Read the book: «На струе»

На Диббле двубортный шерстяной костюм в почти незаметную полоску от Canali Milano, хлопчатобумажная рубашка от Bill Blass и тканый галстук в миниатюрную шотландскую клетку от Bill Blass Signature.

(Брет Истон Эллис «Американский психопат»)

«Я тебя люблю»; в десяти случаях из десяти парень имеет в виду: «Я люблю это дело».

(Чак Паланик «Удушье»)

– Подстава, блядь! – ору я, – подонки джорди и их сраная мусорня! Подставили нас, бляди!

– Никому не бежать! Пизданем бомжеееей! – кидается вперед Бал, мы все – за ним.

(Ирвин Уэлш «Экстази»)

Мы идем; люди хотят знать, кто мы такие, так давайте скажем им.

(Эдди и Дуг Бримсоны «Мы идем»)

– Русские девушки любят оральный секс.

– Правда?

– О! Оральный секс – это национальное лакомство русских девушек!

(Илья Стогоff «Мачо не плачут»)

– А молиться вы умеете?

– О, как же, умеем!

(Федор Достоевский «Преступление и наказание»)

Падение звезды Факера
Факер

– Вперед, сынок, мяч в игре, – тренер у кромки поля остервенело машет руками.

– Аут, был аут! – орет сзади мудила Пух из «Смены».

Вот оно! Вот он – адреналин! Я хавбек этой хреновой школьной команды. Команда действительно хреновая: дистрофик вратарь, толстозадая оборона, тупые партнеры по полузащите и деревянные форварды. Все держицца на мне. Только на мне! Я – капитан этого сборища слабаков. Я – лидер этого безнадежного аутсайдера с громким именем «Акулы».

Директриса-дура хотела назвать нашу команду «Белый аист», но мы уперлись, зажевали ей, что с таким названием есть бухло, и теперь мы «Акулы». Это действительно круто!

Круговой турнир, парни, среди школ нашего района. Игры в один круг. Девять команд, восемь матчей. Пять уже позади. Четыре поражения и одна ничья. Забито десять (три из них на моем счету), пропущено восемнадцать мячей. Четыре лучшие команды выходят дальше в полуфинал, парни, а это уже престиж. Сейчас мы девятые, да, мы последние, но впереди еще четыре игры, и мы, наша мудацкая команда, будем бороцца до конца! Мы вцепимся зубами за эту чертову четвертую строчку и таки вырвем ее!

Мы играем со «Сменой». Они пятые и опережают нас на три очка. Ставки высоки, парни. Как пишут в спортивной прессе, это борьба за шесть очков нах.

Играем на нашем школьном поле. Поддержка просто-таки потрясная: девочки из школьного фан-балета и два десятка голосистых уродов по периметру поляны.

Ну почему у нас такая хреновая команда? Мы что, мудаки, слабаки и аутсайдеры? Может быть и так, но я завожу этих уродов на борьбу.

Я так им и сказал перед матчем:

– Чуваки, если мы сегодня не выиграем, значит, мы будем ипаными ослами! Вам понятно?! Порвем их, этих пидоров из «Смены».

Я готов поспорить, что в глазах этих слабаков загорелся огонь.

– А теперь пойдем и покажем все, на что мы способны! – я бью себя кулаком по лбу, и ребята дружно орут, что, типа, да, мы вздрючим этих уродов!

Перед самым началом матча ко мне подходит тренер, он же наш учитель физкультуры и говорит:

– Факер, сынок, ты знаешь, как важен для нас этот матч, это наш последний шанс! Мы должны сражаться за нашу честь.

– Мы трахнем их, – я смотрю тренеру в глаза, и у меня, реально, в них горит огонь. Я взведен до предела.

– Я верю в тебя, сынок, ты сможешь, – говорит Михалыч, – не подведи.

Матч начался с наших смелых атак. Мало что получается. Противник несколько раз чуть не поймал нас на контратаке.

– Спокойнее, спокойнее, – ору я, – не рвитесь все вперед, спокойнее!

Да где там! На десятой минуте матча оборона не успевает вернуцца назад после подачи углового, и у противника получается стремительная атака три в два. Я в центре поля делаю отчаянный подкат, но подкаты никогда не были моим коньком, и соперник спокойно уходит от него.

– Назад! – ору я нашей защите.

Бесполезно. Наши увальни бэки нех не могут, и в наши ворота влетает первый мяч.

– Какого хера? – хватаю я нашего защитника Кольку за ворот его умбровской футболки, – какого хера вы творите?

– Факер, ты сам в центре ошибся, – оправдывается мудак.

– Я щас тебе рыло разобью, сука, я тебе не опорный, я плеймейкер и не виноват, что наши уроды, мать их, нападающие, не могут использовать мои передачи, – завожусь я.

Подбегает судья и просит нас успокоиться.

Кольку подзывает Михалыч и говорит, чтобы оборона играла более собрано.

Игра возобновляецца. Я психую, беру мяч и тащу его метров тридцать по правому флангу. Максимальному ускорению способствует обтекаемая форма моей башни, гы-гы. Я стригусь под ноль-три, не люблю волосанов. Приблизившись к чужой штрафной, я в итоге получаю от какого-то мудака по ногам.

– Ты что, ишак? – подрываюсь я и стартую на урода.

Судья успокаивает нас и назначает штрафной.

К мячу подходит Робо, типа, хочет бить стандарт. До ворот метров двадцать пять, может, чуть меньше. Я беру мяч в руки.

– Дай-ка мне, сынок, – говорю я и устанавливаю мяч.

Робо кривит рожу на «сынка», но мне пох.

Удар, мяч пролетает над стенкой и попадает в перекладину.

– Ипать! – выдыхаю я вместе с немногочисленными болельщиками.

Еще минут через десять Санька (самый толстый и неповоротливый защитник из всех, которых я видел, чертов боров, но у нас нет другого, у нас нет другого, чтобы его заменить) нарушает правила в собственной штрафной.

Он полностью убит, и я решаю поддержать его, потому что реально нарушить правила – это было лучшее, что он мог сделать в данной ситуации.

– Не парься, – говорю я ему.

Пенальти. Удар и 0:2.

До перерыва остаецца еще минут двадцать.

Мы ломимся вперед, и нам удается отквитать один гол: я подал угловой с левого фланга, и кто-то из наших подставил под мяч свою тыкву.

Овации и все такое.

– Назад, – ору я, – в оборону!!!

До конца тайма мы играем тупо на отбой. Нам надо продержаться, и на отдых мы уходим, проигрывая один мяч.

В перерыве мы все собрались вокруг Михалыча, и он нам рассказывает, как, типа, играть. Я тоже не молчу.

– Ну хули вы все вперед лезете? Это не наше, понимаете? Вешайте все мячи вперед, а там уже как получицца, – говорю я.

– Но… – кто-то, типа, не согласен.

– Факер прав, – говорит тренер, – играйте проще, меньше передач низом, меньше пасов поперек поля, всегда вперед и через верх.

Как в чертовой Англии!

Мы выходим на второй тайм, и тут же нам удаецца сравнять счет! Кто-то из наших форвардов проламываецца по левому флангу и аккуратно так вырезает мне под ударную правую ногу, но я, непонятно каким образом, умудряюсь, нанося удар по пустым воротам, с восьми метров попасть в штангу. К счастью, на добивание успевает один из наших полузащитников и вколачивает мяч с трех метров в пустые ворота.

– Вот вам, суки, вот вам! – ору я и показываю капитану врагов средний палец. Сосать! Со-о-сать, нах!

На меня ломяцца несколько мудаков из их команды, и начинаецца небольшая давка.

Судья быстро успокаивает нас. Мне предъявляют желтую карточку. Ну и хер с ней!

До конца матча остается минут сорок, и вот тут начинается настоящая рубка! Уроды из «Смены» играют не намного техничнее нас: грубые подкаты, мелкие стычки, удары в молоко. Англия, бля, реальная Англия, чуваки!

Ломается один из наших и двое их мудаков. Ничего серьезного, больница подождет, но им еще долго придется похромать.

И тут мы выходим вперед!

Гол выходит каким-то странным. Так со мной часто бывает. Короче, штрафной метров в тридцати, ну может чуть поменьше от ворот, у которых полно народу. Я мягко навешиваю, мяч летит по какой-то замысловатой траектории, типа параболы или еще какой фигни, какую в школе проходим и, не коснувшись никого, аккуратненько так… влетает в девятку. Я поднимаю руки вверх, типа, я – неиповая звезда, и пока мяч вытаскивают из сетки и волокут в центр поля, успеваю прыгнуть в фан-балет из наших девчонок, чтобы быть похороненным под их шикарными телами, гы-гы-гы.

Остается играть минут пятнадцать, и счет 3:2 в нашу пользу.

Но уже через пять минут мудаки из «Смены» забивают после розыгрыша углового.

3:3. Нормальный счет для этих уродов. Для нас же это катастрофа.

И вот идет 85-я минута матча. Мудаки прорываются по своему левому флангу. Следует длинная передача на форварда, и я, в диком шпагате, перехватываю мяч на самой боковой линии!

– Мяч ушел! – орет кто-то из врагов.

Я бросаю взгляд на судью, тот молчит, и я вскакиваю и начинаю набирать скорость. Лечу к их воротам, смещаясь к центру поля.

Передо мной четверо их защитников, которые кроют наших форвардов. Без вариантов.

– Отдай, Факер, отдай! – кричат мне.

Щас! Чтобы все запороли?!

До ворот метров сорок.

– Сзади, Факер, сзади! – орет кто-то.

У меня небольшая скорость и слабая дыхалка. Я уже шесть месяцев как балуюсь травой. Немного набрал в весе, да и устал уже.

И… я решаюсь.

Сорок метров до ворот, ну, может чуть поменьше. Я бью со всей силы, на которую только способен. Это был удар за нашу честь, это был удар за всех этих слабаков, это был удар за меня, несчастного, который вынужден играть с ними в одной команде.

Мяч, как в замедленной съемке, летит в сторону ворот. Я на секунду замечаю, что вратарь вышел метра на три… всего три метра.

Мяч влетает в девятку.

У меня нет сил, и я падаю на землю.

– Факер! Факер! – орут наши и прыгают на меня, устраивая кучу-малу.

Противник повержен. Уничтожен. Все. За пять минут они не смогли даже зацепиться за мяч.

Победа, и мы шестые!

Вот она, слава, вот он, триумф!

* * *

Через три дня мы играем с «Босфором». Они на тот момент были четвертыми.

Расклад был такой, чуваки: мы играем хотя бы вничью, и у нас остаются шансы; мы проигрываем – и все, кранты.

Вся проблема в том, что я никогда не умел контролировать эмоции. Я всегда зарывался, парни.

И после лихой победы над «Сменой» я на радостях вечером напился с Алексом и Бэксом.

Это мои лучшие друзья. Мы вместе росли в одном дворе, только они учатся в соседней школе. Вместе трахали первую шлюху, купленную, разумеется, на общие бабки. Вместе мудохаем дурную от безделья и дешевого пойла гопоту. Вместе курим травку, которой приторговывает Бэкс в нашем школьном туалете. Вместе, в конце концов, влились в ряды baby-crew и сражаемся бок о бок с такими же молодыми парнями, кулаками пробивая себе дорогу в элиту движения.

А вечером попойкой дело не закончилось, мы закинулись экстази, ясные щщи, после чего меня долго колбасило и тянуло помочить свой член в какой-нибудь норке… Вы понимаете, чем все это закончилось. Пиво, девки, рок-н-ролл плюс еще немного наркоты. Помню только, как обещал Алексу вколотить их школе с середины поля, а как дошел до дома – помню не очень. Мать спала – ей с утра на работу, что и как у меня – следить некогда. И заипца!

Короче, в школу на следующий день я кое-как пригреб к третьему уроку, к обеду уже свалил, а тренировку пропустил, само собой.

Явился в команду лишь за день до игры.

– Иди сюда, мудак, – сказал тренер, отходя в сторону от поля, где тренировались ребята.

– Слушай, Михалыч, я болел… – начал я.

А меня всего аж колбасит.

– Закрой рот, – зло говорит тренер, и я тупо смотрю на него.

– Думаешь, я не вижу, что с тобой происходит, Факер? – продолжает он.

– Я не понимаю, – отвечаю я, и… получаю удар под дых.

О-о… мне больно. На глаза даже слезы наворачиваются, и я начинаю глубоко дышать.

– Ты набрал вес, Факер, ты бухаешь, гадость всякую куришь, пропускаешь тренировки, тебе наплевать на команду, – вываливает на меня тренер.

Бля…, он меня ударил, он ударил меня! Лидера этой жалкой кучки неудачников!

– Да пошел ты в жопу, Михалыч, – отдышавшись, говорю я, забираю свою спортивную сумку и покидаю тренировку.

День матча. Оглашается стартовый состав. Меня в нем нет. Капитанскую повязку получает Робо. А вот это уже не смешно.

– Михалыч, ты чего? Ты же знаешь, я же лучший, я лучший! – начинаю я.

– Факер, не зли меня и сядь на скамейку запасных, – отвечает тренер, – ты не в форме.

– Но это же решающая игра! – я чуть не плачу и вижу ухмыляющиеся щщи Робо. Ну, этот еще отгребет свое!

– Факер, не зли меня, – повторяет тренер, поворачиваецца ко мне спиной и идет в сторону скамейки запасных.

Я угрюмо плетусь за ним следом и сажусь сбоку.

Первый тайм мы проводим вяло. Игра абсолютно не клеится, и минуте на сороковой мы получаем роскошную плюху со штрафного.

– Михалыч, дай мне шанс, – требую я в перерыве.

– Я тут тренер, Факер! – зло отвечает тот.

Ребята слушают его наставления, тупо понурив головы.

Начинается второй тайм. Игра вязкая и какая-то вся ипанутая.

70-я минута, все еще летим 0:1.

– Факер, готовься… – говорит Михалыч.

Справедливость, типа, торжествует. Ну, сейчас я вам всем, суки, покажу.

Выхожу на поле, подхватываю мяч, и тут же получаю сочный удар по ногам.

– Ах, ты, сучара, – подрываюсь я и с ноги некисло бью урода, который нарушил против меня правила.

Ко мне подлетает судья, показывает желтую карточку и говорит:

– Ты, еще одна такая выходка, и я тебя удалю!

Игра продолжается. На 80-й минуте наш выход два в два.

– Факер, отдай мяч! – слышу я крики.

Мой партнер действительно свободен, но я беру игру на себя и запарываю момент.

– Урод, – бросает мне кто-то из наших.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не устроить мордобой прямо на поле.

И все же мы сравниваем счет. В следующей же атаке. Я бросаю в прорыв пару наших форвардов, они на удивление эффектно играют в стеночку и закатывают мяч в пустые ворота. Ничья! Нас она устраивает.

Игра заканчивалась, шла уже 90-я минута матча, и тут произошло что-то непонятное.

Подача углового возле наших ворот, мяч отскакивает ко мне, я пытаюсь его выбить куда подальше, но… не знаю, как так вышло, нога вывернулась непонятным образом, и я… отправил мяч в собственные ворота.

Мы даже не успели начать с центра поля.

Финальный свисток.

1:2.

Все кончено.

Под свист болельщиков и хмурые взгляды тренера и всей команды я покидаю поле, подхватываю спортивную сумку и ухожу. Как оказалось, навсегда.

Три следующих вечера я провожу с Бэксом, куря траву и заливаясь пивом.

Когда я прихожу на следующую, уже ничего не решающую игру, Михалыч сообщает мне, что команда больше не нуждается в моих услугах.

– Ты отчислен, сынок, мяч «вне игры», – говорит он с сожалением, – ты сам во всем виноват, Факер, ты сам все проиграл.

Мои причиндалы
Кэп

Меня Кэпом звать, ребятки. И хотя я вообще-то Сергей, но все меня называют Кэпом, так что и вы меня так называйте.

Я сейчас лежу в своей ванне. Так хорошо расслабиться после удачного трудового дня. Нет, я не стоял у станка на заводе, не дай боже, и даже не просиживал зад в каком-либо офисе, но я трудился, и результат приятно утяжелил мои карманы зеленью. Ведь мамы и папы учили нас работать, и все такое. Труд – он всему голова, угу, конечно, разумеется, стопроцентно. Из обезьяны – в человеки, слышали, поди? Но я, наверное, плохой мальчик и работаю только для того, чтобы у меня были деньги. Если лавэ, вдруг каким-то чудом, польются мне на голову, просто так, от нех делать, то я забью болт и на работу, и на долг перед обществом и родиной. Да и ни хера я никому не должен!

Сегодня сделал через ментов четыре комплекта документов на тачки, пригнанные из Польши. И две штуки зелени в моих карманах, уха-ха. Тачки прут косяками, деньги есть и будут, что очень радует.

И теперь я лежу в теплой водичке и плещусь в ней, словно какой-то тюлень. Я абсолютно голый и держу в руках свои причиндалы. Ну, типа, член и яйца. Чтобы не улетели, уха-ха!

Мой член – нормальный. Конечно, не такой, как у пидоров из порнофильмов, но моя чикса Лиля им вполне довольна. Антропологические данные вас интересуют, да? Да пожалуйста! Длина – 17 сантиметров, а толщина… а черт его знает, я ее не измерял. Нормальная такая толщина, мне и моей малышке хватает.

Яйца у меня тоже что надо. Моя крошка ими довольна. Говорит, в шутку, типа, что они у меня, как у быка. Еле ей в ротик помещаются. Она у меня птичка маленькая и нежная. И вообще, я не мудак какой-то и свою девочку очень даже, типа, люблю.

Я свои яйца подбриваю раз в неделю. Забочусь о своей крошке. Нах ей волосы во рту? Пускай и мои. Все равно нужно думать об эстетике.

Ну, говорить о том, что я себе и в другом месте подбриваю, думаю, излишне. Да, я такой! Такой вот классный парень.

Водичка в ванне уже остывает, и я пускаю еще немного кипяточку. Вот так.

Единственная проблема заключается в том, что у моей крошки месячные, и она не может мне давать. Да и вообще, девочка явно находится в нервозном состоянии. Она отказывается даже просто отсосать у меня. Во время месячных малышке явно сносит крышу. Сначала я психовал и даже пытался пару раз засунуть ей насильно, но у нее начинались истерики: сопли, крики, мат и все в том же духе. Ну да ладно, я к этому уже как-то привыкаю. У каждого имеются свои фишки. Ну, не хочет она сосать во время месячных, так что же я могу сделать?

Мы с ней уже три месяца. Круто, ребята, правда?

Я сказал, что я привык? Да, конечно. Привык… но к неврозам, а не к сексуальному воздержанию!

Вот это реально трабл, так трабл!

Я продолжаю рассматривать свой член, и мне в голову приходит мысль отлить. Прямо вот так, лежа в ванне. То есть прямо в воду, я это имею в виду.

Вы думаете, что я псих и какой-то извращенец? Да ничего подобного! А вы что, так не делаете? Да ладно! Может, вы из речки, когда купаетесь, выскакиваете, чтобы под кустом отлить? Уха-ха!

А я просто вспомнил, что от этого тащится Мадонна. Я что-то такое читал в каком-то модном журнальчике для кексов, типа Maxim. И хоть она чикса уже в годах, но я от нее просто тащусь и реально бы эту цыпочку отфачил.

То ли от моего сексуального голода, в котором виновата Лиля, то ли от того, что в голове всплыл образ Мадонны, в моем сознании вспыхнули сцены дикого траха, причем Лиля принимает в нем самое непосредственное участие… эх, цыпочки вдвоем смотрятся просто супер! Я, кстати, намекал пару раз малышке, что неплохо бы попробовать групповой секс, побольше девочек и поменьше мальчиков нах. Ну, не меньше одного, естественно, уха-ха. Но Лиля жестко обламывала, начиная свои истерики. Дескать, она любит меня и не собирается ни с кем делить. Я, получается, должен рассуждать так же… Ну-ну!

Короче, у меня начинает вставать. Причем очень быстро. Несколько секунд, и вот уже мой член возвышается над водой, словно морской риф.

Я начинаю ссать, и струя с трудом вырывается из напряженного члена, обливая покрывающий стены кафель. Уха-ха!

Отлил, гы, а сцена нашего секса втроем стоит в голове, и я начинаю реально так ласкать свои причиндалы.

Правой рукой я нежно (я хорошо научился этому в юности, парни! Учился на себе, а не на пидоре каком-то, я же не гомик, нах!) вожу по члену, второй рукой лаская яйца. Так продолжается недолго, и мой болт делает несколько залпов.

Это уже мой третий случай онанизма за время Лилиных месячных. Еще немного и помогать перестанет, и тогда сперма полезет у меня прямо из ушей! Во будет картина!

Я продолжаю лежать в ванне. Вода перемешалась с моей мочой и спермой. Бр-р… Еще несколько мгновений назад это могло показаться мне прикольным, но сейчас я разрядился и мне уже ничто не мешает думать трезво. Короче, сейчас мне противно смотреть на то, как в воде плавает, ну, понятно что.

Я выдергиваю пробку и тупо втыкаю, как вода проваливается в дырку слива.

Появляется какой-то запах. Нет, это не я…, этот запах идет из сливного отверстия. Какого черта? Это что, проблемы с канализацией и скоро наступит момент, когда я буду лежать в ванне, а в это время оттуда на меня польется дерьмо? Ну, ничего себе!

Я встаю и начинаю поливать себя душем, смывая все с себя, чувствуя при этом облегчение… настоящее облегчение.

И тут со мной приключается очень даже паскудная неприятность. Я вылезаю из ванны, ступня скользит по ее мокрому краю, и я так больно падаю на пол! Е-еп! Мало того, что я неипово ударяюсь головой, так еще и ощущаю дикую боль в ноге. Пытаюсь подняться, но ничего не выходит. Должно быть, чертов вывих. И я, как последний пидор, лежу на полу, схватившись одной рукой за голову, а другой за ногу.

– Лиля! Лиля, бля! – ору я.

– Какого тебе? – слышу ответ маленькой сучки, которая смотрит какую-то очередную херь по телевизору.

– Иди сюда! – я уже начинаю выходить из себя.

– Отвяжись, Кэп! – слышу в ответ, но она все же идет ко мне.

Тук-тук, стучит моя кобылка пяточками по полу.

Дверь распахивается, и в проеме появляется Лиля. На моей чиксе домашний халат от Ralph Lauren, и, лежа на полу, я отлично вижу, что трусов на ней нет.

Это что значит? У нее закончились месячные? Это что такое? Да она тут же была обязана встать передо мной раком, как только они закончились!

Ну, да это дело поправимое.

– Ты чего это на полу лежишь, Кэп? – спрашивает она удивленно, но в то же время в ее голосе слышна ирония.

– Упал, не видишь? – бормочу злобно.

Реакция Лили мне не нравится. Она начинает истерически смеяться и даже для пущей убедительности хватается за дверной косяк, типа, чтобы не упасть. Еще за живот схватись! Изобрази, сучка, колики!

– Не вижу ничего смешного, – говорю я и делаю еще одну попытку подняться.

– Он упал, ха-ха-ха, видел бы ты сейчас себя со стороны, – ржет она, – я сейчас сбегаю за «полароидом».

– Стоять, – я еще раз пытаюсь подняться. Безрезультатно.

– Стою, – зубоскалит Лиля.

Короче, с ее помощью мне все же удается встать, накинуть халат, и сейчас мы сидим на кухне. Нога жутко болит, и я могу передвигаться, только хватаясь за какие-то предметы: стол, стенку, Лилю.

Моя чикса делает нам растворимый кофе.

– У тебя закончились месячные, – говорю я, но, наверное, это прозвучало как вопрос.

– Да… это… да…, а ты откуда знаешь, ты что, роешься в использованных тампонах?

– Нет, малышка, интуиция.

И хотя я только что славно подрочил, мой член снова начинает рваться вперед.

С ее помощью я перебираюсь в единственную в нашей квартире комнату и падаю вместе с Лилей на диван.

Я начинаю мять ей арбузы. Девочке это нравится. Малышка изголодалась по члену, правда?

Лиля спрашивает, не хочу ли я сначала дунуть.

Дунуть-то я хочу, но сейчас мне будет трахаться в кайф и без кайфа.

Я скидываю халат на пол, переворачиваю Лилю на спину и взбираюсь на нее.

О да! Девочка уже готова! Долгое воздержание не прошло бесследно!

С размаха я вхожу в нее и начинаю фачить. Фачу от души. Фачу смачно. Нога болит, но мы – крутые парни, мы все перетерпим. Моя малышка стонет подо мной и кричит всякую банальную хрень, как, типа, «о да, давай», «трахай меня», «да-да-да!». Добротное немецкое порно, да и только!

Когда я чувствую, что оргазм близок, я выдергиваю член и кончаю своей девочке на животик. Нравится мне так!

Рядом бегает мой тигровый бультерьер и пытается лизнуть меня в пятку.

– Нах, дружок, нах, – бормочу я.

Лиля испытала один оргазм и, чувствую, уже на подходе ко второму, но мне доводить ее до финала в лом. Я скатываюсь на пол, прямо на наш ужасно дорогой ковер.

Беру с журнального столика косяк, прикуриваю и начинаю пыхтеть, любуясь зрелищем: моя малышка доводит себя до кондиции, усердно работая пальчиками. Сначала два. Потом три. Осилишь все пять, любимая?

Давай, малышка, давай! Don`t stop, типа, don`t stop! Уха-ха. Мы в игре! Да! Реально!