Read the book: «Мультивселенная ошибочных миров. Часть 2», page 4

– Уверен, что нам стоит не сдерживаться? – удивился Крис, бросив светящийся взгляд на звездные системы, что рвались из порталов мага.

– Нет. И малой доли моей силы будет достаточно, чтобы одолеть их. Но меня бесят все эти условности и одолжения. Я, наконец, понял, какой вопрос задам Богу. И чтобы добраться до ответа, – Найджел скрежетал зубами. Его голос бурлил ненавистью и рвущейся на волю аурой. Молнии в его глазах заискрили сильнее, источая пронзительный скрип, – я разнесу это место в звездную пыль.

***

Альбинос ждал его у костра, наблюдая за потрескивающей игрой света алых языков пламени. Его красные, залитые кровью, глаза сверкали в ночной тишине. Арубин поприветствовал своего гостя коротким кивком, не отводя взгляда от костра, и указал ему на поваленное бревно подле себя, приглашая сесть рядом с ним.

– Для меня это огромная честь, – с замиранием сердца отрапортовал человек в форме.

– Как и для меня, – скорее из вежливости ответил Сайко.

Альбинос продолжил молча смотреть в огонь, наслаждаясь стрекочущей тишиной и спокойствием ночи. Он хотел отринуть все те проблемы и невзгоды, что скрывались где-то там, среди звезд, но бежать от судьбы было невозможно. Арубин это с горечью понимал. Галактика должна была сделать новый оборот, и он не знал, каким будет мир вокруг после этого. Его гложило чувство ностальгии, что выворачивало его наизнанку. Большую часть своей жизни он хотел идти своим путем, не преследуя чужих целей, и построить именно тот идеальный мир, который так часто видел в своих снах, что уже не мог здраво воспринимать серую порочную реальность. Но свет в конце тоннеля все никак не загорался, и теперь он мог лишь обернуться, чтобы увидеть его.

Арубин не мог признать, что все его решения были ошибочными. Его идеология рушилась, оставляя на руках грязный пепел былых стремлений и амбиций. Все вокруг остановилось. Замерло. Даже языки пламени перестали танцевать, застыв в раскаленном воздухе. Это было лишь одно мгновение, но он успел его уловить. Костер заискрил вновь. Но уже совсем не так, как раньше. Теперь его свет и пляс были ложными и ненастоящими. Натянутая на глаза счастливая нирвана среди зеленых холмов на берегу лазурного моря. Сайко не видел ничего, кроме этого пейзажа, вот уже три сотни лет, погруженный в счастливый сон о том, что такая жизнь настигнет каждого.

Конечно, отсюда он не мог заметить, что звезды двинулись с места. Пространство колыхнулось лишь на миг, как этот костер мгновение назад застыв на месте. Где-то в глубине космоса появилась трещина, из которой показался тот самый истинный неподдельный свет, что он так давно хотел подарить людям.

И этот свет породил всё большие изменения, которые привели Сайко на край этих мыслей. Он знал, что слепец был прав. Но не хотел верить, что этот свет появился в галактике сам по себе. Не мог признать, что все его жертвы и старания были тщетными и бесполезными. Поэтому он не мог принять это спасение. Не такой ценой.

Человек в форме сидел неподвижно, боясь нарушить успокаивающее молчание первым.

– Есть нечто, – наконец, заговорил Арубин, и его гость облегченно вздохнул, – что беспокоит меня. Признаться, мой дорогой друг, такое явление встречается редко в нашей галактике, но оно имеет место быть сейчас. Гелиотропы не могли вогнать меня в тоску. Кинзоку и митлы не склонили моей головы. Но всего один человек… Он один перевернул звездную карту вверх дном.

– Зокушикара Йоками, – кивнул военный, – я уже разбираюсь с подробностями нападения на «Киншу». Недавно его заметили на планете Миризу, в верхнем секторе третьих миров ОЦК. Это в двух секторах, почти в трех десятках звездных систем, от «Кинши», поэтому нам непонятно, как он туда попал, но мы разберемся с этим, Сайко.

Арубин расплылся в загадочной улыбке и покачал головой.

– Зокушикара, действительно, удивительный человек, – согласился он, – и он вполне мог бы стать тем, кто породил волнения в моей душе. Но это не он. Я не знаю почему. Моя вера в него по-прежнему крепка, хоть он уже много лет назад покинул нас с вами. Я знаю, у вас с ним есть множество личных счетов, генерал Шакк.

Человек в форме еле заметно оскалился, припоминая все то, что для него сделали Эби и Зоку много лет назад. После предательства Полковника Колли, оставившего свой пост в самой кульминации Гелиотропной компании, он еще много лет гонялся за ним и его учениками по всей галактике, пока, наконец, не посадил его за решетку. Это достижение возвело Шакка на вершину олимпа, окрылив его генеральским чином и признанием самого Арубина. Однако, тот факт, что Зокушикара Йоками до сих пор был на свободе, по сей день коробил репутацию Шакка.

– Мои личные притязания и чувства не играют здесь никакой роли, – отрезал генерал, поправляя серо-зеленый китель, – Йоками – это опаснейший преступник высшего ранга, который должен быть пойман или убит. Мои умозаключения по этому поводу вполне резонны, Сайко.

– Может и так, – вновь согласился Арубин, – и все же, я не о нем сейчас говорю. Впрочем, ваша проницательность подвела вас очень близко к истине. Я говорю о его товарище по учению. О человеке, о котором Эби Колли заботился не меньше, чем о нем. И именно ради него он тогда оставил свой пост, предав мое доверие. С ним у вас должны быть не меньшие счеты, чем с самим Колли и Йоками. Вы знаете имя этого человека, генерал Шакк?

– Кайл Коллинс, – тут же последовал ответ.

Сайко довольно улыбнулся и вновь уставился на костер у своих босых ног.

– Мальчик вырос, – добродушно произнес он, – и теперь я понимаю, чем жертвовал в тот день Эби. Еще тогда мы должны были уделить особое внимание всем деталям его шокирующего поступка. Но мы были просто озлобленны, друг мой. Злость ослепила нас, и мы не смогли рассмотреть истинную угрозу нашему прекрасному миру.

– Хотите сказать, – осторожно прервал его Шакк, – что первостепенной задачей для меня должен быть не Зокушикара, а Кайл Коллинс?

– Хочу, – кивнул Арубин.

Генерал тут же поднялся на ноги и уже собрался уходить, но очередной вопрос, всплывший в голове, заставил его остановиться.

– Я обязан привести его к вам живым? – уточнил он.

По щеке Арубина скатилась кровавая слеза. Он не стал ее смахивать, поэтому алая капля быстро пробежала по его лицу и спрыгнула с подбородка на белую кожу его рук, распластавшись по ладони.

– Какова цена нашего мира? – разглядывая красное пятно на руке, спросил он.

Шакк молча отдал честь и удалился во мрак ночи, оставив Сайко наедине с костром и его мыслями.

Глава 2
Давний замысел

Никто не в силах разделить свою любовь со всем миром.

Наши чувства привязаны лишь к одному, и дробление их равносильно их уничтожению.

И лишь лишение человека всякой любви,

Может сделать из него Бога.

Папарацци еще несколько часов толпились в холле отеля. Главные звезды аурного турнира позировали и отвечали на самые глупейшие вопросы, удовлетворяя потребности своих фанатов.

На счастье Никса, он огромной базой фанатов не обладал. Но даже если бы многотысячная толпа гудела на центральной улице Хапстада, ликуя и приветствуя его, едва ли он удосужился бы выползти из своего номера, чтобы озарить их своим присутствием. Так или иначе, молодой человек, по своему обыкновению, растянулся на кровати и истошно разглядывал потолок. Интересных разводов на нем, понятное дело, не было, поэтому это занятие ему быстро наскучило.

Придаваться обыденному унынию он не хотел. Джелед был не у себя дома, поэтому приходилось сохранять хотя бы стандартные нормы приличия. По телевизору не показывали ровным счетом ничего нового. Новости должны были начаться лишь через полчаса. Он осмотрел несколько ящиков шкафа, прекрасно понимая, что там так же нет ничего, что могло бы его заинтересовать, и пришел к выводу, что в этих четырех стенах делать ему больше нечего.

Стин Дорхафт уехал на встречу с организаторами турнира сразу после прибытия в отель. Да и доставать бургомистра только потому, что было скучно, Никсу не хотелось. Меньше всего на свете он хотел прослыть назойливым выскочкой.

Крета уже должна была разобрать свои вещи. Никс не знал, ни сколько точно времени на это ей нужно, ни то, что она собиралась делать после этого. Он постучал.

За дверью послышался шорох и возня, сопровождаемая сдержанными ругательствами. Джелед понял, что все же оторвал девушку от какого-то занятия, но продолжил ждать, стоя у порога.

– Сто тридцать восьмой номер… – задумчиво пробубнил он себе под нос, глядя на табличку.

Замок под ручкой, наконец, заскрежетал, и в узком проеме показалось растрепанное красное гнездо, громоздившееся на голове Креты.

– Чего тебе? – фыркнула она.

Никс заметно помедлил с ответом, разглядывая ее прическу.

– Разве тебя там не ждет толпа репортеров и сливок общества, которые готовы тебя расцеловать? – продолжила язвительные вопросы Марли.

– Ты злишься из-за этого? – удивился Никс, – Я думал, ты знаешь, но… все эти социальные… нюансы мне противны. Так что я понятия не имею, что мне там делать. Стоять, как истукан, я не хочу. Лучше помогу тебе в том, чем ты там сейчас занималась.

Она тяжело вздохнула и, распахнув дверь, пригласила его внутрь.

– Вообще-то я собиралась в душ, – заметила она, – поэтому вряд ли ты сможешь мне «помочь», – добавила она ехидным тоном.

На лице Никса мгновенно заиграла краска.

– Пожалуй, – согласился он.

Джелед уже собирался уходить, но заметил на столике у кровати фотографию, которую явно притащила с собой Крета. На снимке была женщина с маленькой красноволосой девочкой на руках.

– Это ведь ты? – улыбнулся он, глядя на девочку, – А эта женщина…

– Моя мама, – оборвала его Крета.

Джелед наморщил лоб, роясь в памяти.

– Не знал, что у Наместника Хилари есть жена, – заметил он, – они с твоей мамой развелись?

Девушка несколько замялась, потупив взгляд в пол. Никс понял, что по каким-то, еще неведомым ему, причинам этот вопрос был крайне неуместен. По спине пробежали мурашки. Он уже поднял руки вверх, пытаясь оградить Марли от необходимости отвечать на его вопрос, но было уже поздно. Слова сами сорвались с ее губ.

– Она умерла, – эти слова запихали всё, что только что хотел сказать Джелед, глубоко в его глотку.

Он с отвращением проглотил все то, что вертелось на языке, и также потупился на разноцветный узор ковра под ногами. Теперь мозаика складывалась, но и делать поспешных выводов он не хотел. Следовало спросить самому, но он не мог. Его замешательство оборвала Крета.

– Не мучай себя, – усмехнулась она.

Эта усмешка лезвием полоснула Никса по лицу, и он зажмурился. Далее его ждала лишь жестокая правда, на которую он нарвался сам.

– Это произошло десять лет назад, – Марли улыбнулась, погрузившись в воспоминания, – тогда я как раз выбирала себе школу, куда должна была поступить. Точнее, ее выбирали родители, показывая мне фотографии корпусов. Ничего больше меня не интересовало. Ты прав. О маме, как и обо мне, знало не так много людей. Отец всегда был скрытным и замкнутым человеком, поэтому не хотел распространяться о том, что женат на своей коллеге по лаборатории, хотя профессиональная этика ему этого не запрещала. То, что произошло, многие окрестили несчастным случаем. Им оно и было, и лишь параноики посчитали иначе. Не было никакого заговора или заказного убийства. Просто нелепая случайность. Ошибка в расчетах. Гений, который, по словам нашего бургомистра, создал большую часть современного мира, ошибся в вычислениях, не смог предугадать исход эксперимента. Ну а дальше все просто, ты и сам это уже понял. Химикат из синры, который они тогда испытывали, каким-то образом разъел герметичную капсулу и попал в организм матери. После этого она прожила не больше суток. Гениальный ум отца не смог спасти ее. Ничто не смогло спасти ее.

– Поэтому ты ненавидишь синру, – попытался подытожить Никс.

Она покачала головой, не соглашаясь с ним.

– Не ненавижу, – прошептала Марли, – я ее боюсь, Никс. Лучший ученый нашего мира потерял самого дорогого ему человека, потому что был не в силах обуздать ее. Синра не зло, но люди не в силах контролировать ее так же, как свою собственную силу. Эта зеленая субстанция завладела нашими жизнями, а мы даже не знаем, что она из себя представляет! Разве это не глупо? Вот почему я втайне уважаю Поглотителей, хоть и не могу поддерживать их террористические акции. Они полагаются на себя, на силы, что текут в их жилах. Они развивают и улучшают себя, а не химический элемент в склянке.

– Но многие из них становятся безумными! – воскликнул Джелед, – Разве ты не видела их вживую? Это свирепые существа, живущие по законам джунглей.

– Я же сказала, что мне, как и всем, противна их натура! – возразила Крета, – Но если бы можно было объединить все лучшее, что есть в них и в нас…

– Прости меня, – сконфузился Никс, – я не должен был спрашивать о подобном. У каждого есть то, что он навсегда хотел бы оставить в прошлом. Я не должен был лезть.

– И что же осталось в твоем прошлом? – поинтересовалась Марли.

Разговор заходил в тупик. Эта тема не могла быть исчерпана, но ни Крета, ни Никс не желали ее расхлебывать. Он молча взял с полки пульт и демонстративно включил телевизор, уставившись в экран. Но вопросы еще остались и у него самого.

– Ты поэтому постоянно липнешь? – буркнул он, – Ты первый человек во всем мире, который по собственному желанию пришел ко мне домой, навел там «порядок» и приготовил мне еду. Я не знал такой заботы до тебя и, честно говоря, думал, что нравлюсь тебе. Но сейчас я начинаю понимать, что это не так. Точнее, возможно, ты испытываешь ко мне какие-то чувства, но это ведь не причина твоих поступков?

– Возможно, – они оба сели на ее кровать перед экраном, – все немного сложнее, если подумать. Я пыталась понять, почему ты ненавидишь этот мир так же, как и я. Надеялась найти в тебе единомышленника, понимаешь? Ты хороший парень, Джелед. Действительно хороший. Но ты прав.

– Черт, – вздохнул Никс с некоторым облегчением.

Они продолжили молча смотреть в экран, на котором начали крутить новости. Джелед расплылся в улыбке и окончательно расслабился. Теперь все шло ровно так, как он того и хотел. Без лишних обязательств и усложнений. Чувства заставили бы его самоотверженно драться до последнего, а это был не его стиль. Он знал, что так ему не одержать победы и в первом этапе турнира, но теперь ситуация переменилась. Недоразумение было исчерпано, и Никс должен был бороться не за возлюбленную, к которой не испытывал ничего, кроме легкой симпатии, а за подругу, поддерживающую его в трудную минуту. Так было гораздо проще.

Крета тоже осталась довольна исходом этого внезапного разговора. Она не солгала. Девушка действительно не испытывала романтических чувств по отношению к Джеледу. И все же ее расстроил тот факт, что он не разделял ее мировоззрения. Вновь не осталось ни одного человека, который мог бы понять ее, несмотря на то, что ее мысли, как ей самой казалось, были вполне логичными.

На экране замелькали кадры с очередного репортажа из Суверана. Журналист сообщил, что в безирке Ханн отряд «Элект» совершил одну из самых удачных облав за последние месяцы, использовав новое вооружение и оборудование, созданное Наместником Хилари. Зубы Креты заскрипели. Никс оживился и нагнулся вперед, хотя и без того прекрасно видел все, что показывали по телевизору.

– Сообщается, что на этот раз во время, так называемой, операции по зачистке «Мучеников с клыками», – говорил диктор новостей, – отряд «Элект» достиг небывалого успеха. Целое здание, наполненное поглотителями, было полностью обезврежено и уничтожено, несмотря на яростное сопротивление со стороны преступников. Нам не сообщили подробностей, но можем доложить, что в этот раз Очистители одержали стопроцентную победу, добившись даже тех результатов, о которых и не подозревали. Нам удалось взять краткий комментарий по ситуации у капитана отряда, Дэвида Окенхарта.

Изображение переключилось, и на экране показалось вытянутое лицо Бестселлера с его длинными черными растрепанными волосами и густой щетиной.

– Это определенно можно назвать прорывом, – быстро говорил он, вертя маленькими черными глазами, – и это заслуга всех нас. Хочу похвалить бойцов нашего элитного отряда, а также поблагодарить Наместника Хилари за его помощь в разработке абитумов. Также хочу выразить отдельную благодарность моему заместителю, лейтенанту Элен Коллинс, благодаря усилиям которой наш отряд смог поместить под стражу одного из опаснейших преступников мира – Фрэнсиса Штунца. Ему предстоит пройти ряд допросов, – на лице капитана появилась ухмылка, значение которой было дано понять не каждому, – после чего его отправят на справедливый суд, в котором уже изъявили желание участвовать оба Наместника.

– Сестра… – восхищенно прошептал Никс, глядя в экран.

О существовании Креты, сидевшей рядом, он моментально забыл, стоило Окенхарту упомянуть об Элен. Но Марли все слышала и теперь удивленно наблюдала за Джеледом, изучая его реакцию. В какой-то момент она поняла все.

– Элен Коллинс, дочь Алтиорема Кристофа, – протянула она, наблюдая, как вытягивается лицо Никса, – твоя сестра?

– Твою мать… – Джелед рухнул на кровать, закрыв лицо руками.

Мозаика складывалась так быстро, насколько это вообще было возможно.

– Известных родственников у Алтиорема не было, – продолжила рассуждения Крета, – однако у Экзти Редэм, матери его ребенка, была сестра, подарившая миру нашего прославленного Алтиорема Игнаса. Так значит, он был не единственным ребенком в семье?

– Откуда тебе известно, кто такая Элен Коллинс? – приподнял голову Никс.

– Я дочь Наместника, – пожала плечами Марли, – и пусть я не общаюсь с отцом много лет, по известным тебе причинам, мне самой известно многое. Хилари Марли был одним из приближенных Кристофа, поэтому доподлинно знал, что уже после его исчезновения Наместник Экзти родила от него девочку, которую назвали Элен, а после дали ей фамилию Коллинс и отправили в элитный столичный интернат, так как Эмили Редэм интересовал лишь один ребенок в ее жизни. Кто бы мог подумать, что она так обошлась не только со своей племянницей…

Никс размеренно похлопал в ладоши, все еще лежа на спине.

– О да, – процедил он, – теперь мы немного приблизились к пониманию того, откуда во мне весь этот цинизм.

– И после этого ты говоришь, что ценил мою заботу о тебе? – она окатила его презрительным взглядом единственного золотого глаза, – Да как ты можешь…

Он резко поднялся, вдавив ладони в матрас. Джелед понял, что отнюдь не учел одного факта, касательно Креты. Ее чувств.

– Послушай, – затараторил он, – я собирался тебе рассказать, но немного позже.

– Как и про то, что меня собираются отчислить из школы из-за тебя? – по ее щеке покатились слезы, – Я считала тебя своим единомышленником и другом! А ты в упор меня не видишь! Ты все время твердил, как тебе хорошо в одиночестве? В уединении, отстранившись ото всех? Так убирайся! – она вскочила с кровати и указала на дверь, – Ты никогда не собирался подпускать меня к себе, верно? Теперь и я тебя не подпущу! Пошел вон!

– Я не хотел обидеть тебя… – продолжал оправдываться Никс, – прости, что…

Но она уже не слушала.

– Пошел вон! – повторяла она, зажмурившись.

Джелед тяжело вздохнул и вышел из ее номера. Дверь с грохотом захлопнулась за его спиной, и он непроизвольно вздрогнул от испуга. Еще несколько минут он стоял в пустынном гостиничном коридоре в оцепенении, пытаясь собрать мысли в клубок и размотать их в последовательную нить. Получалась сущая ахинея. Разумеется, он знал, в чем был виновен перед Кретой. Конечно, он понимал ее чувства. Но что со всем этим делать, он не знал. Впервые за долгое время ему было не плевать на чувства кого-то, кроме Элен. И по иронии судьбы именно его связь с этим единственным дорогим ему человеком и породила весь этот ворох социально-эмоциональной дребедени, в которой он не мог разобраться.

Он бы хотел подумать, как это и бывало прежде, что очередной груз сброшен. Такая мысль неотъемлемо пролетала в его голове каждый раз, когда очередной человек разрывал с ним все возможные связи. В конце концов, он попросту перестал давать возможности людям сблизиться с ним.

Никс очень хотел почувствовать, что очередной груз сброшен. Проблема была в том, что этот самый груз появился только после того, как за его спиной с грохотом захлопнулась дверь.

***

Звуки выстрелов, эхом доносящиеся до тюремной камеры, смолкли через несколько минут. Вместе с ними затихли и крики людей. В темном коридоре вновь наступила тишина. Иен методично отряхнул свой латексный пиджак от пыли, которая покрывала каждый сантиметр клетки, и поднялся со скамьи. В конце коридора послышались шаги. Босые ноги звонко шлепали по растекающейся луже. Вместе со звоном шагов, Корини услышал жалобное причитание, периодически прерываемое истошным хрипом.

– Ты быстро управился, – заметил Иен, разглядывая гостя, – это ведь отдел полиции, дорогой мой. Кто бы мог подумать, что эти голубушки ни на что не способны. Очистители мне никогда не нравились! – фыркнул он, – Эти огромные металлические костюмы… и вонючие резиновые маски… мерзость!

Перед дверью его клетки растянулось тело Токкена Смишера, который с трудом шевелил окровавленными руками, пытаясь зажать раны на теле. Вжав ладонь в живот, он с ненавистью взглянул на Корини, самодовольно разглядывающего его агонию.

– Ты… – прохрипел он, – у нас был уговор, выродок…

Иен устало закатил глаза и посмотрел на своего гостя.

– Он ведь будет жить? – поинтересовался Корини.

Поглотитель молча кивнул.

– Вот видишь? – захихикал Иен, – Я не соврал! Уверен, после этого тебе дадут орден почета, звание капитана и посадят в удобное кожаное креслице до конца твоих дней! Это так мило. Твои амбиции меня поражают, лейтенант Смишер. В твоем возрасте я мог лишь мечтать о маленькой армии головорезов, слепо подчиняющихся любым моим приказам. С таким подарком судьбы я бы достиг куда большего, чем имею сейчас! А ты валяешься на полу в луже собственной мочи. Подумай об этом.

– Ты закончил? – прорычал Дрю Фейн из тени мерцающей одинокой лампы, качающейся под потолком.

Иен окатил его удивленным непринужденным взглядом.

– Конечно, дорогой, – он пожал плечами, уставившись на клетку перед собой, – но вот незадача, я не могу выйти. Все еще. Почему так?

Поглотитель подошел к металлической преграде немного ближе, переступив через отключившегося лейтенанта. Тусклый свет пробежался по ожогам, покрывающим его лицо и грудь. Одежда на нем была изорвана в клочья, поэтому Корини мог без труда рассмотреть последствия поглощения ауры Редэмов.

– Бог мой… – протянул Иен, – милый мой, – он почти задыхался от шока, прикрыв рот обеими руками, – что они с тобой сделали?

– Они? – Дрю саркастично кивнул в сторону двери, – Нет, от них осталась лишь пара царапин. Надо признать, целый участок вооруженных очистителей способен оставить после себя шрамы на моем теле.

– Тогда что это?! – воскликнул Корини, указывая на изуродованную щеку Фейна.

Поглотитель почесал лицо, шипя от неприятных ощущений.

– Последствия, – протянул он, – того, что я сделал, чтобы двигаться дальше. Эта клетка здесь не просто так, Иен. Я хочу, чтобы ты внимательно меня выслушал. Иначе мне придется оставить тебя здесь до прибытия «Электа».

Иен окатил его недовольным взглядом исподлобья.

– Я слушаю, – хмуро ответил Корини.

– Мы сделаем то, что планировали, – его руки обхватили стальные прутья, – наш уговор в силе. Но после для меня начнется совсем другая игра. Я увидел кое-что, Иен. И теперь я хочу, чтобы другие это тоже увидели. Весь мир должен прозреть перед лицами Трех Богов.

Корини поморщился, пытаясь понять то, что ему говорил Дрю, но это не укладывалось в его голове.

– Богов? – уточнил он, – Что ты несешь? Голубчик, думается мне, эти травмы нанесли тебе куда больший… ущерб, чем тебе хотелось бы думать. Я не могу поверить, что ты так переменился за несколько недель. Люди так не меняются. А существа, вроде тебя, тем более. У нас будет власть, деньги, мировое признание! Ты сможешь распространять устройства поглощения по всему миру, так что тебе еще надо?! Скоро все человечество обретет новые возможности, и все благодаря тебе.

– Это лишь оболочка, – вздохнул Дрю, – но она пустая и безжизненная. Теперь я вижу это. Какой смысл в вечной жизни, если у нее нет цели? Если нет самого смысла, то тогда все мои старания напрасны. Люди, поддерживающие Стина Дорхафта и ему подобных, оказались правы. Я создаю монстров, Иен. Животных, нацеленных только на выживание. Миру необходимо нечто большее.

Фейн рванул на себя стальную дверь, и она с грохотом слетела с петель. Корини облегченно вздохнул и переступил порог камеры.

– Что же это? – он пожал плечами, поравнявшись с ним взглядами, – Что нужно миру?

– Триангия, – тут же ответил поглотитель, – религия, вера, способная объединить весь мир. Придать смысл всему, что есть в наших жизнях. Только Боги способны на это, Иен. Я вижу это. Их тотемы теперь каждую секунду у меня перед глазами. И они не исчезнут, пока я не найду их.

– Этим ты займешься? – вновь фыркнул Корини, – Будешь бегать, как мышка в колесе, и искать Богов? Не слишком ли большая перемена для сильнейшего создания нашего мирка? А? Сладкий, ты себя накручиваешь, так и знай.

Дрю вытер окровавленную ладонь об его латексный костюм и направился к выходу.

– Собирай всех, если ты этого еще не сделал, – Иен брезгливо сбросил пиджак, оставшись в майке из широкой сетки, – мы начинаем наше грандиозное представление.