Тёмный Охотник. Книга 1. Куклы колдуна

Глава 4.

Бадвард хорошо умел отличать товарищей по оружию, кем бы они ни притворялись. Мошенники, что вспарывали брюхо ночи в поисках денег и удачи, встречались разные. Среди них бывали и отталкивающие типы со шрамами через всё лицо, и миловидные девицы. Но незнакомка, стоявшая у порога таверны, была не из их числа – он поставил бы на это бутылку.

Девушка осматривала зал с затаённым в глазах страхом. Как будто сомневалась, стоит ли оставаться в таверне или лучше вернуться под звёздное небо. От волнения её тёмно-рыжие брови то и дело стремились сойтись над переносицей вопреки попыткам сохранить спокойствие на лице.

Плащ на ней был лёгкий, не по переменчивой погоде весенних предгорий. Переброшенная через плечо сумка казалась пухлой, но лёгкой, если судить по тому, как прямо держалась девушка. Никакой спальник в ней не уместился бы. Гостья пришла налегке, издалека и, ко всему прочему, давно не ела. Она была бледной, осунувшейся, и только вздёрнутый носик краснел от холода.

Распознав в Лубоше хозяина, она крепче прижала к себе сумку и направилась в его сторону. Между разошедшимися полами её плаща замелькала юбка платья. Должно быть, когда-то оно имело красивый цвет еловой зелени, но теперь вылиняло, потускнело и по подолу было испачкано дорожной грязью.

– Добрый вечер, – хозяину таверны пришлось обратить внимание на гостью, потому что та встала прямо перед ним. – Сколько стоит остановиться у вас?

– Полтинник за постой, десятка за ужин, – пробасил он, глядя на неё сверху вниз. – За четвертак есть сеновал в хлеву.

Она заколебалась. Стиснула в кулаках плечевой ремень так, что костяшки пальцев побелели.

– Лубош, – Бадвард щелчком отправил серебряный катиться по столу, – будь гостеприимнее.

Здоровяк накрыл всей пятернёй монету, не дав ей упасть. Сгрёб и повернулся к кухне.

– И вино свари для госпожи, – добавил охотник вдогонку.

Девушка вздрогнула и обернулась.

– Спасибо, но это лишнее, – она гордо вздёрнула подбородок.

– А мне кажется, тёплое вино сейчас то, что нужно, – Бадвард дружелюбно улыбнулся и кивнул на стул напротив. – Тут не занято. Садись.

– Я не, – начала она и посмотрела на другие два стола.

Кубо и компания неприкрыто пялились на неё. Ещё бы! Такое хорошенькое личико не заинтересовало бы разве что покойника.

– Хорошо, – сдалась она, садясь на предложенное охотником место и снимая сумку с плеча. – Но это…

– Просто ужин, – успокоил Бадвард, наблюдая, как она пытается развязать тесёмки плаща на шее. Пальцы её не слушались и заметно дрожали. – Издалека?

– Да, – девушка наконец избавилась от накидки и торопливо одёрнула рукава платья, прикрывая запястья.

На ней не было украшений, кроме двух посеребрённых лент в волосах. И то, таких поношенных, что достались, должно быть, по наследству через несколько поколений. Девушка торопливо поправила косы, убрала со лба выбившиеся из причёски пряди.

– Я – Бадвард Хольт, – охотник одним слитным движением снял перчатку и протянул раскрытую ладонь собеседнице.

Она недоверчиво посмотрела на его руку.

– Марика, – решилась гостья наконец и ответила мягким рукопожатием.

– И где же ты, Марика, поздней весной нашла ледяную пустыню по дороге в Арнику? – пошутил он и сжал холодные пальцы собеседницы. Она быстро выскользнула из его ладони и спрятала руки под стол.

– Здесь холоднее, чем можно было ожидать, – признала девушка, глядя в сторону кухни, на пороге которой появился Лубош.

Он принёс стакан горячего вина и тарелку супа. Марика невольно поморщилась, когда тавернщик навис над ней, но быстро опомнилась.

– Спасибо, – она изобразила улыбку. Хозяин осклабился в ответ.

Девушка отодвинулась от него в сторону, насколько позволял ей стул, и переключила внимание на стакан с напитком. Сжав его в узких ладонях, сделала несколько торопливых глотков, обжигаясь.

– Из чего сегодня суп? – поинтересовался Бадвард, отвлекая хозяина от попытки утонуть взглядом в вырезе платья на груди Марики.

– Петух, – протянул Лубош неохотно.

– Тогда принеси хлеба. Кубо всё утро так старался, жаль будет, если гостья не попробует. Верно, парни? – спросил охотник с иронией у собравшихся.

На лице тавернщика появилось неодобрение с примесью обещания мести. Но он ничего не сказал и снова скрылся в кухне. Молчавший всё это время пекарь встал и вышел из таверны. За ним, как в прошлый раз, последовали любители игры в кости.

– Птица хозяину удаётся, а вот мясо я тебе не советую, – пояснил Бадвард, допивая свой эль. – Значит, никогда раньше не бывала в горах?

– Нет, – Марика отвлеклась от созерцания двери, в которую вышли завсегдатаи, и покачала головой. – А что?

– Да так, гадаю, что тебя привело в Арнику.

– Меня? – переспросила Марика. В её изумрудно-зелёных глазах снова замаячил страх, и она тут же ощетинилась. – Какое это имеет значение?

– Простое любопытство, – заверил Бадвард. – Одной в горах опасно.

– Не опаснее, чем всё остальное в этом мире, – сказала девушка твёрдо.

– Это точно, – согласился он и отодвинул от себя пустой стакан. – В таком случае, не буду давать советов. Ты и сама знаешь, что на ночь дверь комнаты стоит основательно запереть. А до рассвета лучше не выходить за порог.

Бадвард встал как раз в тот момент, когда из кухни появился Лубош с хлебом.

– Если что, зови громче. Я тут недалеко живу. Бегаю быстро.

Марика вопросительно посмотрела на него и медленно кивнула.

– Я ещё должна тебе…

– Завтра сочтёмся. Доброй ночи, – пожелал Бадвард и вышел в густые вечерние сумерки.

Направляясь к дому, он обдумывал встречу. В словах Марики почти не было правды. Она врала, что дышала. Её запястья – часть скрываемой тайны. Под рукавами старого платья могло прятаться клеймо воровки или шлюхи. Такие метки ставили горячим железом в некоторых городах особенно набожного восточного пограничья.

Бадвард допускал это, но склонялся к тому, что рыжая притворщица просто улизнула из семьи по какому-то неприятному поводу. Девчонка была из тех, что рано становятся головной болью отцов. Мастерицы лишь парой взглядов и интонаций побуждать мужские штаны падать. Горящие желанием любительницы пробовать жизнь на вкус. Да и не только жизнь!

Оставалось лишь угадать, что именно поселило в глазах Марики глубокий страх и заставило отправиться в путешествие одной. Что вынудило её рисковать жизнью на дорогах королевства, где даже таким, как он сам, не всегда везло дотянуть до вечера с целой глоткой.

***

Адель сидела на ступеньках крыльца с чашкой в руках. У ближайшего к ней куста роились светляки. На танец их огоньков в густой темноте леса и смотрела ведьма.

– Всё неплохо, – сказала она насекомым. – Просто несколько хуже, чем я предполагала.

"Время уходит, а с ним и последний шанс".

– Не последний, – возразила ведьма. – Я ещё могу. Я много чего могу.

Она приподняла ладонь и пошевелила пальцами, словно держала в них иголку. Древние имена рун сорвались с губ Адель вместе с дыханием. Она шептала их одно за другим. Звуки плыли по воздуху, оставляя тонкий серебристый след, и таяли, не добравшись до её пальцев.

“Не можешь".

Адель оборвала заклинание на полуслове и выдохнула.

– Чтоб тебе вороны глаза выклевали, – прошипела она в пустоту.

"Долг. Ты подводишь всех".

Она молча смотрела, как под ёлками собирается туман. Он мерцал в темноте зелёным. Клубился у корней, но пока не спешил приближаться. Потянуло холодом. Гнилым. Промозглым.

Ведьма встала с порога и пошла в дом. На огне грелась кастрюля с мятым боком и отбитой ручкой. Подойдя, Адель заглянула в её нутро. Аккуратно принюхалась к горячему пару. Он пах горечью трав. Помешав варево длинной ложкой, ведьма скормила кастрюле два пучка разномастного сухостоя. Пар заклубился сильнее и потянулся через край на пол против всех законов миропорядка.

– Ещё могу, – повторила в голос Адель и пошла в спальню. Там она аккуратно сняла платье и бельё. Поднесла оба запястья к носу. Они пахли растениями, лесом и древесной корой – совсем не так, как ей бы хотелось. Ведьма достала из сундучка на столе пузырёк и несколько капель из него тщательно втёрла в кожу.

“Молодец, Адель".

Взглянула на корешки книг и, вздохнув, подошла к зеркалу в раме. Оно местами совсем помутнело. Пятна патины сожрали отражение. Но Адель всё ещё могла рассмотреть себя. Она провела ладонями по крепким бокам и скользнула вниз. Когда кончики её пальцев коснулись чёрного треугольника волос, руки ведьмы остановились.

Адель поймала в зеркале отражение книжной полки.

– Нет, не молодец. Этого не будет.

"Он умрёт напрасно. Как и ты".

– Не ум…

Она замолчала, увидев сквозь окно, что зелёный туман почти подобрался к стенам дома. Метнувшись к порогу, Адель резким движением выставила вперёд руку. Пар из кастрюли, заполнивший собой к тому моменту почти весь пол кухни, потёк между её ступнями и хлынул наружу, отвоёвывая у назойливого тумана территорию.

Лес вздохнул, как великан. Где-то в чаще завыло.

Адель поёжилась, ощущая ломоту в костях от одной мысли об очередном перевоплощении. Слишком часто приходилось совершать его теперь. Но это было куда безопаснее и быстрее, чем ходить пешком.

– Подождём ещё день, – прошептала она и начала меняться.

***

В эту ночь Бадвард обошёл все дома и нашёл всех горожан. Девять человек – ровно на одного меньше, чем указала Адель, и на два, чем упоминал Кубо. Вместе с колдуном или без него, число жителей отличалось.

Их количество равнялось количеству обитаемых домов. Остальные едва держались на сваях.

Последний, в который охотник заглянул, принадлежал женщине, что сидела днём под грушевым деревом.

Теперь хозяйка была в спальне. Из соседней комнаты, куда Бадвард тихо вошёл через открытую дверь, он видел, как корчится женщина, цепляясь скрюченными пальцами за сальные простыни. Он слышал её хриплое сбивчивое дыхание. А потом она разразилась смехом. Сдавленным, лающим, как будто в груди ей что-то мешало. Её силуэт приподнялся на постели в попытке сесть, но снова рухнул. И женщина затихла.

Мерное сопение указывало на то, что она спала. Бадвард подождал и неслышно приблизился к ней. Никакой реакции. Он тронул её за плечо. Ничего.

Охотник быстро вышел из дома и направился к ближайшему из жилых, который принадлежал башмачнику. Густав тоже спал в своей тесной обшарпанной лавочке прямо за рабочим столом. То же было с кузнецом, тавернщиком, фермером.

Бадвард шёл от дома к дому, считая минуты. И через полчаса отдыхавший у жёрнова мельник Олдрих очнулся.

Примерные полчаса. Неточные. Они всё равно были лучше, чем ничего.

Он следил за горожанами до самого рассвета, желая узнать, не уснут ли они снова. Но этого не произошло, и с первыми лучами солнца охотник вернулся к себе.

***

– Подъём, бретёр! – бодро скомандовала Адель.

Бадвард заставил себя открыть глаза и сфокусировался на ведьме. Она сидела на подоконнике полубоком. Голая, разумеется. Едва прикрывалась каскадом чёрных прядей.

– Уже почти полдень, – сообщила она.

– К Лешему, я лёг утром, – охотник перевернулся на живот и прикрыл лицо рукой.

– Нет, вставай. Я хочу знать, что вчера было, – ведьма тихо прошла босыми ногами по полу и скрипнула дверцей шкафа. – Не пойдёт, слишком пыльное.

– Ты же всегда всё знаешь сама.

– Не в деталях. Я хочу услышать, как прошло знакомство.

– Никак. Она была слишком испугана для нормального разговора, – Бадвард сдался и сел на кровати. Собрал падающие на лицо пряди в хвост. Адель устроилась на краю постели.

– Тем более! Значит, нужно повторить попытку. Она как раз уже проснулась, – ведьма скривила губы в усмешке. – Дурочка.

– Что за сарказм?

– Подпёрла дверь стулом, но спит с открытым окном.

– Ну, не задыхаться же в этом гадюшнике, – он покрутил головой, разминая шею, и хмуро посмотрел на Адель. – Почему ты мне не сказала, что жители засыпают?

– Мы называем это часом волка. Когда Лотар даёт им восстановить силы. Это важно?

– Само собой! Момент, когда они не могут мне помешать.

– Нет и ещё раз нет! – ведьма пригрозила пальцем. – Это может быть ловушкой. Я не гарантирую тебе, что они вдруг не проснутся по воле колдуна, и что он не устроит на тебя охоту. Твоя жизнь важна. Слишком рискованно, чтобы полагаться на такое.

– Нам придётся рисковать, если ты хочешь чего-то добиться, – он взял с кровати штаны, встал и начал одеваться, не стесняясь показать Адель всё лучшее, что у него было на момент пробуждения. Ведьма отвернулась, изобразив безразличие.

– Пожалуйста, не торопись лезть в пекло.

– Я этим обычно деньги зарабатываю, – Бадвард затянул ремень выпрямившись. – И ещё, горожан девять. Я осмотрел все дома.

– Не может быть!

– Может, – перебил он. – Или я, по-твоему, считать не умею. Семеро мужчин, две женщины.

– Нет, – запротестовала Адель. – Должно быть десять горожан и трое чужаков. Тринадцать, это важно! Ты что-то путаешь.

– Когда ты в последний раз их считала?

– Они цыплята, что ли?

– Никогда, так? Откуда тогда цифра?

– Из дневников, – она в смущении надула щёки. – Мои прабабки многое записали. Число повторяется из дневника в дневник. Ни одним человеком меньше. Плюс Лотар – вот тебе одиннадцать, которых упомянул Кубо.

– Что если со времён твоих прабабок что-то изменилось? – он надел рубашку, скрывая под ней рисунок из татуировок на теле. – При всём уважении к твоим предкам я полагаюсь только на собственные глаза. С числом горожан нужно разобраться.

– Ладно, разберёшься. Но сейчас ты должен поговорить с нашей новенькой, – надавила она.

– Что ты хочешь? Чтобы я стоял у неё под дверью? Дай ей время осмотреться, охотнее будет с нами говорить.

Адель недовольно поджала губы и, вскочив с постели, быстро вышла из комнаты. Бадвард слышал, как хлопнула входная дверь дома, и вскоре над городом разнеслось воронье карканье.

– И тебя туда же, Аделка, – хохотнул он, натягивая сапоги.

Вскоре начался дождь. Ливень обрушился на Арнику стеной, почти как тот, что застал охотника в дороге. И Бадвард решил, что можно никуда не торопиться. Шлёпать по лужам ему не хотелось, да и рыжая лгунья в такую непогоду никуда бы не делась.

Он растопил баню, потому что мытьё едва тёплой водой накануне было не слишком убедительным. А пока она согревалась, потягивал вино на кухне за столом.

Вымокшая ворона едва не промахнулась мимо подоконника. Схватившись за него когтистыми лапами, забила крыльями и разразилась недовольным криком.

– Я в душе́ не гребу, что ты пытаешься сказать, – произнёс Бадвард весело. – Если хочешь обсудить, кто из нас прав, давай сделаем это по-человечески.

Она каркнула особенно раздражённо и начала меняться. Охотник отвернулся, чтобы не наблюдать за неприятным процессом, но звук лопающейся кожи и хруст костей всё равно достиг его слуха.

– Она уходит! – пробился голос ведьмы.

Бадвард обернулся. Адель стояла в луже натёкшей с неё дождевой воды, в которой плавали птичьи перья и ошмётки плоти. Это придётся убирать – охотник поморщился.

– И что? Сама говорила, Арника не отпускает, – возразил он, переводя взгляд на стакан.

– Она пошла в другую сторону, к болотам. Там топь. А стоячие воды – владения Лотара. Его проклятие там сильно. Если наша третья утонет, то сразу достанется колдуну. Иди за ней!

– Чтоб его, – Бадвард встал и пошёл за вещами.

– Топор возьми.

– Разберусь.

– Я покажу тебе направление, но далеко сопровождать не смогу. Проклятие меня не пустит. Иди по её следам и только по ним. Ни на что больше не обращай внимание, иначе…

Недослушав, он вышел за порог.

Дождь припустил с удвоенной силой, словно приветствуя его. За шиворот быстро потекли холодные струи. Бадвард, не сбавляя широкого шага, набросил капюшон на голову. Антрацитовая ворона с карканьем пронеслась над ним и бодро захлопала крыльями в сторону леса.

Над первой же поляной, куда они вышли, птица сделала круг и улетела прочь. Охотник сощурился, пытаясь сквозь слепые потоки воды хоть что-то рассмотреть. Присел, рассматривая землю. Всё затопило, не осталось и намёка на следы.

Бадвард поудобнее перехватил рукоять топора и пошёл прямо, надеясь, что беглянке не пришло в голову свернуть.

Земля под ногами чавкала, сапоги по щиколотку тонули в густой влаге. Среди трухлявых древесных стволов собрались тени.

Справа хрустнула ветка.

Охотник бросил туда короткий взгляд – пусто.

Вода прибывала. Он остановился и поднял отвороты сапог, потому что вонючая жижа грозила скоро добраться до колен.

“Бад-вард”, – протяжно раздалось слева.

То ли голос, то ли стон.

Он пошёл дальше, не меняя курса. В глуши что только ни мерещится.

Вязкая топь поднялась уже выше колен, заставляя сбавить шаг и ставить ноги аккуратнее.

“Бадвард”, – выдохнули справа возле плеча.

Охотник сделал обманное движение в сторону и резко обернулся.

Глава 5.

Бадвард успел заметить тень, которая держалась за его плечом. Она метнулась в сторону от его топора, но лезвие всё равно достало её. Оно прошло сквозь самый край и рассекло тонкую серую дымку. Та распалась шмотками тумана и осела над топью. Но охотник на неё не смотрел. Его внимание было приковано к человеческой фигуре, стоявшей в дюжине шагов перед ним – к молодой женщине.

Она вся была в тёмном, и Бадвард не сразу понял, что рваные полосы ткани прикрывают только её бёдра и грудь, а всё остальное тело вымазано не то грязью, не то бурой краской. У плеч обмазка бледнела и поднималась по шее хаотичным узором до самого подбородка незнакомки.

Мокрые от дождя волосы женщины были убраны назад и открывали лицо. Холодное, правильное, с заострёнными чертами. И такими же острыми были кончики её маленьких ушей, украшенные кольцами и висячими серьгами. Ожерелье из костей птиц и грызунов несколько раз охватывало шею незнакомки и спускалось петлёй к животу.

Она стояла прямо, уставившись льдистыми глазами на Бадварда. И он чувствовал, как от этого взгляда холодеет затылок. Как его сдавливает тупой болью, которая отдаётся эхом во всём теле.

Незнакомка подняла руку и сделала манящее движение пальцами. Медленное. Гипнотическое.

На её запястье, подвязанные за тонкие верёвки, маятниками раскачивались черепа зверьков размером не больше голубиного яйца. Бадвард неотрывно смотрел на них. Любая попытка отвести взгляд вызывала головокружение и тошноту, потому что весь остальной мир пустился в пляс словно после бурной вечеринки.

Пальцы незнакомки снова поманили к себе.

В груди ломило, как если бы туда вбили крюк и потянули за него. По венам разливался огонь. Бадвард согнулся. Упёрся рукой в колено.

Он знал, что должен пойти за женщиной. Знал это самыми костями, которые ныли так, как будто их вот уже сейчас пытались вырвать из плена мышц.

Охотник поднял голову и посмотрел на незнакомку сквозь потоки воды, льющиеся с капюшона:

– Ладно. Идём.

Она не шелохнулась. Даже бровью не повела.

Бадвард попытался сделать шаг, но ноги будто вросли в ил. И от этого снова сдавило в груди так, что казалось, ещё немного, и из него вынут саму душу.

В нём как будто боролись две силы. Одна пыталась удержать на месте, а другая – заставить идти. И вторая явно была упорнее.

Стоило признаться, он до сих пор так и не решил, зачем ему душа. Но отдавать её так просто не хотелось. Поэтому Бадвард стиснул зубы и заставил непослушные ноги шагнуть.

Незнакомка одобрительно кивнула и, повернувшись к нему спиной, пошла вперёд.

Бадвард брёл за ней, всем телом пробиваясь сквозь воздух, который вдруг сделался плотным, как студень. Он едва не терял дыхание, напрягал мышцы до дрожи и слышал, как где-то в стороне по-человечески стонет чаща.

Он должен был идти туда, на поиски рыжей беглянки, но вместо этого тащился через топь за странной незнакомкой, увешанной костяными побрякушками. А она всё дальше уводила его от изначального маршрута.

Вода уже поднялась до самых бёдер, но они продолжали пробираться через болото. Стараясь не думать о головной боли, которая давила всё сильнее, Бадвард смотрел в спину своей миниатюрной проводнице. Он никогда не видел эту женщину раньше, но её облик заставлял его снова и снова искать в памяти давно утерянные воспоминания.

У одного из деревьев охотник остановился, чтобы отдышаться. В горле и груди жгло. Воздух казался горячим, несмотря на холодные потоки ливня.

– Подожди, – обронил Бадвард.

Незнакомка обернулась и посмотрела на него через плечо. Позволив губам чуть разойтись в улыбке, прижала к ним палец, а потом указала прямо перед собой и скрылась за деревом.

“Никогда не любил экстравагантных женщин”, – процедил охотник и оттолкнулся от чахлого вяза, на который опирался плечом.

Он добрался до дерева, за которое проводница в костяных амулетах ушла, но её там уже не было. Зато в паре десятков шагов впереди Бадвард увидел цель своего похода.

Рыжая девчонка провалилась в жижу по самый пояс и, похоже, медленно тонула. Она пыталась ухватиться за ближайшие ветки, но те были хрупкими и ломались у неё в руках.

Подходить к ней было опасно. Она угодила в трясину, а значит, могла утянуть за собой. Охотник быстро осмотрелся в поисках палки. Вместо неё поблизости оказалась тонкая берёзка, которая росла прямо из воды.

– Эй, – позвал он, подбираясь к дереву. – Марика!

Девушка не отреагировала, продолжая свои тщетные попытки выбраться. Бадвард поджал губы и громко свистнул.

– Лиса! – она вздрогнула от его голоса и повернулась. – Хватайся!

Охотник навалился на берёзу и согнул её к земле. Она уронила ветки в грязную воду, едва не хлестнув ими девушку.

– Брось сумку! – крикнул он, наблюдая за Марикой.

Берёзовые ветви-плети не выдержали бы её веса. А до ствола девушка никак не могла добраться – плечевая ноша тянула назад, в топь.

– Драть тебя Рогатому, – процедил Бадвард и уже всем весом придавил дерево так, что оно, скрипя, выгнулось почти на излом.

Марика обеими руками ухватилась за опустившуюся ниже берёзу.

Охотник стал медленно отпускать её, следя, чтобы девушка успевала продвигаться вперёд. Когда расстояние между ними сократилось, она протянула руку.

Бадвард взялся за тонкое запястье и не без усилий вытащил Марику из хляби. Она повисла на охотнике, вцепившись в борта расстёгнутой куртки. Бледная, дрожащая от напряжения. В остекленевшем взгляде изумрудных глаз – отпечаток ужаса.

– Держись за меня крепче, – сказал он. – Мы почти выбрались.

Бадвард не рассчитывал, что девушка послушается. Просто хотел немного приободрить. Но она с такой силой прижалась, что охотник невольно выдохнул.

– Полегче, – усмехнулся он и, повернувшись, всадил топор в ближайшее дерево.

Бадвард держался прежнего пути, по которому шёл, пока искал Марику. Но лес как будто изменился, и ориентиры то и дело терялись. Девушка не отлипала от него, хотя старалась двигаться сама. Молчаливая, сосредоточенная, продрогшая. Придерживая её одной рукой за плечи, охотник даже сквозь одежду чувствовал, как её знобит.

Сколько потребовалось времени, чтобы выбраться на твёрдую землю, Бадвард не знал. За низкими густыми тучами солнца не было видно. Единственное, чем он мог мерить время, так это собственной усталостью.

Отпустив девушку, охотник привалился спиной к старому гнилому дубу, чтобы перевести дух. Марика села прямо на землю и, подтянув к себе сумку, полезла проверять её нутро.

– Я ведь сказал тебе бросить её. Или ты глухая? – резко спросил он.

– Бросить? – девушка подняла на него хмурый взгляд. – А в чём я, по-твоему, ходить буду? В ней мои вещи.

– Утопленникам вещи ни к чему, – заметил он. – Пара чулок не стоит жизни.

Марика вытерла мокрое лицо тыльной стороной ладони и шмыгнула носом, обдумывая его фразу.

– Много ты понимаешь. Смотря каких чулок.

Бадвард хрипло рассмеялся.

– Ладно, потом покажешь, ради чего так рисковала. Идём.

– Куда? – едва появившаяся улыбка сошла с губ девушки.

– Туда, где тепло, сухо, и мы сможем нормально поговорить.

Он снял куртку и, подойдя, накинул на собеседницу. Она хотела возразить, но, утонув в широких плечах и глубоком капюшоне кожанки, передумала. Одежда хранила тепло хозяина и хотя бы отчасти защищала от пробирающего ливня. Бадвард зябко поёжился и приглашающе кивнул спутнице.

Дождь не переставал лить до самого их возвращения в город. Но в доме было тепло, и даже угли в печи всё ещё краснели. Стащив перепачканные в болотной грязи сапоги, Бадвард быстро прошёл через кухню, чтобы подбросить дров в топку. Марика сняла с себя его куртку и, аккуратно оставив её на вешалке из оленьих рогов, устроилась на табуретке у входа.

– Ты можешь идти мыться, – сказал охотник, проверив парную. – И ни в чём себе не отказывай, прогрейся хорошенько. В болоте вода была ледяная.

Он избавился от мокрой рубашки и бросил её на лавку. Девушка смущённо кашлянула.

– Мне не во что переодеться, всё грязное, – она покосилась на сумку, за которую так сражалась в лесу. Из-под той теперь натекла большая лужа илистой жижи.

Бадвард оценивающе посмотрел на неё и ушёл в спальню.

– Возьми, она чистая, – вернувшись, он протянул Марике свою рубашку.

– Как ты нашёл меня на болоте? – прищурилась она. – Ведь не случайно там оказался.

Он на мгновение нахмурился.

– Не случайно. Я шёл за тобой. По следам.

– Зачем? – её и без того бледные щёки стали ещё белее. – Или ты розыском занимаешься?

– А я похож на ищейку? – ухмыльнулся он и подставил для обозрения левое плечо. Именно на нём было принято делать отметку с гербом Королевской Сыскной Службы.

Девушка присмотрелась к крепкой руке охотника и не нашла заветной отметины. Зато на нём было много других татуировок, сплетавшихся узором от груди до поджарого живота охотника. Марика скользнула по ним взглядом.

– Не знаю, – прошептала она, отводя глаза.

– Тебе не о чем волноваться, – заверил Бадвард и улыбнулся. – Как бы это ни звучало, но иди уже в баню. Потом поговорим.

Марика взяла у него рубашку и, выбравшись из сапожек, убежала в парную. Охотник сел на лавку, рассматривая мокрые следы её аккуратных ступней на полу.

Если бы не вопрос о болоте, он бы не вспомнил о проводнице с костяными амулетами. Её образ едва не исчез из его памяти вместе с болью. Когда ему стало легче? После исчезновения незнакомки? Или когда они выбрались из топи? Бадвард не мог определить. От тех ощущений осталась только тяжесть в затылке.

"Это понравится ведьме", – решил он и занялся уборкой.

Охотник успел вымести за порог всю грязь, которую они притащили из леса, достать остатки съестных запасов и даже поесть, когда гостья, наконец, появилась на пороге кухни.

– Я уже начал думать, не уснула ли ты там, – усмехнулся он.

– Вода закончилась, – призналась девушку.

– Не страшно, – бойко ответил Бадвард и только потом вспомнил про мокрые сапоги. Вздохнув, потянулся за ними. – Я скоро вернусь.

Снаружи было ещё холоднее, чем когда они шли из леса. Или ему так показалось – охотник уже ни в чём не был уверен. Но чувствуя, как хлюпает в обуви ил, он решил, что в эту ночь будет спать. И никаких вылазок в проклятый город.

Бадвард посмотрел на силуэты домов, почти растворившихся в вечернем сумраке. Где-то наверху мигало окно. То ли в таверне, то ли в пекарне. Может быть, это любитель чистоты Лубош маячил перед свечой, подметая пол. А может, хлопали ставни в жарко натопленной кухне Кубо. Или Ярда бросал в горнило труды прошедшего дня. Бадвард сплюнул в их адрес и быстрее зашагал к колодцу.

Когда он вернулся в дом, Марика вешала платье. К верёвке, привязанной у печи, ей приходилось тянуться, стоя на носках. Охотник прошёлся взглядом по стройным ногам девушки от розовых пяток до складок под высокими ягодицами, на которые ему милосердно открыла вид задравшаяся рубашка. Марика обернулась, услышав его шаги, и торопливо одёрнула подол.

– Помощь нужна? – Бадвард подошёл, хотя она отрицательно замотала головой.

Он решил, что это обычное стеснение. И, только взяв у неё из рук оставшиеся вещи, увидел старые, успевшие пожелтеть синяки на обоих запястьях, которые гостья не прикрыла в этот раз.

– Это кто тебя так?

– Никто. Упала, – она поправила рукава.

– Да ну?

– Какое тебе дело, если ты не из сыска?

– Смотрю, ты осмелела, узнав, что в казематы я тебя не потащу, – поддел он.

Марика упрямо нахмурилась и отступила, унося с собой сладкий ягодный запах.

– Расслабься, Лиса, я не собираюсь у тебя ничего выпытывать, – он кивнул в сторону стола и начал вешать оставшуюся одежду. – Лучше сядь и поешь.

– У меня, вообще-то, имя есть, – девушка села за стол и попыталась краем рубашки прикрыть голые бёдра.

– Помню. Но “лиса” твоим хитрым глазам идёт больше, – Бадвард с лукавой улыбкой покосился в её сторону. – И чем же ты занимаешься по жизни, Марика? Ну, в свободное от хождения по болотам время.

– Я же говорила, что путешествую. А ты?

– И я тоже.

– Так и думала, что ты не местный.

– Как определила?

– Не похож на человека из маленького городка. Не с твоим лицом.

– И что у меня с лицом? – охотник подошёл к столу и сел напротив собеседницы.

– Тебя хоть на монетах печатай, – она покосилась в сторону.

– Даже не знаю, хорошо это или плохо, – Бадвард скривил губы в ухмылке, наблюдая, как Марика подтягивает упавший с плеча ворот рубашки.

– И родовое имя твоё кажется как будто знакомым. Хольты, это же какая-то старая династия, если я не путаю?

– Путаешь, – перебил он. – Оставим это. Лучше скажи, ты веришь в проклятия?

Девушка удивлённо приподняла брови.

– Неожиданный вопрос. К чему он? – осторожно переспросила она.

– От ответа зависит, буду я говорить с тобой прямо или спрячу пилюлю в сыр.

– Говори, как есть. Чего зря сыр портить?

Охотник согласно кивнул и стал рассказывать всё то, что успел узнать об Арнике. Марика слушала его внимательно и молча, перебирая в пальцах край рукава. И только когда речь зашла о том, что в город могут войти лишь убийцы, быстро спрятала руки под стол.

– И это всё правда? – спросила она в конце.

– Я не собираюсь тебя убеждать. Хочешь – проверь сама. Снова попытаться уйти из города, например. Только не в сторону болот и не вечером, ладно?

Девушка бросила взгляд на свои мокрые вещи у печи. Неуютно поёжилась.

– А когда придёт эта ведьма, о которой ты говорил?

– Адель? Думаю, что утром.

– Наверное, для начала стоит её дождаться.

– Хорошая идея, – Бадвард кивнул и, помедлив, скривил губы в ухмылке, – но давай без нелепых поступков?

– Ты о чём?

– Найти тебя на болотах в ливень стоило труда. И мне не улыбается мысль о повторении этого идиотского подвига. Поэтому для разнообразия предлагаю тебе поступить честно и не пытаться улизнуть от меня, – он заглянул собеседнице в глаза. – Я знаю, что у тебя нет денег и не жду, что ты вернёшь мне серебряный.

Марика потупилась.

– Как ты понял?

– Ты была голодная и замёрзшая. В таком состоянии люди выспрашивают у тавернщика цены, только когда боятся, что им не хватит на оплату, – пояснил Бадвард и подвинул к собеседнице тарелку с сыром.