Volume 6 pages
1845 year
Овальный портрет
About the book
«Лихорадка моя была сильна и упорна. Я перепробовал все средства, какие только можно было достать в дикой области Апеннин, и все без успеха. Мой слуга и единственный помощник, с которым мы очутились в уединенном замке, был слишком нервен и неловок, чтобы пустить мне кровь, да я и без того немало потерял ее в схватке с бандитами. За помощью я его также не мог послать. Наконец я вспомнил о небольшом запасе опиума, который хранился у меня вместе с табаком: в Константинополе я привык курить табак с этим зельем. Педро подал мне ящик. Я отыскал в нем опиум. Но тут возникло затруднение: я не знал, сколько его полагается брать на один прием. При курении
Genres and tags
Очередной потрясающий рассказ Аллана По.Заворожил с самого начала своей таинственностью и не разочаровал,впрочем,как и всегда.Советую прочитать всем любителям мистических и мрачных рассказов и особенно поклонникам творчества Эдгара Аллана По.
Такое происходит сплошь и рядом только выражается в более житейских формх. Рассказ о том, как мы не ценим то что имеем и как осознаём это когда теряем, и ищем утешение в воспоминаниях…
Очень интересный рассказ. Как будто прочитал всю книгу.
Классика, и правда. Это моё первое знакомство с автором. И я поражена до глубины души. Коротко и ясно. О любви, о жертвенность, о смерти, о жизни, о безумии в некотором роде. Стоит перечитывать раз за раз разом
Тут не хватает последней фразы:
"Но разве это смерть!" – добавил он.
Так было в переводе, который я читала когда-то давно.
Такова уж извращенность человеческой природы - она предпочитает отдаленное и неясное близкому и определенному
Подозрения ужасны, но еще ужаснее самая казнь!
Sub conservatione formae
specificae salva anima.
Raymond Lully**При сохранении особой формы душа остается неприкосновенной.
Раймонд Луллий (лат.)
Мы содрогаемся от "сладостной боли", читая о переправе через Березину, о землетрясении в Лиссабоне, о чуме в Лондоне, о Варфоломеевской ночи или о том, как в калькуттской Черной Яме задохнулись сто двадцать три узника. Но в этих описаниях волнует сама достоверность - сама подлинность - сама история. Будь они вымышлены, мы не испытали бы ничего, кроме отвращения.
«Голова ребенка всегда полна; чтобы занять его или развлечь, вовсе не требуются события внешнего мира, и унылое однообразие школьного бытия было насыщено для меня куда более напряженными волнениями, чем те, какие в юности я черпал из роскоши, а в зрелые годы — из преступления.»
Reviews, 15 reviews15