Quotes from the book «Культ смерти избранных»
Стоящий в горшке на подоконнике чудесный цветок мне сегодня отдала Рита. Сказала, что он мой, я его принесла откуда-то и у Наташи временно оставляла. Интересный такой. Красивый. Бордовые с золотыми вкраплениями. Но главное, он был огненный. И сейчас он горел пламенем, как маленькая свечка.
А я смотрела на него и сами собой наворачивались слезы. Сама не понимала почему. Веселость и беззаботность слетели как наносная шелуха, обнажая иссушающую тоску. Хотелось вскочить и куда-то бежать. Но куда бежать? К кому бежать?.. И оттого больнее становилось, что не покидала мрачная уверенность, будто эта дорога теперь для меня закрыта.
Развод и кактус посреди кровати.
большой угрозой для мирной жизни. Как в такой ситуации поступать нам? Грубо говоря, ликвидировать. Но убийство, сама понимаешь, это последний вариант. Зато можно лишить человека памяти или вообще часть его воспоминаний заменить другими – и все, проблемы нет, – он немного помолчал и продолжил: – Да и любовные заклятия, Карин, явление весьма распространенное. Не у нас на Земле, конечно, но в магических мирах активно ими пользуются. Не спорю, ничего хорошего в этом нет
А про элаивиеллокнариель я вообще молчу. Потому и нет аналогов для этого слова ни в одном языке. Просто люди и не подозревают, что такое чувство вообще существует. Наивысшая степень любви.
– Жаловался?! На меня?! – возмущенно ахнула Рита. Тут же с криком: «Вадимчик, лови!» швырнула из окна горшок с геранью.
– Так что там с рогатиной, Карина? – Андрей гневно мерил шагами зал. – Ты не останавливайся, нам с Эриданом жутко интересно, зачем твоей тетушке в декабре месяце, когда все нормальные медведи спят, понадобилась рогатина. Я, конечно, понимаю, что раз она твоя родственница, то по-любому с прибамбахом. И у нее наверняка был веский повод разгуливать с рогатиной.
Раньше хуже было. Андрей и Эридан смотрели спортканал. Ну и Прядущий с ними. А там показывали соревнования по прыжкам в воду. Ну и паук мгновенно вдохновился. Забирался куда повыше на кухне: на холодильник, на шторы, ну или на люстру – и сигал оттуда в вазочку с вареньем. Иногда даже попадал. И варенье, соответственно, брызгами по всей кухне. Ну а порой Прядущий у нас подлодка. Ныряет в вазочку и заляжет на дно. Только серебряная лапка иногда высовывается из варенья, повертится по сторонам и снова прячется.
– Добыли, – Рита выудила гематитовый череп из рюкзака. – Вот он красавец.
– Скорее красавица, – поправила Света, – все-таки статуя женская была.
– Да будь он хоть красавицо, только пусть держится от меня подальше, – пробурчала я.
Мы же просто растудь какие неземные и чуть ли не эфемерные создания, все такие беззащитные и беспомощные. А они – три здоровых двадцатилетних мегамага, которые чуть ли не зубами водопроводные трубы перекусывают, плюс с ними ходячее психованное торнадо по фамилии Деккер. Да бедный гематитовый череп, при виде этой убойной четверки, сам им в руки припрыгает.
– Нет, Лагинова, тому, что у меня, в отличие от некоторых, в словарном запасе нет таких слов как «обязательства» и «правильность».
– А еще у тебя нет таких слов как «порядочность», «совесть» и «нравственность», – ехидно добавила я.
– Зато есть «свобода», «смелость» и «страсть», – не менее ехидно парировал Руслан. – Правда, боюсь, ты таких слов даже не знаешь.
