Read the book: «Охота»

© Дмитрий Луговой, 2016

ISBN 978-5-4483-4806-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Флоран забрал паспорта и билеты и, отойдя от стойки регистрации, подошел к ожидавшим его жене и дочке.

– До нашего рейса еще два часа! – объявил мужчина, убирая документы во внутренний карман пиджак. – Может, посидим в кафе? – спросил он.

– Хочу мороженого! – едва услышав слово «кафе», пролепетала трехлетняя Колетт и требовательно дернула маму за руку.

– О Боже, Флоран, ты ее совершенно избаловал! – закатила глаза Валери. – Никакого мороженого! – взглянув на дочь, заявила женщина. – Только два пирожка с вареньем! – тут же добавила она, заметив в огромных, как блюдца, голубых глазах Колетт слезы.

Девочка моргнула, смахивая слезы, и кивнула матери, принимая условия сделки.

– А говоришь, что это я ее избаловал! – усмехнулся Флоран, беря жену под руку.

– Просто она вся в отца! – парировала Валери. – Еще говорить толком не научилась, а торгуется лучше старого лавочника на восточном базаре!

Оба родителя громко рассмеялись, а их дочь, уже успевшая отбежать от них на пару шагов, подхватила смех, даже не зная его причины.

Втроем счастливая семья зашла в расположенное в здании аэропорта кафе. К ним тут же подскочила молоденькая официантка, и Флоран заказал два пирожка с вареньем и маленький пакет яблоневого сока для Колетт, минеральную воду без газа для Валери и, наконец, стакан виски со льдом для себя.

Девушка приняла заказ и удалилась, соблазнительно виляя попкой. Флоран, засмотревшийся на перекатывающиеся под тонкой тканью упругие ягодицы, тут же получил весьма чувствительный удар под коленку и изумленно взглянул на свою супругу.

– Еще раз увижу, как ты пялишься на ее задницу, и я тебя глаза повыцарапываю! – наклонившись к его уху, прошептала Валери.

– И вовсе я никуда не пялился! – возразил мужчина, потирая ушибленное колено.

– Ну да, как же! – громко фыркнула Валери и демонстративно отвернулась в сторону.

Через пару минут та же официантка принесла им их заказ и ушла обслуживать других клиентов. Флоран, все это время смотревший на белоснежную поверхность их столика, дабы не спровоцировать семейный скандал, наконец, осмелился поднять глаза и заметил улыбку на лице жены.

– Ладно, можешь облизываться на ее попку. Да и на любую другую тоже! – разрешила мужу Валери. – При условии, что трогать будешь только одну!

– Это чью же? – притворился непонимающим Флоран, за что получил еще один удар по колену, правда, совсем несильный.

– Мою, конечно же! – прошипела Валери, а после игриво подмигнула супругу.

Пока родители притворно препирались, Колетт успела быстренько умять два немаленьких пирожка, опустошить пакет с соком, и теперь бегала по залу, периодически останавливаясь перед каким-нибудь столиком и глядя на сидевших за ним своим ангельским взором.

– Кажется, она не только из нас веревки вьет! – улыбнулся Флоран, заметив, как пожилая женщина через три столика от их отламывает кусок шоколадки и протягивает его молча уставившейся на нее девочке.

– Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! – всплеснула руками Валери, повернувшись в ту же сторону. – Ладно, мы ее родители, но выпрашивать подарки у незнакомцев никуда не годится!

Женщина решительно встала со стула, намереваясь строго отчитать дочь. Флоран, прекрасно знавший, что в такую минуту лучше не попадаться супруге под ругу, произнес ей в спину:

– Я в туалет! – и почти бегом покинул кафе.

Громовой голос Валери, принявшейся читать Колетт нотацию (а может, и не только Колетт – если супругу Флорана разозлить, она была готова порвать любого, кто посмеет возразить ей) донесся до ее мужа, когда он уже подходил к туалету.

«Надеюсь, она не разнесет аэропорт», – подумал Флоран, открывая дверь и входя в туалет.

Подойдя к писсуару, мужчина расстегнул ширинку и направил струю в приемное устройство.

Позади него хлопнула дверь. Флоран увидел в зеркале, висевшим перед ним, высокого мужчину в черной футболке, черных джинсах и с черным чемоданом, который он нес в левой руке. Мужчина зашел в кабинку и закрыл за собой дверь.

Через несколько секунд Флоран стряхнул последние капли в писсуар, застегнул ширинку и повернулся к раковине, находившейся сбоку от него.

Перед раковиной тоже было зеркало. Поэтому Флоран увидел, как дверь кабинки открылась, и мужчина в черном вышел из неё, сжимая в руке пистолет.

Флоран открыл рот, чтобы закричать, но пуля уже вылетела из черного дула, и через считанные доли мгновения оборвала жизнь главы счастливого семейства.

***

Валери обеспокоенно посмотрела на часы. Флоран отсутствовал уже двадцать минут, и женщина начала беспокоиться. Возможно, у ее мужа «всего лишь» возникли проблемы с желудком, но что-то ей подсказывало, что все гораздо серьезнее.

Валери посмотрела на сидевшую на соседнем стуле с заплаканными глазами Колетт, затем вновь взглянула на часы, нервно забарабанила пальцами по столешнице и, наконец, решилась.

Она встала со своего места и подошла к той самой пожилой даме, с которой несколько минут назад громко ругалась, привлекая внимание остальных посетителей кафе.

– Прошу прощения за резкость! – первым делом извинилась Валери. – Мне не следовало разговаривать с вами в таком тоне!

– Разумеется, не следовало! – согласилась с ней дама, складывая газету, которую читала, и глядя на собеседницу поверх своих прямоугольных очков. – Но я на вас не в обиде. Пожалуй, вы правы, маленькому ребенку не следует заговаривать с незнакомцами!

– Да, это так! – кивнула Валери. – Но сейчас я вынуждена нарушить свои собственные принципы и попросить вас пару минут присмотреть за моей дочерью. Вы не против?

– Нет, не против, – ответила дама. – Но вы можете назвать причину, по которой оставляете дочь под присмотром неизвестной вам леди?

Валери огляделась по сторонам и присела рядом с дамой. Наклонившись к ней, Валери прошептала:

– Мой муж пропал. Нет, нет, ничего серьезного! – поспешила заверить она свою собеседницу. – Наверное, он просто заблудился. Откровенно говоря, он – полный топографический идиот. Я поищу его пару минут и вскоре приведу его обратно. Надеюсь, я могу рассчитывать на вашу помощь?

– Ну, разумеется! – кивнула пожилая женщина. – Я с радостью посижу с вашей дочерью!

– Спасибо огромное! – облегченно выдохнула Валери и обернулась назад. – Колетт, иди сюда! – девочка зыркнула на мать обиженными глазами и демонстративно отвернулась от нее. – Если посидишь рядом с этой леди, то получишь столько мороженого, сколько сможешь унести в своих руках!

Этот ход Валери возымел свое действие: Колетт спустилась со своего стула на пол и подбежала к матери.

– Хочу сейчас! – заявила маленькая вымогательница, задрав голову вверх.

– Хорошо! – кивнула Валери и повернулась к женщине. – Закажите ей ванильного! – попросила она и положила на стол пару купюр. – А ты, маленькая принцесса, пообещай, что будешь вести себя смирно и никуда не убежишь от этой леди! – присев на корточки, обратилась Валери к дочери.

Колетт кивнула, и мать помогла ей забраться на стул. Затем она еще раз поблагодарила пожилую даму за оказанную помощь и торопливым шагом направилась в сторону мужского туалета.

Остановившись у двери в уборную, Валери несколько секунд нерешительно топталась возле нее, но тревожное ощущение не покидало женщину, и она, дождавшись момента, когда никто не будет смотреть в ее сторону, приоткрыла дверь и шмыгнула в образовавшуюся щель.

Возле писсуаров Флорана не было. Как впрочем, и кого-либо другого. Конечно, это могло быть простой случайностью, но тревога, охватившая Валери, усилилась.

– Флоран! – тихо позвала мужа женщина, приседая на корточки и заглядывая под двери кабинок.

Мужчина не отозвался, но под одной из кабинок Валери заметила знакомые туфли.

Женщина тихо вытащила нож, прятавшийся до этого в миниатюрных ножнах, закрепленных у лодыжки, и шагнула к кабинке. Ее пальцы легли на холодную металлическую ручку и дернули ее вниз, распахивая дверцу.

– Медленно зайди в кабину и запри за собой дверь! – обратился к женщине мужчина в черном, подкрепляя свои слова весомым аргументом в виде пистолета, направленного точно в лоб Валери.

Валери скосила глаза на бачок унитаза, на который было посажено тело ее мужа, втянула воздух гневно расширившимися ноздрями и шагнула вперед, одновременно закрывая за собой дверь.

Не спуская с убийцы глаз, Валери свободной рукой подвинула щеколду, отгораживая их от внешнего мира, затем разжала ладонь, сжимавшую рукоять ножа, и отпихнула упавшее на пол оружие ногой, загоняя его в другую кабинку.

– Ты по-прежнему понимаешь меня без слов! – криво усмехнулся мужчина в черном.

– Зачем этот спектакль, Охотник? – стараясь не дать клокочущей внутри ярости вырваться наружу, задала вопрос женщина. – Ты пришел, чтобы убить меня, так делай, что должен, и обойдемся без лишних слов!

– Полагаю, что в нынешней ситуации условия диктовать буду я, а мне угодно немного поболтать! – продолжал улыбаться в ответ мужчина. – И для начала я хочу предложить тебе сделку: ты выполнишь то, что должна была сделать три года назад, – и я сохраню тебе твою жизнь!

– Да пошел ты! – сплюнула себе под ноги Валери.

Ее мозг, подстегиваемый яростью и жаждой мщения, лихорадочно просчитывал возможные варианты действий. Будь на месте ее собеседника какой угодно другой человек, женщина рискнула бы и бросилась в рукопашную, но Охотник… Охотник всегда был лучшим, а она уже три года не тренировалась.

– Я ждал такого ответа! – стирая улыбку со своего лица, кивнул мужчина. – Что ж, ты не оставила мне другого выхода. Раздевайся!

Валери на секунду вспыхнула, возмущенная этим требованием, но спорить не стала. В конце концов, это еще несколько секунд жизни, а иногда именно пара мгновений решает жить тебе или умереть.

Валери сняла с себя свитер и бюстгальтер, бросила их на тело мужа, затем расстегнула джинсы и медленно стянула их с себя, оставшись в одних трусиках.

Охотник внимательно наблюдал за женщиной, но его внимание не ослабло ни на долю процента, и Валери, рассчитывавшая на это, разочарованно выдохнула и избавилась от последней детали своего туалета.

– Отлично! – усмехнулся Охотник, а затем неожиданно убрал палец со спускового крючка и спрятал пистолет обратно в кобуру на поясе.

Пока Валери пыталась распознать, в чем смысл этой уловки, мужчина шагнул к ней и провел руками по ее каштановым волосам, волнами спускавшимся на плечи.

– Мне больше нравилось, когда ты заплетала их в два хвоста! – признался Охотник, глядя в глаза Валери. – Тогда ты становилась похожей на маленькую девочку, внушая окружающим ложное чувство безопасности.

Мужчина погладил ее по щеке, а Валери, впавшая в некоторый ступор из-за неожиданного поведения посланного за ней убийцы, даже не попыталась отстраниться.

– Впрочем, маленькой ты казалась только лицом, – продолжал говорить Охотник. – Все остальное уже тогда было при тебе. – Он провел рукой по ее груди, и женщина почувствовала, как стремительно твердеют ее соски. – Чувствую, ты до сих пор помнишь, как нам было хорошо вместе, – улыбнулся мужчина.

– Эти воспоминания не вызывают у меня ничего, кроме сожаления о потерянных годах моей жизни! – с вызовом ответила Валери, хоть и не совсем искренне.

Ее рука стремительно скользнула к застегнутой кобуре, пальцы уже почувствовали холодный металл рукояти, когда их сверху придавила могучая ладонь Охотника.

– А знаешь, о чем жалею я? – прошипел мужчина под хруст пальцев Валери. – Что ребенок, которого ты носишь под сердцем, не от меня!

Женщина, уже готовившаяся расстаться с жизнью после неудачной попытки расправиться с убийцей своего мужа, оказалась настолько поражена этим заявлением, что даже не заметила, когда Охотник успел отпустить ее пальцы.

– Откуда..? Откуда ты знаешь? – спустя, наверное, целую минуту прошептала Валери.

Мужчина, все это время гладивший ее живот и легкими касаниями губ дотрагивавшийся до ее груди, ответил так же тихо:

– Я прожил достаточно, чтобы понять: любовь может дать ответы на все вопросы!

Он отступил назад, отстраняясь от Валери, и снял футболку, оголяя могучий торс – предмет зависти для любого мужчины.

Но не обнаженные мышцы, перекатывавшиеся под кожей, едва тронутой загаром, поразили Валери. Их она видела, и не раз, когда была чуть моложе.

А вот татуировка на сердце Охотника, изображавшая темноволосую девушку в обтягивающих штанах и топе, с небольшими игривыми рожками на голове и змеящимся хвостом позади, явно появилась недавно.

– Ты, правда, до сих пор меня любишь? – не отрываясь от нанесенного на кожу рисунка, прошептала Валери.

Вместо ответа мужчина опустил руку в задний карман джинсов, извлек из него небольшой пакет желтого цвета и протянул его женщине.

– Что в нем? – беря пакет в левую руку, спросила Валери.

– Две банковские карты, пароли к ним и паспорта для тебя и девочки, – ответил Охотник. – Что с этим делать, ты знаешь. И постарайся на этот раз спрятаться получше!

Валери перевела взгляд с собеседника на тело мужа, затем на конверт, и паззл в ее голове сложился в единую картину.

– Значит, Флоран…

– Чтобы вы жили, он должен был умереть, – закончил за нее Охотник. – Надеюсь, будь у него выбор, он бы сделал то же самое!

Он шагнул к двери и сдвинул щеколду, отпирая засов, но был остановлен Валери, схватившей его за руку и развернувшей лицом к себе.

– Наверное, я должна тебя проклинать за смерть мужа, – произнесла женщина, глядя убийце прямо в глаза. – Но я знаю, как ты рискуешь, спасая меня и Колетт, так что: спасибо!

Охотник дернул уголком рта, то ли принимая благодарность, то ли выражая сомнения в искренности Валери.

– Я, правда, тебе благодарна, – вновь заговорила женщина, но была прервана прижатым к ее губам пальцем.

– Ты отблагодаришь меня, если исполнишь две мои просьбы, – произнес Охотник. – Во-первых, будешь относиться к дочери так же, как к родному сыну. А во-вторых, я смею надеяться, что когда-нибудь увижу на твоем теле татуировку, изображающую меня.

Затем мужчина на краткий миг коснулся губами губ Валери, вновь напомнив женщине о той страсти, что связывала их когда-то, и вышел, закрыв за собой дверь кабинки.

На какой-то краткий миг Валери захотелось рвануть за ним, и даже отсутствие одежды не помешало бы ей кинуться ему на шею и на глазах изумленной публики целовать его так долго, как только можно.

Но затем женщина вспомнила причину, по которой она прервала их роман, тяжело вздохнула и стала одеваться.

Глава 1

Интерактивная доска, по которой проплывали списки зачисленных на первый курс Академии Космолетчиков, оказалась окружена тесным кольцом молодых людей и девушек, стремившихся узнать свой результат.

– Ну и как туда протиснуться? – всплеснула руками Катя, оглядывая возбужденную толпу.

До драки, конечно, дело не доходило, но сгоравшие от нетерпения ребята и девчонки активно работали локтями, пробивая себе дорогу к пульту, с помощью которого можно было узнать о полученных тобой баллах.

– Я же говорила, что очередь надо было занимать еще вчера вечером! – хмыкнула Жизель и цокнула каблуком.

– Не дрейфь, сейчас что-нибудь придумаем! – хлопнул ее по плечу Михаэль и направился в толпу.

– Не думаю, что твоя шутка про марсианского таракана на этот раз сработает! – крикнул ему в спину Пол.

Вся компания дружно улыбнулась, вспоминая выходку Михаэля в аэроэкспрессе Лондон-Берлин пару месяцев назад. Правда, тогда никому из них смеяться не хотелось, так как шутка Михаэля обернулась для всей компании пятичасовым заключением в камере, а затем строгим выговором от деканата и неделей общественных работ.

– Я никогда не повторяю одну и ту же шутку дважды! – ответил Полу Михаэль.

Катя, Жизель и Пол с любопытством и нетерпением смотрели на то, как их приятель подходит к толпе, которая и не думала уменьшаться, и ждали чего-то ошеломляющего, может быть, даже немного безумного.

Но Михаэль нашел менее экстравагантный, но не менее надежный способ и удивить друзей, и раздобыть результаты их тестов.

– Эй, народ! – громко крикнул он, обращаясь к другим соискателям. – Я заплачу тысячу кредитов тому, кто принесет мне результаты Екатерины Бирюлевой, Жизель Клеман, Михаэля Дифенбаха и Пола Гилберта!

Толпа, до этого оглушительно галдевшая и сражавшаяся за место в очереди, как один человек повернулась к Михаэлю и изумленно уставилась на него. В повисшей над холлом Академии тишине можно было с легкостью различить голос преподавателя, читавшего лекцию на втором этаже, или звук работающего мотора аэрокара, летевшего неподалеку от здания.

– Чего застыли? – Михаэль ухмылялся во все свои тридцать два зуба. – Вперед!

Все как будто только этой команды и ждали: тысяча кредитов составляли годовую стипендию студента престижной школы или средней руки вуза, так что толпа сразу же рванула к терминалу.

Михаэль же подошел к ожидавшим его друзьям и, не скрывая довольной ухмылки, спросил:

– Ну и как вам моя новая шутка?

– Супер! – ответил за всех Пол. – Особенно мне в ней понравилась та часть, где ты говорил о тысяче кредитов. Если не секрет, где ты возьмешь такую сумму?

– Как где? – округлил свои глаза Михаэль. – Ты отдашь их мне за то, что я быстро и безо всяких проблем достал наши результаты!

– Вывернулся, чертяка! – покачал головой Пол под дружный смех Кати и Жизель.

Впрочем, смеялись друзья недолго. Уже через секунду перед ними возник невысокий паренек азиатской внешности с четырьмя листками бумаги в руках. Рукав его рубашки был порван, волосы растрепаны, а над губой кровоточила ссадина, но его лицо озаряла улыбка.

– Где моя тысяча кредитов? – обвел паренек взглядом компанию друзей.

Михаэль вопросительно посмотрел на Пола. Тот обреченно вздохнул и поднял свою правую руку, на которую был надет коммуникатор. Паренек, принесший листы, поднес свой коммуникатор к устройству Пола, дождался, когда после пары манипуляций с клавишами его счет пополнится на тысячу кредитов, всучил бумаги Кате и быстро убежал.

Катя раздала результаты тестов друзьям, и на какое-то время вся компания углубилась в их изучение.

На бумаге были отражены баллы, набранные соискателем по каждому из предметов, место, которое он занял среди всех остальных участников по данному курсу, иногда рекомендации преподавателя, а уже в самом низу подводился общий балл и раскрывался вопрос, достаточно ли успешен кандидат, чтобы быть принятым в Академию.

По мере изучения бумаги Катино лицо светилось все сильнее. Она, конечно, была отличницей в школе, да и физическая подготовка позволяла ей побеждать на городских и окружных соревнованиях по плаванию, но такого результата девушка от себя не ожидала.

Ни по одному из предметов ее балл не опустился ниже девяноста, по всем курсам она входила минимум в пятерку лидеров, а ее средний балл был девяносто шесть и семьдесят четыре сотые, что позволило девушке стать второй в общем списке поступавших.

– Ну как? – Михаэль, уже изучивший свои баллы, заглянул Кате через плечо и тут же громко выдохнул: – Вторая в списке! Стипендия имени Джошуа Денниса! Ну ты даешь, подруга!

Пол и Жизель, привлеченные словами Михаэль, подошли к подруге и тоже заглянули в ее бланк.

– Невероятно! – прошептала Жизель.

– Я так и думал, что ты будешь одной из лучших! – пробормотал Пол, хотя и он явно был поражен столь высоким результатом.

Во взглядах друзей Катя почувствовала не только восхищение, но и легкую зависть, что было, в принципе, объяснимо. Во-первых, высокая стипендия позволит ей ни в чем не нуждаться, в то время как большинство ее сокурсников будут вынуждены искать подработку, чтобы прокормить себя. Говорят, что половина первокурсников вылетает из Академии, так как им не удается совместить работу и учебу.

Во-вторых, не следует забывать о том, что в соответствии с указом Федерального Парламента весь учебный процесс, начиная с младших классов, идет непрерывно, и заработанные на каждом этапе баллы суммируются, что, в конечном счете, влияет на будущую карьеру.

Катя, превосходно учившаяся в школе, уже сейчас входила в элиту лондонской учащейся молодежи и, если не случится ничего непредвиденного, могла рассчитывать на должность второго пилота на шаттле, выполняющем коммерческие рейсы по маршруту Земля – Эдем.

Это позволит девушке вытащить семью из той нищеты, в которой она, как и миллиарды других людей, прозябает. Чего нельзя сказать о менее прилежных и способных товарищах Кати.

– А у вас какие баллы? – постаралась увести разговор от себя Катя.

– Девяносто и три десятых, – ответил первым Пол. – Восемнадцатый в общем списке.

– Неплохо, – отозвался Михаэль. – Хотя ты мог бы по поводу результата и не переживать!

Пол скривился, словно проглотил что-то очень горькое, но развивать эту тему не стал. В их компании он был белой вороной, так как являлся сыном богатых родителей, что автоматически гарантировало ему хорошее будущее. Он и поступал-то в Академию только по той причине, что у прошедших военную службу (а космолетчики были приравнены к этой категории граждан) были выше шансы на блестящую политическую карьеру.

– А у тебя какой результат? – посмотрела на Михаэля Катя.

– Восемьдесят четыре и три сотых, – не очень весело ответил ей парень. – Сто сорок шестой в списке, – после небольшой паузы добавил он.

– Вот черт! – выругался Пол и сочувствующе похлопал друга по плечу.

На первый курс Академии принимали семьсот двадцать семь человек. Почему именно такое количество, никто точно не знал. Ходили слухи, что в части под таким номером служил основатель Академии, генерал Джозеф Гаррет, и к концу Третьей Мировой из пяти тысяч парней, начинавших служить в ней, осталось только сто сорок пять. И именно столько первокурсников могли рассчитывать на стипендию, хоть как-то позволявшую свести концы с концами.

– Да ладно, выкручусь как-нибудь! – произнес Михаэль, пытаясь скрыть досаду. – А ты как, Жизель?

– Семьдесят два и три десятых, – ответила девушка. – Шестьсот девяносто четвертая в общем списке. Можно сказать, повезло! – криво усмехнулась она.

Последние двадцать семь человек из числа поступивших оказывались в так называемом «грязном» классе, что означало обязанность в течение первых двух лет драить все туалеты в общежитии Академии. Не самое приятное занятие, но все же лучше, чем вовсе не поступить и пойти рабочим на один из заводов «Интернейшнл Корпорэйтед».

Вот только Жизель явно рассчитывала на более высокий результат. Ее отец умер десять лет назад, мать тяжело болела и при их уровне доходов фактически была обречена, а у девушки оставались еще два младших брата, которых как-то надо было ставить на ноги.

– Не расстраивайся, Жи! – ласково обратилась к подруге Катя. – Уверена, ты еще переведешься на стипендию. У тебя для этого есть все данные!

– Ну да, ну да! – покивала головой Жизель, а потом тряхнула своими многочисленными косичками и улыбнулась: – Надеюсь, вы уже решили, куда мы пойдем праздновать?

Что всем нравилось в Жизеле, так это то, что она никогда не расстраивалась (или во всяком случае не показывала этого). Ее друзья улыбнулись в ответ, и Пол произнес:

– Сегодня гуляем на мои! – произнес он, отчего улыбки на лицах друзей стали еще шире. Они всегда праздновали на деньги Пола, благо он имел возможность не считать их. – Полагаю, что ресторан «Парадиз» нам подойдет?

– Сто процентов! – кивнул Михаэль. – Мы ведь каждый день там ужинаем!

Звонкий смех друзей, рожденный этой фразой, был прерван писком двух коммуникаторов. Катя и Пол опустили глаза на устройства, подавшие им сигнал, и одновременно с этим табло, на котором отображались результаты, вывело на экран изображение женщины в военной форме.

– Внимание! Внимание! – разнесся под сводами Академии механически обработанный голос. – Всем поступавшим, что набрали более девяносто баллов, необходимо подняться на второй уровень к кабинету номер двести три и ждать дальнейших указаний. Повторяю …, – и женщина вновь зачитала свое обращение.

– Вас подождать? – посмотрел на приятелей Михаэль. – Мне спешить некуда!

– Я не могу! – тут же покачала головой Жизель. – Мне нужно домой. Встретимся у «Парадиза» часов в девять, идет? – ее друзья кивнули, и девушка махнула им рукой: – Тогда я побежала!

Цокая каблуками, она быстро дошла до поворота, оттуда еще раз махнула на прощание рукой и скрылась из поля зрения друзей.

– Так вас ждать или нет? – повторил свой вопрос Михаэль.

Пол кинул взгляд на лестницу, по которой уже поднимались первые группки высокобалльников, затем посмотрел на женщину, орлиным взглядом взиравшую на них с экрана монитора, и покачал головой.

– Пожалуй, не стоит! Черт его знает, насколько нас задержат!

– Ладно, тогда до девяти! – Михаэль пожал Полу руку, кивнул Кате и следом за Жизель направился к выходу.

Проводив друга взглядом, Катя и Пол посмотрели друг на друга, затем взялись за руки и направились к лестнице.

Всего им предстояло преодолеть триста две ступеньки, по центру которых в холл спускалась красная ковровая дорожка, словно заимствованная с какого-то кинофестиваля. Впрочем, ежегодная церемония, посвященная выпуску прошедших обучение студентов, привлекала внимание не меньше, чем любой фестиваль, а парни и девушки готовились к нему под присмотром тех же стилистов и модельеров, что готовили к выходу в свет и кинозвезд.

Но не только этим славилась эта высокая лестница. С ней была связана и еще одна традиция Академии. Не вернувшийся вовремя из увольнения курсант должен был за тридцать минут пять раз подняться и спуститься по этим ступенькам, иначе его ждали пять ударов плетью, после которых кожа слезала со спины, обнажая мышцы.

Кроме того, с этой лестницей было связано еще одно громкое событие. Именно на ней, а если быть точным, на девяносто шестой ступени, фанатиком из группы «Организация 11 сентября» был убит первый вице-президент Федерации Микаэль Самуэльссон.

Именно поэтому все поднимавшиеся по этой лестнице абитуриенты на краткий миг останавливались на девяносто шестой ступени и склоняли свои головы, чтя память великого героя и соратника генерала Денниса, выведшего человечество из пучины мировой войны.

Поднявшись по лестнице, Катя и Пол подошли к уже выстроившимся полукругом парням и девушкам и, втиснувшись в него, увидели ту самую женщину, что призывала их подняться сюда.

– Добро пожаловать в Академию! – дождавшись, когда еще двое студентов преодолеют лестницу, произнесла женщина. – Я – генерал Уилсон, но когда мы подружимся, вы сможете звать меня просто Арлин, – улыбнувшись, обвела она курсантов взглядом.

Кое-кто из студентов улыбнулся в ответ, но большинство сохранило напряженное выражение лица, решив, что это какая-то проверка.

– Вижу, что многие из вас думают, что Академия – это та же армия, только с другим названием, – заключила генерал. – Да, во многом наши структуры похожи, но все же в Академии все не так строго. Да, есть правила, которые необходимо соблюдать, но в вопросах взаимоотношений преподавателей и курсантов мы менее строги. Скоро вы поймете, что обращаться к преподавателю по имени не является у нас преступлением.

Генерал вновь обворожительно улыбнулась, и на этот раз ей ответило большее количество студентов.

– А теперь перейдем к причине, по которой вас собрали здесь, – продолжила генерал Уилсон. – Все вы – надежда армии и флота, как военного, так и гражданского. Именно за вами будущее человечества, и мы не хотим, чтобы вы растратили свои таланты зря. Сейчас каждый из вас отправится на беседу с его будущим персональным куратором, по результатам которой и определится вектор вашего развития. Я буду называть ваше имя и номер кабинета, в который вам следует пройти. У кого-нибудь есть вопросы?

Будущие первокурсники переглянулись, но вопросы, если у кого-то они и были, так и остались неозвученными.

– Тогда начали! – произнесла генерал Уилсон. – Лусиану Сегейра! – сверившись со своим коммуникатором, назвала она первое имя. – Кабинет двести четыре!

Невысокий юноша с кудрявыми волосами, доходившими ему до плеч, отделился от их небольшой группы и отправился дальше по коридору.

– Хулия Перейра! Кабинет двести пять!

Коротко стриженная девушка с большим носом, вызывавшим смешки у некоторых парней, протиснулась мимо Кати и зашагала прочь.

Постепенно ряды высокобалльников редели. Пол отправился в кабинет номер двести десять, оставив Катю одну, и девушка, чувствовавшая себя в его присутствии спокойно, слегка занервничала.

Кто знает, зачем их вызывают? Катя вспомнила, как десять лет назад, когда она только-только пошла в школу, директор неожиданно подняла вопрос о ее отце. Кто он, почему не живет с семьей, чем занимается – на все эти вопросы должна была ответить мать девушки. Но она ограничилась лишь кратким: «Он умер от тройственной лихорадки» и попросила более не задавать этих вопросов, чтобы не травмировать психику ребенка.

Возможно, в том возрасте эта информация и травмировала бы Катю, но после она также неоднократно спрашивала мать об отце, а ответа так и не получила. И что ей говорить, если в Академии захотят более пристально ознакомиться с досье ее отца?

– Екатерина Бирюлева! – голос Уилсон прервал размышления девушки. – Кабинет двести двадцать!

Катя кивнула, машинально отметив, что помимо нее своей очереди оставались ждать лишь двое студентов, и отправилась искать указанный кабинет.

Как оказалось, для этого ей нужно было дойти до поворота и, свернув за угол, войти в первую дверь слева. Катя тихо постучала костяшками о косяк и, услышав разрешение, вошла в кабинет.

Внутри комнаты стояли пять парт, выстроенные в один ряд, а за столом, напрямую примыкавшим к первой из них, сидела привлекательная блондинка с забранными в хвост волосами и строгими прямоугольными очками, сползшими на кончик ее носа.

– Екатерина Бирюлева? – вопросительно посмотрела на вошедшую девушку блондинка. Катя кивнула, и услышала в ответ: – Присаживайся!

Катя опустилась на предложенный ей стул и посмотрела на блондинку внимательнее. Ее собеседница (или экзаменатор?) была красива, но красота эта была холодная. Плотно сжатые губы, колючий взгляд голубых глаз, каменное лицо, не отображавшее эмоций – пожалуй, будь Катя мужчиной, она бы не рискнула пригласить эту леди на свидание.

– Я – полковник Холли Смит! – представилась блондинка. – И по результатам нашей беседы я рекомендую тебе к тому или иному направлению. Ты не против, если я буду звать тебя Катей? – спросила полковник.

– Если вы позволите звать вас Холли! – неожиданно для самой себя выпалила Катя.

– Вот как? – хмыкнула полковник таким тоном, что у Кати душа ушла в пятки, и, сняв очки, положила их на стол перед собой. – Наглости тебе не занимать. Стой, сейчас говорю я, – прервала блондинка Катину попытку извиниться. – Это качество ценится у космолетчиков, но запомни, всегда знай меру! – полковник откинулась на спинку своего стула и широко улыбнулась девушке.