Read the book: «Я однажды приду… Часть IV», page 3

– Ах, ты, как ты можешь?!

– Катя, понимаешь, руками как-то удобнее красоту определять. Глазами видно, а руками приятно.

Я попыталась его стукнуть, но не успела, поцелуй остановил меня, и я обняла Глеба за шею. Получилась почти статуя Родена, а может какого-то другого скульптора, не помню. Мы долго сидели обнявшись, Глеб поглаживал меня по голове и теребил кудряшки, всё-таки у него свои отношения с моими волосами, да и у меня с его удивительной шевелюрой тоже.

Вдруг хитро на меня посмотрел и заявил:

– И вообще, я уже наелся тобой глазами.

От удивления я даже рот открыла и сразу вспомнила цель нашей прогулки, может, это он только для Амира сказал? Мой вопрос повис перед носом Глеба, и он повторил:

– Я наелся тобой глазами, руки требуют участия.

Мне пришлось отбиваться, моё хихиканье и возмущённые вопли муж игнорировал. И я поняла – всё, что Глеб говорил и делал на этой прогулке, это мы, он говорит и делает только то, что хочет на самом деле, он просто позволил Амиру это увидеть. Глеб ничего не говорил специально для Амира, это было наше естественное поведение, а я так вообще забыла, что за нами наблюдают. И он совершенно прав, нет необходимости что-то придумывать и демонстрировать, вот мы какие такие, смотри какие мы есть на самом деле, как мы любим друг друга и как счастливы в своей любви.

Глеб провёл рукой по моей ноге и шрамы стали исчезать, мне уже не было больно, и поэтому я ходила спокойно, только странное состояние неуверенности в ногах ещё оставалось. Шрамы как будто испарялись в воздухе, я даже лихорадочно вздохнула и прошептала:

– Как это получается, Амир сказал ещё два дня, а мне совсем не больно и шрамы почти исчезли. Это всё ты.

– Это твой организм сам всё делает, я только ему помогаю немного. Но ходишь ты пока немного странно, неуверенно.

– Да, как будто не совсем мои ноги.

Глеб неожиданно мрачно посмотрел на меня и позвал:

– Илья.

Немного подумал и позвал ещё и Лею.

– Ты думаешь, что это остатки энергии Амира мешают мне ходить?

– Посмотрим.

Лея и Илья появились одновременно. Илья встал на колено, склонил голову:

– Жена командора, приветствую тебя.

– Илья, здравствуй. Встань, я никакой не глава клана. Мне очередной раз нужна твоя помощь.

Илья тревожно посмотрел на Глеба, он явно всё видел и слышал, теперь только ждал команды.

– Посмотри.

Проведя руками над кожей на моих ногах, Илья вскинул на меня глаза и сказал Лее:

– Слой.

Лея кивнула и тронула мои ноги, поводила своими ладонями по коже и подтвердила:

– Слой.

– Какой слой? Слой чего?

– Катя, твои ноги покрыты слоем энергии Амира, она помогла тебе, но сейчас мешает. Если её не убрать, то тебе будет всё сложнее ходить.

Вопросительно посмотрела на Глеба в ожидании приказа, а он спросил:

– Почему не чувствую я?

– Твоя энергия слишком объединена с энергией Кати, она проходит сквозь этот слой, она помогла зажить ранам, но не разрушила энергию Амира. Мы чувствуем иначе.

Она переглянулась с Ильей и продолжила:

– У Мари тоже был такой слой энергии, он покрывал её всю, помогал выживать и как бы консервировал её, так она и существовала все эти годы.

– Лея, так ты можешь этот слой снять с меня?

– Мы с Ильей это сделали, одна я не смогла. Но у Мари было значительно больше энергии Амира, на тебе совсем тонкий, он тебе помог заживить раны, остановил кровь.

– Может он сам пройдёт, растворится как-нибудь?

– Убирайте.

Тон и взгляд такой, что я пригнулась, конечно, как это можно позволить наличие чужой – мужской! – энергии на моих ножках. И сразу у Глеба возник вопрос:

– Почему Олаф не почувствовал?

– У нас с Ильей другое восприятие энергии.

Лея спокойно смотрела на Глеба очень уверенным взглядом специалиста¸ никакого страха перед командором. Да, пожалуй, скоро Лея с Ильей станут круче Олафа в вопросах энергии. Почему станут – уже стали, они развиваются всё время, чаще всего вынужденно из-за всяких приключений со мной, их собственная энергия оказалась значительно гибче, а может потому, что они просто моложе. Как хорошо, что Амир это слышит и видит, пусть знает, кто спас его дочь.

Лея опять переглянулась с Ильей и подала ему руку. Так, держась за руки, они и коснулись моих ног, Лея правой, а Илья левой. Сразу как будто вихрь пронёсся по венам, в ногах запылало пламя, и я схватилась за руки Глеба, застонала. Он прижал меня к себе и зашептал:

– Милая моя, потерпи, немножко потерпи.

Немножко длилось долго, мне казалось, что ноги уже совсем сгорели, и я плакала, тихонечко всхлипывала, но когда Глеб предложил остановиться, сразу возмутилась:

– Ты что, Лея продолжайте, хочу свободы.

Наконец, всё прошло, неожиданно огонь угас, и я вздрогнула всем телом, как будто остатки энергии Амира вылетели из меня во все стороны. Глеб прижал меня к себе, даже голову ладонью приложил к своей груди. Лея и Илья убрали свои руки и тревожно смотрели на меня. Я несколько раз вздохнула и прошептала:

– А как же Мари это вытерпела?

– Она была без сознания.

Хорошо, хоть не мучилась, теперь у неё всё будет хорошо.

– Катя, не смей!

Лея крикнула и схватила меня за руки, огонь пронёсся по моим пальцам и взорвался где-то в голове, наступила темнота. В чувство меня привёл достаточно чувствительный удар по щеке, я открыла глаза и увидела гневный синий взгляд. Жалобно улыбнувшись, я захныкала:

– Глеб, больно же.

– Сейф, одиночная камера, подводная лодка на дне океана.

Интересная перспектива, я опустила голову и услышала спокойный голос Ильи:

– Катя, у Мари всё хорошо, она очень быстро восстанавливается, ей не нужна больше твоя энергия.

Я только вздохнула и робко взглянула на Глеба, тот же гневный синий взгляд и плотно сжатые губы. Да, что сейчас думает Амир, увидев такое – как я мгновенно передала свою энергию его дочери, только подумав о ней, даже не подходя к девочке? И зачем мне с ней встречаться? Достаточно поговорить о ней и всё – опять отдаю свою энергию. Посмотрев на Илью, я увидела ослепительную улыбку и ясные зелёные глаза.

– Жена командора, дочь Амира в сильных руках.

А это что означает? Он это кому сказал? Мне или Амиру? И мне и ему. Мне – чтобы поняла, что моя энергия уже не нужна девочке, я всё сделала и думать больше не должна, есть те, которые будут дальше делать, поэтому обратился как к жене командора. То есть, я выполнила свою часть, а остальное меня уже не касается, есть приказ командора и не то, что контролировать, думать об этом надо забыть. И сразу возник образ командора из Норвегии, Глеб умыкнул его жену и спрятал, принял решение, дал приказ и всё, никаких сомнений. А я, значит, продолжаю сомневаться в исполнении, всё время пытаюсь что-то от себя добавить – вдруг не хватило, вдруг не так сделали, надо спасать. Илья уже не улыбался, внимательно на меня смотрел. Молчал и Глеб, понял, что он хотел мне сказать, не мешал укладывать в голове умные, увы, не свои, мысли. Да, я всё удивлялась: ну почему опять так, почему мои ноги так отреагировали, а всё просто – назвала Илью как исполнителя спасения Мари, а сама не доверила, рванулась сама, вдруг у него не получится. Я опустила глаза и рассмотрела свои ноги, никаких шрамов, совершенно чистая кожа, ни следа рваных кровавых ран. Умный у меня организм.

А Амиру Илья дал понять, что границы на замке, всякие границы. В сильных руках и Мари и я. Понятно, что Мари будут лечить, холить и лелеять, но сделать её фигурой в какой-то игре или интриге не позволят, они все всё понимают. И тем более, никто не позволит даже посмотреть на меня косо – Амир увидел, что Лея и Илья вместе настолько сильны, что даже без Олафа смогли снять с меня его энергию. Делают не по клятве, по твёрдому внутреннему убеждению спасти меня любым способом, хоть ценой собственной жизни. Речи о том, как себя может повести Глеб в случае нападения на меня – нет. Илья говорил об остальных, всех, кто меня окружает.

И я терпела страшную боль только чтобы стать снова свободной. Очень значимая оказалась прогулка, и для Амира, и для меня. Хорошо, что у меня ноги умные, помогают мне в понимании жизни. Я посмотрела на Глеба, и он улыбнулся, есть надежда, что я хоть немножко, хоть чуть-чуть поняла их готовность сделать для меня всё. А я только вздохнула и прошептала:

– Граница на замке, пограничники и командор на месте, Родина спасена.

Они долго молчали, внимательно смотрели на меня, первым улыбнулся Илья и процитировал:

– А любовь Катюша сбережет.

Лея удивлённо посмотрела на него, она же не слышала этой песни, а Илья вспомнил, значит, уже был тогда в охране дома, вынужденно слушал мою песню обо мне. Глеб неожиданно засмеялся, тоже вспомнил, процитировал:

– Выходила, песню заводила…

И я тихонько запела, со всхлипами и вздохами, а потом, когда допела всю песню, сказала:

– Глеб, я всё поняла, Мари – это не моя проблема, это проблема Амира.

Он длинно вздохнул, а Лея с Ильей переглянулись – что-то странно я заговорила, может, с головой плохо стало после выведения энергии Амира. Пришлось объяснять:

– Она его дочь, она его жизнь, мы спасли её, но жить с ней ему, значит – ему и беречь её. Пусть сам свою гигантскую энергию теперь изменяет, уже не просто сохранять Мари жизнь, а помогать жить. Глеб, разреши Лее с Ильей с ним поговорить, пусть они ему всё объяснят, может и Олаф чего скажет.

– Хорошо, ты права. Амир, ты можешь позвонить мне через час.

Я даже вздрогнула от того, как изменился голос Глеба. Немного подумала, коснулась маленького камешка на луке Дианы и решилась:

– Амир, только от тебя теперь зависит жизнь твоей дочери. Вы семья, только вам решать, как дальше жить. Ты не торопись, подумай, пусть она живёт здесь, ей здесь хорошо, она никому не мешает. Окрепнет совсем, тогда и забирай, а пока подготовь всё, девочкам много надо… найди человеческую женщину, добрую, понимающую, она поможет.

Глеб произнёс странный звук, и я не дала ему возможности что-нибудь сказать, продолжила:

– Амир, тебе ничего не остаётся, как посмотреть на людей уже с другой точки зрения. А женщина такая найдётся, ты только позволь ей к тебе прийти, сам ищи её, чтобы быстрее встретиться. Только не обманывай её, иначе ничего не получится, только правду, всю. О себе тоже честно расскажи.

Илья очень странно на меня смотрел – взгляд был таким, таким внутрь себя, он слушал меня и думал о чём-то своём, какие-то мысли тревожили его – и я вдруг осознала, почувствовала, о чём он думает:

– Амир, ты подумай и о друзьях для своей дочери. Серёжа хороший мальчик, но он с ней не пойдёт, у него другая миссия.

Прозвучал голос командора:

– Амир.

Ну да, командор сам всё Амиру объяснит, я высказала своё мнение и теперь уже они сами обсудят все условия перемирия, а может и мира. А Илья с Леей сразу улыбнулись облегчённо – мальчик остаётся и больше не будет даже разговора о его судьбе. Глеб спросил меня:

– Ты нагулялась?

– Да, я бы отдохнула. Пойдём домой.

Мы вернулись домой, и я затребовала чай. В столовой Олег сразу ушёл готовить для меня чай, а Виктор ослепительно улыбнулся и доложил:

– Жена командора, Амиру хватит думать дня на два.

– На час.

Виктор понял, что мы добавили информации вражеской стороне и ехидно улыбнулся, хотя комментировать не решился. Глеб сел рядом с ним на диван и что-то долго говорил на ассасинском, поглядывая на меня и Олега, устроившегося недалеко от меня за столом. Я, конечно, не выдержала и спросила Олега:

– А что вы Амиру обо мне рассказывали?

– Много интересного.

– Ну, это же обо мне, я хочу знать.

Олег долго смотрел на меня, и глаза стали темнеть какой-то грозовой темнотой, только молний не хватало.

– Ты какие-то ужасы обо мне говорил?

– Ужасы? Да, ты права – ужасы.

Он закурил сигарету и выпустил длинную струю дыма в потолок, получилось как из трубы паровоза, когда звучит гудок. Неожиданно Олег усмехнулся, увидел картинку, которую я представила себе:

– Ты права – паровоз, наезжающий на Амира, лежащего на рельсах.

– Вы его на рельсы положили, а потом наехали?

– Нет, он сам туда лёг, когда решил тебя выкрасть.

– Он ведь не пытался… или пытался?

– Катя, да он круги нарезает с первого дня, все службы только тем и заняты, определяют возможности как к тебе подобраться. Правда состоит в том, что у них ничего не получается.

Я смотрела на Виктора, а сама видела глаза Амира на экране, мрачные, задумчивые. Ну, ну. Немного подумав, спросила Глеба:

– Скажи, тогда зачем ему эти разговоры о доверии, о моём доверии, если… он должен понимать, что я узнаю всё. Как я могу ему доверять, если он хочет меня похитить?

– Он рассуждает по своему опыту.

– Опыту?

– В нашем мире женщина никогда ничего не решала. И сейчас не решает. Никто, кроме тебя.

– То есть, он меня похитит, и я сразу должна ему доверять?

– Катенька, конечно. Ведь тогда он станет для тебя доминирующим сам… мужчиной. Самым сильным… этим самым.

Виктор ослепительно улыбался – какая глупая жена командора, никак понять не может, что она всего лишь жена-человек, человеческая женщина. Её можно продать, купить, украсть и ей только остается принять свою судьбу, жива и радуйся, ублажай своего доминирующего самца. Я подняла глаза на Глеба:

– Покупал?

– Покупал.

– Когда?

– Давно.

Ну да, я же не знала никогда, чем он занимался, когда уезжал по командорским делам. Тогда – да, сильное впечатление на Амира должна была произвести клятва Аарона. Амир явно знал, как всё происходило: Глеб в агрессии, неизвестно чем закончится, я вообще у Аарона в доме. Правда, при этом бью его по лицу, совсем не боюсь, умудряюсь как-то воздействовать на него, и Аарон клянется мне неизвестной никому полной клятвой ассасина, а потом вообще садится на диету. Только получается, что я всё равно остаюсь у Глеба – у доминирующего на тот момент самца ничего не вышло, купить не смог, денег не хватило, а Глеб как-то от него отбился. Хотя, Амир должен знать, что Аарон на Глеба и не нападал, сразу сам на диету сел. И решила уточнить:

– Аарон на нас не нападал?

– Нет.

Уже хорошо. Почему-то Глеб не удивился моему вопросу, видимо, у меня опять все мои размышления на лице написаны. Пусть читает, ему тоже полезно узнать какая у него жена умница-разумница. Ещё один вопрос меня заинтересовал:

– А этот змей подколодный, Амир его знал?

– Знал.

– И в каких отношениях они были?

– Военного нейтралитета.

– И если бы он меня смог выкрасть…

– Амир бы тебя у него забрал.

– Я как… переходящее красное знамя.

– Какое?

– Флаг победителю.

Олег, как всегда, всё объяснил, точно – много читает о жизни в России. А Виктор засмеялся какой-то своей мысли, пытался сдержаться, но не получилось, даже лицо руками закрыл. Глеб спросил:

– Виктор?

– Глеб, убивать Катю никто и никогда уже не будет.

– Почему её не будут убивать?

– Она теперь как флаг, знак того, что тот, кто ею владеет на данный момент, является в нашем мире этим… доминирующим мужчиной. Самый, значит, сильный.

Взгляд Глеба стал таким, что даже Олег пригнулся над столом. А я засмеялась и кинула в Виктора ложкой, а он так удивился моему смеху, что даже не смог её поймать. Муж посмотрел на меня совершенно чёрными глазами и мрачно спросил:

– И чему ты радуешься?

– Молодец, Виктор, ай какой молодец.

– Молодец?

– Конечно, я бы сама никогда не разобралась в хитросплетениях мужских отношений. А теперь всё понятно.

– И что тебе понятно?

– Всё. Сегодня Амир увидел, что он должен сделать, чтобы стать этим самым доминирующим. Олег, и ты прав, очень даже был прав, когда сказал, что его попытка заслужить мое доверие может оказаться той пыткой, которую он может и не выдержать.

Понадобилась всего минута, чтобы они всё поняли, и на их лицах появилась такая улыбка, от которой у меня дрожь прошла по коже. Ну, конечно, Амир, борющийся с агрессией рядом с человеком, стоящий с человеком на руках в кровавом бассейне, но самое приятное зрелище – это Амир в состоянии перехода на жесточайшую диету. Именно потому, что я ему нужна на самом деле очень даже добровольная, никакая победа над Глебом, что я не принимаю даже как гипотезу, не будет иметь для меня значения, если он сам не будет сильнее и лучше Глеба. А сегодня он ещё увидел и наши настоящие отношения мужа и жены, мужчины и женщины. Увидел, как я боролось с его энергией на своих ногах, терпела боль, но не стала её оставлять на себе. Значит, я могу уйти от него кардинально, просто умереть, оставить его без победы. Судя по взгляду Глеба, он точно осознавал, что могу уйти кардинально. Он резко встал и скомандовал:

– Катя, тебе нужно отдохнуть.

Конечно, всё им разложила по полочкам, а теперь спать. Они теперь всё ещё раз обдумают, командор решит, и будет говорить с Амиром. А я буду спать, всё правильно – женщина верит своим мужчинам, особенно мужу.

Такой страстный поцелуй, да, никогда бы не могла подумать, что Глеб настолько серьёзно отнесётся к словам о доминирующем… мужчине. Он целовал меня у окна и шептал слова любви, как будто его ожидает страстная ночь, а не разговор с Амиром. Настраивается? Я хихикнула, и он сразу спросил:

– Катя?

– Я люблю тебя, такого, какой ты есть. Ты навсегда будешь для меня единственным.

Глеб смотрел на меня и его глаза светились от счастья, и он это счастье не позволит никому омрачить. Он вздохнул и тихо произнёс:

– Отдыхай. Я люблю тебя.

И сразу исчез, а я легла в постель и спокойно уснула – пусть мужчины там воюют с разными Амирами, а женщина есть женщина, ей надо себя беречь.

Я проснулась и стала ждать, интересно, как долго они будут разговаривать? Раз Глеб у меня так и не появился, я решила, что он ушёл встречаться с Амром. Хотя, почему я так решила было непонятно мне самой, но так решилось. С кровати я так и не встала, было так удобно лежать, просто лежать, и ни о чём не думать, но не получилось, – мысли сами появлялись в голове. Всё как у людей, сильный правит миром, мужчина. Есть, конечно, женщины у власти и в богатстве, очень умные и сильные женщины, но всё равно их видят только рядом с мужчиной, или его за её спиной. Правда, есть ещё и королевы, положение которых определено рождением, но они ничего на самом деле не решают.

Ворочаясь с бока на бок, я думала и о нас с Глебом. Очередной раз поняла, насколько он отличается от всех в этом мире. С первого дня моего появления в его доме он вёл себя со мной не по правилам и законам своего мира. Понятна его борьба за мою жизнь, у него такой опыт уже был – спасение жизни Сары. Но то, как он предоставлял мне свободу мысли и поведения аналогов в этом мире не имеет. Поставил меня рядом с собой и заявил: всё, что скажет эта женщина, моя жена, слушать всем и подчиняться, потому что я этого хочу. Он изначально установил такое ко мне отношение, что сразу стало ясно – за каждым моим словом стоит он, иногда не имея никакого представления, какой звук я могу издать. Глеб позволил мне выступить перед главами кланов даже тогда, когда я потеряла память и не всё помнила, но его вера в меня оказалась на грани настоящего сумасшествия, как сказал Олег. Кстати, и Олега он принял к себе и защищал тогда, когда с ним ничего не было ясно, каков он стал сам, и какой осталась его невероятная сила.

Наконец, я встала, подошла к окну, долго стояла и смотрела на беседку и озеро. Неужели это действительно правда, всё, что со мной случилось, невероятные события наступили так стремительно, что понять произошедшее посторонним взглядом невозможно. Это судьба, которая всё давно решила, только уточняла для себя, насколько мы готовы к такому повороту, хихикнула и кинула нас навстречу друг другу, а потом весело наблюдала, что из этой встречи получится. Закинула меня в невероятный мир – страшный, неизвестный, удивительный – но именно в нём я стала такой, какой, наверное, и была, только в своей обычной и бесцветной жизни я такая была не нужна, и эта жизнь своей серой массой одинаковых дней превратила меня в такого же серого трусливого кролика.

А Глеб в один момент получил непонятную меня в таком состоянии, когда даже думать не мог, не то, что рассуждать и воспринимать. И единственное на что хватало его сил – не убить меня, просто удержаться в своей мощи и агрессии. И все получилось именно потому, что неожиданно для себя мы позволили себе любовь, позволили себе просто позволить. Глебу позволить себе услышать и увидеть меня, а мне признаться в своей любви себе, всем и ему. И этот очень жёсткий и разлинованный множеством границ существования мир неожиданно стал меняться – границы стали исчезать или передвигаться в самом неожиданном направлении. Удивительно, но даже физически они стали изменяться от моей энергии, они не стали слабее, они стали человечнее. А я? Обычная женщина сильно среднего возраста выдержала невероятные, даже не могу подобрать слово, это не страдания, это невозможные для человеческого организма испытания. И неожиданно для себя стала после них физически сильнее и моложе. Наши энергии перемешались и изменили нас, потому что мы позволили себе, допустили до себя любовь. А сейчас защищаем её.

В дверь постучали, и вошёл Виктор.

– Отдохнула?

– Да, а Глеб?

– Он уехал по делам.

– Встречаться с Амиром?

– Нет, просто проветриться.

– Виктор.

– Катя, понимаешь, мелкие дела накопились, вроде и неважные, а сделать надо.

– И эти мелкие дела только командор и может сделать?

– Только он.

Подошёл ко мне и тоже стал смотреть в окно, мрачно сжав губы.

– Осада продолжается?

– С тобой неинтересно иногда бывает, всё сразу понимаешь.

Положил мне руку на плечо и тяжело вздохнул, потом одумался, улыбнулся:

– Катенька, не переживай. Такого, конечно, у нас ещё не было, но с тобой всё в первый раз… интересно и весело.

– Виктор, объясни глупой жене командора – чего Амир добивается? Если ему нужна я, причём сильно добровольная, то ему мы это объяснили. Чего он ещё хочет? Мари он может забрать в любой момент.

– Не в любой.

– Почему? Что случилось?

Виктор опять вздохнул, погладил меня по плечу и пошёл к двери:

– Виктор!

Он обернулся и тяжело посмотрел на меня, глаза стали как у тигра, даже сверкнули желтизной. Я подошла к нему.

– Говори.

– Мари пытались увезти, но она теряет сознание сразу, как только отъезжает на несколько километров.

– Кто? Я знаю, догадываюсь, что вы всех проверили… я.

– Ты.

Присев на кровать, я тихо попросила:

– Расскажи.

– Сегодня Амир решил забрать Мари, ну после всего, не выдержал. Проверили всех.

Я подняла на него глаза, он стоял такой же мрачный, странно водил губами, на меня старался не смотреть, лишь искоса поглядывал быстрым коротким взглядом. Того, что я сказала, он совершенно не ожидал, глаза округлились, и он даже головой покрутил от удивления.

– Амир не готов к встрече со своей дочерью, поэтому она не может отсюда уехать. Да и сама не хочет. Правильно, Виктор, она не хочет уезжать к какому-то чужому мужику, который называет её своим отцом. Уезжать от тех, с кем ей хорошо, впервые ей хорошо и радостно за эти сотни лет беспамятства, жуткого сна тела и души.

Вскочив с кровати, я подошла к нему, посмотрела снизу вверх в яркие от удивления глаза.

– Позови Лею и Илью. А потом я поговорю с Амиром.

Виктор не сразу смог что-то сказать, кивал головой, приподнимал бровь, кривил губы, потом изрёк:

– Катя, я, конечно, Лею с Ильей позову, а вот с Амиром ты будешь говорить, когда приедет Глеб.

– А когда приедет Глеб?

– Скоро.

И исчез. Конечно, откуда они могут знать, что чувствует маленькая девочка, попавшая из очень далекого прошлого, практически забывшая всё, никого не узнающая, даже того, кто называет её своей дочерью. И вдруг среди этого мрака появляются добрые Лея и Илья, да ещё Вердо с Самуилом, которые ухаживают за ней, помогают, называют девочкой, гуляют с ней. И Серёжа, её ровесник, с которым они понимают друг друга, даже не понимая языка.

Мы долго разговаривали с Леей и Ильей в столовой. Я пыталась обедать, но забывала о еде, всё говорила о человеческих детях, которых они никогда не знали, потому что у них самих как такового детства не было – жизнь в клане детством назвать нельзя, а как выживал Илья, лучше даже не вспоминать. Потом пришёл Самуил, слушал, взмахивал руками и только повторял:

– Катенька, моя девочка, как ты права!

А потом он не выдержал и тихие, безнадёжные слёзы заполнили его глаза, вспомнил свою Сару, махнул рукой и ушёл.

4

Глеб вернулся только к ужину, зашёл ко мне и обнял. Я поцеловала его и сразу предложила:

– Глеб, объяснять долго, ты лучше посмотри запись нашего разговора в столовой.

– Какого разговора?

– Я поняла, почему Мари теряет сознание и придумала, как нам поступить. Давай так сделаем: я пойду в бассейн, мне уже можно, сам сказал, а ты посмотри запись.

Командор поднял бровь, долго на меня смотрел, чмокнул в нос и грозным голосом заявил:

– Катя, тебя совсем нельзя оставлять одну.

– Сам уехал. Между прочим, ты похвалить меня должен, какая я у тебя умница.

Такое заявление несколько обескуражило его, он пока не знал, что я придумала, он верил, что я многое могу придумать такого, что им просто не придёт в голову, но было много и разного всякого от чего они могут в обморок упасть. Однако состояние осады дома накладывало отпечаток на всё, и Глеб с сомнением посмотрел на меня.

– Что ты придумала?

– Глеб, я пошла плавать, а ты смотри.

Муж решил не спорить, сам перенёс меня к бассейну и встал перед дверью. Таинственная улыбка и светящийся взгляд сразу выдали – меня ожидал сюрприз. Глубоко вздохнув, я закрыла глаза и прошептала:

– Показывай.

Глеб тихо засмеялся, едва коснулся губ и тоже прошептал:

– Любимая моя, это извинение за неправильно сделанное предложение выйти за меня замуж.

От удивления я широко раскрыла глаза, это что, как он вспомнил, он же это сказал, когда мы Андрюшу с Леей женили. Но мы уже были у бортика, и я замерла на его руках. Весь бассейн был покрыт васильками: они лежали разноцветным бархатом на воде, синие, фиолетовые, розовые и ещё какие-то, с крупными соцветиями и едва заметной зеленью листвы. А вокруг витал аромат тонкой свежести, аромат раннего утра в поле.

– Глеб… это… как… среди… Глеб… так не бывает…

Он нежно коснулся своей щекой моего лица и спросил:

– Катерина, ты не жалеешь, что вышла за меня замуж?

– Глеб, какая красота, никогда, я тебе говорила, никогда не жалела. Ты лучший муж в мире! Самый-самый, ты удивительный, а как, откуда, мы же в осаде, как ты смог?

– Я же удивительный.

Улыбнулся, опустил меня с рук, медленно снял с меня халат, поцеловал плечи и подвёл к краю бортика.

– Плыви, рыба-килька.

Я входила в воду как в васильковое поле, цветы окружали меня и нежно касались кожи ног, а потом, когда я уже вся погрузилась в них, обняли меня разноцветным бархатным объятием. Эта красота медленно двигалась со мной, казалось, что вся поверхность бассейна наполнилась мягким колыханием, стоило мне двинуть рукой, и весь ковер начинал шевелиться, будто цветы передавали друг другу это движение. Когда я смогла поднять глаза от этого невероятного цветного поля, Глеба уже не было.

Глеб включил в бассейне самый яркий свет и капельки воды играли бриллиантовыми отблесками на нежных разноцветных лепестках при каждом движении воды. Я даже не плыла среди цветов, а просто медленно двигалась и любовалась этим нежным многоцветьем. Это он в тот вечер пришёл с огромным букетом васильков, и первый раз назвал «дорогая», когда решил жениться на мне. Никто даже представить себе не мог тогда, что мы действительно станем настоящими мужем и женой, счастливой семьей. Особенно я – после его слов я даже двинуться не могла, едва хватило сил посмотреть своё замужнее кольцо. Судьба, я благодарю тебя за шанс, которым мы воспользовались.

Когда Глеб вернулся в бассейн, я не заметила, так была занята своим движением среди цветов. Мне особенно понравилось нырять в воду и потом медленно подниматься с плотным венком васильков на голове. Очередной раз вынырнув, я увидела чёрную фигуру и спросила:

– Когда с Амиром говорить будем?

– Я уже поговорил.

Утопиться что ли среди васильков? Среди роз не удалось, васильки проще – они поймут. Но топиться не захотелось, я только набрала большой букет, еле доплыла до бортика и заявила:

– Глеб, вот почему? Я это придумала, почему нельзя было мне дать возможность с ним поговорить, я бы ему всё объяснила.

– Он поймёт, посмотрит запись вашего разговора и все поймет, он умный.

– Так ты ему…

– Я сказал ему, что есть возможность помочь Мари и послал запись вашего разговора в столовой.

Помолчал, потом стремительным движением достал меня вместе с цветами из воды, чмокнул в нос и продолжил:

– Ты всё очень подробно объяснила, что такое человеческий ребёнок. Теперь только сам Амир может что-то сделать. А Мари пока останется здесь.

Окунув лицо в мокрые цветы, я решила: поговорил и поговорил, главное домой вернулся жив и здоров.

– А о чём вы говорили, когда он тебе позвонил?

– Тебе пора ужинать.

И всё, мгновенно перенёс меня в комнату, нежно поцеловал и заявил:

– Я зайду за тобой, переодевайся.

Всё-таки мы нашли с Глебом золотую середину отношений между мужем и женой в их мире. Он иногда слушает меня, а я стараюсь не обращать внимания на возмутительное поведение мужа-феодала. Чаще всего потому, что просто не успеваю изречь своё возмущение. А может, он прав – только так можно прекратить женские вопли, когда не удовлетворяют их любопытство. Пока я переодеваюсь, пыл возмущения остынет, вот тогда уже можно и поговорить, может даже что-нибудь и рассказать. А я уже не так и возмущаюсь, начинаю его понимать, мужчину и воина, который считает, что это его дело – защищать свой дом и свою женщину.

Глеб зашёл за мной и сразу улыбнулся, я сидела надутая и сердитая перед вазой с васильками.

– Тебе не понравился бассейн с цветами?

– Понравился. Глеб, я всё понимаю, ты лучший в мире и самый удивительный муж. Только можно хотя бы иногда мне…

– Можно. Тебя ждёт Олаф.

– Олаф?

– Он только что говорил с Амиром.

– И что?

– Он сам тебе всё расскажет.

Быстро поцеловал меня и засмеялся:

– Ты удивительная.

В столовой сидели все: Олаф, Виктор с Олегом, Самуил и Лея с Ильей, не было только Андрея. Они так на меня посмотрели, что я спряталась на груди Глеба и спросила:

– Что я опять успела совершить? Ещё кто-то появился?

Олаф только покачал головой, а остальные улыбнулись, Самуил не выдержал, прижал руки к груди, радостно объявил:

– Амир отвёл войска.

– Войска?

На мой вопрос Глеб спокойно ответил:

– Ушли все его боевики.

– Осады больше нет?

– Нет. Осталась только разведка.

– Катя, можешь не переживать, эта разведка под нашим контролем.

Виктор достал свою гигантскую сигару и торжественно закурил, теперь уже можно себе позволить расслабиться. Вошедший Андрей улыбнулся мне и дополнил:

– Ушли и все специалисты по энергиям, те, которых ты видела.