Read the book: «Философия душевного здоровья и психотерапия», page 12

МУДРОСТЬ В ПСИХОТЕРАПИИ*

Думаю, что психотерапия – одно из тех дел, в которых многое решает мудрость. Но прежде чем рассуждать о «клинической мудрости» психотерапевта, мне хотелось бы кратко определиться с представлением об этом качестве, поскольку оно чрезвычайной глубины и сложности.

Мудрость – не ум, и не чувство, и не интуиция, и не ощущающая способность, и не умение «видеть» человека. По моим представлениям, все вышеперечисленное в мудрости есть, но не это ее определяет. Она больше и отличается особым вдохновением, стабильной силой и желанием быть добрым, сочувствующим, любящим и принимающим. Это особая духовность во взаимодействии с людьми и миром. Особенность ее – в высокой этичности, а высокая этика – всегда практика Любви, порой в «ущерб» себе, поскольку может приносить страдание. Следовательно, мудрость как качество подобна

«печати» Духа, веры, принадлежности Миру и Любви. Как мне видится, это те самые «узкие врата», входить которыми призывал Иисус.

* Вторая редакция. Впервые статья была напечатана в Бюллетене АТОП

№12.

Если это качество (мудрость) присуще человеку, оно стабильно своей светлой силой. И оно очень сильно отличается от житейской мудрости – некоего набора посланий, отражающих веками отработанные знания о том, что полезно, а что вредно, и призванных прежде всего оградить от возможных неприятностей. К примеру, руководствоваться выражением «семь раз отмерь – один раз отрежь» в психотерапии стоит с осторожностью. В частности, принятое за правило в работе с тревожным пациентом, оно будет «лить воду на его мельницу», поскольку у тревожного человека доминирует внутреннее послание «как бы чего не вышло». В то же время игнорирование его может привести к необоснованному риску и опасным провокациям. Так что должно выбирать: применять его или нет.

Когда я размышляю о мудрости, мои выводы склоняются в пользу присутствия мудрости в психотерапии, но непременно – наравне с профессионализмом. Ведь психотерапия – область человековедения, призванная заниматься душой, а ближе мудрости к природе души ничто не стоит! Если эта вдохновенная сила есть у психотерапевта, она позволяет быть терпеливым, значит, поспешать медленно; не быть честолюбивым, значит, не разочаровываться в пациенте, но и не приписывать ему больше, чем он может пройти по пути изменений; не сомневаться «на всякий случай», но проверять себя; не навязывать помощь и не отказывать в помощи, но придерживаться меры воздействия на пациента и взаимодействия с ним. А эта мера всякий раз индивидуальна, и вычислить ее заранее, как правило, невозможно. Она случается тогда, когда психотерапевт руководим представлением о пользе развития и изменений души личности не вообще, а в частности. Но и этого мало: необходимы клинический опыт и компетенция, которые позволяют выставлять и проверять гипотезы перспективного развития этого пациента и динамику его психотерапии. По этой причине послания житейской мудрости – слабое и лишь иногда уместное подспорье в профессиональной работе. От сочетания многих составляющих деятельности психотерапевта и рождается «клиническая мудрость». По моему опыту, наличие такого качества поднимает психотерапию и ее результаты на другой, гораздо более высокий уровень. Тогда и пациент имеет потенциальную возможность двигаться в сторону обретения мудрости – не только развиваться в аспекте социальной личности.

Именно такую психотерапию проводили Карл Густав Юнг и Милтон Эриксон – великие гуманисты и мудрецы. А наиболее характерным показателем их величия могла бы послужить любимая мною фраза Юнга: «Мы должны быть скромными».

CREDO

Наше бытие – череда многих событий, каждое из которых отмечено каким-нибудь состоянием. Два события эпохальны: наш приход в этот мир и наш уход из него. Им сопутствуют и эпохальные состояния человека: состояние «тело» и состояние «душа». Все события-состояния имеют какое-нибудь значение, а многие из них имеют смысл – ценностное, этическое значение. Эпохальные состояния-события по сути своей – великие смыслы. Но еще важнее тот факт, что между ними лежит путь развития от «тела-смысла» к «душе-смыслу». Путь этот я называю «телесностью».

Сейчас в систему ценностей человека возвращается «душа» – понятие, до недавнего времени присутствовавшее в основном в религиозном сознании и с трудом воспринимавшееся сознанием светским. Можно верить или не верить в бессмертие и воплощение души, но вряд ли среди размышляющих людей найдется тот, кто считал бы, что душа – это просто чувство или просто мысль. Скорее душу отождествляют с сопереживающей и сочувствующей способностью человека, которая основана на системе этических ценностей, с целостной и неразделимой на части энергией бытия человека в этом мире (греч. energeia – «деятельность, активность, сила в действии»). И те, кто верит в бессмертие души, верят в то, что после смерти уходит эта единая энергия. Уходит в Мир…

Как бы там ни было, но рождаемся мы как тело, смысл которого – жить, чтобы жить. А уходим как душа, смысл которой – любить. И развитие наше от «тела-смысла» к «душе-смыслу» по определению многовариантно. Потому что бытие сообщает нам послания, говорит «словами»: оживляющими и убивающими, делающими тело мощным и обесточивающими его, зомбирующими и освобождающими, обвиняющими и оправдывающими, побуждающими и запрещающими. Потому что словопослание многовариантно. Оно содержит в себе много значений.

И наши проблемы бытия возникают из-за того, что мы узнаём, как правило, одно из многих его значений. То, которое мы улавливаем в соответствии с нашим намерением. А намерение у нас чаще всего деструктивное. Мы сами так выбрали в веках. И привыкли жить в деструкции.

Но мы боремся с этой дурной привычкой. Потому что хотим радости и любви. Потому что от природы мы тянемся к великим вечным смыслам, которые одни и те же в Теле, которое есть Жизнь, и Слове, которое есть Дух.

Но нам нужна помощь в узнавании смысла слова и смысла тела. Особенно тела, которое так устроено, что слово откликается в нем проходящими значениями из-за неоднозначности индивидуальных ощущений. Из-за жестокости современного социума. Из-за страха жить в своем настоящем времени: мы либо ныряем в свое прошлое, либо забегаем в свое будущее. Из-за сложности нашей природы – между небом и землей. Эти и многие другие трудности нашего бытия в теле открывают или закрывают путь развития и роста души. Души, которая есть мера вещей. Ибо она утверждает собой идею Любви.

В нашей жизни два эпохальных события: мы приходим в этот мир как тело, а уходим из него как душа…

А вы когда-нибудь пробовали раздвинуть море? Если Моисею помогли это сделать, может, помогут и вам?