Quotes from the book «Акулы из стали. Туман (сборник)»
Командир со старпомом, как отец и… отец помладше, ждали Вову, спустившись с мостика к рубочному люку, в позах римских патрициев, то есть сложив руки на животах и задумчиво склонив головы. Вова, запыхавшись, бежал по трапу.
– Помятый, – заметил командир.
– Небритый, – поддержал старпом.
– Стесняется, сразу видно.
– Скорее, тушуется, товарищ командир!
– Согласен, товарищ старший помощник командира. Владимир, подходите поближе, не тушуйтесь, мы же не станем вас бить прилюдно!
– Во всяком случае ногами, – согласился старпом.
Но потом поняли, что Василий был аристократом по натуре и есть крыс брезговал. Он просто их убивал. Поэтому верхний вахтенный, приходя заступать в восемь часов вечера, всегда приходил с пакетиком. Получал автомат, патроны и крысу. Выходя на ракетную палубу, он размахивал крысой над головой и, когда слетались чайки, бросал её в воздух. Потом пять минут наблюдал за инфернальной картиной разрыва крысы на части, вытирал брызги крови с лица и шёл охранять лодку. Кстати, знаете, мне кажется, что если северным чайкам подбросить в воздух человека, то они и его сожрут. Может быть, даже с пуговицами.
задействован, а кроме того у меня была в кармане индульгенция от старпома, запаянная в целлофанку, в которой говорилось, что мне разрешено курить на ходовом мостике в надводном и подводном положениях, а также проходить в курилку без очереди и отходить от места без команды: «Подвахтенным от мест отойти». С росписью и печатью, всё как положено! За что он мне её выдал, я уже и не помню, вроде как стих я про него какой-то льстивый написал, с подъёбками и рифмой, но для придания мне статуса великого в ваших глазах отмечу, что я был единственным за всю историю корабля, у кого была такая бумажка!
Нельзя же вот так вот с людьми-то, как-то не по-благородному это! Ну, договорились бы заранее, что вот такого-то числа в такое-то время начнём вас бомбить, подготовьтесь, мол. Все бы домой съездили, попрощались, напились напоследок. Или там, я не знаю, танец ламбаду бы выучились танцевать, может быть, даже с негритянками. А потом уж приехали бы все в чистом исподнем и, выкурив последнюю сигаретку, в бой. А тут… на тебе!
столику. Там он щёлкнул каблуками и, ткнув в даму рукой таким жестом, как будто он втыкал ей кортик между глаз, рявкнул «Рррррразрррррешити!» Да так рявкнул, что было видно, как у отцов-командиров затрепетали ресницы от ударной волны. Оторопь. Вот за что я люблю русский язык, так это за такие слова и комбинаторность. Очень хоро
Легко ли быть мертвецомЕсть у вас хоть одно воспоминание из вашего детства настолько яркое, что вы помните кроме самого события его вкус и запах? Наверняка хоть одно, да есть. Так вот, в данный момент в вашем теле не осталось ни одного мельчайшего атома с тех времён. То есть чем вы помните его вкус и запах, науке неизвестно. Давайте предположим, что в каждом из вас есть некая субстанция, которая всё это делает. Назовём её, например, «душой» для краткости и приятных ассоциаций, но сразу хочу оговориться, что к религиозному определению это не имеет никакого отношения. Далее вполне логично сделать вывод, что раз все физические носители информации из далёкого прошлого умерли, то душа бессмертна и существует сама по себе.Пока вы живёте, душе вашей не скучно, даже если вы распоследний зануда. Вы ходите по улицам, вокруг вас кипит жизнь, и душа всё это впитывает. А после вашей физической смерти чем живёт душа? Своими собственными воспоминаниями и, возможно, воспоминаниями о вас других людей; ведь если субстанция нематериальна, то, несмотря на привязку к вашему телу, сигналы от других душ она может принимать, дзинькать, например, радостно, когда о вас кто-то вспоминает пусть даже и вскользь, или огонёчком вспыхивать (в метафорическом, конечно, смысле).И вот, например, утонули вы на глубине одна тысяча шестьсот пятьдесят восемь метров в координатах 73, 43, 17 с. ш. и 13, 15, 51 в. д. холодного Норвежского моря. Пролежали там двадцать пять лет. Гостеприимные морские обитатели давно съели вашу плоть с раздавленного давлением скелета, и сидит ваша душа между третьим и четвёртым ребром слева, смотрит вокруг: солнечного света нет, лениво двигаются массы воды, какие-нибудь чахоточные водоросли колышутся неподалёку, ну, может, краб какой глубоководный мимо прошагает. А, да, спускались один раз глубоководные аппараты, светили фонариками вокруг. И единственная радость для неё, когда кто-то о ней вспоминает.Но время идёт, и всё меньше и меньше вспыхивает огонёчками заложница морских глубин душа. Двадцать пять лет прошло: родители уже, наверное, умерли, бывшие жёны забыли, а дети, может, и вовсе никогда вас не видели. Есть какие-то люди, которые вспоминают – кто по долгу службы, кто по призванию или убеждениям, а кого и учить заставляют обстоятельства смерти носителя тела. Но и у них с каждым годом воспоминаний этих накапливается всё больше и больше, и новые воспоминания и знания потихоньку, но упорно выталкивают старые вон.И если раньше светилась душа там между третьим и четвёртым ребром слева, то теперь всё реже и реже вспыхивает. Так и уснёт скоро совсем в ожидании того, что хоть раз в год хоть кто-то о ней вспомнит.Жалко их, души эти, а поделать-то ничего и нельзя, почти. Спокойного вам сна, души. До следующего года.
Нет пределов совершенству, тащ командир! – бодро доложил замполит. – В желании обмануть начальство, да? – Скорее, ввести в заблуждение по некоторым вопросам, не касающимся служебной деятельности напрямую! Ну что – записали приём экстренной психологической помощи или повторить? Повторяю: друзья плюс баня плюс эвкалипт, всё обильно запить алкоголем и заесть максимально полезной едой – если мясо, то жареное, если сало, то копчёное, если огурцы, то солёные, а если капуста – то квашеная. Конечно, ещё выпаренный батон под это хорошо, но где же вам его достать? На следующий день не валяться в постели умирающим лебедем, а на общественно-полезные работы! И никаких женщин в эти два дня! Ни в каком виде! Именно так и предписывает поступать военная психология. Гендерный
Ну, и сама традиция, в общем, всем известна: при первом погружении новоиспечённому подводнику дают выпить плафон забортной воды (грамм 200 примерно), а если подводнику повезло и служит он механиком, то потом в корме он ещё целует кувалду, которая смазана солидолом и качается под подволоком (потолком, по-вашему).Обычно командир произносил торжественную речь:– Товарищи подводники! Поздравляю вас со вступлением в суровое подводное братство и прошу вас запомнить горький вкус этой воды! Возможно, кто-то из вас сейчас даже блеванёт ею, что будет ещё лучше! Запомните – море не прощает ошибок! Это не ласковый и добрый зверёк, который ласкает ваши пятки! Это – монстр, который никогда не спит и ждёт малейшей вашей оплошности, чтобы убить вас и ваших товарищей! Когда вы захотите уснуть на вахте в следующий раз или подумаете, что вам не обязательно точно и скрупулёзно выполнять ваши обязанности, то вспомните этот вкус и представьте, что это будет последнее, что вы почувствуете в своей жизни! Эта горькая вода заполнит весь ваш пищевод, желудок, лёгкие, трахеи, глотку, рот, уши и глаза – и смерть ваша будет такой же горькой!!!В принципе, смысл этой традиции лучше, чем он, объяснить сложно.
Так вот стоишь ты под лампой с абсентом и тоской внутри и смотришь вокруг с небрежной улыбкой на рту, а вокруг, мать моя женщина, ты посмотри что творится-то! Те вон пьяные в стельку и лыка не вяжут, а готовы подраться вон из-за той самки, у которой трое детей и варикозное расширение вен на ногах даже сквозь колготки проступает; те слишком вульгарно накрашены; те танцуют, как Буратино без ног, а неумело притворяются, что умеют; те вон одеты, как шлюхи, а делают вид, что английские королевы; та вон рыдает в углу навзрыд и тушь по щекам, а рыдает вон из-за того свина, а он же смотри какой неприятный, и усики эти – ну как из-за такого можно рыдать? А у этой, смотри, жопа шире моих плеч, а она ей крутит так, что стаканы за соседними столикам от воздушного фронта шатаются! И это ты ещё в тёмные углы не заглядывал! А ты один такой стоишь посреди этого позора рода человеческого. Лермонтов. И улыбаешься презрительно.
Все вы обязательно слышали эти истории про то, как в Питере сыро, всё время дожди сверху, болота снизу, сырость вокруг и «Пятьдесят оттенков серого» – это книга про жизнь там без наркотиков и алкоголя. На самом деле это всё миф, созданный самими петербуржцами и усиленно ими же распространяемая по всему миру дезинформация в рамках Всемирного Заговора против остального мира. Они будут вас уверять в этом со слезой на голубом глазу, предъявляя данные метеорологических исследований с тысяча девятьсот пятого года, согласно которым за сто одиннадцать лет в их городе было ровно одиннадцать солнечных дней. Но весь фокус состоит в том, что они сами же эти исследования и сфабриковали у вас за спиной. Просто эти милые (с виду) жители города ревнуют его красоту к вашим таганрогским глазам и берегут его священные мостовые от ваших рязанских подошв, родные гранитные парапеты от ваших московских жоп и кованые ограды своих милых мостов от ваших тверских ладоней. Так знайте правду – на самом деле в Питере нереально красиво, атмосферно, уютно, вкусно и интересно буквально на каждом углу. Если вы там никогда не были – срочно сдавайте билеты в Турцию, Испанию и Коста-Рику и немедленно первым же рейсом летите туда и убедитесь в правоте моих слов! Главное, не забывайте ходить по городу с недовольным лицом уставшего от этой красоты сноба – тогда вполне сойдёте за своего. Но сильно на это не надейтесь, конечно, – чутьё у них будь здоров!
