Read the book: «Прости грехи наши… Книга первая», page 9

Мальчик всхлипнул еще несколько раз и, подставив ладонь, устремил свой печальный взгляд вдаль, на проходящее рядом поле. Там, на просторе, открытые всем непогодам и ветрам, росли, навечно переплетясь стволами, два белоствольных деревца.

Словно злые силы оторвали их от своих братьев и сестер, обрекая на погибель, но березки, крепко обнявшись, поддерживали друг друга в дни ненастья и каждую весну их почки снова выбрасывали в небо зеленые брызги молодых листков. Много неудобств чинили они трактористам, однако никто не смел, закинуть топор над их белыми телами. Выдуманная кем-то байка про несчастье, грозившее тому, кто посмеет уничтожить эти деревья, пока что была единственной их защитой. Так, перемешав свои корни и листья, будто душу и плоть, мокли они вместе под холодными дождями, гнулись под натиском ветров, однажды, неразлучные, все-таки умрут, распластав по темной пахоте тонкие, беззащитные ветки…

Ванька любил это место и верил в волшебную силу берез-отшельниц. Мальчику даже, казалось, что когда его не станет на свете и он повстречается с мамой в другой, пока неведомой ему жизни, они снова явятся в этот небесно-голубой мир, вот, так же, крепко обнявшись и, тогда уже, ничто не сможет разлучить их. Всякий раз, когда Ванька думал об этом, слезы буйно катились из его глаз-незабудок. И сейчас, он опять расплакался и не заметил, как к нему на ладонь свалился толстый усатый жук.

Щекотно перебирая своими крохотными лапками, бедолага пытался взобраться на травинку, с которой, только, что упал. Ванька увидел, наконец, усача, растер грязными кулачонками слезы и с детским любопытством стал наблюдать за попытками неуклюжего горемыки. Это было забавно, и вскоре на лице мальчишки проступила улыбка. Однако ей не суждено было долго длиться. Ванька, знавший лес, как лучшего друга, насторожился, вслушиваясь в его шорохи. Где-то совсем рядом послышались голоса, на этот раз мальчик не ошибся: в роще кто-то был. Иван, не раздумывая, шмыгнул в заросли шиповника, служившего ему в такие моменты надежным укрытием и, затаился.

– Ой, куда ты завел меня, Ромка! – как колокольчик зазвенел чей-то голос. Последний показался Ваньке знакомым, мальчишка осторожно раздвинул колючие ветки.

Хохочущая девчонка, из приезжих, появилась между березок.

– А ты думаешь, я знаю, Оль? – ответил ей длинный верзила, похожий на афишный столб. Он был изрисован с ног до головы, включая панаму. Парень начал крутить головой по сторонам в своей смешной шляпе.

– Ну, ты даешь! – воскликнула снова девушка. И Ванька узнал ее. Она была одна из тех, кто разговаривал с ним на пригорке, – А, вдруг, здесь волки водятся? – пошутила веселая спутница афишного столба и, начала кружиться по полянке.

– Тогда, я выбрал верное место. Вряд ли кто рискнет пойти за нами.

– Ребята нас потеряют, – серьезно сказала девушка, зацепившись за ствол березки, которая росла рядом с шиповником. Ванька замер, почувствовав запах ее духов. Сердечко его бешено заколотилось.

– Сомневаюсь, – не разделил ее опасений друг, – Они настолько поглощены проблемами очередного ночлега, что даже если нас съедят настоящие хищники, они вряд ли заметят это.

Оля, в очередной раз, звонко рассмеялась, отчего Ванька вздрогнул, и тут же вскрикнула. Рукав ее куртки зацепился за колючую ветку.

– Откуда здесь, в березовой роще, шиповник? – удивилась девушка, пытаясь стряхнуть колючки.

– Пьяный лесник перепутал саженцы, – спокойно констатировал Роман, и помог ей освободиться.

– Да, – сказала Ольга, – Тогда этот лесник должен быть очень пьяным, – помахивая пальцем, и дуя на ранку, улыбнулась она.

– Значит, тебе здесь не нравится? – с наигранной обидой, спросил Ромка, – Или ты предпочитаешь хвойные леса?

Оля снисходительно посмотрела на друга, оглянулась на местные достопримечательности, и уверено проговорила, – Вообще-то, здесь здорово! А, если бы, этот куст еще и цвел…, – мечтательно покачала она головой.

– Потерпи до следующей весны, и я снова назначу тебе здесь свидание, – отшутился парень и в знак компенсации сорвал ей несколько веточек кашки, – А пока что, вот…, – протянул он цветы.

Девчонка взяла ароматные соцветия, поднесла их к своему сияющему лицу и понюхала. Она повторила, – Точно, здесь здорово!

Белая пенка кашек на фоне темных стриженых волос Ольги выглядела просто фантастически!

Ромка, загипнотизированный простодушной красотой девушки и щедростью июньской природы, вплотную приблизился к Ольге и, молча, обнял ее за плечи.

– Оля…, – прошептал он, касаясь губами вздрагивающей шеи девушки и пытаясь, освободить ее от одежды.

Оля пороняла цветы.

– Не надо, Ром…, – попыталась освободиться она.

– Почему? – снова шепотом спросил парень, – Последний курс… Чтобы распределения совпали… Мы же уже решили, что будем вместе…

Ольга вырвалась из его объятий. Спрятавшись за белый гладкий ствол и поддразнивая его оттуда, она сказала, – Решили… Только, пусть это будет после стройотряда…

Ромка обнял девушку вместе с березкой.

– Тогда, я тебя точно не отпущу, берегись, Олька! – он все-таки поймал Олины губы.

Листок, слетевший с березы, упал на их сблизившиеся лица. Ребята одновременно вздрогнули и, осмотревшись по сторонам, громко рассмеялись.

Ромка примял траву и расстелил свою изрисованную куртку на землю. Они сели.

– Знаешь, Оля, – тихо признался он, – Я никогда еще не встречал такой доброй и чистой девушки как ты…

– А моя подружка Наташа, разве не такая?! – лукаво спросила его Ольга, – Мне, кажется, она нравится всем мужчинам без исключения…

– Ну, – разочарованно протянул Роман, – Мне не дотянуться до ее профессорских ставок, я всего лишь бедный студент…

– Бедный?! – начала снова дурачиться Оля, – Это при таком-то богатстве, как я! – она отчаянно заколотила кулачками его по груди и они снова расхохотались, – Смотри, – воскликнула девушка, указывая на пламенеющее в сумерках небо, – Как солнце садится! Красотища, какая! Здорово, все-таки, что мы сюда приехали!

– Здорово…, – не так восторженно поддержал ее Ромка и, глянув на вдохновленное лицо своей возлюбленной, сказал, – Только, я хочу назад, поскорее, в город…

– Ну, хватит уже…, – надвинула панамку ему на глаза Ольга и вскочила на ноги, – Пойдем, а то нас и в самом деле искать начнут…

В деревню Ванька возвратился поздно. Корова уже мирно посапывала в стойле. Примолкший дом, несколько раз моргнул в темноту проемами светящихся окон, будто сонными глазами, и погас окончательно. Только, один квадратик на его бревенчатых складках все еще вздрагивал в сумерках слабым свечением шестидесятивольтной лампочки.

Кругом было тихо и спокойно. Погожая летняя ночь с множеством звезд, рассыпанных в вышине, умиротворенно отдыхала, вместе с жителями села.

Мальчик вздохнул разлившийся повсюду в этот час аромат вечерних трав и, запрокинув подбородок, начал всматриваться в холодное мерцание далеких светил. Однажды, Ванька увидел в деревне заезжего моряка. Отчищенная медь сверкала под солнцем на его черном парадном кителе. Нарядная форма вызвала такое восхищение у ребенка, что с тех пор, звезды мальчику, казались, такими же блестящими пуговицами, только, их было гораздо больше, и горели они не на солдатском сукне, а на одеянии более загадочном и роскошном, сотканном из воздуха, тайны и тьмы. Ванька замер в ожидании. Он надеялся, что одна из них, нет, да оторвется от темного небесного бархата и упадет со звоном прямо на землю. Мальчишка был почти уверен, что звезды звенят.

Но чудо не произошло. Аксессуары ночи надежно крепились в вышине непонятными пока, что Ваньке законами физики и астрономии. Он опустил уставшую голову и осторожно отворил калитку. Едва успел мальчик ступить во двор, как тут же к нему навстречу, обдавая брызгами холодной росы, кинулся соскучившийся, неугомонный пес. Радостно повизгивая, он завертелся между ног хозяина, но Ваньке, сейчас, было не до него. Юркнув на крыльцо, малец подтянулся, встав на пальчики, и заглянул в освещенное окно.

Там за сломом, повалив голову на черный вздрагивающий кулак, сидел его отец. Похоже, было на то, что он дремал, однако его припухший рот открывался временами, выводя какие-то слова. Рядом стояла опорожненная бутылка водки и, только, в стакане, окруженном сонными мухами, поплескивались остатки. Все, казалось, складывалось удачно для мальчика, но тут беспривязный пес дернул Ваньку за штанину. Мальчишка не упал, а лишь пошатнулся, но стоявшее рядом ведро с предательским грохотом покатилось вниз по ступенькам. Не успев понять, чего он больше испугался, звона этого треклятого ведра или же злого пьяного вопля отца, но Ванька рванулся, что было сил назад, к калитке. Однако, пробежав пару метров, он резко затормозил, едва удерживаясь от крика. В темноте не было видно, но ребенок чувствовал, как теплая струйка крови сочится по его не обутой подошве. Осколок бутылки, зловеще поблескивая в темноте, валялся рядом. Не столько от боли, как от обиды, Ванька навзрыд заплакал. Он запульнул со злости остаток стекла в сторону дома и попал в окно. Последнее, оглушающе зазвенело, и следом послышались тяжелые, не точные шаги, окончательно растоптавшие беззащитную ночную тишину.

– Убью, щенок, запорю!!! – неслась вдогонку мальчишке непристойная отцовская брань.

Стиснув зубы, Ванька выбежал со двора. Всю ночь, заикаясь, он прорыдал в густых зарослях лопухов на задворках.

Наутро, когда Василий ушел на работу, а бабка Дарья погнала буренку на пастбище, мальчик, наконец, вошел в дом. Продрогший и изнеможенный, он, не раздеваясь, рухнул на койку и сразу же уснул. Ваньке снилась мать, как пришли они в магазин выбирать ему костюм. Он долго мерил какие-то вещи, но они, так ничего и не купили… Мухи облепили его грязные ноги и, напрасно, спящий мальчишка пытался их разогнать. Но тут, среди их назойливого жужжания и сон, Ванька расслышал тихие, почти беззвучные всхлипывания.

Бабка Дарья, взобравшись на скамейку, затыкала аляповато разрисованной тряпкой дырку в разбитом окне. На синие губы старухи стекали тихие слезы, она покусывала ими от досады уголок ситцевого платочка.

Увиденная картина потрясла мальчика до глубины души, перевернув в нем все внутренности… Жалость, безысходность застыли в детской груди непосильной болью. Ванька почувствовал, как ладошки у него покрылись холодной, липкой влагой. Он еще больше возненавидел отца и весь этот несправедливый мир!

Дыхание ребенка стало шумным и беспорядочным. Ванька стоял посреди комнаты худой, дрожащий… Он устал, он не мог больше, так жить!

Бабка, заметив мальчишку, перестала плакать. Ее разночулковые ноги съехали на пол, она подошла к внуку, взяла его за плечи.

– Ваня, милый…. Да, что ты… Успокойся, дитятко, мое горемычное…, – прижала рыжую горящую голову Ваньки она к своему шершавому фартуку.

Ванька сухим ртом глотал пыльный дух бабкиного платья и, так ему хотелось выстрадать у нее на груди всю свою горечь, так хотелось поцеловать ее белую кудель, трепавшую по колючей макушке, так хотелось рассказать про мамку, так хотелось…. Но мальчик, только, заикаясь, выговорил:

– Ба-буш-ка….

Девушки, одетые в шорты и короткие майки, шагали вдоль деревни, отыскивая дом Николая.

Увидев, сидящих на лавке женщин, Ольга вежливо спросила:

– Здравствуйте, бабушки! Не подскажите, где находится дом Николая Петровича Кочеткова?

– Задницу бы сначала прикрыли, прежде, чем разговоры заводить! Тьфу!– плюнула одна из старух себе под ноги.

Ольга от неожиданности застыла на месте.

– Спасибо, бабули! – дернула за руку ошарашенную подругу Наташа, – Кукуйте дальше!

– Срамницы бесстыжие! – зашамкали им вслед беззубыми ртами окончательно разгневанные бабки.

– Ну, и ну, – выдохнула девчонка, – Судя по возрасту, вроде мудрыми должны быть…

– Древними, – поправила Наташка, – Не обращай внимания, отсталые элементы…, – А все наши злоключения, подруга, оттого, что нам не повезло с начальством! – начала рассуждать она.

– Да, – согласилась с ней Ольга, – Таких скупердяев еще поискать надо… Будто из своего кармана тратится....

– И, не только, поэтому, – загадочно добавила подружка.

– А, почему, же еще?! – откровенно удивилась собеседница.

– Староват, Оленька…, – разъяснила непонятливой подруге Наташка.

На что Ольга рассмеялась:

– Опять не тот возрастной контингент?!

– К сожалению…, – вздохнула Наташа.

– А, как же профессор? Научный потенциал тебя уже не интересует? А, укротительница мужских сердец? – решила поиздеваться над ней Ольга.

– Что делать, подружка, как говориться: «Любовь зла – полюбишь и козла», а наш «капитан капустных грядок», очень смахивает на последнего. Бросил нас в эту крысиную дыру, а сам спокойно спит со своей бабой на перине…, – Наташка снова вздохнула и сказала, – Кажется, пришли. По рассказам вроде его дом, с лебедями… Душа бородатая, а на хату символ любви и верности нацепил… Тоже мне, ценитель прекрасного…

Ольга согласно кивнула и спросила в свою очередь:

– А если наш «капитан» не заплывет сегодня домой на обед?

– Баржи обычно не меняют курса, – невозмутимым тоном ответила подружка, – А привычки Николай Петровича, как речной буксир, можешь не сомневаться, притащат его к родным берегам в этот час.

– Гляди-ка, – перебила ее разглагольствования Ольга, – Постреленок вчерашний, уж не его ли сынок?

Прижавшись к соседнему забору, стоял, ковыряя палкой землю, Ванька.

– Эй, Рыжик, – обозвала его Наташка, – Бригадир, случайно, не твой отец?

Но, как и, в первый раз, мальчик убежал без ответа.

Тут дверь дома с птицами на фронтоне, шумно распахнулась, и на пороге появился толстощекий мальчуган.

– Вот, еще…, – послышались недовольные нотки в его голосе, – Да, его отец – пропойца, дебошир. Это мой батя, – торжественно произнес он, – Ваш начальник! Только, его пока нет.

На лице Наташки трудно было не заметить изумления. Ее тоненькие бровки подпрыгнули вверх, она шепнула Ольге:

– Он тебе никого не напоминает?

Оля пожала плечами.

– Наверное, папашу в детстве, – неуверенно ответила она.

– Ромка занял все твое воображение, – сочувственным тоном, каким обычно врачи сообщают серьезный диагноз, произнесла Наташка, – Приглядись получше, ведь это же живой персонаж из «Мальчиша-кибальчиша». Кстати, Гайдар входит в учебную программу, – и, обращаясь уже к мальчику, спросила масляным голосом, – Мальчик, а ты сладкое любишь?

Петька, весь важный, по-деловому ответил:

– А то, как же…

– Ну, вылитый буржуенок! – не переставала удивляться девушка, – При твоей специальности, Оленька, нужно быть понаблюдательней, – тоном опытного педагога заключила она.

– А я-то думаю, откуда у тебя такой интерес к мужчинам, так это, оказывается, профессиональное, – съязвила подружка и приложила ладонь ко рту, чтобы не расхохотаться.

Наташка что-то хотела ей ответить, но тут вмешался Петька. Наблюдая, как девчонки между собой перешептываются, он не выдержал и спросил громко:

– О чем вы, там шушукаетесь? Вы мне, что, конфет принесли?

– Пока нет, голубок, – подала голос Наташа, – Но когда-нибудь, возможно, и принесем, если ты убедишь своего папашу, что студенты – это люди.

Мальчик непонимающе захлопал ресницами.

Не пускаясь в долгие объяснения, Наташка задала новый вопрос:

– А как зовут того Рыжика?

Все еще не теряя надежду на поощрение, Петька был словоохотлив:

– Да, это Ванька Крушинин, из соседнего дома. Бабки Дарьи внук.

– Внук? – переспросила изумленная Ольга, – А, как зовут его маму?

– Так, нет у него матери, – засунув по-привычке, палец в нос, ответил Петька, – Померла, тем летом… С бабкой и живет, да, своим отцом- пьяницей…

Ольга вздрогнула и посмотрела на подругу.

– Ты, пообщайся с папенькиным сынком, а я пойду с другим мальчиком познакомлюсь.

– Ольга…, – вздохнула ей вслед Наташка и, покачав головой, снова обратилась к Петьке, – А папашка твой скоро вернется?

Ванька сидел на мягкой, не вытоптанной траве неподалеку от дома, подставив солнцу свои золотистые веснушки. Его длинные, слегка выгоревшие ресницы, мирно лежали на раскрасневшихся щеках. Мальчик не слышал, как подошла Ольга.

– Загораешь? – окликнула она его, и Ванька вздрогнул, – А я знаю, как тебя зовут, – не дожидаясь ответа, снова сказала девушка.

– Чего надо? – недовольный, что его потревожили, пробурчал мальчишка, – Уходи! – и уже сам был готов вскочить на ноги, но Оля остановила его.

– Подожди, поговори со мной, пожалуйста…

– Ты чужая, – отодвинулся подальше мальчик, – Не буду я с тобой разговаривать!

– А ты не боишься солнышка? – будто не слыша его последних слов, снова спросила девчонка, – Голову ведь напечет, – она хотела потрепать его непокорно торчащие, рыжие вихры.

– Не тронь! – истошно закричал Ванька и отскочил в сторону, как мячик.

– Извини, я не хотела тебя обидеть…, – растерялась Ольга.

Ванька сгорбился, как старичок, и отвернулся.

– Вон, – сказал он, – Дядька Коля идет…

Ольга встала, посмотрела, еще раз на рыжего недотрогу и пошла навстречу бригадиру.

Наташка заметила Николу первой. Выписывая бедрами зигзаги извилистой тропинки, загорелая и соблазнительная, она пошла навстречу бригадиру. Взгляд Николая беспокойно забегал по смуглой полуобнаженной плоти девушки.

Наташка, подойдя вплотную, взяла начальство под локоток и, развернув мужчину на сто восемьдесят градусов, проговорила томным голоском:

– Я…, то есть мы, товарищ капитан, – поправилась она, – Решили пригласить вас на студенческий обед… Отказы не принимается. У нас сегодня восточная кухня: суп из членистоногих, а на второе, как обычно, дробь шестнадцать…

Мужчина, багровея, уперся стершимися носками ботинок в землю. Глазки его при этом взволнованно блеснули на окна дома с лебедями.

– Какая дробь? Что вы себе позволяете?! – взлетел его нервный фальцет в раскаленное зноем небо.

– Вы тоже не любите ячневую кашу? – казалось, по-настоящему, не заметила девушка его гнева, – А повариха, говорит, что мы одни такие привередливые. Дескать, за границей лягушек чуть ли не живьем едят, а мы вареного червяка проглотить не можем и комбикормиком закусить…

Никола изо всех сил пытался смахнуть, покрытую золотистым загаром руку девушки, будто та была прокаженная.

– Хватит мне басни рассказывать! – краснея все сильнее, проревел Николай, – Что, вообще, вы здесь делаете, когда уже, как с полчаса, должны находиться в поле?! – тыркая толстым, засаленным пальцем в часы, прокричал бригадир.

– Да, не волнуйтесь вы так, Николай Петрович, – сжалилась Наташка и выпустила рукав его спецовки.

Мужчина облегченно вздохнул.

– Господи, откуда вы свалились на мою голову…, – смахивая пот со лба, устало проговорил Николай.

– Мы гарантируем сохранность вашей голове, – воскликнула следом Наташка, – При условии, что вы обеспечите нормальную еду для наших желудков! – предложила девушка сделку.

Никола не то кашлянул, не то крякнул, и угрожающе засопел, как колхозный бык, бросая кровожадные взгляды на свою мучительницу.

– Бастуете, значит?

– Так, точно! – приложив пальцы к соломенной шляпке, спаясничала студентка, – Бунт на вашем корабле, товарищ капитан колхозных полей!

– На моем, говорите…, – теряя терпение, злым шепотом просипел Николай, – Вы, думаете, я на вас управу не найду, мамзелечки? – злорадно усмехнулся он, – Я, вот вашему главному-то в институт позвоню, расскажу про вашу забастовку…

Наташка оглянулась на подругу, ожидавшую в сторонке, и высокомерно, как она это умела делать, без намека на нервы, спокойно проговорила:

– Дяденька, – при этом, ее по-кошачьи зеленоватые глаза, прямо-таки вцепились в красное, лоснящееся от жары лицо Николая. Последний не выдержал взгляда девчонки и опустил свои, маленькие и злобные, – Неужели, вы считаете, что наш декан – профессор, член научного общества РФССР, – сделала она многозначительную паузу, – Будет забивать свою и без того занятую голову какой-то… капустой!

– Я считаю, – растратив последнее самообладание, провопил Никола, – Нужно работать, если, уж вы приехали сюда, и не искать поводов для безделья! – он протер, в который раз, вспотевшие волоски, и уже спокойнее добавил, – Я вот, например, не смотря на камни в почках и отложения солей, с пяти часов утра на ногах. Между тем, как вы, молодые, здоровые люди кочевряжитесь здесь…

Наташка не дала ему договорить.

– Ой! – всплеснула она руками, – Да, вы просто кладезь полезных ископаемых, Николай Петрович!

Никола сморщился от ее слов, как от оскомины.

– Я поговорю с поваром…, – почти сквозь сомкнутые губы процедил он.

Девчонки возвращались в лагерь.

– Ты просто прирожденная артистка, Наташка! – восхищаясь находчивостью подруги, проговорила хохочущая Ольга, – Не понимаю, что ты делаешь на физико-математическом?

– Зато ты на своем педфаке, как в собственной тарелке…

– Полезные ископаемые его добили! – прослезилась от смеха Оля, – Я думала, наш «капитан» треснет от злости, как перезрелый кочан! У Николая Петровича было такое лицо, будто ему вырвали зуб.

– Какие, там полезные, – невозмутимым тоном произнесла Наташа и сморщила свой аккуратный носик, – Сплошной шлак…. Так, что пусть считает, что ему сделали комплимент, – добавила она, и сдержанно улыбнулась.

– И, как, только, это у тебя, получается, – обратила на подругу свой веселый взгляд Ольга, – Вести себя так, будто ничего особенного не произошло?

– А у тебя, как? – в свою очередь спросила ее Наташка.

– А, причем, здесь я? – не поняла ее намека Оля, широко распахнув свои большие, ясные глаза.

– На окошке два цветочка, – вдруг, запела едким голоском подруга, – …Голубой, да синенький. Никто любви нашей не знает…

– Я не понимаю, на что ты намекаешь? – оборвала ее песнопения Ольга и перестала смеяться, – Мы давно с Ромкой встречаемся… Или ты завидуешь?

– Чему завидовать-то? – закашлялась Наташа, – Его повышенной стипендии, – Я, если и соберусь замуж, то не меньше, как за научного сотрудника!

– Зачем же дело стало? В вашем институте не хватает докторов наук? – выпалила вгорячах Ольга.

– Ты за своего Ромео прямо глаза готова выцарапать… Признайся, между вами что-то было?

– Я не для того вырвалась из дома на свободу, чтобы меня снова контролировали!

– Смотри, подружка, – по-приятельски предупредила Наташа, – Как бы свобода тебе голову не вскружила… Ты вчера вернулась в половине двенадцатого ночи…

– Да, не было у нас с ним ничего! – вспыхнула обиженная Оля и сникла, – Зачем ты так обо мне, о нем… Он же хороший…

– Зря ты губы надула, Олька. Я тебе добра желаю, глупая, – вздохнула девушка, – Поверь, уж мне, даже «хорошие», могут временами вести себя не очень хорошо…, – Наташка по-привычке полезла в карман за сигаретами.

Старушки, на скамейках зажужжали, словно осы и своими острыми взглядами-жалами, впились в Наташку.

– Ротозейки, – пустила девчонка колечко дыма в их сторону и снова обратилась к Ольге, – Ромка действительно парень ничего… Я тебя сама с ним познакомила, – сказала она, – Но у мужчины, как и у собаки, никогда не знаешь, что на уме… Так, что приходи в отряд пораньше… А то, как бы мне не пришлось спеть тебе другую частушку: «Под окном моим висит желтая пеленочка, вся любовь была вранье, окромя ребеночка!».

– Где ты, только, набралась этого фольклора! – огрызнулась рассерженная Ольга, – Ты же ничего не знаешь, он мне предложение сделал!

Наташка не выдержала и рассмеялась, правда, не очень весело.

– Руки и сердца? Какая же ты наивная, Олька… Вот, если бы он тебе свою жилплощадь предложил, это было бы более весомо…

– С тобой невозможно разговаривать… Меня тошнит от твоей расчетливости! – отвернулась Оля, – А Ромке я доверяю!

Наташка усмехнулась.

– Вот, он легок на помине, твой шекспировский герой…

Ольга тоже увидела шагавших им навстречу Ромео и Лешку.

– И этот хиппи тут как тут…, – пренебрежительно отозвалась Наташка о последнем, – Терпеть не могу пустомель и щуплых мужиков…

Именно такой, худой, не высокого роста, Лешка ковылял позади Романа, словно тень.

– Куда это вы запропали?! – на ходу крикнул Ромео, глядя на девчонок, а главным образом, на Ольгу. Последняя, растревоженная словами подруги, ничего не ответила и растерянно отвела глаза в сторону.

– Что случилось, Оля? У тебя такой странный вид, – спросил он девушку.

Ольга натянуто улыбнулась.

– Тебе показалось, все нормально…, – она все-таки не удержалась и посмотрела на Ромку.

Лицо его было, как обычно приветливым и добрым. Русые прямые волосы смешным шалашиком ниспадали на еще гладкий лоб, придавая знакомому облику выражение застенчивого проказника. Стоило ему пошевелить головой, начинало, казаться, что они посыплются, вдруг, как трава в сенокос, и упадут прямо на конопушки, которые редкими рыжими звездочками светились на лице паренька. И, вообще, весь он был похож на большого, удивленного ребенка, от которого невозможно ожидать ничего дурного. Это первое впечатление с момента их встречи, так укоренилось в девушке, что и, сейчас, Ольга не могла ему противиться. Каждый раз, глядя на Ромео, она словно лишний раз убеждалась в его искренности.

– А, какой бывает вид у солдата после боя?! – пришла, как обычно на выручку Наташка, – Наш «капитан» совсем озверел – возмущенным жестом рассекли горячий воздух ее руки, – Меня, так он, вообще, чуть ли не проглотил!

Молчавший, до сих пор, Лешка язвительно заметил:

– Не нахожу в его поступке ничего странного, – он обнял девушку медленным, обволакивающим взглядом, словно красивую картинку, – Ты ведь у нас, Натали, такая аппетитная, загорелая, как… как…

– Да, да…, – передразнила его же тоном Наташка и скривила рожицу, – Я уже догадалась, что ты хотел сказать. Как ваша любимая килька в томате, которой вы обжираетесь по ночам, так что утром от вас воняет, как от уличных котов…

– Кстати, – встрял в их перепалку Ромка, – Ребята, там магазин атакуют, провиантами запасаются. Заведующая грозится, что следующий завоз будет через месяц. Так, я не понял из разговора, на вашу долю консервы брать или вы рыбу не едите?

Алексей дернул друга за плечо.

– Не видишь, у них аллергия на морепродукты. Пойдем, а то запасы здоровой пищи закончатся…

– На самом деле, я способна переварить все, кроме твоих дурацких шуток! – вцепилась взглядом Наташка в лицо Алексею и следом возмущенно выкрикнула, – Нет, ты слышала, Ольга, пока мы тут грудью стоим за благополучие отряда, они там обжираются деликатесами из сельмага.

Лешка посмотрел на туго обтянутый белой футболкой бюст девушки и, хихикнув, сказал:

– Да, защищать есть чем!

– Ты идиот, – стукнул его по макушке Роман, – Заткнись! – он был гораздо выше ростом своего бестолкового дружка, и потому выглядело это забавно.

Вместо того, чтобы рассердится, девчонки рассмеялись.

– Ты настоящий рыцарь, Ромео, – благодарно титуловала его Наташка своей белозубой улыбкой, но Ромка ждал похвалы другой дамы.

Ольга же опять отмолчалась.

– Да, что тут у вас было на самом деле? – спросил он снова, – Тебя кто-то обидел, Оля?

Мастерица на разные уловки, Наташа, встав на пальчики, дотянулась до Ромкиного уха и громким шепотом, чтобы всем было слышно, доложила:

– Считаю, долгом своей чести, многоуважаемый, сообщить, что ваша возлюбленная интересуется незнакомыми молодыми людьми, я бы сказала, слишком молодыми, – кивнула она в сторону сидевшего на полянке маленького Ваньки, – И ведет с ними беседы на неизвестные темы. Берегись, Ромео, кажется, у тебя появился соперник…

Ромка, настроившись на что-то серьезное, облегченно выдохнул и тоже пошутил:

– Ну, надо же, а я, как назло свою шпагу забыл…

– Смейся, смейся…, – опустилась на ступни Наташка, – По секрету тебе скажу: нынче в моде рыжеволосые! – она сделала реверанс и сошла на соседнюю тропинку, толкнув в худую спину Лешку.

Тот, придерживая ушибленное место, поплелся вслед за девушкой, рассматривая сзади ее точеную фигуру.

– Должен тебе чистосердечно признаться, Натали, – забубнил паренек по-привычке, – Ты была бы само совершенство, но в твоем теле есть один серьезный изъян…

Наташка даже остановилась.

– Ну, и…

– Язык. Он портит тебя, как пятая нога собаку или третий горб верблюда…

– Здравствуйте, бабушка!

Дарья, скрючивши свое сухое тело, полола грядки.

– Кто там? – кряхтя, разогнула старуха спину.

– Извините, – волнуясь, как можно вежливее, сказала Ольга. Она стояла за калиткой в шелковой блузке и голубых шортах, не решаясь повернуть щеколду. Недавний опыт общения с местными жительницами был не очень удачным.

Бабка прищурила глаза, пытаясь узнать незнакомку.

– Я из города, – поторопилась объяснить девушка, теребя бумажный пакет, который держала в руках.

– Вижу, милая, – прошамкала ртом старуха, – Ищешь кого-нибудь?

– Здесь живет мальчик Ваня? – спросила Оля, поглядывая на облупившиеся окна дома.

– Ванька? – насторожилась Дарья, – Здесь. А, что он натворил-то?– заволновалась старушка и на ее жманых, загорелых, словно прелые яблоки, щеках, проступил румянец.

– Да, вы не пугайтесь, бабушка, просто я хочу с ним повидаться. Можно? – Ольга засуетилась, выставляя вперед кулек, – Я вот, тут ему конфет купила…

– Конфет, говоришь…, – еще больше удивилась бабка. Но, однако, согласно кивнула седой головой, – Дома он, проходи…

– Спасибо, бабушка! – радостно воскликнула девушка и решительно распахнула калитку.

– Не за что, милая… Осторожно, там одной ступеньки не хватает, – предупредила старушка, непонимающе глядя вслед девчонке.

– А ты кто, такая будешь-то? – спохватившись, спросила она Ольгу уже у двери.

– Ольгой меня зовут, – торопливо, будто опасаясь, что бабка передумает, ответила девушка и вошла в сенцы.

Оля, очутилась в пыльном полумраке, пропахшем старыми вещами, которые изо всех углов недовольно таращились на нее. Девушка невольно съежилась и ухватилась глазами за узкие полоски света, исходившие от двух маленьких перекошенных оконец. Пылинки, пронизанные солнечными лучами, шустро перемещались в замшелом воздухе комнаты и, казались, живыми. Странные чувства, как щупальца какого-то невидимого, устрашающего существа, охватили студентку. Окружившая обстановка угнетающе давила после свободного, чистого воздуха улицы, а проступившие в темноте чугунки и ведра, наставленные вдоль стен, напомнили ей уроки истории о дореволюционном периоде.

Ольга вошла в сам дом.

Все та же запущенность и почти осязаемая осиротелость чувствовались повсюду.

Цветная тряпка, заменившая стекло, билась под натиском ветра со стороны улицы о раму, как раненая птица крылом. Ольгу не оставляло чувство, что за ней наблюдают. Она вытерла ноги о коврик и прошла в горницу.

Мальчик не ожидал ее. Он лежал в несвежей постели, куски грязи валялись тут же, рядом, прямо на простыни. Ольга вздрогнула от увиденной картины, сердце ее сжало безграничное сострадание и жалость.

– Здравствуй, Ванюша, – ласково сказала она.