Аплодировать броской героине вечера начали почти сразу. Под музыку Вероника строила детям глазки, кричала-зазывала, убегала от Кикиморы и Лешего, грохоча каблучками и мотая косой, пряталась за детскими спинами. Всё шло согласно откатанному сценарию. Кикимора колдовала, Дед Мороз бренчал поддельным посохом, Снеговик гонял противников лохматой метлой. Детки хихикали и повизгивали.
За столами ели и пили, поднимали здравицы, передавали салаты, стоял обычный праздничный гам. «Ну, за процветание компании!… Ну, за нашего дорогого Ивана Ивановича!…»
Во время пьесы от Вероники не ускользнуло, что за её передвижениями по залу внимательно следят десятки мужских глаз. Когда она, румяная, круглобокая Снегурочка, дурачится, виляет бёдрами и приседает за детишками, прося укрыть её от нечисти, подол куцей шубки приподнимается очень уж заманчиво, выпуская на волю мельтешащих бабочек. Рукой, затянутой в голубую рукавичку, Вероника то и дело оправляла стоящее колом бархатное одеяние. Ей мерещилось, что холёные дамы за столами шепчутся в её адрес, Кикимора-Анька издали посылала Захаровой непонятные знаки, всё это выбивало из колеи.
– У меня не задралось, Анька? – шёпотом орала Захарова, едва дети отвлекались на угощение. – Не стой как дура, семафорь мне, если что!
– А? Чего убралось? – к четвёртому спектаклю Анька уже почти не соображала. – Да нет, Андреевна, всё тип-топ, ты секси. Блин, изжога замаяла, загибаюсь…
– Вместо того чтоб курить у автобуса, пепел от сигареты бы сожрала, кто мешал?
Из-за элитного ВИП-стола на Веронику Захарову в образе Снегурочки неотступно смотрел тонкогубый господинчик в шикарном белом пиджаке. Его редкие волосы были с висков зализаны на лоб, наверное, он пользовался муссом для укладки. Захарова слыхала, что это один из соучредителей и спонсоров праздника по фамилии Фотиев. Фотиев всюду находил взглядом Снегурочку, будто раздевал, оценивал её реплики и жесты. В его эксклюзивных очках отражались нежные и упитанные ляжки Снегурочки, еле прикрытые шубкой.
Часовая программа растянулась для Захаровой на целую вечность, ближе к концу представления Вероника выдохлась, стала злиться и нервничать. Декоративная шуба Снегурочки почти ничего не весила, она была сшита из искусственного бархата на сатиновой подкладке, однако в душном зале при большом стечении людей в ней со временем становилось некомфортно.
В лифчике и промежности под тёплыми карамельными колготками у Захаровой уже было склизко от пота. От выпитого алкоголя и тесного белья чугунно набрякли соски, тяжёлый бюст четвёртого размера сегодня очень уж напористо распирал вырез шубы. Зудели пышные ягодицы, похожие на Ноев ковчег, защемлённый ленточками от матросской бескозырки, ныло и урчало в растрясённом за день животе.
***
Внимание прилизанного спонсора в белом пиджаке тоже почему-то бесило Веронику. Иногда Фотиев вставал с места, подходил поближе к ёлке и рассматривал танцующую Снегурочку в упор. По сценарию спектакля во втором акте Леший с Кикиморой обманом брали Снегурочку в плен и таскали вокруг ёлки в тяжких оковах.
Цепи находчивая Вероника сварганила из обычного бельевого шнура, оклеив его дутыми блестящими звеньями из фольги. «Заковав Снегурочку», то есть скрытно обмотав ей запястья верёвками, и потрясая бутафорскими конструкциями, Леший с Кикиморой распяли руки Вероники в разные стороны и поволокли через зал, словно огромную синюю птицу с карамельно-бронзовыми ногами.
– Наша будет красотка! – ухарски гикала Анька, натягивая свою «цепь» и увлекая Веронику за собой.
– Нет, моя, куда потащила? – надрывался Леший – Мишка Докучаев – и тащил начальницу к себе за другую привязанную руку.
Снегурочка-Захарова, похожая на каторжницу, с громким плачем металась между двумя сказочными недругами, растянутая на манер распятия, умоляла детей помочь ей стихами и дразнилками, белый парик с косой ехал куда-то вбок, щёки раскраснелись даже сквозь густой грим, в карамельно-бронзовой глади обнажённых бёдер сияли гирлянды и цветомузыка.
Вероника видела, что Фотиев снимает её на телефон и похотливо улыбается краешком рта. Другие мужики за банкетом позабыли о бокалах, заинтригованно подались от переполненных столов, наблюдая за крупной Снегурочкой в короткой шубке, взятой в огромные цепи. Но пока Захарову беспокоило лишь одно: как бы дети не засекли под шубкой её белые эластичные трусики.
По памяти читая текст несчастной Снегурочки, Вероника старалась держать коленки вместе, целомудренно приседала, отворачивалась боком, не позволяя васильково-голубой шубке вздёрнуться выше мысленно отмеченной на бёдрах черты.
«Вот шары вылупили! – негодует про себя Захарова на взрослых зрителей. – На баб своих смотрели бы! Садо-мазо вам тут, что ли?»
К приверженцам постельных грубостей Вероника Андреевна себя не причисляет, но (как надлежит женщине культурной и развитой) знает о БДСМ-практиках чуть больше, чем положено среднестатистической жительнице посёлка Герасимовка. Мало ли где пригодится?
В последний раз пригодилось осенью, во время предвыборной кампании. Там Вероника Захарова неожиданно сошлась с молодым и презентабельным кандидатом, который просил называть себя просто Алик. Алик вёл агитацию и встречи с избирателями, клуб помогал ему с креативным сопровождением. Было весело. После встреч с избирателями Вероника ныряла в роскошный лимузин черноволосого цыганистого Алика и они ехали в городской отель: даже после развода Захарова принципиально не водила любовников к себе домой.
Наличных денег у спутников Вероника не выпрашивала, но сразу давала понять, что в неё придётся вложиться. Иные кавалеры тушевались и сматывали удочки, зато с обеспеченными дядями схема работала безотказно. Алик баловал её французскими духами и голландскими букетами, накрывал поляны, расплачивался за Веронику в ресторане и бутиках.
На втором свидании он намекнул, что хотел бы сыграть роль ночного подчинённого у темпераментной, решительной завклубом. Мадам Захарова мило улыбнулась и отдала подчинённому первый приказ: ехать в лучший брендовый магазин женского белья и аксессуаров. Алику было велено ждать у примерочной кабинки, позже он расплатился кредиткой за кучу выбранных Вероникой свёртков и коробочек.
В отеле после шампанского Вероника спряталась в душевой и надела купленный кожаный комплект: красно-чёрное бюстье, перчатки и облипающие шорты с вырезом в паху на молнии. Натянула на ляжки чудесные чёрные чулки, расчерченные неровными зубцами. Влезла в тяжёлые ботинки с высоким берцем, выкрасила веки и губы в готические мрачные тона.
Вышла, связала голого Алика ремнями, заткнула ему рот пахучими, горячими, только что снятыми с себя колготками. Вооружилась щипцами для бровей, иголками, пластырем и маленькой плёткой. После долгих и продолжительных мучений Алик залил спермой весь номер и несколько последующих встреч выступал перед избирателями нараскорячку, боясь задеть собственную опухшую мошонку.
Пока Алик зализывал раны, выборная гонка кончилась, во второй тур он не прошёл. Так они и расстались. Ветреная Вероника вдруг охладела к цыганистому кандидату и с головой окунулась в клубную работу. Сын Егорка, оставшийся от мужа, большей частью рос у бабушки, а Вероника Захарова жила вольной богемной жизнью, уходя в Дом культуры в три часа дня и возвращаясь в половине седьмого утра. В преддверии Нового года она набрала столько шабашек, что иногда спала в кабинете на диване. Для любого культурного учреждения праздники – это жизнь, хороший заработок и постоянная движуха.
***
Сразу после выступления Илона в брючках-скинни перехватила Веронику по пути в гримёрку.
– Вероника Андреевна, пора обсудить сумму. Сколько с нас?
– Сумму обсуждали заранее. Пятнадцать тысяч.
– У почётных гостей вечера есть просьба лично к вам, – неожиданно сказала Илона. – Вероника Андреевна, нельзя ли повторить ваше выступление на бис?
– Что? – Вероника хрипло засмеялась смехом блюзовой певицы. – Нет, бисов мы не даём, труппа уже с ног валится, а я совершенно без голоса. Мы неделю на колёсах, по четыре концерта за день! Поэтому извините. Можем оставить вам Галю-Снеговика на часовую конкурсно-игровую программу за отдельный расчёт.
– Нам не нужна вся труппа, – с нажимом подчеркнула секретарша Илона, треща фирменным блокнотом. – Гости хотели бы видеть на празднике лично вас.
Захарова осмотрела свой наряд: мишура, коса, колготки, сапоги. Всё ясно. Блестящую и сексапильную Снегурочку наверняка жаждут заполучить за ВИП-столик дяденьки с большой мошной. Подобные прецеденты у прелестной пышки Вероники Андреевны случаются регулярно, но есть у неё неписаное правило – никакой гульбы в рабочее время.
– Вот как? Меня хотят видеть? А кто конкретно хочет?
Илона сморщила нос.
– Могу уверить – очень достойный и обеспеченный человек.
– Наш ответ – нет, – Вероника забросила косу за круглое плечо. – Отдельно от труппы я тем более не выступаю. Спасибо, мы возвращаемся в Герасимовку.
– Хорошо, – без эмоций сказала Илона. – Тогда можно задержать вас ещё на секунду? Пройдёмте в сборочный цех, там касса.
Сборочный цех, освещённый светодиодными трубками – целый лабиринт нагромождённой мебели. На недосягаемой высоте покачивает крюками кран-балка, на уровне второго этажа по периметру помещения тянется ажурный лестничный переход, напоминающий театральную галёрку. Женщин встречает резкий запах лака, формальдегидов, стружки и олифы. В другое время Вероника с удовольствием изучила бы ассортимент фирмы «Эталон уюта» – ей давно хотелось поменять дома кресла. Может, попросить у Илоны рекламный буклет? В тишине склада колготки и мишура Снегурочки шелестят ласково и нежно, словно кусок сливочного масла, брошенный на сковородку.
Остановившись в узком проходе между горами полусвинченных шкафов, раскрытых комодов, мешков с комплектующими, пирамидами из дверок, столешниц и полок, Илона что-то отрывисто набрасывает в блокноте, отгибает листок и показывает Веронике Андреевне.
На листке аккуратным почерком написано:
«Вас приглашают в ночной вояж. Две тысячи долларов».
– Не поняла… – снисходительно говорит Вероника, приподнимая соболиную бровь.
На самом деле она сразу интуитивно понимает, от кого поступило «вояжное» приглашение. Перед глазами возникает прилизанный Фотиев в белом пиджаке, дотошно снимающий на камеру, как Веронику с обнажёнными ногами таскают по залу в цепях, и длинная коса бьёт её по упитанным коленкам. Несомненно, богатому Фотиеву запомнились бронзовые ляжки могучей Снегурочки, её алый рот и плен в фальшивых кандалах. Вероника знает, что ей бесподобно удаются ролевые женские образы, даже в облике Бабы-Яги она умудряется быть сексуальной. В училище её в шутку сравнивали с Лореттой Янг – за элегантность и подачу фактуры.
– Это вам Фотиев поручил? – прямо спрашивает завклубом.
– Уважаемая Вероника, вам хотят сделать новогодний подарок, – невозмутимо говорит Илона. И дописывает: – «Две тысячи долларов плюс дополнительные бонусы».
Как человек увлекающийся и творческий, Вероника Захарова никогда не корчила из себя орлеанскую девственницу. Мазохистский красно-чёрный комплект, оставшийся от Алика, верно ждёт своего принца, (а ещё она в тот раз заодно купила шикарные сапоги-чулки, сетчатую тужурку с ошейником и нейлоновый комбинезон в обтяжку). Будем откровенны: случаются у мадам Захаровой в её клубной рутине и скороспелые романы, и «случки по взаимной симпатии», и язва Галка нет-нет да поздравляет начальницу «с новым хером», а Сорогина декламирует неизвестную цитату:
– «Мне нравится Орфей! Придётся дать…»
Законный муж ушёл от Вероники не просто так – не смог простить ослепительной супруге клубных интрижек, амурных похождений и поздних отлучек. Порой пьяную в дым Веронику под утро привозили домой неведомые поклонники на «маздах» и «крузерах» (как она потом уверяла мужа – «оч-чень приличные люди, не подумай плохого»).
Чего стыдиться, красивая и талантливая завклубом питает слабость к крутым мужчинам с мощными машинами и к приятному отдыху в саунах с последующим фееричным сексом. Но госпожа Захарова всегда была свободна в выборе половых партнёров и ни с кем не ложится чисто за деньги. Предложение зализанного Фотиева, переданное через Илону, выглядело уж слишком наглым.
Две тысячи баксов за ночь с голубоватым говнюком? Да будь он хоть основатель «дома Сваровски», Вероника на такие штуки не ведётся.
– А тебе за вояжи он сколько платит? – в упор говорит Снегурочка.
– Вполне достаточно, – Илона бесстрастно возвращает листок на место, складывает блокнотик. – На жизнь хватает.
– А вот мне недостаточно! Извините, но я вынуждена вам отказать, вам и вашему гнойному начальнику! – чётко произносит Вероника. – Пусть он засунет эти две штуки долларов в более доступную дырку.