизывать взбитые сливки с её аккуратной груди, кружа языком вокруг маленького острого бутончика, укушу его и…
– We put the good in the good in the good life…
– ДА ТЫ ЗАТКНЁШЬСЯ УЖЕ?!!
– Eazy. Ayy, ayy, ayy, ayy… Kehlani, I got you! Ayy, yeaaah!
– Что это за бред?!
– «G-Eazy – Good Life», – подмигиваю Андрюхе, – не смотрел восьмой «Форсаж», что ли?
– Эммм… не-а.
– Ха. Неудачник! Ayy, ayy, ayy, ayyyyyyy…
– Боже! Дим, дай какую-нибудь тряпку, я ему пасть заткну!
– Может укольчик? – предлагает мой персональный водитель в Ад. – Быстренько шёлковым станет.
– Неее… – мой новый друг Андрюша, бросает на меня мрачный взгляд. – Дай-ка я ему позвонки дубинкой пересчитаю и тогда…
– Нельзя, Андрей, – вмешивается душка-Димасик, рассекая по трассе на карете скорой помощи. – Потом проблемы разгребать из-за этого психа. Оно тебе надо?
– Включи мигалки, шеф, домчимся быстрее, – советую Димасику, а Андрюхе подмигиваю. – У тебя один усик не в ту сторону завернулся.
– Руки покажи! – рявкает Андрюха, хватает меня за запястья, будто я Халк какой-нибудь, способный разорвать пластиковые наручники. Частенько я такими девочек к изголовью кровати пристёгивал. Им нравилось.
– Эх, Андрюша, знал бы, какой кайф мне обломал, – с грустью вздыхаю. – Я ведь практически почувствовал вкус шампанского на языке.
– Точно псих, – обижает меня Андрюша. – Какого лешего нам вообще его поручили?
– Его Михалычу поручили, – ворчит Димасик, крутя баранку. – А тот нам его сплавил. Велел доставить по адресу со всеми предлагающимися к этому психу документами. Деньги на троих делить будем. Родственнички видать руки марать не захотели. Или рожей светить.
– И много денег вам Артурчик отстегнул? – весело поглядываю, как Андрюша на тяжёлом вдохе тянется за резиновой дубинкой и предостерегающе похлопывает ею по ладони.
– Не-не, я не настаиваю. Можешь не отвечать, – отсаживаюсь от него подальше и смотрю, как первые капли летнего дождя падают на лобовое стекло. – We put the good in the good in the good life…
Удар дубинкой по плечу оказался довольно болезненным.
***
Меня перевозили с одного места на другое около трёх суток. Даже на самолёте полетал. На частном. В основном на глазах была тёмная повязка, так что один чёрт знает в какой уголок великой и могучей России в этот раз решил сплавить меня мой горячо любимый старший брат Артур. Я же в России?..
Оригинальностью он никогда не отличался, так что, заметив, как впереди на фоне иссиня-чёрного неба замаячили размытые жёлтые огоньки старого здания этажа в три, а высокий стальной забор с колючей проволокой наверху гостеприимно распахнул перед машиной скорой помощи ворота, в голос усмехнулся:
– Очередная психушка? А где здесь туалет?
– Заткнись! – рявкает Андрюша. – И терпи!
– Так же, как твоя жена тебя терпит?
– Он не женат, – бросает мне Димасик, и я озадаченно смотрю сперва на него, затем на Андрюшу:
– Вы геи?
Новый удар дубинкой и вот я уже вспахиваю животом мокрый после дождя гравий на подъездной дорожке и разглядываю пару мужских ботинок, принадлежащих очень высокому мужичку в белом халате, в очках и с планшетом для записей в руках.
– Миленько. Меня здесь ждали, – сплёвываю на землю сгусток крови и выпрямляюсь.
По обе стороны от врача стоят санитары в чудных синих «пижамках», рожи выглядят примерно одинаково: будто им яйца дверью прищемили и велели терпеть. Похоже на то, что наслышаны обо мне. И ооочень не рады визиту.
– Держите. Роспись ещё вот здесь поставьте, и мы поехали, – Андрюша возникает рядом и передаёт документы врачу, что пристальным взглядом изучает моё лицо.
– Якушев Платон Радиславович, – зачитывает Док, устремив взгляд в бумаги. – Двадцать шесть лет, не женат, детей нет.
– А дальше? – подмигиваю ему. – Какой диагноз у меня в этот раз?
Мужик в халате захлопывает папку и устало вздыхает, кивая на меня:
– Руки ему освободите.
О, Док, плюсик тебе от меня в карму.
Благодарю Андрюшу за оказанную услугу, потираю запястья и поглядываю вправо, проверяя как далеко припарковалась машина скорой помощи и чем занимается Димка. А Димки-то и нет за рулём, дверь открыта…
– Эй, Док, – криво улыбаясь на одну сторону рта оборачиваюсь, и сжимаю пальцы правой руки в кулак. – Лови!
Хруст. Стон. Крики.
Всё это за спиной, потому что ноги мои уже несутся к машине! Запрыгиваю на сидение, хлопаю дверью, блокирую.
Таааак. Ключи-ключи-ключи… Где ключи?!
Чёрт.
– Это ищешь? – прожигая меня гадким взглядом, Димка гремит о стекло связкой ключей. Разумеется, просунуть их в щёлочку приоткрытого окна отказывается, так что лучшее, на что хватает фантазии, это пожалеть, что я не Доминик Торетто и попытаться найти телефон.
Не успеваю. Ключ поворачивается в скважине, и меня как нагадившего в тапок котёнка хватают за загривок и вытаскивают из машины.
– Здесь себя так не ведут, мальчик! – и кулак одного из санитаров, рассекая воздух, несётся мне в лицо.
***
Чем-то накачали… Твари.
Едва удаётся открыть свинцовые веки и некоторое время посвятить поиску слюны во рту, глядя, как кусок жёлтой побелки, так и норовит оторваться от потолка и блином шмякнуться мне на лицо.
Проклятье… как же голова болит. Тело, будто сплошной синяк, в горле песок, пальцы из-за сбитых в кровь костяшек с трудом сгибаются.
Бросаю попытки найти слюну и со скрипом шейных позвонков поворачиваю голову в сторону и тут же глаза щурю из-за ослепительно яркого солнечного света, льющегося через квадрат окна с мутным пластиком вместо стекла и решёткой со стороны улицы. Настроить зрение выходит не сразу, но как только это происходит, удаётся разглядеть очертания зелёных гор вдали и чистейшей голубизны небо без единого облака.
«Твою мать, Артурчик, куда ты меня отправил?»
– Где я?.. – хрипло и самому себе, но внезапно мне отвечают:
– В психиатрической больнице, конечно.
– Бог? – смотрю на небо за окном.
– Все мы под Богом ходим. Я здесь. Обернись.
Поворачиваю голову в другую сторону и обнаруживаю сидящего на соседней койке дядечку лет пятидесяти, с залысинами в седеющих волосах, в белом халате, застёгнутом на все пуговицы по самое горло, со сложенными на груди руками и очень даже приветливым взглядом. Странно приветливым для работника данного учреждения.
– Не Бог. Где я?
– Я же сказал: в психиатрической больнице.
– И это ценнейшая информация, сударь. Но я немного о другом.
– Это ты вчера тут устроил, конечно, представление, – усмехается, переводя тему, и сверкает хитрыми глазами. – Самому заместителю заведующего нос разбил!
– Да я понятия не имел, кто этот мужик, – скрипя пружинами, принимаю сидячее положение и потираю затёкшую шею.
Вот же меня помяло, так помяло.
А это что за полосатая пижамка на мне? Даже переодели? Молодцы какие.
– Ничего не помнишь? – спрашивает Док.
– Помню, как ещё три дня назад пил мартини в джакузи и лапал девочек.
А ещё помню, как санитары тащили меня по коридору. Помню, как дребезжали люминесцентные лампы под потолком, будто насмехаясь над овощем, которого ноги не держат. Помню, что перед глазами всё плыло, вращалось, а к горлу подкатывала рвота, а дальше… А дальше ни черта не помню.
– Шоковая терапия, – сообщает мне дядечка напротив, сочувственно улыбаясь. – Вчера была не моя смена, так что и не в моей власти было избавить тебя от незабываемых ощущений, но даю гарантию – к вечеру будешь, как новенький.
– А ты кто вообще?
– Степан Алексеевич, – всё, что изволил сообщить. – Пойдём, проведу для тебя экскурсию.
– Так… где эта психушка-то? – интересуюсь хрипло, едва шевеля слабыми ногами вслед за Степаном-каким-то-там по узкому коридору первого этажа и борюсь с подкатывающей горлу рвотой после каждого вдоха. Не в первый раз приходится дышать застоявшимся запахом медикаментов и мочи, но всё никак не могу к нему привыкнуть. – Где мы, спрашиваю? – нагоняю Дока.
– Недалеко от Ялты, – с преувеличенной важностью сообщает, складывает руки в замок за спиной, расправляет плечи и уверенной походкой двигается к холлу, из которого доносятся голоса и какой-то припадочный смех.
Ялта?..
У Артурчика совсем, что ли с башкой плохо?
Крымское побережье?.. Да ладно!
Шикарно! Лучше и придумать нельзя! Я практически рядом с домом! Ха!
– Эй, Степан-какой-ты-там? – окликаю.
– Я Алексее…
– Да пофиг! – смотрю на него горящими глазами. – Телефон где?..
– Э-э-э… для этого тебе нужно заполнить заявление и отдать Тамарочке на посту. В течение трёх дней оно будет рассмотрено комиссией и тогда, возможно, тебе дадут разрешение на один звонок.
Что?
Что за бред?
– Какое заявление?.. Мне сейчас надо, Алексеич! Вот позарез просто надо! Вопрос жизни и смерти, понимаешь?.. Ты ж вроде нормальный мужик, дай позвонить, а? Ну у тебя мобильный есть, правда? А я тебе денег заплачу. Потом. Когда выберусь отсюда. Много заплачу!
– Ну… даже не знаю, – проведя взглядом мужика, что скачет на невидимой лошадке с криком «Зомби атакуют», отводит меня в сторону, заговорщически подмигивает, сообщает что ему нужно баланс проверить, ведь звонки нынче дорогие, достаёт из кармана халата телеф… калькулятор (?!), и со словами:
– Да. Всё в порядке. Звони, но всего на минутку, – протягивает его мне.
Калькулятор.
Ага.
– Рябушкин, ты у кого халат стащил?! – рёвом проносится по коридору голос одного из тех дубин, что вчера оттачивали на мне удары. – А ну-ка сюдаааа! Эй! Кудаааа?! Халат снимай! ЖИВО!
– Ты чё… тоже псих?! – хмурясь, смотрю, как Алексеич вызывая подмогу по калькулятору, уже вовсю семенит прочь по коридору, а санитар прёт следом, и на ходу не забывает бросить застывшему в проходе мне, чтобы никуда не уходил и что мною он через пять минут займётся.
Ну, пять минут тоже время.
И пяти минут оказывается достаточно, чтобы найти Тамарочку на посту, произвести на неё впечатление убийственной харизмой и улыбкой на миллион баксов, раздеть взглядом, от которого её щёки зальёт румянец, а в глазах вспыхнет разврат. И когда та сведёт колени вместе, неуверенно бросив «Меня накажут», ласково шепнуть на ушко «Я накажу тебя сильнее, только дай позвонить».
Санитар обнаружил меня с трубкой городского телефона прижатой к уху примерно в тот момент, когда я набирал последнюю цифру и в голос молился:
– Ну же, Руся, ответь! Отвеееееть!
И голос моего старого друга, от которого сердце в надежде подпрыгнуло до самого горла, раздался одновременно с разъярённым рычанием вырвавшегося из загона быка по имени Боря, что мчался в мою сторону, сметая всё на ходу, в том числе и Алексеича, который ругался с оператором по калькулятору.
– РУСЯ! – заорал, я как умалишённый. – План «Б»! Сейчас!
– Платон? – удивлённо в ответ. – Ты где, братан?
– В ПСИХУШКЕ! Где-то возле Ялты! План «Б», Руся! ПЛАН «Б»! СРОЧНООО!
Ответа не услышал, так как телефонного провода не хватило, чтобы пролететь вместе со мной метров пять, – не меньше, а затем смачно впечататься лопатками в стену.
– Конец тебе, мальчик! – с передёрнутым от ярости лицом, зашипел мне в лицо бык Боря, что пошёл на таран. – Это конец.
«Очень на это надеюсь», – усмехнулся мысленно и отключился.
Через семь дней я был на свободе. Руся ещё ни разу в жизни меня не подводил. И даже если уже через недели две-три «псы» Артурчика снова выйдут на мой след, я собираюсь устроить себе отпуск и провести это время с пользой!
И, кстати, «наказать» Тамарочку всё же пришлось. Раза три-четыре. И ей ооочень понравилось. Но это уже история её жизни, в которой меня, увы, больше не будет. А Моя история… начинается уже сейчас. Скоро я встречу девушку, которую буду ласково называть Рыбкой, пока однажды не узнаю, что она самая настоящая акула.
Глава 2
Платон
Мне снится сон. В нём так спокойно, так тепло и вкусно пахнет. Там – в объятиях мамы. До того, как она заболела.
«Привет, муся», – говорю я ей, заглядывая в большие серые глаза, в которых ещё искрится жизнь. Едва достаю ей до плеча – совсем пацан малой, – а мама гладит меня по волосам и называет «лучшим в мире сынулей». Рассказываю ей, что Артурчик вырос полным мудаком, и ей отчасти повезло, что её больше нет в живых, ведь тогда, вероятнее всего, Артур запер бы в психушке и её.
Заглядываю ей в лицо, вижу, как губы приоткрываются для ответа, но не слова вырываются изо рта, а нечто похожее на… жуткий крик чайки.
Да, где-то орёт чайка.
Ммм… поспасть не даёт.
– Зкройпсть…
И почему так холодно?.. Очень… очень-очень холодно. Бррр…
И кто этот бессмертный, что толкает меня в бок? Настойчиво толкает! Уже минут десять как! А теперь ещё за волосы хватает…
– ААААЙ! СУКА! – пытаюсь ударить кого-то с ноги, но промахиваюсь, слегка перестаравшись с подачей, и съезжаю с чего-то твёрдого и жутко неудобного задом в холодный жесткий песок.
– Я тебя еле нашёл, Платоша, – звучит в раскалывающейся на две тысячи частей голове голос Руси. Стоит надо мной, лицо опухшее, белые, как снег волосы, дыбом, но на язвительную ухмылку не поскупился. Чертяга. – Думал, тебя уже это… нашли и повязали. Хех.
– Так быстро ищейки Артура не работают, – хриплю, пытаясь сглотнуть слюну пересушенным напрочь горлом, только в этот раз виноват не старина Шокер, а мистер Коньяк со своей подружкой Колой, и, кажется, Месье Пивас немного настаивал закончить им.
– Так и не научился ты пить, Платоша. Ещё со школьных времён тебе бутылочки с водой от сушняка таскаю. – На шумном выдохе Руся присаживается рядом, похлопывает меня по плечу и вручает бутылку с живительной влагой. – А ты у нас на кровати больше не спишь, что ли?.. Звёзды, пляж, лежак… романтика, все дела?
– Чёрт его знает, как я тут оказался, – сиплю, потираю лицо ладонями, с силой моргаю, пытаясь избавиться от мутных кругов перед глазами, делаю несколько больших глотков и пытаюсь вспомнить, что было вчера.
А, точно, вчера мы праздновали моё освобождение и встречу старых друзей. Сперва вдвоём: я и Руся, и вроде бы компанию расширять не планировали, но, чёрт, я понятия не имею, откуда в коттедже вдруг нарисовалось с десяток полуголых девочек, друзья Руси и даже ди-джей.
Мы с Русей с детства дружим, ходили в одну школу, вместе росли, вместе пить учились, вместе девственности лишались… Не-не, в смысле – в один день, но с разными девочками, что важно!
Вместе в драки ввязывались, вместе порно по ноутбуку его матери смотрели, понятия не имея, что «история» в браузере сохраняется… Вместе выкурили первый косячок за гаражом его папаши, даже не задумавшись о том, что делаем это прямо напротив камеры. Получили тогда оба. С тех по косячки бегали на пляж курить.
Всё с Русей делали вместе. У меня отличный друг! Несмотря на все неприятности, что свалились на голову после смерти предков, Руся в любой момент готов плечо подставить и плевать во что это выльется для него.
Так что… вчера я раз сто пьяным языком признавался Русе в любви, а вот повеселиться толком так и не успел. Напился и вырубился прямо на пляже. Идиот.
Потом ночь с этими странными снами… Угрозы Артурчика, смех Артурчика, мой смех, его тело в синяках, моё тело в синяках, переломы, травма головы, уколы, таблетки, психушки, побеги, опять тело в синяках… И после всей этой безумной карусели из моей жизни, приснилась мама. Будто утешить хотела, пожалеть, успокоить.
«Всё у меня отлично, мам! Не стоит переживать! Твой сын отличный парень! А ещё красавчик ;) »
Мама была хорошей. Порой даже слишком. Уверен, – была бы жива, оправдывала бы поступки Артурчика всеми возможными и невозможными способами. Такая уж она женщина была… удивительной доброты.
– Аспирин, – мычу замогильным голосом, – есть?
– Нет.
– А в лоб?
– Дома аспирин, – усмехается Руся. – Слушай, Платон, я вот чего спросить хочу, а Тамарочка та правда килограмм за девяносто весила?
Толкаю его в плечо и сам при этом чуть на бок не заваливаюсь.
– Ты вчера сам сказал, – ржёт Руся, а я перевожу тему и устремляю взгляд к морю, где белые барашки волн разбиваются о песчано-галечный берег, донося до лица мелкие брызги. Давно же я тут не был…
– Алупка? – решаю уточнить, мало ли я вчера и город по пьяни сменить решил.
– А что, не видно? Ты ж в Ялту один ехать отказался. А у меня тут дела.
Делаю ещё глоток воды, упираюсь локтями в лежак за спиной и набираю полную грудь горного воздуха, смешанного с морским бризом. Люблю этот город. И не только потому, что у Руси здесь своя недвижимость и парочка клубов на берегу моря, где всегда можно бесплатно напиться. В детстве мы с мамой часто приезжали сюда, просто чтобы прогуляться по извилистым улочкам, где нет шума и суеты присущего мегаполисам, спуститься по гигантской лестнице, что ведёт прямиком к морю, а уже с пляжа, поедая сладкую вату разглядывать небольшие бухты, скалы и цветастые крыши домов всех форм и размеров. А затем, словно видя его впервые, могли долго восхищаться красотой возвышающегося над утопающей в зелени Алупкой замка Ай-Петри.
– Эй, дружище? – зовёт Руся, и по тону его голоса понимаю, – говорить собрался о серьёзном.
– Давай потом, а? – фыркаю. – Не беси меня, чёрт белобрысый!
– Нет. Присядь, – хватает меня за локоть и опускает обратно. – Надо решить, что делать будем, когда сюда заявятся чуваки в белых халатах и с шокерами в руках. Я там им как бы немного ворота помял…
– И себе бампер. 1:1. Всё честно.
– … камеры засняли, и не подумай, я-то откуплюсь от всей это фигни, но вот тебя, Платоша, чуть что, снова вряд ли отмажу.
– Боже, расслабься, зануда. Не заявится сюда никто! – поднимаю лицо к небу и наблюдаю, как крымское солнце вытягивает из-за горизонта лучи, будто сладко потягиваясь. – Артуру огласка не нужна и шумиха вокруг его имени тоже. Если и будет искать меня, то только своими силами.
– А он будет искать тебя, чувак, – уверенно говорит Руся.
– Ну и пошёл он, – фыркаю.
– У тебя даже паспорта нет, чтобы в другую страну свалить.
– А я и не собирался. Мне и здесь неплохо. Слушай, – смотрю на Русю придирчиво. – Чего прикопался? Башка и так трещит, ещё и ты тут об неё свой клювик точишь. Я что, виноват, что у меня брат кретин?.. Кредитки отобрал, тачку тоже, квартирку мою любимую и ту по рукам пустил…
– А потому что надо было вовремя на себя недвижимость переписывать.
– … даже на день рождения свой меня не позвал…
– Трагедия, согласен.
– …и даже на свадьбу не пригласил!
Опухшее лицо Руси застывает с таким выражением, словно ему что-то смертельно кислое на язык попало, а потом вдруг заходится в диком хохоте, что эхом проносится по пустынному пляжу.
– Твой брат запер тебя в психушке, а ты переживаешь из-за того, что на свадьбе его не побывал?
– Да обидно как-то, – пожимаю плечами с грустным видом.
– Это два года назад было, чувак! – ржёт Руся.
– А обидно, как сейчас.
– Придурок, – толкает меня в бок и кивает на руку. – Катетер вытащи уже. На наркомана похож.
– А. Забываю всё время, – невинно улыбаюсь Русе и выдёргиваю иглу из вены. Это в психушке меня витаминками прокапать решили. Или дрянью какой-то, точно не знаю. Делаю глоток из бутылки и вновь сморю на небо. – Я здесь ненадолго, Русь. Ещё пару дней и двину к Севастополю.
– Ты что, не проспался ещё? – хлопает меня ладонью по щеке. – К Артурчику в гости по пути заскочить надумал?
– Во-первых, – смотрю на него твёрдо, – меньше всего Артурчик может допустить мысль, что я буду крутиться где-то поблизости, а во-вторых, дела у меня там…
– Какие ещё дела?
– Да так… надо на кладбище одно заскочить, могилку раскопать.
– Чего?.. Может это… надо было задержаться в психушке-то?.. Хотя, нет, стой, не отвечай! – отрывисто посмеивается. – Даже знать не хочу, что там в твоей больной башке творится. Ладно, давай, вставай! У меня дел куча, со мной покатаешься.
– Что за дела по пятницам? – с кислым видом тащусь вслед за Русей к вилле.
– Вот именно – пятница, – бросает на меня хитрый взгляд. – Приглашаю тебя на лучшую элитную вечеринку этого города!
– Пфф… и чего я там не видел? Азиатки будут?
– Будет кое-кто поинтереснее, – подмигивает Руся.
***
– Скажи, что шутишь, – морщась, оглядываю себя сверху донизу в большом настенном зеркале в бронзовой оправе.
Алупка. Времени – семь часов вечера. Вилла Руси, что была подарена ему отцом на восемнадцатилетие… И ужаснейшее настроение!
– Скажи, что шутишь, Руся, или я решу, что в психушку пора и тебе.
– Какие шутки, братан? У нас элитная вечеринка! Дресс-код соответствующий названию, – усмехается Руся завязывая шнурки на до отвращения блестящих ботинках. Нет, серьёзно, они… Они со стразиками, что ли?! Да мне ещё повезло.
– Я думал, будет весело, а ты меня в костюм завернул, – выходит практически стонать от несогласия. Был уверен – Руся дерьма не организовывает, но похоже этот мужик пропил все мозги, раз занялся организацией каких-то там элитных вечеринок, на которые, цитата: «Каждый толстосум Крыма мечтает попасть и едва ли Богу не молится, чтобы тот послал ему пригласительный»!
Что за бред вообще?
– Ну, Руууссь…
– Не ной, – отряхивает мне плечи, будто на новеньком пиджаке от Армани по килограмму пыли собралось и ободряюще улыбается: – И не будь занудой, Платоша. Будет весело…
– В компании снобов?
– Вот как ты теперь нас называешь? – усмехается. – Быстро же ты от хорошей жизни отвык.
Резко выдыхаю и вновь смотрю на себя в зеркало. Ненавижу деловые костюмы, они нагоняют тоску, а я просто хочу развлекаться.
– Я на эту вечеринку ещё полгода назад билеты продавать начал, – хвалится своими достижениями Руся. – Знаешь, сколько денег в рекламу вбухал?.. Практически главное событие этого лета для тех, кто любит сорить деньгами и на статус не жалуется. На то она и есть элитная, – всякому сброду вход заказан. Новые удачные знакомства, новые связи, живая музыка, изысканные блюда…
– Суицид, – с мрачным видом заканчиваю за Русю, сбрасываю пиджак на пол и, не забывая пройтись по нему, направляюсь к двери.
Широкая винтовая лестница с позолоченными поручнями, по которой мы во всей красе неспешно спускаемся, с высокомерно вздёрнутыми подбородками и божественными улыбками, без сомнений обозначившими нас хозяевами сего убогого пиршества, ведёт в просторный холл, который уже вовсю пестрит вечерними платьишками, смокингами и блестящими укладками на тех, что зовут себя элитой. Наследники миллионов своих папочек, богатые принцесски лелеющие надежду выйти замуж по любви, но, увы, выйдут за того, кого выберут влиятельные предки. Стервозные богатые шлюхи, просто богатые шлюхи, и просто стервы. Милашки, стесняшки, хохотушки, держащие марку зануды, просто любительницы повеселиться до пьяного угара, охотницы, извращенки, красотки, ещё извращенки, страшненькие, пышечки, а также те, какого мы с Русей называем «Франкенштейками», это когда фигура у девочки отпад, все выпуклости и впадинки на месте, а вот с рожей-лица беда вышла; словно тело из двух частей составили.
С представителями «сильного» пола всё проще. Они делятся лишь на две категории: те, кто пришёл засветить лицом и известной фамилией, и те, кто пришёл засветить лицом и известной фамилией, но, не упустив возможности кого-нибудь между делом трахнуть. Все они лишь с виду гордые и знающие себе цену мачо, на самом же деле…
– Половина педиков.
– Иди-ка ты выпей, Платоша, а? – похлопывает меня по спине Руся, отправляя на поиски официанта, а сам занимается приветствием гостей и вылизыванием их упакованных в дорогие трусы задниц.
– Ну, приветик, моя радость, – подхватив с подноса сразу два бокала с шампанским, подношу к носу и воплощаю в реальность давнее желание почувствовать, как пузырьки его щекочут. – Сначала я выпью тебя, – осушаю бокал залпом. – А теперь тебя, – осушаю второй, делаю смачное «Ааащ!», и тут… вижу Её.
В голове тут же вихрем закружились категории в поисках подходящей для этой девушки, что подобна ангелу, спустившемуся с небес. Но нет её – нет для неё категории, все они настолько ничтожны, что просто не имеют права заключать её образ, её красоту в какие-либо рамки.
Боже… что это? Что со мной? Что за звук?
О, это сердце в груди грохочет так громко, аж до самого горла подпрыгивает. А может шампанское в голову ударило?..
Кажется, что время остановилось… Все эти милашки, стервы, извращенки и «Франкенштейки», а также их приятели замерли… застыли: кто в танце, кто на полуслове, кто поднося к губам бокал… Словно кто-то всемогущий поставил мир на паузу… да, пусть только в моей голове, но эффект поразительный и такой мощный, что тряхнуло всего неслабо.
Никто не двигается… кроме неё.
Девушка, что будто охваченная ореолом золотистого света плывёт вниз по ступеням, грациозная и утончённая, как лань. Длинные стройные ноги с тонкими щиколотками, украшенными ремешками от туфлей, словно по мягким перинам ступают. Густые каштановые волосы волнами струятся по открытым плечам с бархатистой кожей с оливковым загаром. Скоромное декольте демонстрирует утончённую шею и хрупкую ключицу, по которой непреодолимо хочется провести кончиком языка, попробовать, посмаковать…
Каждое её движение, каждый взмах ресниц, каждый изгиб стройного тела, по которому волнами струится белоснежный шёлк, и особенно высокая пышная грудь, тонкая талия и аппетитные бёдра вызывают у меня напряжение во всех мышцах и буквально мозг отключают!
И плевать даже на то, что я сейчас наверняка как последний идиот выгляжу, с круглыми, как у оленя глазами, приоткрытым ртом, из которого вот-вот покапает слюна и с двумя пустыми бокалами в поднятых руках.
Никаких украшений, минимум косметики, потому что она сама по себе бриллиант. Большие голубые глаза со слегка раскосым разрезом, что придаёт ей экзотичности, украдкой поглядывают по сторонам, будто… будто девушка чувствует себя неуютно среди всего этого лоска и дорогих трусов. Она… она словно стесняется немного, но это всё равно не придаёт ей сходства с очаровашкой-принцессой. На принцесс у меня глаз намётан, а эта девушка… несмотря на закрытый наряд, скованное поведение, типажом своим напоминает самую настоящую дикарку!
