Read the book: «Мир – это речь Бога. Практика творения. О связи речи с творением. Конспекты бесед с Добровольским А. В.»

© Екатерина Ахилова, 2021

ISBN 978-5-4490-8515-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Неделимая частица творения»

Мир никогда не «сходит с ума».

Если вдруг мне что-то кажется про ум мира, то я уже знаю: с миром всё в порядке, просто кто-то меняет ориентиры и метрики сознания следующих поколений. Да и моего сознания тоже… в особенности – моего.

Понимание своего места в пространстве жизни по привычным ориентирам перестаёт работать, натоптанные маршруты к целям не ведут боле… да и сами цели внезапно пропадают. Не ищутся цели без ориентиров, не прокладываются без метрик маршруты.

Разве что сама цель и есть «ориентир» – в прямой видимости.

Так, например, порой начинало казаться, что именно бизнес является двигателем творения. Но…

Бизнес – это всегда «зарабатывание денег, получение прибыли». Есть небольшое – очень незначительное! – количество людей, кому сам факт получения денег доставляет искреннее удовольствие. В большинстве случаев простого наличия денег оказывается недостаточно для стабильно удовлетворённого состояния.

Многие успешные люди удерживают себя в деятельности получением телесной радости – отдыхая на курортах, занимаясь экстримом, подсаживаясь на массаж и прочие «спа». Иначе быстро наступает слом, выгорание…

Кому-то удаётся себя убедить, что деньги нужны именно для подобных радостей. Кстати, «деньги» и «телесные радости» – тоже пара ориентиров, многим для движения достаточных…

Я долго старался жить так же, хотя всегда догадывался, что меня значительно больше денег и экстрима интересует творение. Да, себя убедить я не смог…

Радость и наслаждение от хорошо реализованного проекта, от акта творения значительно выше телесной радости. Возможно, порой эту радость творения наблюдали у себя и вы. Припоминаете?

Мне приходится уговаривать себя заниматься телом (кстати, один из результатов подобной лени – разработка фасциальной гимнастики), жаль тратить время на малые радости, столько всего ещё надо успеть сотворить…

Но даже ради восторга творения неправильно это – забывать о теле: живём и творим на Земле мы [пока] с помощью тела, не так ли? Так что, если нечто полезное забываю делать я, не надо брать с меня пример.

Полезно? – пользуйтесь, не полезно – поступайте иначе.

Уже лет десять назад я прекратил «заниматься бизнесом» – как и в самом начале своей деятельности, я «делаю дело». Бизнес в «деле» остаётся небольшой составляющей – ведь живу я, как и большинство из вас, в капиталистическом обществе и принимаю законы и правила человеческого общежития этого общественного строя.

Построение дела – это одновременно защита бизнеса от увода и гарантия длительного удовольствия от жизни, ибо если бизнес – это «ничего личного», то дело – исключительно лично всегда.

Обезличенно чистый бизнес прост в отчуждении его от создателя и от владельца; дело же, личное дело, в худшем случае можно лишь разрушить. Желающих отобрать больше, чем желающих порушить: и отбор, и разрушение требуют усилий, но в первом случае есть явная и продолжительная выгода.

Задумайтесь об этом прежде, чем обезличивать свой бизнес по МБА.

Дело имеет будущее на срок, сопоставимый со сроком значимости для вас целей и задач, побудивших вас к делу.

Дело может стать «делом жизни», если цели и задачи по длительности и значимости сопоставимы или выходят за пределы вашей жизни, а не поставлены на дни, месяцы или на несколько лет. Дело должно быть (стать?) очень личным, лишь тогда оно длиной не менее жизни.

Мне удивительно было это увидеть, но практически всё то же самое относится и к семье…

…но ведь я начал говорить о творении, помните?

***

…а пока продолжается состояние хождения около двери в неописуемое.

Пред дверью той стоят слова стеной, и их не обойти – ведь я рассказываю… значит, надо искать основу появления слов, откуда, каким образом и для чего появляются слова.

Почему мы говорим на разных языках? Ведь так удобно было бы, чтобы все люди Земли говорили на одном, правда?

Я думал так, пока не погрузился в связь языка с картиной мира. Но не язык создаёт картину мира, он лишь поддерживает её – основой любого языка всегда оказывается представление об устройстве мира, а у части языков, как у русского, – некое внутреннее знание о сотворении мира.

Языки и наречия (культуры! – это больше, чем «язык») разных народов поддерживают (пока ещё – поддерживают) различные миры внутри единой реальности планеты Земля; пропажа каждого из языков, исчезновение любой культуры – это утрата целого мира, утрата целой линии путей творения.

Беззвучная и незаметная гибель ещё одной Вселенной…

А так, да – когда все говорят на одном языке, да ещё простом, это удобно. Кому-то удобно… но мир одновременно становится площе, уже и менее познаваем.

***

Исследуя каналы восприятия человеком окружающей среды и способы научения людей чему бы то ни было, я обнаружил шокирующую – меня лично это потрясло – вещь: познавательная основа материализма – «столкновение».

А ведь мы все здравомыслящие люди, рациональные материалисты, не так ли? Даже верующие помнят о психиатрах… психиатр и общественное мнение сегодня для нас страшнее кары божьей¹.

Почему столкновение – основа материалистического познания? Это просто.

Ключевое свойство «материи» – непроницаемость: материальность обнаруживается через столкновение, через сопротивление одной субстанции свободному проникновению через неё, через её основы другой субстанции… если они материальны. Не надо мне верить – вспомните или проверьте сами, какими способами наука исследует «материю».

Следовательно, все материалистические способы познания мира, все наши взаимодействия в рамках материализма основаны на сопротивлении и, как следствие, – во многом – на противостоянии.

Нет сопротивления, нет противостояния – нет и явления.

Но не тупиковый ли это в смысле творения путь? Быть может, пора искать иные способы познания, взаимодействия, научения, созидания… Творения?

Ведь столкнуться можно лишь с тем, что уже существует.

Помимо «столкновения» и «сопротивления», что ещё определяет и направляет нас на досознательном уровне? Что задаёт нам наши способы взаимодействия со средой и друг с другом?

Оно может быть также связано с движением и с опознаванием свойств и явлений через движение/изменения.

Но, уверен, должно же существовать и что-то для опознавания явлений иным образом, до или вне движения и изменений? Точно не знаю, но возможность ощущаю и ищу.

Вероятно, именно это будет совсем рядом с творением, а вовсе не искомые физиками на коллайдерах (соударителях!)² «неделимые/элементарные частицы творения», их которых, как верят они, сотворена (собрана?) материя.

Как выявлять свойства, если нет изменений?³ Как выделять явления из неподвижного или невнятного фона, где движение/изменения неощутимы? Или если изменения как явление не существуют в неком пространстве вообще?!

Как разобрать явление на свойства, не разбивая его на частицы, не разрушая его?

Как «собирать» явление из свойств? Ведь если присмотреться, мы именно так и обучены создавать что-то…

Получается, для освоения творения лучше искать не «частицу», а «связующие свойства»?

Вопросов много, и каждый заданный вопрос содержит в себе предположение ответа.

Да, это область основ нашего образования.

Что же, давайте поищем «элементарную частицу творения» вместе. Или это окажется «свойство»?

Ведь всё больше ощущается, что каждое явление, каждый объект в нашем мире – это набор свойств, которые мы умеем [имеем свойство] опознавать и воспринимать. По сути, каждое явление нашего мира – кварк, фотон, протон, атом, молекула, кристалл, клетка, организм… – это некий маяк, ретранслятор набора свойств. Получается, что каждый из нас – это такой приёмник-передатчик свойств, собранный из множества маленьких маячков и взаимодействующий с другими приёмниками-передатчиками? Возможно, это и есть «другое видение»? Что, если бы с рождения мы бы обучались смотреть на мир так?

И возможно, это иной подход к научному познанию мира?

***

«Нечто, из чего сделано всё» – «частицы творения» или «свойства»?.. Мне это вовсе неважно⁴, если итогом станет близость к основам творения – короткий путь к результату.

Беседа 1: «Ждём книгу. Исчезающие пласты»

Собеседник: Почему вы хотите написать книгу? С какой целью?

Добровольский Александр Владиславович (далее – ДАВ): Неотвратимой нужды, конечно же, нет. Более того, я не хочу. Но ощущаю необходимость.

Я вижу, как происходят очень серьёзные изменения на уровне передачи знаний и навыков от одних поколений человечества к другим, как утрачиваются довольно большие пласты знаний и умений.

А хочу я, чтобы риск возврата человека в средневековье был… нет, я хочу, чтобы такого риска вообще не осталось.

Происходит вполне управляемый и направленный процесс, и уже несколько лет назад он затронул пласты такой глубины, что становится страшновато. То, что я наблюдаю на протяжении жизни, говорит о реальной возможности утраты изрядной части накопленного человечеством «знания» всего за одно поколение, максимум – за два-три поколения.

По каким-то причинам «знание» всё больше начинает преподноситься нам как нечто рисовано-словесное или как нечто чисто технологическое, в первую очередь как нечто технологическое: как сейчас называют, «компетенции»⁵.

В пространстве предметов и явлений мы смотрим сначала на то, на что направлен «свет». Это естественно, но это лишь точка внутри огромного объёма, она ничто сама по себе без связи с окружающей её средой.

«Компетенции» и справочники, подсвечиваемые нам сегодня в качестве ориентиров «знания», – это исчезающе малая часть объёма знаний, как стулья и табуретки, поставленные на незаметный огромный фундамент, называемый иногда «культурой» или «культурной средой». Мы не привыкли обращать на фундамент внимание, ведь опора нам кажется неизменной всю нашу жизнь. Она и является таковой для каждого потому, что мы несём основы переданной нам культуры в себе и с собой. Мы пользуемся «знаниями и компетенциями», как стульями и табуретками, привычно и сноровисто – и очень удивляемся, когда вдруг обнаруживаем, что стул в руках есть, а поставить его некуда: среда изменилась, фундамент уже иной, чем ранее нам привычный.

Нет на решётке места стулу – проваливаются ножки.

Если мы что-то не передадим следующим поколениям⁶, оно исчезнет вместе с нами. Даже на примере своей небольшой фирмы много лет назад я увидел, как это работает – уход человека, не передавшего часть своего знания. Нет, документацию он составил, но слова не передают полноты знания, если культурная основа у человека иная. У него были иные «очевидности», о которых и писать-то незачем.

Мало кто об этом слышал, но сейчас появилась целая отрасль – «промышленная археология», где серьёзные специалисты работают над тем, чтобы восстановить утраченные контексты вполне, казалось бы, подробной документации, составленной всего-то лет десять-двадцать назад. Потому что слова кажутся ясными, а в инструкцию уже не складываются.

Культура того производства, среда незаметных, но ясных всем работавшим тогда людям правил, умолчаний и очевидностей не была передана следующему поколению.

Культура – это и навык взаимодействия людей между собой, это и навык собственного целеполагания – умения ставить свои цели и задачи и умения достигать их; это и навык совместной деятельности – особенно умение самостоятельно объединяться в коллективы, в сообщества для совместного достижения целей и решения каких-то задач.

Это огромный объём. Когда пытаешься о нём рассказать, получается, что всё время делаешь двумерные срезы какой-то многомерной фигуры. Понимаешь, что рассказываешь всего об одном срезе, и нет никакой гарантии, что по нему можно понять, о чём вообще идёт речь.

Потому что одну плоскость можно опознать по её пересечению с другой плоскостью и с третьей, по проекции на четвёртую… Сколько потребуется сделать срезов в разных местах, чтобы люди могли понять, что речь идёт об объёмной фигуре, об объёмном явлении?

Раньше в школах и институтах нас учили черчению, геометрии и стереометрии. Нам развивали пространственное мышление, развивали способности пространственно осознавать и ощущать предметы и по срезам (по проекциям на плоскости) воссоздавать объём. По меньшей мере нас научили тому, что если ты увидел одну плоскую фигуру, другую плоскую фигуру, третью плоскую фигуру, и тебе говорят, что это всё про одно и то же, то возникает желание собрать из этого некий объём. Не факт, что получится правильно, потому что надо ещё точно знать, как были расположены эти плоскости, в каких осях координат делались срезы⁷.

Но само представление о возможности объёма было…

Общаясь с успешными выпускниками различных учебных заведений вроде «Высшей школы экономики», экономического факультета МГУ и многих других, с психологами и даже с математиками, которые должны бы иметь хорошее пространственное мышление, я поражаюсь, насколько плоско стали мыслить люди⁸.

Они напрочь отказываются видеть, что существуют какие-то объёмы. Ты им говоришь: «Смотри, этот квадрат – часть большего, это проекция, тень цилиндра!», а они: «Не придумывай сложностей, ясно же видно, что это – квадрат!»

И произошло это всего за тридцать лет с поры, как я закончил университет. Навык восстановления объёма по отражениям, воссоздания целого из частей утрачивается с катастрофической скоростью.

Наверное, объёмность видения и мышления — это первый пласт знаний и навыков, уходящий из нашей реальности. На данный момент я практически не представляю себе, как об этом можно словами рассказать в книге.

Ведь речь пойдёт о «другом восприятии»…

***

Одна из тем, которая возникла при попытке описать «другое восприятие», другой способ взаимодействия, другую картину мира, предоставляющие дополнительные возможности для познания, взаимодействия, творения, по сравнению с большинством моделей, которые либо использовались ранее, либо используются сейчас, – это тема переменной аксиоматики.

Описывая психику, способы мышления человека, описывая, каким образом люди вообще друг друга понимают, каким образом требуют друг от друга доказательств и принимают или не принимают это что-то в качестве доказательств, я заинтересовался тем, как происходили математические открытия, как происходили описания этих открытий, называемые «доказательства».

Математика – это же идеал точности и однозначности описаний, не так ли?

К моему изумлению, большинство открытий оказались связаны не с некой новизной изощрённости доказательств, а с пересмотром наборов истин, используемых при доказательствах в качестве оснований. Изучая классику, самое простое среди «истин» – аксиомы Евклида, я вдруг увидел, что они… неочевидны. Вероятно, так подумал когда-то и Лобачевский, создав новые пространства на новой системе аксиом.

Погрузившись в неочевидность очевидного, я пришёл к тому, что назвал переменная аксиоматика.

Теперь это называется «аксиоматичность мышления», когда мы принимаем некие наборы фактов и их интерпретаций за данность, которая не требует дальнейшей проверки, не вызывает сомнений, и на их основании начинаем строить картину мира. Аксиоматичность мышления формируется не только наборами фактов, но и допущениями, которые воспринимаются уже как факт или как нечто обязательное [проверенное учёными]. На основании трактовок того, что написали учёные, мы что-то начинаем воспринимать как незыблемое, описывающее нашу реальность.

Но это же не «факт», это лишь гипотеза, хоть и популярная!

Да, оказалось, что подавляющее большинство фактов, которыми мы оперируем в качестве истины, на самом деле являются не более чем допущениями, соглашениями, гипотезами. Они оказываются удобными для достижения тех или иных результатов в определённых – далеко не во всех! – областях. Но, оказавшись удобными для получения результата в одной области, они по тем или иным причинам и во имя интересов тех или иных людей становятся растиражированными на области, к которым первоначально никакого отношения не имели.

Рассказывая, я всякий раз чувствую, что делаю лишь ещё один срез, рисую ситуацию плоско. Но ведь и плоскость ещё надо бы описать, и её взаиморасположение с другими известными вам плоскостями…

Именно это создаёт для меня проблему: о чём всё-таки будет книга. Ведь это про другой способ описания мира, описания построений и взаимодействий, в том числе между людьми. Я же не знаю точно, какие «плоскости» уже известны вам, какие из них стали «полом», какие – «потолком», а какие – «стеной»… и вообще, видите ли вы, научены ли видеть связь плоскостей, называемую «объём»?

Всё надо описывать словами. Вот мы говорим о переменной аксиоматике, и даже за эту пару минут слова стали казаться привычными… То есть – понятными? Нет, увы, вопрос остаётся: «А что это такое вообще?»

Переменная (плавающая) аксиоматика – это концепция исследования основ построений, построений в самом широком смысле – от построений в математике до создания конструктов⁹ в философии, социологии и психологии.

Одно из её направлений – это осмысление, каким образом становится возможным или невозможным что-то доносить до других людей с целью обеспечить совместную деятельность.

Обычно, говоря какие-то слова окружающим нас, мы полагаем, что все мы говорим на одном языке. Например, на русском. Я произношу слова, и всем должно быть понятно приблизительно одно и то же, так?

Но практически наблюдаю, как, находясь в компании, кто-то произносит слова, и вдруг, особенно если рядом сидят неспециалисты в какой-то узкой области и говорят они не о своей работе, выясняется, что под очевидными словами каждый понимает что-то своё.

Почему? Как это случается? Ведь учились мы, по крайней мере моё поколение, по единой программе, по одинаковым учебникам, в единообразных школах.

Сейчас-то я понимаю, что всё гораздо сложнее, а в последние лет десять-пятнадцать или даже дольше было возможно учиться в рамках вариативного образования, где чуть ли не каждая школа создавала свою программу. И чем «круче» школа, тем «особеннее» программа у неё была.

Замечательно, но язык-то должен быть одинаковый? Нет, оказывается, и язык не одинаковый.

Переменная аксиоматика… Она рассказывает о том, что нет ничего незыблемого, объективного. Есть какие-то представления, согласованные и принятые большим или меньшим количеством людей, теми или иными сообществами. Принятые ими потому, что более или менее удовлетворительно – для их нужд – описывают какие-то свойства, предоставляют им достаточные возможности для получения результатов – в неких определённых средах.

Об этом почему-то мало кто думает. Обычно нам кажется, что мы все живём в практически одинаковых условиях, у нас единая картина мира, и даже ценности у нас одни.

Да? Ничего подобного, они у нас тоже разные – условия, картины и ценности…

Действительно непонятно, как об этом рассказывать.

Теоретически получается, что можно дать большое количество таких плоских срезов, написать что-то вроде эссе, где с большей или меньшей динамичностью и эмоциональностью рассказать о том, что, глядя на одну и ту же картофелину и разрезая её ножом на пласты в разных направлениях, можно получить некоторое количество различных по форме плоских срезов… да, «глядя и разрезая». Но…

…если мне неизвестно про «объём», если я сам ту картофелину не видел, удастся ли мне из «срезов» обратно собрать картофелину или хотя бы восстановить её форму? Не исключено, что если этих срезов мне дадут достаточно много и я догадаюсь их класть один на другой¹⁰, то, может быть, после многократных попыток приложить один к другому… Нет, если ранее не видел – маловероятно.

А если часть срезов будет недоступна? Тогда практически нет шансов, что эта картофелина будет собрана. Более того, что с формой, если эти срезы сделаны в разных сторонах картофелины… а если ещё и под разными углами? И это куски от одной картофелины или от нескольких?!

Хотя о чём это я? Я-то ещё помню картофель, который был разной формы с разных сторон. А сейчас в магазинах картофель весь одинаковый. Израильский и египетский. Все картофелины ровные и овальные, другие просто в магазин не попадают.

Получается, что, если эту картофелину или другую резать в разных местах, такие срезы почти не отличаются. И из каких кусков ни собирай, выйдет одна по виду картофелина…

Это пример унификации среды, ведущей к тому, что мы вообще утрачиваем способность к различению деталей и к сборке из них чего-то объёмного. Оно всё становится одной формы.

Если у тебя все детали – кружки, диски – одинакового размера, то, что ни делай, ты всегда из них будешь собирать цилиндр.

В любом порядке собирай – всё равно получишь цилиндр.

Длиннее, короче – но только цилиндр!¹¹

Массовая утрата способности к различению, в особенности способности к опознаванию и различению сред, – второй исчезающий пласт человеческой культуры.