Безумие толпы. Как мир сошел с ума от толерантности и попыток угодить всем

Делать все гейским

Таким образом, некоторые люди, правительства и корпорации, похоже, считают, что их обязанность – наверстывать упущенное. Они продвигают обсуждение проблем гомосексуалов в несколько неприемлемой манере из категории «Это пойдет тебе на пользу».

В 2018 году ВВС решило, что новостные сюжеты, посвященные исключительно темам ЛГБТ, должны не просто транслироваться, но и помещаться на первую полосу как особо важные. Один из подобных сюжетов рассказывал о том, что водолаз Том Дэйли ощущал себя неполноценным из-за своей ориентации, но это дало ему стимул добиться успеха^[20]. Эта история была опубликована пять лет спустя после того, как Дэйли объявил, что он гей. В промежутке между этими двумя событиями он не скрывал свою личную жизнь. И тем не менее, этот сюжет оказался на главной странице сайта ВВС среди новостей о землетрясении и цунами в Индонезии, которые повлекли за собой смерти более чем 800 человек. Еще день спустя на главной странице сайта появилась новость о том, что звезда реалити-шоу второго плана, Олли Лок, объявил, что он и его жених Гарет Лок собрались взять двойную фамилию и стать, таким образом, Лок-Локами после свадьбы^[21]. Рядом с этой новостью был помещен сюжет о значительном увеличении количества жертв землетрясения в Индонезии.

Возможно, это должен сказать гей, но бывают моменты, когда такие «новости» совсем не ощущаются как новости. Они скорее выглядят как некие сообщения, предназначенные для аудитории или для тех людей, которые расцениваются медиа как обладающие властью. Это уже выходит за рамки того, что «пойдет тебе на пользу», и приближается к «как тебе такое, гомофоб»? В некоторые дни задаешься вопросом о том, что думают гетеросексуалы о той возрастающей настойчивости, с какой гей-сюжеты вламываются во все категории новостей.

Возьмем обыкновенный день в «The New York Times». 16 октября 2016 года читатель международного издания газеты мог бы захотеть прервать чтение авторских колонок и перейти к чему-то более существенному. Он мог бы перейти к страницам, посвященным бизнесу. Там, на первой полосе раздела «Бизнес», он обнаружил бы статью «Гей в Японии – и больше не невидимый». Возможно, среднестатистический читатель раздела «Бизнес» в «The New York Times» вообще никогда особо не задумывался о видимости или невидимости геев в Японии. Это – его возможность узнать что-то новое. В частности, историю Шунсуке Накамуры, который недавно использовал утреннее совещание с коллегами по страховой компании для того, чтобы сообщить, что он гей. И это – в стране, где отношение к гомосексуальности скорее (как, судя по статье, выразился один профессор одного из токийских университетов) «безразличное, нежели нетерпимое». Итак, «The New York Times» решил посвятить этому сюжету две страницы как главному в разделе «Бизнес» – сюжету о том, как мужчина признался в своей гомосексуальности, и это не имело негативных последствий в стране, у которой не было особых проблем с отношением к геям. Должно быть, на бирже тот день был особенно спокойным, если такая история стала для раздела «Бизнес» главной.

Переверните страницу – и история продолжится, на этот раз под заголовком «Компании в Японии становятся более дружелюбными к геям». К этому моменту среднестатистический читатель, должно быть, уже удовлетворил свой интерес к вопросу о положении геев в японских компаниях и начал поглядывать на следующую страницу и раздел «Культура». И какова же первая полоса и главная новость там? «Большее пространство для любви».

О сути статьи нетрудно догадаться по фотографии двух мужчин, артистов балета, с переплетенными руками и телами, занимающей половину страницы. «Балет меняется медленнее, чем другие виды искусства, – заявляет газета и радостно продолжает: – Но за последние две недели „Нью-Йорк Сити балет“, одна из крупнейших в мире трупп, показала два представления, задействовав однополые дуэты».

Причиной этого большого всплеска послужило балетное представление под названием «Времена бегут» («The Times Are Racing») в постановке «Нью-Йорк Сити балет», которое включало исполнение мужчиной роли, первоначально написанной для женщины-балерины. «The New York Times» пишет, что преимущественно гетеросексуальный мир балета наконец «откликнулся современному миру и поместил его на балетную сцену». Мужчина-хореограф, который ставил этот балет, обещал «исследование гендерной нейтральности» в своем посте в Instagram с хэштегами «любовьестьлюбовь», «гендернонейтральный», «равенство», «разнообразие», «красота», «гордость» и «гордый». Был также один-единственный хореограф-еретик, отстраненный и раскритикованный за свое мнение, что «в традиционном балете есть гендерные роли» и, в то время как «мужчины и женщины равны», у них «разные задачи». «Нью-Йорк Сити балет» и «The New York Times» не были согласны с этим.

Ни для кого не оказалось сюрпризом, что некоторые исполнители главных ролей в «Нью-Йорк Сити балете» – геи, и один из них рассказал «The New York Times», как на одной из первых репетиций его танцевальный партнер повернулся к нему и сказал: «Приятно войти в роль, в рамках которой я чувствую, что теоретически мог бы влюбиться в того, с кем танцую, а не притворяться принцем, влюбленным в принцессу». На что можно было бы ответить, что, если кому-то кажется скучным изображать принца, влюбленного в принцессу, возможно, ему просто не подходит балет. Но в случае, если этого всплеска разнообразия на балетной сцене недостаточно, этот же новостной сюжет может на целых пять дней насытить вас своей степенью морализаторства с помощью новости о том, что постановка «исследует не только однополые отношения, но и вопросы расы». Описывая эффект от зрелища танцующих вместе мужчин, хореограф заявила, что она «прямо обалдела». «Внезапно они просто смогли быть собой», – говорится в заключении. На этом этапе читатель «The New York Times» может перейти к чтению главной новости раздела «Культура»: история о том, что женщины-комики с их шутками о беременности и материнстве наконец завоевывают популярность^[22].

Нет ничего плохого в том, чтобы обозначенная газета посвятила разделы «Бизнес» и «Культура», а также личные колонки и новостные разделы историям о том, каково быть геем. Но порой кажется, будто здесь происходит что-то еще. Использование сюжетов, посвященных исключительно гомосексуальным отношениям, с иными целями, нежели просто донесение новостей: может, наверстывание упущенного времени, а может, просто стремление ткнуть этим в лицо тем, кто не поспевает за стремительно изменяющимися устоями. В любом случае, в воздухе витает нечто странное и отдающее карательными настроениями.

Конечно, люди меняются, учатся и часто меняют свое мнение. Многие делают это тихо, часто – уже вслед за большинством. Но одна проблема со столь резкой переменой мнений заключается в том, что многие неисследованные, даже неразорвавшиеся, проблемы и вопросы остаются позади. Когда Пирс Морган потребовал от своего гостя ответа на вопрос «Как вы можете думать, что геями не рождаются?», ответ заключался в том, что многие люди по-прежнему так думают, и это может быть правдой или частично правдой. Никто пока не знает наверняка. И вне зависимости от того, рождаются ли геями, и того, все ли геи родились таковыми, из этого вовсе не следует, что гомосексуальность – это точка невозврата.

Путь в один конец?

Эта идея – любопытное заключение, к которому пришла наша культура. В целом в обществе принято считать, что когда люди объявляют себя геями, они приходят к своему естественному состоянию. Для большинства людей это честное признание их обществом и принятие себя: они достигли естественного и правильного для себя состояния. Но странность здесь состоит в том, что каждый из тех, кто являлся геем, а затем стал называть себя гетеросексуалом, становится не только объектом остракизма и подозрительного отношения, но и распространенного сомнения в том, что он или она по-настоящему честны с собой. С гетеросексуалом, ставшим геем, проблем нет. Но на гея, ставшего гетеросексуалом, ложится бесконечное подозрение. Из преимущественно склонной к гетеросексуальности культура стала больше склоняться к гомосексуальности.

После написания сценария к ставшему знаковым телесериалу «Близкие друзья» («Queer as Folk») в конце 1990-х сценарист Рассел Т. Дэвис работал над телесериалом «Боб и Роуз» («Bob and Rose») в 2001 году. В нем рассказывалось о гее, влюбившемся в женщину. Это было вызвано, как рассказывал прессе Дэвис, осознанием того, что геи, становившиеся гетеросексуалами, вызывали большее негодование у своих друзей, чем гетеросексуалы, которые становились геями^[23].

Возможно, это и есть причина, по которой этой проблеме уделяется так мало внимания. Для многих геев и лесбиянок идея о том, что сексуальная ориентация пластична, и что то, что направлено в одну сторону, может развернуться в другую – это атака лично на них. И у их беспокойства есть основания. Многие геи слышат в этом предположении отголоски страшных слов «Это всего лишь такой период». Геи считают такое предположение чрезвычайно оскорбительным и разрушительным для их отношений с родителями, родственниками и другими людьми. И поскольку фраза «Это всего лишь период» является оскорбительной для некоторых, сама идея о том, что это может быть и правдой, не должна произноситься вслух.

Со своей стороны, миллениалы и поколение Z сделали попытку совладать с этой проблемой, сделав упор на флюидности сексуальной ориентации. Опросы показывают, что эти люди, сейчас находящиеся в позднем подростковом возрасте, отстраняются от идеи, что в сексуальной ориентации есть однозначные варианты, а исследование 2018 года показало, что только две трети представителей поколения Z называют себя «исключительно гетеросексуалами»^[24]. И хотя они все еще составляют большинство, заметен значительный сдвиг в настроениях относительно предыдущих поколений.

Для поколений, предшествующих поколению миллениалов, вопрос о флюидности сексуальной ориентации – сложный и даже болезненный. Для многих из них люди, которые присоединяются к клубу, а затем покидают его, с большей вероятностью будут осуждаться, чем те, кто никогда в клуб не вступал. Их могут не включать в опросы, у них нет национальных представителей или «лидеров», но многие геи знают подобные случаи. Друзья, которые так и не нашли себе места в мире геев, которым не понравилось сообщество, которые не обрели партнера. Люди, которые попробовали погрузиться, но выпрыгнули. Или те, кто стремился в жизни к чему-то другому. Например, те, кто хотел завести детей или оказаться в стабильном браке, кто прекратил или отодвинул жизнь в качестве гея ради того, чтобы быть кем-то другим. Или (и никто не знает, какое число людей входит в эту категорию) те, кто практически всю жизнь вступал в отношения с людьми своего пола, внезапно – как главный герой сериала «Боб и Роуз» – встретил человека противоположного пола и влюбился в него.

Уменьшится ли количество случаев такого поведения теперь, когда существует институт партнерства, однополые браки, не говоря уже об усыновлении детей геями и их воспитании однополыми родителями? Станут ли люди все больше принимать более свободные сексуальные идентичности, свойственные поколению Z? Возможно. А возможно, нет. Потому что каждому знакомы люди, которым это не подходит. Те, у кого был случайный поцелуй – или несколько – с человеком того же пола, но кто продолжил быть гетеросексуалом после этого. И все же культура, которая еще в недавнем прошлом воспринимала гомосексуальный поцелуй как аномалию – отклонение от нормы – сейчас стала культурой, в которой гомосексуальный поцелуй стал моментом разоблачительной истины.

Сегодня человек, который однажды в прошлом делал нечто гомосексуальное, считается живущим во лжи. Потому что каким-то образом восприятие этого развилось во мнение, что один раз побыть геем – значит войти в свое естественное, истинное состояние, в то время как вернуться к гетеросексуальности – нет. Это отличается от того, чтобы назвать себя бисексуалом. Это – предположение, что чаши весов сексуальной ориентации нагружены неравномерно и фактически склоняются к гомосексуальности. И что если в предыдущие эпохи весы склонялись в пользу гетеросексуалов, то в нынешнюю эру они склоняются в противоположную сторону. Возможно, с целью исправить предшествующие ошибки (в надежде, что в какой-то момент весы достигнут равновесия). Но что люди будут делать, когда весы достигнут правильного положения, невозможно предсказать. Поскольку, как и с любыми другими вещами, мы разбираемся с этим на ходу.

На сегодняшний день представители поколений, предшествующих поколению миллениалов, сохраняют свою убежденность в том, что у сексуальной ориентации есть строгие границы. Возможно, не в последнюю очередь потому, что понимание того, как определяют себя другие люди, вносит ясность в текущие и возможные отношения с партнерами. Но тот факт, что одна строгая идентичность может смениться другой, а затем – и флюидностью, говорит о том, что произошло нечто большее, чем скачок от одной догмы к другой. Это говорит о глубокой неуверенности насчет одного основополагающего и редко упоминаемого факта, а именно – что мы по-прежнему не имеем понятия о том, почему некоторые люди – геи. Спустя десятилетия исследований этого важного и несущего в себе потенциальную опасность вопроса об идентичности, находящейся среди ключевых тем современности, ответа все еще нет.

Чувствительность, вызываемая такими вопросами, понятна. В конце концов, только в 1973 году Американская ассоциация психиатров решила, что для того, чтобы продолжать считать гомосексуальные наклонности расстройством, не хватает научных данных. В тот год гомосексуальность была вычеркнута из списка психических расстройств, который вела Американская ассоциация психиатров (редкий случай, когда из этого вечнорастущего тома что-либо удаляется). Всемирная организация здравоохранения сделала то же самое в 1992 году. Все это было не так давно, и в этом заключается веская причина, почему в дискуссии о гомосексуальности сохраняется подозрительность по отношению к медицинскому языку, медицинским практикам и психиатрии.

Однако из того, что гомосексуальность не является психическим расстройством, не следует, что она – полностью встроенное и неизменное состояние. В 2014 году Королевский колледж психиатров в Лондоне выпустил увлекательное «заявление о сексуальной ориентации». Они были похвально непреклонны в своем осуждении всего, что могло бы стигматизировать тех, кто называет себя геями. А также объяснили, что в любом случае ККП не верит, что терапия, направленная на изменение сексуальных предпочтений пациента, работает – хоть в ту, хоть в другую сторону. ККП был одинаково бессилен и в том, чтобы сделать гея гетеросексуалом, и в том, чтобы сделать гетеросексуала геем. И все же они делают довольно важное заявление, а именно – что «Королевский колледж психиатров считает, что сексуальная ориентация определяется комбинацией биологических и постнатальных культурных факторов»^[25]. Они цитируют ряд источников, обосновывающих это заявление, а затем продолжают: «Нет никаких данных, выходящих за рамки этого и вменяющих какому-либо выбору возможность определять сексуальную ориентацию»^[26].

Но, тревожась из-за мнимых сеансов «репарационной терапии», создающих среду, в которой «расцветают предубеждение и дискриминация», как «полностью неэтичных» и стремящихся излечить что-то, что «не является расстройством», ККП заявляет следующее:

«Не совсем верно, что сексуальная ориентация является неизменной или не может варьироваться в течение жизни. Тем не менее, для многих людей сексуальная ориентация тяготеет к тому, чтобы быть преимущественно гетеросексуальной или гомосексуальной. У бисексуальных людей в этом смысле есть некоторая степень выбора, в рамках которого они могут сосредоточиться на своей гетеросексульной или гомосексуальной стороне.

Также это касается людей, недовольных своей сексуальной ориентацией – будь то гетеросексуальная, гомосексуальная или бисексуальная – похоже, есть некое поле для исследования терапевтических возможностей для оказания им помощи в том, чтобы жить с ней в гармонии, уменьшить количество переживаний и достичь большей степени принятия своей сексуальной ориентации»^[27].

Американская ассоциация психологов согласна с этим утверждением. Ее новейший совет по этому поводу звучит так:

«Среди ученых нет консенсуса в вопросе о том, по каким конкретно причинам человек развивает гетеросексуальную, бисексуальную или гомосексуальную ориентацию. Несмотря на то, что были проведены многие исследования, посвященные изучению возможных генетических, гормональных, связанных с развитием, социальных и культурных причин влияний на сексуальную ориентацию, не было обнаружено ничего, что позволило бы ученым прийти к выводу, что ориентацию определяет один конкретный или несколько факторов. Видимо, социогенетизм и биогенетизм оба играют важную роль; многие люди почти или вовсе не ощущают возможность выбора своей сексуальной ориентации»^[28].

Все это достойно восхищения с точки зрения того, чтобы сократить количество дискриминации или извилистых и безуспешных попыток «огетеросексуалить» геев. Однако это лишь подчеркивает тот факт, что вопрос о том, что именно делает геев геями, остается без ответа. Закон может быть изменен. Но сейчас мы обладаем ненамного большим количеством сведений о том, почему и действительно ли человек является и выбирает стать гомосексуалом.

Однако были и полезные открытия. В 1940-х годах сексолог Альфред Кинси провел то, что на тот момент было самой изощренной и обширной полевой работой в области сексуальных исследований. Несмотря на некоторые уязвимости в методологии, результаты его работы в течение многих лет признавались довольно точными. В научных работах, которые и были продуктом его исследования («Сексуальное поведение человека мужского пола», 1948, и «Сексуальное поведение человека женского пола», 1953), Кинси и его коллеги объявили, что обнаружили, что как минимум 13 % мужчин были «преимущественно гомосексуальны» в течение как минимум трехлетнего периода в возрасте от 16 до 55 лет и что примерно у 20 % женщин был некий опыт с человеком своего пола. Знаменитая «шкала сексуального опыта», изобретенная Кинси, стала основой для сенсационного открытия – около 10 % людей в мире гомосексуальны. В последующие после работы Кинси годы эта цифра – как и многое другое, связанное с темой гомосексуальности – была предметом споров. Религиозные группы поощряли любые исследования, которые показывали, что эта цифра на самом деле ниже. К примеру, они уцепились за проведенный в 1991 году «Американский национальный опрос мужчин», который утверждал, что только 1,1 % мужчин «исключительно гомосексуален», и в Национальную статистическую службу Великобритании, которая назвала такую же цифру двадцать лет спустя. В 1993 году опрос, основанный на личных интервью и проведенный американским институтом Гутмахера, назвал сенсационную цифру: лишь 1 % человеческой популяции гомосексуален. Эта цифра – на тот момент самая маленькая – и стала взята на вооружение этими же религиозными группами. Председатель Коалиции традиционных ценностей радостно объявил, что «правда наконец выплыла наружу». А один радиоведущий с правыми взглядами сказал: «Наконец наша правота получила подтверждение»^[29].

Но в то время как есть люди, которые будут счастливы увидеть преуменьшенную статистику по количеству геев, найдутся также и те, кто будет рад увидеть преувеличенную. Группа активистов за права гомосексуалов «Stonewall» считает разумной оценку в 5-7%, но это даже меньше, чем называл Кинси. Новые технологии позволяют прийти к некоему заключению по этому вопросу или по меньшей мере прояснить ситуацию. У них есть свои проблемы в методологии, как, например, в случае с «опросами домохозяйств» Национальной статистической службы Великобритании (которая упускала из виду скрытых геев). Но, поскольку очень немногие люди систематически врут своим поисковым системам, информация, почерпнутая из анализа подобных данных, может быть принята в расчет. Бывший аналитик данных в «Google Сет» Стивенс-Давидовиц выявил, что около 2,5 % пользователей Facebook мужского пола выразили интерес к представителям своего пола.

В исследованиях, связанных с изучением интернет-порнографии, Стивенс-Давидовиц приблизился к тому, чтобы включить в выборку и тех, кто не готов говорить вслух о своей сексуальной ориентации. В этих цифрах поразительно то, что они примерно одинаковы во всех штатах США. К примеру, в то время как гомосексуальных пользователей Facebook в штате Род-Айленд вдвое больше, нежели в Миссисипи (что может частично объясняться миграцией гомосексуального населения), количество интернет-запросов, связанных в порнографией, в обоих местах примерно совпадает. И в то время как в Миссисипи примерно 4,8 % от интернет-запросов, связанных с порнографией, направлены на поиск гей-порно, в Род-Айленде из количество составляет 5,2 %. Со всеми необходимыми оговорками (например, включающими людей, которые смотрели гей-порно просто из любопытства) Стивенс-Давидовиц пришел к выводу, что численность геев в США составляет около 5 %^[30].

Как и многие другие результаты статистики, эта цифра используется в «игре» двух противоборствующих команд. В 2017 году Национальная статистическая служба Великобритании заявила, что число геев, лесбиянок, бисексуалов и трансгендеров в Великобритании впервые достигло одного миллиона. Британское издание «Pink News» назвало это число «эпохальным для ЛГБТ-сообщества», добавив также, что это число «большое, но недостаточное»^[31]. Что наталкивает на вопрос о том, насколько большим они хотели бы его видеть.

Несмотря на все это, в последние десятилетия люди развили свои собственные взгляды на этот вопрос. И взгляды эти кардинально изменились. В 1977 году чуть более 10 % американцев считали, что геями рождаются. Но в 2015 году в этом была уверена почти половина жителей США. В течение того же периода число американцев, считавших, что гомосексуальность – «результат воспитания и окружающей среды», сократилось вдвое по сравнению с 60 % в 1977-м. Не является совпадением и то, что моральные настроения американцев относительно гомосексуальности невероятно изменились в течение того же периода. Опросы, проведенные институтом Гэллапа в промежутке с 2001 до 2015-го, показали, что в 2001 году 40 % американцев считали гомосексуальные отношения «морально приемлемыми», а в 2015 году так думали уже 63 %. Количество тех, кто считал такие отношения «неправильными», в течение того же периода сократилось с 53 % до 34 %^[32]. Опрос показал, что единственным фактором, повлиявшим на перемену настроения, стало то, что многие опрошенные лично были знакомы с каким-то геем – то мог быть член семьи, друг или коллега по работе. Этот фактор имел значительные последствия для других движений за гражданские права. Вторым очевидным фактором было повышение видимости геев в публичной сфере.

Однако моральным фактором, который переменил общественные настроения, был переход от идеи, что гомосексуальность является приобретенным свойством, к идее, что она врожденная. Осознание того, что этот факт применим к геям, сыграл значительную роль для движений за права других групп. Здесь мы можем увидеть один из основополагающих для современной морали тезисов: осознание того, что нельзя наказывать, унижать и смотреть свысока на людей за те их характеристики, над которыми они не властны. Эта идея может показаться очевидной, однако в течение многих лет человеческой истории неизменные черты людей зачастую играли против них самих.