Read the book: «Французский роман», page 5

IX

Я заперла дверь и спустилась на первый этаж. Послышался приближающийся шум улицы. Кто-то проехал на велосипеде, позвякивающем на плитке, как мой чемодан. Передо мной была Лиль. Мне казалось, что улица Бон была воплощением мужчины, а Лиль – конечно же, женщины. И в этом их пересечении было что-то откровенное, неразгаданное мной и просто надуманное моей фантазией. Я улыбнулась и свернула в сторону Сены. Как приятно, что у меня уже был знакомый маршрут.

По мосту Искусств прогуливались парочки, а перила неподалёку от него были увешаны замочками с именами и сердечками, в частой сетке которых едва ли можно было найти просвет. С внутренней стороны перил, освещённых фонарями, картина напоминала разноцветные гроздья винограда, забродившие чувства и обещания которых могли стать самым великолепным вином Франции. Со стороны реки тот же рельеф, поглощённый тенью, лишь изредка отражавший металлический блеск воды, предстал передо мной в образе переплетённых тел в одном порыве любви и наслаждения.

Я перешла на другой берег Сены и на полчаса потеряла себя в улицах, кружащих у Лувра. Мне было жаль, что я не могла пройтись по Парижу без одежды, подобно статуям, украшающим сад Тюильри. Мои чувства были обнажены, мне так хотелось слиться со всем этим великолепием парижской роскоши и таинством летней ночи. Голоса прохожих, которыми перекликались все языки мира, умиротворяли, словно шум моря.

Мимо меня быстрым шагом прошла молодая брюнетка с короткими сильно вьющимися волосами. К уху она плечом прижимала мобильный, быстро произнося слова извинения. Правой рукой она увлекала за собой девочку, на которой было очень милое платье и шляпка. Их спешка передалась мне. Я ускорила шаг и шла за ними следом, не замечая улиц и поворотов. Брюнетка закончила разговор и быстро спрятала телефон в сумочку.

– Вот видишь, папа очень волнуется, мы должны были вернуться пораньше.

– Но ты же сама говорила, что скоро зима, нужно радоваться, пока лето, – совершенно спокойным голосом ответила девочка, на вид ей было не больше пяти. В детских возрастах я разбиралась лучше.

– Ну не так же скоро, – рассмеялась брюнетка. – Иначе мы так загуляемся, что и правда вернёмся к зиме.

Недалеко от нас просигналила машина. Я вздрогнула и почти остановилась. Девочка и её мама – у меня не было в этом сомнений – быстро ушли вперёд, и я понимала, что было бы странно идти за ними и дальше.

Через какое-то время я почувствовала, что у меня начинают слипаться глаза. Я не привыкла гулять по ночам, тем более бесцельно, тем более в одиночестве. Вернувшись на берег Сены, я прошла по мосту Руаяль. С моста вдали я увидела освещённый Собор Парижской Богоматери. У меня сжалось сердце. Все эти достопримечательности мы обошли с мамой и Мишелем, мне нужно было ещё постараться, чтобы найти что-то новое. Я пожалела, что увидела всё это в возрасте, когда тебя больше поражают внушительные размеры и ветхость, чем красота и история. Мне вдруг показалось, что я не первый день в Париже, а последний. Словно я бродила по нему, чтобы попрощаться. Меня никто не ждал, и я почему-то верила, что не ещё, а уже. Это было не то, о чём мне хотелось бы думать, но мысли сами собой влекли меня в омут отчаяния и жалости к себе.

Когда я дошла до Лиль-Бон, до полуночи оставалось десять минут. Открывая дверь ключом, я глотала душившие меня слёзы, чтобы не разреветься прямо на площадке.

Я прошла в комнату, не включая свет. Шторы были не задёрнуты, поэтому света фонаря, проникающего через окно, было достаточно, чтобы не споткнуться о мебель моей скромной парижской обители.

Уходя, я не выключила планшет, и теперь он мирно спал на подоконнике среди покачивающихся штор, как в будуаре французской королевы. Я бесцеремонно дёрнула клавиатурой, и экран ослепил меня, заставив зажмуриться, как расплата за моё вторжение в этот покой.

Когда глаза привыкли, я увидела, что в скайпе висело пять непрочитанных сообщений двадцатиминутной давности. Мишель.

«Почему не спишь?»

«Или всё-таки спишь?»

«Понятно…»

«Спокойной ночи!»

«Bonne nuit!»⁵

Я, без единой мысли в голове, застучала по клавиатуре:

– Не сплю. Гуляла, только вернулась. А вы?

Я закусила нижнюю губу и прижала к себе локти, до боли сцепив пальцы рук. Мишель был в сети. Но это могла быть зависшая сессия. У них уже была совсем поздняя ночь. И он уже попрощался. Прошло две минуты. Я была на пределе.

– Натали спит. Я ждал, что ты, может быть, ещё ответишь. Не хотелось оставлять тебя одну.

Он ждал меня… Я спрятала лицо в ладони, словно он мог увидеть то счастье, которое подарили мне его слова.

– Как там у тебя? Курица не сгорела? – вспомнил он одну из моих последних реплик.

– Не знаю, я так и не смотрела. Сейчас проверю, – написала я, поднялась со стула и тут же села обратно. – А ты не уйдёшь?

– Раз ты пришла, пока не уйду.

Я почувствовала, что у меня в груди снова разгорается пламя. Я вскочила и подбежала к мультиварке, который час томившейся в режиме подогрева. От нажатия на кнопку крышка плавно открылась и мультиварка выдохнула приятным ароматом. Я аккуратно отрезала кусок курицы, которая теперь выглядела гораздо аппетитнее, чем в исходном виде, и положила его на тарелку, только сейчас осознав, что точка лёгкого голода осталась далеко позади. Мне так нравилось ощущение, что Мишель ждёт, пока я снова напишу, что мне не хотелось торопиться, поэтому я отрезала хрустящего хлеба и теперь уже наверняка убедилась в том, что сидеть на диете за неумением готовить мне не придётся.

– Bon appétit!⁶ – увидела я в диалоге, пока поглощала свой ночной ужин. Я улыбнулась. Он словно был рядом.

– Merci!⁷ Всё, я здесь, – написала я, вытерев руки о салфетку.

– Ну, рассказывай, что видела.

– Пока почти ничего нового.

– Это пока.

– Наверное.

– Так, а что там за профессор из Коллеж де Франс?

– Я не так много знаю. Он написал, что у него бывают скайп-лекции, пригласил.

– Где написал?

– В скайп.

– Вы уже общаетесь в скайпе?

– Да, а что?

– Ничего. Ты много успела за полдня в Париже. Страшно подумать, что ты успеешь за… – Мишель замялся.

– Более долгий срок, – закончила я за него.

– Я сейчас выйду, чтобы не разбудить Натали, и позвоню тебе, – внезапно написал он.

– Хорошо.

Я задёргалась на стуле, словно мне тоже нужно было встать и выйти из комнаты, чтобы не разбудить кого-то. Я представила, как Мишель берёт свой телефон и наушники, выходит на террасу, как он подходит к лавке, на которой я сидела в его рубашке, но меня там нет. Он вспоминает каждое слово, каждое движение. Если бы он не ушёл тогда, что было бы сейчас с нами? Если бы он просто ответил на мой поцелуй, а не произнёс красивую прощальную речь на перроне вокзала день спустя, где, несмотря на своё признание, он был в полной безопасности. Была бы я сейчас в столице Франции, ждала бы того, чтобы услышать его голос из динамика планшета?

Снова стандартная мелодия.

– Да, – ответила я.

– Не привык общаться с тобой в чате.

– Я тоже.

– Мне кажется, я не всё сказал тебе, когда ты уезжала.

– А что ты хочешь добавить?

– Я знаю, что та ночь после нашей встречи была для тебя нелёгкой. Но я хочу, чтобы ты знала, что для меня это была самая тяжёлая ночь в моей жизни.

– Почему?

– Я знал, что ты спросишь, почему…

Я почувствовала улыбку в его голосе.

– Но ты ведь для этого и сказал, чтобы я спросила об этом.

– Да, верно.

– Так и почему?

– Потому что впервые в жизни я хотел провести ночь не с Натали.

У меня всё поплыло перед глазами. Я не знаю, сколько продлилась эта пауза.

– Что ты имеешь в виду? – еле выговорила я.

– Я не думаю, что нужно это объяснять.

– Ты издеваешься? Что тогда я делаю здесь? – выкрикнула я, и мне показалось, что стены завращались, словно декорации в театре, которые вот-вот могли упасть, и я оказалась бы там, рядом с ним.

– Именно поэтому я здесь, а ты в Париже.

Я с трудом начинала понимать смысл его слов.

– Зачем тогда ты говоришь мне об этом сейчас?

– Для того, чтобы ты не вернулась.

– Что?.. – прошептала я.

– Я не хочу, чтобы ты думала, что это ссылка, а если ссылка, то по твоей вине. Я виноват в том, что произошло, и это мне нужно время, чтобы прийти в себя. Как только я почувствую, что всё стало на свои места, я надеюсь, что ты вернёшься.

– Как только ты поймёшь, что я тебе больше не нужна?

– Это невозможно. Ты всегда будешь мне нужна. Я имею в виду, как только я буду знать, что могу справиться с собой.

– Ты неплохо справился и той ночью.

– Я просто повернулся к тебе спиной. И я прошу у тебя за это прощения. Ты не маленькая девочка, которую нужно поставить в угол за какие-то детские шалости. И я понимаю, что то, что тогда произошло, было не так уж спонтанно.

– То, что произошло, называется одним коротким словом – «поцелуй», – мне вдруг стало смешно.

– Не всегда легко называть вещи своими именами, – улыбнулся он.

– Всё понятно. Буду сидеть тут, пока тебе не надоест странно выражаться. Et tu sais, c’était mon premier bisou⁸, – сказала я по-французски.

– Je ne le mérite pas⁹, – еле слышно ответил Мишель.

Когда погас экран с завершившимся звонком, я задумалась, почему внутри меня появилась какая-то лёгкость. Мишель прямым текстом сказал, что он будет ждать, пока его чувства не утихнут, другими словами, пока он не перестанет испытывать ко мне влечение. И это значило, что он не собирался в Париж, более того, он не собирался сближаться со мной. Все признания, которые я получила от него, были подобны приговору, из-за которого я должна была оставаться вдали от него и от дома. Но эта ясность позволяла мне свободно дышать. Я была любима и желанна мужчиной, который был моей мечтой. Это осознание дарило невероятную уверенность, жажду жизни и надежду на то, что будущее ещё не решено. Я была его тайной. А он был моей реальностью, которую мне не нужно было скрывать здесь, в Париже. Если мысль о том, что он может быть со мной здесь, пришла в голову мне, значит, и он мог подумать об этом. И я ждала его. Он знал это. Он словно спрятал меня. От себя? Но он так же мог спрятать меня и от других, мог дать волю своим чувствам и насладиться своей Лолитой, которая по собственной воле принадлежала только ему.

Мне вдруг пришла в голову странная мысль. Я почти ничего не знала о Мишеле, который существовал до встречи с мамой и мной. Как бы сильно мне ни хотелось, чтобы он отказался от своего джентльменского поведения, все его поступки пока говорили об обратном. Но если даже я в свои семнадцать оставалась для мамы закрытой книгой, то наверняка и Мишель был гораздо сложнее, чем мы представляли. Я надеялась, что если мне удастся узнать его получше, я смогу стать той, которая займёт не вторую строчку, а самую верхнюю. Мне не нужно было, чтобы он видел во мне юную Натали, я хотела стать его первой Лилией.

X

Во сне я скинула с себя плед, который был слишком жарким и немного колючим. Несмотря на позднее укладывание, утром я чувствовала себя великолепно. Я подошла к зеркалу и подумала о том, что для начинающей соблазнительницы мне не хватает атрибутов, которыми так славилась Франция девятнадцатого века: кружев, полупрозрачной или шёлковой сорочки и, конечно, макияжа и духов. «Этим я займусь немного позже», – подумала я, отмечая, что моя идеальная кожа и длинные волосы были лучшим украшением.

Гуляя по туристическим улицам Парижа, очень сложно понять, будний день или выходной. Они загружены всегда. Казалось бы, Москва – самый посещаемый город России, должна была бы создавать подобное ощущение, но этого не было. По крайней мере, для меня. В Москве всё время отдавало буднями, где все торопятся, спешат, боятся не угнаться за своей мечтой. А в Париже у меня было чувство, что все его обитатели, временные или постоянные, были на своём месте. Наверное, тот больше ценит время, кто не боится его упустить, кто просто живёт в нём, наслаждаясь тем, что оно есть.

Я достала телефон и позвонила Лорет. Когда я услышала её голос в трубке, сначала мне стало не по себе – вдруг она сожалела о своей чрезмерной вежливости и о том, что она пообещала помочь мне с интерьером. Но мягкие интонации Лорет стали ещё ласковей, когда она узнала, что это я.

– Конечно, дорогая. Я прекрасно помню. Всё в силе. Мне как раз нужно кое-что прикупить, буду рада и твоей компании, и возможности быть полезной. Я думаю, не стоит нам ехать на окраину, сходим в Le Bazar de l’Hôtel de Ville (BHV). Он в двух шагах от Риволи. Ты сможешь добраться до метро Hôtel de Ville?

– Да, конечно!

– Тогда часика в два у выхода из метро?

– Идеально!

– Тогда до встречи!

– До встречи!

Я подумала о том, что ещё было бы неплохо договориться о встрече с Жаком, чтобы разобраться с вопросом Коллеж де Франс. Но что-то подсказывало мне, что сначала стоило встретиться с Лорет, а потом уже прогуливаться с её мужем, несмотря на то, что она сама предложила это.

Проверив свою карточку, я была приятно удивлена. На деньги, которые перевёл Мишель, можно было жить полгода. Золотая клетка в изгнании. Я не совсем поняла, почему Мишель решил, что он виноват в «том, что произошло», но финансовая свобода всегда кстати.

Без пяти два я вышла из метро. Через пару минут показалась Лорет. Увидев меня, она улыбнулась так, словно перед ней был молодой Ален Делон, а не акварельная девочка из России. Лорет потянулась ко мне, и её щека коснулась моей. Её запах вскружил бы голову и Делону. Мне казалось, что она хотела покорить меня, и ей это удавалось с невероятной лёгкостью.

Мы дошли до BHV и вошли внутрь. Нас окружило буйство красок потрясающей палитры. Даже вызывающе яркие цвета не раздражали глаз. Но основные тона были мягкими, как интонации Лорет.

Мы зашли в магазин тканей, и я едва не заблудилась в висящих до пола кружевных гардинах, к полупрозрачному орнаменту которых хотелось прикоснуться, закутаться в их невесомую нежность и утонуть в неге романтических грёз.

– Кружева не бывает много, зато его бывает мало. Полоска кружева на спине выглядит как дешёвая приманка. Ты либо можешь себе позволить это чудо, либо нет. Прелесть кружева в его неразгаданности. Если ты можешь рассмотреть рисунок – дешевле и разумнее взять принт, имитирующий кружево. А настоящее должно дышать – складками, объёмом, волнами… Это как с женщиной. Она может быть прекрасна, но при встрече с ней должно возникать желание рассмотреть её получше, поближе… Если же её красота идеальна, очевидна и бесспорна – так зачем встречаться с ней ещё раз.

– В женщине должна быть загадка, – сказала я набившую мозоль фразу.

– В женщине должно быть продолжение. Не всем хочется биться головой о закрытую дверь, к которой нет ключа. А вот открывать двери и за ними находить новые – это стоит свеч. Разве не в этом тайна русской матрёшки? – подмигнула Лорет.

Мы выбрали две пары гардин. Я не знала высоту потолков, но Лорет сказала, что лежащие на полу шторы будут куда лучше и романтичнее смотреться, чем куцые.

В соседнем магазине я увидела кресло, которое было очень похоже на то, в котором дома обычно сидел Мишель. Лорет, как волшебница, вытащила какие-то купоны, и цена уменьшилась на двадцать процентов. Сомнений больше не было. Я забралась в кресло, и мне не захотелось вставать. Лорет заметила: «Для одной тебя великовато, разве нет?» Я ничего не ответила. Лорет внимательно посмотрела на меня, села на подлокотник и добавила: «А вот для двоих самое то». Мы дождались чека, согласовали доставку и вышли.

– Для уюта нужны места, на которые можно приземлиться, – заговорщицки сказала Лорет. – Они так и должны манить.

Накидка на кресло и новый плед для дивана. Я привыкла бродить по дому босиком, но мне не хватало ковра, который бы отделил часть под гостиную от кухни в моей студии. Ковёр был найден в течение ближайшего получаса наряду с декоративными подушками, аккуратным комодом с зеркалом наверху, имитирующим туалетный столик. Остальные покупки лежали в больших картонных пакетах. Лорет щебетала, словно моя давняя подруга, с которой мы не виделись пару лет и сейчас не могли наговориться.

– Скажи, ты думала над нашим предложением по поводу Коллеж? – спросила она.

– Да, я как раз хотела обсудить это с вами.

– О, полно, давай на «ты». Но обсуждать это лучше с Жаком. Я всё-таки не профессор, а всего лишь его жена, – засмеялась Лорет.

– Он, наверное, очень занят, мне так неловко его отвлекать.

– Не переживай, пока у него сплошь свободное время. Ты ведь знаешь, что учебный год начинается с октября? Похоже, нет, – улыбнулась Лорет. – Потому я сказала в кафе, что ты вовремя приехала.

– Я всё ещё живу своей школой и первым сентября.

– Ничего, привыкнешь, – сказала Лорет, переходя улицу. – Я бы составила тебе компанию в экскурсии Жака, но мне, честно говоря, уже наскучили эти разговоры об образовании. Ты меня простишь?

– Я буду рада новой встрече, – ответила я, останавливаясь у метро и принимая пакеты из рук Лорет.

– Вот и славно. Что-нибудь придумаем! А по поводу Жака – звони ему в любое время.

– Хорошо, – ответила я, с наслаждением вдыхая аромат Лорет, которая потянулась ко мне для прощального поцелуя.

– Звони, если будут проблемы с доставкой! – крикнула она и махнула рукой, поворачивая в сторону другой ветки метро.

Я кивнула, не в силах поднять рук, в каждой из которых было по три пакета. Несмотря на тяжесть ноши, мне было жутко приятно представлять себя со стороны, такой взрослой, самостоятельной дамой, которая несла столько всякой всячины в своё гнездо, словно птица по весне.

XI

Когда я поднялась на свой этаж, мне показалось, что за дверью моей квартиры что-то щёлкнуло. Я осторожно подошла ближе и попробовала вставить ключ. В то же мгновенье дверь распахнулась. На пороге была женщина возраста моей любимой категории. Она подняла брови и деловито-радостно втащила меня внутрь за ручки пакетов.

– Добрый день, Лили!

– Добрый день! Маргарет? – уточнила я, хотя сомнений не было, только у неё мог быть ключ.

– Да-да, я всегда тут по понедельникам. Сколько покупок! Ты, видно, здесь надолго?

– Пока не знаю, – честно ответила я, тут же вспомнив слова Мишеля.

– Голодная? Хочешь, приготовлю что-нибудь? – спросила Маргарет и, не дожидаясь ответа, подскочила к шкафчику кухни, достала пачку мной накануне приобретённых макарон и поставила на плиту кастрюльку с водой.

Это потрясающее дружелюбие меня совершенно обезоружило. Было похоже, что я приехала на каникулы к бабушке или тёте, и мне искренне старались угодить, как желанной гостье.

– Спасибо, а я вас не задерживаю?

– Нет, твоя квартира у меня последняя, я и здесь уже всё закончила, давай помогу тебе разобрать покупки, если нужно.

– Я купила шторы, хочу повесить.

– Как раз на чистый пол лягут, хорошо, – с гордостью отметила она свою заслугу в чистоте квартиры. – Мне звонил твой отец, я обещала ему помочь тебе, чем смогу.

– Да? Мишель?

– Да-да, – с удивлением подтвердила моё уточнение Маргарет, не посвящённая в особенности родства нашей семьи.

Мне стало неловко, что мой приезд с сентября должен был лишить Маргарет части работы и дохода.

– Маргарет, простите, это я сказала Мишелю, что смогу сама прибираться…

– Вот ещё будешь об этом переживать! Нужна буду – позвонишь, приеду. Приготовить, убрать, да просто поболтать. Такой молоденькой девочке поначалу тяжеловато будет самой… Так что не стесняйся. Давай шторы!

Если бы не Маргарет, наверное, я бы растянула смену интерьера на пару дней, пока не привезли бы кресло и ковёр. А так уже через час мы вдвоём уплетали макароны под томатным соусом с базиликом, на столе стояла новая ажурная подставка для фруктов, на окнах висели новые шторы, совершенно изменившие облик квартиры, а прежние занавески лежали в пакете, который Маргарет взялась отнести в прачечную. «Сложишь в шкаф, как вернутся, не помешают», – прокомментировала она. Её волосы, стянутые на затылке в тугой узел, были для меня совершенно точной демонстрацией её характера и поведения – никаких лишних движений, всё по делу. Джинсы, футболка вкупе с аккуратным маникюром молодили Маргарет, и только несколько морщин, говоривших скорее о её смешливости, чем о возрасте, и прищуренные глаза давали мне право думать, что она гораздо старше меня. Я помню, как читала статью про японское аниме. Глаза детей рисуют широкими и открытыми, чем старше – тем уже. И это никак не говорило о национальных особенностях разреза глаз. Теперь я понимала, что японцы имели в виду. Любопытство заставляет распахивать глаза вовсю, из страха пропустить что-то в этой жизни. А с течением времени словно уходит необходимость смотреть в оба, ждать нового, а ещё эта усталость взрослых, которая соседствует с небрежностью, ленью и самонадеянным равнодушием. Ещё старше – и кажется, что глаза человека в любой момент могут закрыться, чтобы погрузиться в сон, возможно вечный.

Не успела я моргнуть, как Маргарет за беседой встала, помыла обе тарелки, дала мне пару рекомендаций по поводу магазинов и ещё кое-каких мелочей и попрощалась до следующего понедельника.