Read the book: «Имперский вор. Том 2»
Пролог
Когда огненный смерч Матвея вытолкнул нас с химерингом в разлом, радужная плёнка не продержалась и тридцати секунд. Оставалось радоваться, что я не рванул обратно сразу же, потому что первым делом бросился проверять бездыханного кошака.
Который, кстати, просто малость охренел и впал в ступор от вернувшейся к нему силы. Тёмного эфира тут – завались. Токсин от зависти повесился бы на шнурке от корсета своей кузины.
В общем, если бы не моя задержка, никакие перерождения не спасли бы главу инквизиции Никраса Борха от располовинивания в двух мирах одновременно. Можно выжить даже в пасти дракона. Но точно нельзя, застряв в стремительно закрывающемся разрыве между мирами.
То, что я сначала принял за горы, оказалось нескончаемым лесом. Точнее, скелетом леса. Чёрные гигантские деревья. Причём ветви на них растут очень странно, будто их присобачил к стволам какой-то свихнувшийся чертёжник. Чёткие углы, ни единой кривой линии. И мелкие квадратные листья, тоже чёрные. Любой друид повесился бы в таком лесу. Зато и любого монстра увидишь издалека. Но это же и минус: спрятаться от местной «живности» тут сложно.
Ну, это она для химеринга живность. Кошак тут сразу принялся ловить каких-то некрупных тварей и… нет, не есть. Он выпивает их источники. Зато и кормить его своей тьмой мне тоже не пришлось.
В мире разлома все твари заточены на то, чтобы убивать. Словно известные мне божки вышли из-под контроля инквизиции и отыскали где-то целый мир, над которым и поглумились вдоволь, выпуская в него все свои извращённые фантазии. Даже твари размером в ладонь выглядят как уменьшенные копии демонического пантеона божественного Карха.
И вряд ли они съедобны для человека. К тому же после смерти быстро иссыхают и рассыпаются прахом. Последним исчезает выпитый источник – он похож на вязкий ком с ошмётками тёмного эфира. Не уверен даже, можно ли назвать местных монстров живыми. Они выглядят так, словно их создал тот же эфир, в котором они растворяются после смерти.
Есть и другие. Например, двухметровое подобие двухголового кабана. Нас с химерингом он не заметил, хотя мы едва не столкнулись. Думаю, по той причине, что был серьёзно занят: поедал поверженного противника.
Этот мир пропитан эфиром. Не таким, как в империи. Уверен, он будет ядовит не только для парней из моей группы, но и для таких одарённых, как Матвей. Но этот эфир безопасен для меня, потому что для тьмы внутри он что-то вроде батарейки. Не был бы уверен, что оставил божков-предателей в другой Вселенной, сказал бы, что от этого мира просто разит магией Карха. И тьма внутри меня чувствует это. Так что в магическом плане мне повезло: здесь я гораздо сильнее, чем в империи.
А вот от голода сдохнуть тут вполне реально. Шашлычок на природе мне тут не светит в принципе. Как и подножный корм – не уверен, что корни или листья этих деревьев можно есть, а других растений тут нет. Разве что какие-то мутно-синие круглые наросты на стволах. С человеческую голову величиной. Но тоже лучше воздержаться.
Правда, в этих наростах есть вода. Один из них химеринг продрал когтями и полчаса жадно лакал, всем видом показывая, что вода не ядовита. На вкус она оказалась… ну, водой. Правда, с мерзким металлическим привкусом.
В общем, не хотел бы я здесь застрять. Поганый мирок. А день уже потерял. Приспосабливался, изучал… Восстанавливался. Всё же Матвей не зря зовётся мастером-защитником рода Каменских. И вжарил он по моим рёбрам своим огненным шаром прилично. Хотя метил, конечно, не в меня – в химеринга. Которого я закрыл собой, отчего здесь и оказался…
Осматриваю шершавый ствол. Чтобы обхватить его, понадобилась бы вся моя команда из учебки. Пятеро парней. И то не факт. К тому же эти гиганты так сцепились ветками в нескольких десятках метров над головой, что нельзя определить ни высоту выбранного дерева, ни то, есть ли там чьи-нибудь гнёзда. А залезть нужно – чтобы осмотреться сверху.
Кот разомлел после недавнего «завтрака». Лежит, положив зубастую голову на передние лапы и обвившись хвостом. Жало на кончике воткнуто в землю. Заякорился, короче.
Подойдя к химерингу, мягко толкаю ленивую после еды тварь:
– Давай, поднимай свою пушистую жо…
Чувство опасности заставляет меня замолчать. Пока не сильное, пока я не чувствую направленный на меня чужой взгляд, но…
Перевожу глаза на химеринга – он теперь мой радар. Кошак открыл все четыре синих глаза и дёргает ушами. Значит, тяжёлые шаги где-то на периферии моей паучьей сторожевой сети мне не послышались.
Правда, самой сети неизвестная тварь ещё не коснулась. Привычного блевотного ощущения от пересечения моей «сигнализации» я не ощутил.
– Кто? – мысленно спрашиваю у кота.
Перед глазами мелькает сразу несколько посланных им в ответ мыслеобразов, каждая тварь опаснее другой. Когти, зубы, яд…
Пожалуй, конкуренцию местной фауне может составить разве что многоглавожопая гидра Шанкры, но то особый случай.
Какое-то время мы с химерингом напряжённо ждём. Нет. Пронесло. Периметр моей сети остаётся ненарушенным. Не почуяв нас, тварь отправляется по своим делам.
Возвращаюсь к тому, на чём нас прервали: тычу носком берца мягкое чешуйчато-пушистое пузо.
– Вставай, спящая красавица. Пора лезть на это большое красивое дерево!
От удивлённого кота прилетает мыслеобраз: болтающийся на ветке человечек.
– Ну уж нет, пушистый. Ползти наверх будешь ты. Давай мухой.
Химеринг молчит, но на чёрной брыластой и зубастой морде читается искреннее возмущение.
– Что за бунт? Давно пора осмотреться. Долезешь до вершины и попробуешь показать мне то, что увидишь. Понял?
Кот потягивается, а потом чёрной тенью скользит к дереву и начинает взбираться вверх. На стволе остаются борозды. Провожу по ним пальцами: глубина – сантиметра два, не меньше. Хороший у меня кот. Правильный.
Поднимаю голову и вижу, что кошара преодолел уже четверть пути и тоже смотрит на меня.
– Хоз-зяин?
– Не торгуй зубами, ползи давай, – говорю вполголоса. – И не называй меня хозяином!
Симбиоз с химерингом ощущается как связь эмоций. Приказы зверю можно отдавать и молча, поэтому я сам не знаю, зачем треплюсь вслух. По привычке, наверное.
Опускаюсь на нападавшую за годы кучу сухих квадратных листьев. Откидываюсь на ствол и уже на автомате проверяю свою паучью сеть.
Пару раз уже привычно выстреливаю удавкой. Сила здешнего эфира изменила и её. Теперь я могу сделать её толще и удерживать больше часа. Дольше… пока не проверял.
Когда-то я рисовал Токсину спираль развития дара. Но у него есть только свет. У меня же сплелись и иллюзии Никиты Каменского, и божественная тьма Карха, и дар к разрыву пространства, который я своровал у урода из бункера. И я уже знаю, что вливание тьмы в любую магическую технику может её усилить.
Но чем больше свободы я даю живой тьме – тем выше шанс потерять себя. Такой вот парадокс.
Поднимаю голову, чтобы рассмотреть кошака. Судя по тому, что жирная рептилоидная задница ещё не свалилась мне на голову, всё у него там в порядке.
В этот момент в голове появляется картинка: гордый распушившийся кот на самой вершине кроны. Ветка проминается под пятидесятикилограммовой тушей и грозит сломаться.
Царь горы, ага.
А потом мне открывается новая грань нашего симбиоза. Краткая дезориентация – и я начинаю видеть глазами химеринга. Прекрасно. Много лучше, чем обмениваться мыслеобразами. Надо подумать, как использовать эту способность в бою.
Кот вертит головой. Вместе с ним внимательно вглядываюсь в перспективу.
Лес заканчивается километрах в двух на север. И начинается…
…город, пожалуй. По крайней мере эти развалины, простирающиеся до самого горизонта, точно искусственного происхождения. И когда-то они были жильём. Вопрос только, кто там жил. Точно не люди. Не эльфы, не гоблины… Какие-то иные существа, предпочитающие не горизонтальные, а наклонные поверхности. Хрен знает, как у них были устроены органы, отвечающие за равновесие… А так тут, наверное, даже красиво было. Опять же для свихнувшихся любителей чёткой геометрии. Так что местные деревья, которыми этот разрушенный город уже изрядно зарос, вполне вписываются в местную архитектуру.
Но город, в каком бы состоянии он ни был, есть город. В развалинах можно спрятаться – например вон в тех останках каменной «призмы». Переночевать. Возможно, найти что-то полезное. Химеринг утверждает, что разумных существ там нет. Только твари.
Может, оно и к лучшему.
И мы идём в город.
The free excerpt has ended.