Read the book: «Шаман. Возвращение. Часть третья»

© Елена Дымченко, 2021

ISBN 978-5-0053-9776-8 (т. 3)

ISBN 978-5-0053-4039-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Баба Нина выглянула в окно, услышав невнятный матерок Ивана.

– Ох ты, батюшки! – всплеснула она руками и, поправив платок, выбежала во двор.

Иван стоял, страдальчески сморщившись, и тряс руку с повреждённым пальцем.

– Что случилось? – подбежала к нему баба Нина.

– Да вот, мазила, промахнулся! – ответил тот, кивая на молоток, валяющийся возле его ног. – Сейчас, Нина Петровна, палец отойдёт, я дров наколю. Только вот чего-то топор найти не могу. Вчера вроде в сараюшке видел, а сегодня смотрю – нет уже. Вы не знаете, где он?

– Не-е-ет! – испуганно возразила она и заглянула ему в глаза. – Прибрала я топор-то, Ванюша, страшно мне, ещё без ноги останешься! Я лучше вона деда Василия попрошу.

– Да ладно вам… – смутился Иван. – Не могу же я сиднем у вас на шее сидеть.

– Ничего не сиднем. Тебе пока что подлечится надо, а уж по хозяйству я как-нибудь сама. Пойдём на кухню, я тебе молочка налью.

– Вы мне просто не доверяете, – потемнел он лицом.

– Не то, чтобы я тебе не доверяю, – приобняла его за талию баба Нина и повела к летней кухне. – Просто вижу, что ты к такой работе-то не приучен. Нету у тебя сноровки, наверное, раньше в этом, как его, в офису сидел, бумажки писал, руки-то у тебя посмотри какие белые да нежные. Не привыкший ты к нашей деревенской работе.

– Наверное, сидел, – согласился Иван. – Так то раньше было, а раз я теперь здесь, с вами живу, значит, надо и деревенскую работу осваивать, не барин ведь.

– Ничего, ничего, освоишь, – успокаивала его баба Нина, – не всё сразу. Пойдём, сынок, пойдём.

С тех пор как баба Нина забрала к себе из больницы потерявшего память Ивана, она наглядеться на него не могла. Сердобольная старушка окружила его заботой, только и думала теперь, как бы ему угодить да чем бы помочь. Сыном он для неё стал, ведь родного-то она давно потеряла.

Поначалу, пока слаб был совсем Ванюша, так и ничего всё шло у них, ладно. Но как только стала к нему сила возвращаться, начали возникать между ними небольшие трения.

Уж больно совестливым оказался Иван, стыдно ему было на шее сидеть у работающей пенсионерки. Всё рвался помочь по хозяйству, что-то сделать, да вот беда: руки-то у него, видно, не из того места росли. Ни гвоздь без приключений приколотить не может, ни доску отпилить. А как уж он стал на привезённые поленья поглядывать, так баба Нина и совсем сон потеряла. Разве ж можно ему топор в руки давать? Изувечится ведь ненароком.

Обижался Иван на неё, ссорились они даже иногда по этому поводу хоть и без сердца, но баба Нина позиции свои не сдавала.

«Надо к Родионычу сходить, может, найдётся какая работа для Ванюши на ферме, раз ему без дела не сидится», – всё чаще и чаще думала она.

И вот в один из своих выходных дней собралась баба Нина и пошла к хозяину небольшой фермы, живущему в их посёлке. Слёзно она его просила помочь и найти для Ивана хоть какую работу. Не столько за деньги, сколько, чтобы при деле был.

Выслушал её Родионыч и сказал, чтобы Иван пришёл завтра к нему. Поговорит он с ним, посмотрит, а там уж видно будет.

Обрадовалась баба Нина, поблагодарила и поспешила быстрей домой, Ванюшу своего радовать. Он и вправду обрадовался, очень уж устал он без дела сидеть, да и даром хлеб есть совесть не позволяла.

На следующий день с утра пораньше нарядила баба Нина своего новоприобретённого сына и отправила на переговоры с Родионычем. Глядя на высокую худощавую фигуру, на прихрамывающую походку, она тайком перекрестила его спину:

«Ну, дай бог, возьмёт тебя Родионыч, полегче тебе на душе-то будет, сынок».

С переговоров Иван вернулся весёлый. Всё, сказал он, прошло хорошо, берёт его Родионыч на работу, велел завтра с утра и приходить.

Поначалу пристроил хозяин фермы Ивана на работу самую что ни есть простую, как в народе говорят: принеси подай, пошёл на фиг, не мешай. Да и что с Родионыча требовать, взял-то он его из жалости да из уважения к бабе Нине, и неясно ведь пока, с какой работой справится этот «непомнящий».

Но тот и такой работе был рад. Не ворчал, не ленился, не жаловался: что скажут, то и делает. Поступил он под начальство к старшей на ферме, Степаниде Петровне Старостиной. Баба была работящая, всё у неё в руках горело, дело она своё хорошо знала. Всё у неё блестело, всё колосилось, везде порядок, а, главное, коровы здоровые и удои всегда высокие. Что ещё хозяину от работника надо? Доволен был ею Родионыч, положиться на неё было можно как на себя, а то, что народ жалуется, ну так что ж…

Дело в том, что Степанида отличалась характером тяжёлым, если не сказать скверным. Подчинённых держала в ежовых рукавицах, спуску не давала, не стеснялась она крепкого, мужицкого словца, да и подзатыльник могла в сердцах нерадивому работнику отвесить. Потому как за дело радела, за копейку хозяйскую.

Говорят, сбежал от такого материнского несносного характера сын-то её родной, Семён. Тоже парень горячий был, воевали они с матерью не на шутку. Как ушёл в армию, так домой и не вернулся. Живёт, говорят, где-то в райцентре, собак дрессирует, к матери раз в год через год наведывается, да и то мира между ними на пару дней только и хватает.

Как новый работник-то к ней на ферму пришёл, взялась было Степанида за его воспитание. И рукава было засучила, и горло для большей громкости, откашлявшись, прочистила. Коршуном над ним кружила, змеёй вокруг вилась, глаз с него не спускала, а придраться-то было и не к чему.

Что скажут, то и делает. Бидоны таскать? Пожалуйста. Сено с места на место перекладывать? Без проблем. Навоз выгребать? Да не вопрос. И всё-то он на совесть делает как для себя. Не халтурит, время зря не теряет, то, что плохо лежит, домой не тащит. Трудно было в это поверить Степаниде Петровне, да против фактов не попрёшь. Расслабилась она понемногу, доверием к нему стала проникаться, уважение к этой его честности да порядочности испытывать.

Вида она, конечно, не подавала, но уже не зыркала на него яростно из-под платка, да и подумывать стала о том, что можно ему доверить работу полегче, да поответственней – возить молоко в комплекс к Карцеву на переработку.

Говорят, построил этот комплекс его бывший зять, безвременно погибший. Хорошо построил, качественно. Не нарадуется Александр Георгиевич своим детищем. Да и всем окружающим хорошо. Ближе стало молоко ездить сдавать, да цену Карцев неплохую платит, не жадничает.

Думать-то об этом Степанида думала, да пока не торопилась. Ведь сейчас молоко возил сынок самого Родионыча Валерка. Оболтус, вороватый на руку, но ведь хозяйский сын. Не радовал он Степаниду и будь это в её власти, давно бы турнула этого бездельника с фермы, но идти супротив воли хозяина не решалась.

Хоть и скверный у неё был характер и прямолинейный, но не дура же она, чтобы пилить сук, на котором сидит. Не простит ей такого самовольства Родионыч. Какая бы она хорошая работница ни была, а сын есть сын. Хоть и дурной, хоть и полный балбес, а родная кровь. Да и куда его здесь кроме как на своей собственной ферме пристроишь?

Глава 2

Когда брат погибшего мужа Вадим позвонил и сказал Наташе, что Шаман нашёлся, она в очередной раз лежала на сохранении. На этот раз врач ей сказал, что выйдет она теперь из больницы только с малышом на руках.

Беременность была очень тяжёлой, а после гибели Виктора перенесла ещё и сильнейший стресс. Родители Наташи всерьёз опасались, что она может потерять ребёнка и будет потом об этом сожалеть всю жизнь, ведь второй раз такой шанс ей вряд ли выпадет. И эта-то беременность была чудом, а рассчитывать на вторую такую удачу не приходилось.

Наташа очень тяжело приняла смерть любимого мужа, долгое время она была «не в себе», как говорила её мать, Раиса Васильевна. Холодная, равнодушная, бродила она по дому, не проявляя никакого интереса к окружающим. Жизнь потеряла смысл, но со временем состояние её изменилось к лучшему. Увидев на экране монитора крошечного малыша, она вдруг как будто очнулась.

Ведь это был сын Виктора – всё, что у неё осталось от любимого мужа, его частичка, его плоть и кровь. И она кинулась в другую крайность. Теперь больше всего на свете она боялась потерять этого ребёнка. С утра до вечера она подозрительно прислушивалась к себе, беспокоилась по каждому пустяку, и на это у неё были причины.

Большую часть своего срока Наташа провела в больнице, лежа на сохранении. Когда ей позвонил Вадим с радостным известием о Шамане, она, впервые после похорон Виктора, расплакалась от счастья.

– Боже, он жив! Надо быстрее его забрать.

– Я к тебе приеду и мы всё обсудим, – ответил Вадим.

Когда через пару дней он с букетом цветов и пакетом фруктов зашёл к ней в палату, Наташа, увидев его в дверях, слишком быстро села и, сморщившись от боли, снова откинулась на подушки.

– Как ты? – поцеловав её в щеку, спросил Вадим, присаживаясь на стул.

– Да всё вроде хорошо, – ответила Наташа, мученически улыбаясь. – Врач запрещает мне вставать, но осталось потерпеть всего месяц. Расскажи мне о Шамане.

– У него всё хорошо, – улыбнулся Вадим, – приютили его старики, души в нём не чают, коз им он помогает пасти.

– Как хорошо! – искренне порадовалась за Шамана Наташа.

– Да, с ним всё в порядке, – подтвердил Вадим, и, помявшись, добавил: – Я, честно говоря, думаю, что тебе не стоит спешить его забирать. Тебе сейчас самое главное – доносить ребёнка, родить, а там уже видно будет.

Наташа нахмурилась и опустила глаза.

Вадим взял её за руку:

– Я понимаю твои чувства, но подумай о том, как лучше будет для Шамана. До него ли тебе сейчас? Ведь тебе даже вставать пока нельзя, а ещё роды впереди. Ему там хорошо, он мне показался даже счастливым. О нём хорошо заботятся и он занят делом. Ты всегда сможешь забрать свою собаку позже, когда всё наладится. Да и я там пока рядом, буду за ним приглядывать.

Наташа отвернулась и украдкой вытерла слезу. Повернувшись к Вадиму, она ответила:

– Да, ты, наверное, прав, но мне так хотелось бы его увидеть…

– Ты его и увидишь, но чуть позже. Кстати… – Вадим вытащил телефон и, найдя нужное фото, показал Наташе: – Вот он, красавчик.

Наташа взяла телефон из рук Вадима:

– Как похудел… – всхлипнула она.

– Да, ему досталось. К старикам-то он не так давно попал, а вот где до этого был, неясно. Когда баба Света его нашла, он совсем плохой был, еле ходил, сейчас-то он о-го-го какой молодец. И ты можешь себе представить? Даже там, у стариков, до него пыталась добраться Валентина.

– Как так? – побелела лицом Наташа.

– Ой, зря я, наверное, тебе сказал, – перепугался, глядя на неё, Вадим.

– Нет-нет, всё в порядке, – сжала она его руку. – Расскажи!

Вадим вкратце рассказал ей историю с попыткой похищения Шамана у стариков. Наташа внимательно слушала его, не перебивая. Когда он закончил, она задумчиво проговорила:

– Подожди, мать этого Кирилла зовут Марина?

– Да, Марина. А что?

– Я была знакома с некой Мариной, у которой тоже был сын Кирилл и в «Фейсбуке» она собирала деньги на помощь собакам, а потом вдруг исчезла. Аккаунт почистила и всё, тишина. Очень ей наш Шаман нравился. И жила она, кстати, в этих местах, во всяком случае щенячку я ей на абонентский ящик в наш райцентр отправляла. Я тогда ещё удивилась как мир тесен. Неужели она с Валентиной связалась?

Вадим пожал плечами:

– Может это и она, – и вдруг оживился, – Я тебе больше скажу, парня, который забрал Шамана из подмосковного приюта и привёз сюда, к Валентине, тоже звали Кирилл.

– Да ты что? – удивилась Наташа. – Не похоже на случайность.

– И Кирилл же пытался не так давно похитить Шамана у стариков. Не слишком ли много Кириллов на одну собаку? – посмотрел ей в глаза Вадим.

Они поняли друг друга без слов. Каждый задумался о своём, и эти мысли были совсем нерадостные.

– От Семёна ничего не слышно? – спросил Вадим.

Наташа вздохнула:

– Нет, уехал он куда-то, – отвернулась она к окну. – Ты же помнишь, мне первое время ни до чего было. А потом отец сказал, что Ксения мать забрала и уехали они куда-то с Семёном и сыном, а куда – неизвестно. Телефоны отключены у них, так что не знаю, где он и что.

– А его центр? Собаки? – спросил Вадим.

– Распродал он своих собак по-быстрому, а центр стоит пустой.

– Очень похоже на бегство, – заметил он, – без Валентины, думаю, тут не обошлось.

– Это точно, – вздохнула Наташа.

Она склонила голову, а потом вдруг порывисто повернулась к Вадиму:

– Вот скажи мне, Вадик, неужели на неё управы нет? Ведь Виктор неслучайно погиб, ты же это понимаешь? И поспешный отъезд Семёна это подтверждает. А если это так, значит, нашли они что-то на неё? Ведь сколько уже людей и собак пострадало, и опять она руки к Шаману тянет. Неужели ничего сделать нельзя? Ведь помог же ты тогда Семёну, может и сейчас можно что-то придумать?

– Наташ, ты не думай сейчас об этом. Тебе нельзя волноваться, ты должна сейчас думать только о ребёнке. А я подумаю, обещаю.

Глава 3

Когда позвонила Марина, её сестра Татьяна как раз возвращалась из поселкового магазина. Тяжёлая сумка оттягивала руку и она уже хотела махнуть рукой на телефон, но он всё звонил и звонил. Остановившись, Татьяна поставила сумку на землю и ответила:

– Да, Марина, – сухо сказала она, общаться с сестрой ей совсем не хотелось.

– Привет, Татьяна! – сдержанно ответила та.

После последнего неприятного разговора, когда сестра, не в силах сдержать возмущение, высказала ей всё, что она думает о Кирилле, а заодно и о ней, они больше не общались.

Марина очень разозлилась тогда и на сестру, и на Кирилла, который так глупо подставил себя и её, попавшись на краже этих дурацких инструментов. Тогда она решила, что больше никаких дел с сестрой иметь не будет.

Но беспокойство за пропавшего сына, который поехал в Боброво за собакой и так и не вернулся спустя неделю, заставил её всё же взяться за телефон.

Серёга, его напарник, трубку упорно не брал, пришлось звонить Татьяне.

– Чего тебе надо? – совсем не по-сестрински спросила та.

Её тон сильно задел Марину, которая, честно говоря, думала, что её мягкотелая сестра уже отошла. Она хотела было бросить трубку, но волнение за сына, а точнее предчувствие, что тот опять влип в какую-нибудь передрягу, заставили её молча проглотить грубость сестры.

– Там у тебя Кирилл мой не появлялся? – стараясь сохранить независимость в голосе, спросила Марина.

Татьяна почувствовав, как у неё начало заливать лицо краской и в висках застучали молоточки, зло ответила:

– Нет, у МЕНЯ не появлялся, – сказала она, с трудом удерживая себя от крика, – а вот деда Степана и бабу Свету он навестил с ружьём для усыпления собак.

Марина на другом конце трубки пошатнулась и, почувствовав слабость в ногах, опустилась на стул:

– И? – выдавила она из себя.

– Что и? – уже кричала Татьяна.

– И где он сейчас? – спросила Марина.

– Участковый его забрал. Так что готовься сыну передачи носить! – совсем потеряла контроль над собой Татьяна. – Чем вы там занимаетесь? Зачем ему несчастная собака понадобилась? Совесть совсем…

Марина, не дослушав сестру, отключила вызов.

«Ну, что за идиот!» – сокрушалась она.

Она так и знала, что что-то случилось. Когда Кирилл по прошествии срока перестал отвечать на телефон, а затем и совсем его отключил, Марина уже поняла, что с собакой ничего не получилось, хотя сын убеждал её в обратном.

Пришлось ей выкручиваться перед Валентиной, вешать той лапшу на уши, говорить, что нашёлся хозяин и собаку увезли. Та пошипела на неё, пошипела, да и смирилась, благо она подкинула ей взамен бесхозного кавказца, привезённого в приют волонтерами.

Марина кипятком кипела, дожидаясь своё бестолковое чадо, но он и носа домой не казал. Поначалу она не сильно беспокоилась, привыкнув к его отлучкам, но прокатавшись неделю на автобусе и ощутив на себе в полной мере давно забытые прелести общественного транспорта, задалась всё же вопросом: где же этого охламона носит?

«Хоть бы машину вернул! Ведь знает, что без неё мне никуда», – злилась она.

И вот теперь она узнаёт, что этот болван попал прямо в руки участкового. Надо было его срочно выручать, пока он там чего-нибудь не наболтал лишнего.

«Если Валентина узнает, что он попался, мне крышка…» – металась она по комнате, не в силах сообразить, что же делать и куда кидаться.

***

Тем временем Кирилл, сидя у приятеля, думал, что же ему делать дальше. Он не мог себе даже представить, как теперь показаться матери на глаза. Мало того что с собакой лоханулся, так ещё и машину материнскую прощёлкал, и поэтому домой Кирилл решил не возвращаться.

В участке он отпирался от всех обвинений, что пытался предъявить ему участковый. «Я не я, лошадь – не моя. Ничего не знаю, моя хата с краю. С приятелем поссорился, он на меня и наговорил. Что за ружьё – такое видом не видывал, слыхом не слыхивал». Сколько ни пытал его участковый каверзными вопросами, он своей линии придерживался твёрдо. Промурыжив его сутки в отделении, тот его в конце концов отпустил.

Первым делом Кирилл наведался к шиномонтажу, где в тот злополучный день подобрал этого задохлика Жорика. Он, конечно, не надеялся, что тот его там ждёт-поджидает, но всё же проверить решил. Конечно же, его там не было. Опросы работников шиномонтажа и ближайшего магазина со спиртным лишь подтвердили его уверенность в том, что Жорик, хоть и опустившийся тип, но мозги ещё не совсем пропил. Не видел его никто, не слышал, где живет – никто не знает. Пошатался в округе Кирилл, поотирался, и так ни с чем и умёлся. Пошёл к своему приятелю на хату. Надо было подумать, что дальше-то делать и куда податься.

Но прежде всего надо было раздобыть деньжат. Пока приятель его худо-бедно кормил, поил, но уже начал на него косо поглядывать, так что пора было сваливать. Но вот куда?

Говорят, на ловца и зверь бежит. Вот и Кириллу пришла подмога, откуда не ждал. Он попивал пивко на лавке возле магазина, когда вдруг увидел своего старого приятеля. В новеньких штанах с карманами, с железной цепью поверх футболки к магазину подруливал Валерка. Весь такой расфуфыренный и напомаженный, он явно был при деньгах. Давненько они не виделись, а раньше частенько вместе зависали у приятеля, где сейчас пересиживал Кирилл. Вместе оттягивались и расслаблялись совсем не по-детски. А иногда и делишки всякие обделывали по мелочи, чтобы деньгами разжиться да покуражиться.

– Эй, Валерка, здорово! – преградил ему дорогу Кирилл.

Тот, видимо, не сразу его узнал, но уже через пару секунд по его лицу расплылась улыбка:

– О, Кирюха, привет! Ты чего тут делаешь?

– Да так вот, сижу, отдыхаю.

– Что-то давно я тебя не видел, – хлопнул его по плечу Валерка.

– Да всё при делах был… – улыбнулся Кирилл.

– А сейчас чего, без дел остался? – усмехнулся тот.

– Ну типа да, – не стал юлить Кирилл. – Вот с матерью поссорился, сижу, думаю, куда податься, деньжатами обжиться, – пытливо заглянул он бывшему приятелю в глаза.

– Что, совсем на мели? – прищурив глаза, спросил Валерка.

– Ну да.

– Ну, тогда, пойдем, выпьем. Есть одна мыслишка, но дельце рискованное. Ты как, готов тряхнуть стариной?

– Дык, а куда деваться! – воодушевился Кирилл.

– Красава! – дружески ткнул его кулаком в бок Валерка. – Ну, тогда пошли, покумекаем.

Глава 4

Степанида нервно поглядывала на часы.

«Где ж его носит, аспида этого! Молоко киснет», – в пятый раз за последние пятнадцать минут, выглядывая из окна, думала она.

Всё было готово к отправке молока, вот только Валерки не было.

«Ну, значит, так тому и быть!» – решилась Степанида.

– Иван! – вышла она во двор. – Ты же права получил? Родионыч говорил, что вроде ты ездил в райцентр, всё у тебя в ажуре.

– Ну да, в наличии. Думаю, может, в город податься, водителем попробовать устроиться, – ответил тот.

– В город он подастся… Кто тебя отпустит! Давай собирайся, поедешь в Рябово, молоко сдавать. Вот накладные, всё по порядку и сдашь. Деньги все до копеечки привезёшь. Справишься?

– Да, конечно, не вопрос, – улыбнулся Иван. – А к кому там обращаться?

– Нинка там у них сегодня на приёмке, – сунула она ему в руки накладные. – Давай езжай.

Иван сел за руль небольшого фургона и выехал с фермы. Вероятно, в своей прошлой жизни он неплохо водил машину, потому что навыки остались и он с лёгкостью справлялся с кургузой «газелью».

Открыв окно и впустив в салон свежий ветерок, он наслаждался поездкой. Доехав до развилки «Боброво – Рябово», Иван уверенно вписался в довольно узкий поворот.

Чем ближе он подъезжал к Рябово, тем всё более знакомыми ему казались виды, сменяющие друг друга за окном. Увидев издали ярко-голубой агрокомплекс, он мучительно сдвинул брови. До чего же он показался ему знакомым. Точно, он раньше его видел, а значит, бывал в этих местах.

«Может я жил в Рябово?» – задал он себе вопрос.

Подъезжая к комплексу, он пропустил первый заезд и уверенно повернул на втором. Почему он так поступил, он не мог бы себе объяснить, но узкая подъездная дорога привела его именно к тому корпусу, который ему и был нужен.

Подойдя к охраннику, он показал ему накладные и пока тот записывал что-то в потрёпанном журнале, с любопытством оглядывался вокруг. Поле, на котором стоял комплекс, заканчивался пролеском, но у Ивана откуда-то появилась уверенность, что за ним прячется небольшая речушка.

Он решил проверить это озарение и, заглянув в окошко, спросил охранника:

– Извините, а что за тем полем?

Тот поднял на него недоумённый взгляд:

– А хрен его знает, я туда не ходил.

– А вы не местный, что ли? – поинтересовался Иван.

– Я здесь всего месяц работаю, живу в общаге. Нет, не местный.

Увидев подъехавший к выходу «уазик» с закрытыми решёткой задними окнами и с надписью «Полиция» на борту, охранник нажал кнопку, открыв шлагбаум, и, бросив накладные на стол, выскочил из своей будки.

Иван отошел в сторону, чтобы не мешать. Отвернувшись и прикрывая глаза от солнца, слепящего прямо в глаза, он продолжил свое визуальное исследование дальнего перелеска.

Шлагбаум открылся и с территории комплекса выехал полицейский «уазик», а за ним и бежевая «Нива».

– Здравствуйте, Александр Георгиевич! – подойдя ближе к машине и, видимо, сгорая от любопытства, охранник поприветствовал выезжающего на «Ниве».

– Будь здоров, – буркнул тот и, не задерживаясь, помчался по грунтовке вслед за удаляющейся полицейской машиной.

Иван вернулся к разочарованному охраннику, получил от него свои накладные и сел в машину. Проехав под открытым шлагбаумом, он сразу же безошибочно вырулил к нужным воротам.

Постучав в закрытое окно, над которым висела табличка «Прием молочной продукции», Иван терпеливо ждал, пока оно откроется. Ждать ему пришлось долго и он уже начал терять терпение, но, наконец, оно всё-таки открылось.

– Чего тебе? – спросила его раскрасневшаяся, заплаканная женщина, открывшая окошко.

– Молоко вам привёз на сдачу из Бугров, – ответил Иван.

– Из Бугров? – как будто удивилась она.

– Ну да, вот накладные, – протянул он в окошко документы.

Взяв машинально бумаги, она тут же суетливо сунула их ему назад в руки:

– Не будет сегодня приёма, – буркнула она и начала закрывать окошко.

– Как это не будет? – удерживая створку, спросил Иван. – Куда ж мне его девать?

– Не знаю, куда хочешь, – тянула ручку на себя приёмщица.

– А в чём дело-то? – не уступал тот.

Женщина вдруг отпустила окно и, высунув голову наружу, опасливо оглянулась:

– Преступление у нас, – понизила она голос, – ваш бугровский, кстати, Валерка, со своим дружком ночью пробрались и кассу нашу взломали. Хорошо, не успели они убежать. Вовка-то наш, что ночью дежурил, запер их и полицию вызвал. Ой, чё тут было!

Глаза её блестели, щёки горели огнём, грудь вздымалась, Нинку просто распирало от информации.

– Валерка, вы сказали? – удивился Иван. – Это наш, что ли, с фермы?

– Ваш, ваш, – быстро закивала она головой. – Ходил тут, пальцы гнул, а вот надо же…

– Подождите, а молоко-то причём? – пришёл в себя Иван. – Почему молоко не принимаете?

– А у нас кассу арестовали, откуда я тебе деньги возьму? – ощетинилась приёмщица и снова схватилась за створку окна.

– Ну, примите под расписку хоть, завтра или когда там, отдадите, – уговаривал её Иван. – Скиснет же, жалко.

Приёмщица засомневалась:

– Жди, щас я! – кинула она ему и скрылась в глубине.

Минут через пять в окошке снова появилось её лицо:

– Давай накладные.

Иван протянул документы. Повозившись немного, Нинка загремела щеколдой и распахнула дверь:

– Давай, заноси бидоны!

Сдав молоко и получив расписку с обязательством оплаты в течение недели, Иван загрузил пустые бидоны и выехал с территории комплекса.

Прежде чем вернуться на ферму, он решил проехаться по Рябово, надеясь вспомнить ещё что-нибудь.

Иван медленно двигался по главной улице посёлка. Она была абсолютно пуста, в это время на ней не было никого из праздношатающихся, все были заняты своими делами.

Один из домов, выглядывающий из-за красного забора, показался ему смутно знакомым. Иван остановил машину, но не успел он выйти, как ворота отъехали в сторону и со двора выехала та самая «Нива», что он видел сегодня у агрокомплекса. Не дожидаясь, пока ворота полностью закроются, водитель стартанул по улице, вероятно, он снова куда-то спешил.

Решив, что вряд ли в таком большом доме тот мужчина живёт один, Иван подошёл к калитке и нажал звонок.

Иван жал и жал на звонок, но ему не спешили открывать, вероятно, дома никого не было.

Только собаки взлаивали и шумели с той стороны забора. Судя по голосам, это были два небольших и совсем не злых пёсика. Скребясь лапами в забор, они жалобно скулили и коротко взлаивали, как будто просили, чтобы их выпустили. Ни агрессии, ни злобы Иван от них не почувствовал, а только просьбу о помощи. Помочь им он никак не мог, поэтому вернулся к машине и сел за руль.

«Ладно, заеду в следующий раз. Степанида, наверное, на меня все маты уже сложила», – подумал он, заводя машину.

Он спешил на ферму, ожидая от своей воинственной начальницы головомойки. Уж очень она была остра на язык, он и так сильно задержался, а ведь он хотел ещё сегодня отпроситься пораньше. Очень просила его Нина Петровна к четырём быть дома. Ждала она двоюродную сестру в гости, ей хотелось познакомить их с Иваном. Ему, конечно, это знакомство было ни к чему, но обидеть такого доброго и отзывчивого человека, как Нина Петровна, он тоже не мог, поэтому и пообещал обязательно быть.