Read the book: «Древние Боги», page 86
Взгляд Рутгера упал на Эррилайю, и он изумился её бледности. Несомненно, она видела то, что ускользнуло от воинов, и почувствовала то, что не мог ощутить ни один из людей, находящихся здесь, и, кажется, это было действительно чем-то важным, а может быть даже и решающим.
– Нам надо всё это обсудить. – Твёрдо проговорил воевода, и прошёл мимо расступившихся воинов в комнату, где лежал раненый Гардер. Ему почему-то показалось, что разговор должен состояться именно там, чтобы дать понять лежащему там воину, что его не списали со счетов, что он всё ещё является частью войска, и его смерть будет сильным ударом по отряду, уменьшающемуся с каждой битвой.
Стальной Барс присел на край жалобно скрипнувшего решетчатого, металлического топчана, поправил плащ на груди раненого, и, заглянув в его бледное лицо, участливо спросил:
– Как ты, друг?
Гардер слабо улыбнулся, открывая полные боли глаза, и проговорил:
– Кажется, Бессмертный Тэнгри передумал призывать меня к себе, и цепь жизни прервётся ещё не скоро. Где же вы так долго были?
– Мы нашли Древних Богов, и только что я говорил с их слугами. – Чтобы как-то ободрить раненого, сказал воевода.
– Значит, смерти наших друзей не были напрасными. – Виг отвернул лицо к стене, и Рутгер успел заметить, как заблестели его глаза. Он много перенёс, зачастую бывая на волосок от смерти. За короткий период этот девятнадцатилетний отрок повидал столько, что иному взрослому человеку хватило бы для этого всей жизни. Остаётся только удивляться, как до сих пор, ещё никто из них не сошёл с ума, хотя временами казалось, что это может легко произойти. Конечно, все слышали сказки о тварях, живущих далеко на юге, но ведь никто и не думал, что это всё-таки, правда, и эти кошмарные порождения ада существуют на самом деле! Да, многое из того, о чём говорила народная молва, оказалось выдумкой, и многое из того же, оказалось правдой.
* * *
Глава 15.
К чему могут привести бесплодные, безрезультатные споры, основанные только на догадках, том немногом, что удалось увидеть воинам, и малой толике того, что смог понять Лурфар из слов раненного Древнего? Казалось бы, нет ничего проще, вот оно, всё как на ладони, но нет, это было в то же время достаточно сложно, чтобы призадуматься и попытаться понять, что здесь происходит. Всего несколько слов, произнесённых тем, что снял личину, и многое становилось ясно из того, что он не сказал, и может быть, никогда не скажет. Вот он, вывод, только протяни руку, и вычлени то, что нужно из клубка переплетённых коротких мыслей, но он постоянно ускользал, и никак не удавалось ухватить его, как-то удержать.
– Несомненно, это язык русов, и многие слова нам понятны, хоть и произнесены немного неправильно, и в то же время, в его речи столько слов, каких просто не существует в нашем языке! Я думаю, что именно вот эти слова и были забыты, исчезли из нашего обихода, так как были совершенно не нужны на протяжении нескольких веков. Я не знаю, что они означают, и как к ним нужно относиться. – Монах растерянно развёл руками, и так и не закончил фразы, что должно быть, долго готовился произнести.
– Вряд ли их язык претерпел какие-то существенные изменения за тысячу лет. – Проговорил в установившейся тишине Аласейа, задумчиво потирая подбородок с трёхдневной щетиной. – Скорее всего, это мы говорим не правильно, да и так ли это важно? После стольких битв мы здесь, живы, и наткнулись на стену непонимания, настороженного недоверия. Это совсем не то, чего мы ждали. Не так ли?
Никто не посмел возразить царю россов. Да и что тут было сказать? Он правильно смог передать в нескольких словах мысли каждого из воинов.
– Мы прошли многие и многие поприща, теряя в битвах своих братьев, и даже не думали о том, что здесь, Древние могут нас принять за своих врагов. Кто мы для них?
Аласейа внимательным взглядом обвёл лица воинов, чему-то улыбнулся, и не скрывая ироничной усмешки, продолжил:
– Мы для них такие же варвары, какими для нас кажутся перманы, кахты, или лерды. Конечно, я не скажу ничего нового, но чтобы получить то, зачем мы пришли, то должны завоевать доверие Древних, чтобы они не относились к нам как к тварям, жаждущим пролить человеческую кровь. А что нам нужно для этого сделать?
Этот вопрос относился ко всем, и, похоже, никто, судя по затянувшемуся молчанию, пока не знал на него ответ. Где-то там, в темноте дремучего подсознания, как вспышка молнии мелькнула догадка, и тут же пропала, будто её никогда и не было, но этого хватило, чтобы ухватить основную мысль. От этого стало жарко, и тут же стало понятно, что виги, только этим могут помочь Древним. Что те в другой помощи и не нуждаются, а может быть, что и эту откажутся принять. Нужно стать незаменимыми для них, и может быть, тогда они согласятся одарить нежданных помощников тем, в чём они нуждаются. Что есть у северян, кроме мечей, и в чём они могут быть полезны?
Воспользовавшись затянувшейся паузой, пока никто не стал что-то говорить, Рутгер встал, и посмотрев на раненого, пьющего какой-то целебный отвар из рук Эррилайи, произнёс:
– Мы устали от крови, и одна мысль о том, что нам, возможно, придётся идти в наёмники, чтобы завоевать доверие Древних, повергает в ужас. Разве для этого мы шли сюда, теряя друзей? Вы видели, сколько здесь мутантов, так разве мы можем что-то решить в этой войне? Нас осталось меньше полусотни, и боюсь, что вернутся в страну Лазоревых Гор и того меньше воинов.
– Что же ты предлагаешь? – Тихо пророкотал Сардейл.
– Нужно искать какое-то другое решение, чтобы Древние дали нам то, зачем мы пришли. Хотя, мы даже и сами не знаем, что нам нужно.
– Разве мы не знаем, что нам нужно? – Усмехнулся Увгард. – Всю жизнь я привык полагаться на остро отточенную сталь, но если есть какое-то другое средство, чтобы победить в войне, то я готов вложить меч в ножны. Нам нужно оружие, способное уничтожить врага!
– Не думаю, что мы сможем получить его. – Тут же возразил Стальной Барс. – Древние ни за что не дадут нам в руки то, что со временем может быть повёрнуто против них самих.
– Но мы же не собираемся нападать на них!
– В этом мы их не сможем убедить, и в какой бы причудливый узор не сплелась цепь жизни, они никогда не будут доверять нам на столько.
– Что же нам делать? Мы так и уйдём отсюда не солоно хлебавши? – Вскочил Сардейл сверкая глазами, и его шрам густо налился кровью.
– В Храме Бессмертного Тэнгри скопилось немало книг, какие монахи смогли добыть в Мёртвом Городе, и я уверен, что там мы найдём ещё не одну тысячу. – Улыбнулся Лурфар, оглядывая воинов. – Но мы их не можем прочитать, потому что они написаны на древнем языке, забытом тысячу лет назад. Что в этих книгах? Мудрость Богов? Их величие и могущество?
– Ты хочешь сказать, что всё, что нам надо, это всего лишь познать грамоту Древних? – С удивлением спросил Рутгер. Конечно! Это же так просто! Всё, что им нужно, это научиться читать на языке далёких предков, и тогда они смогут изучить их книги! Там наверняка найдётся масса полезного, что может возвеличить страну Лазоревых Гор, и навсегда отвадить многочисленных врагов, окружающих её! Вот только согласятся ли Древние на это? А почему нет? Ведь в сущности, это такая малость!
– Остальное мы сможем узнать сами! – Оживился монах. Глядя на его усталый вид, хламиду, порванную в нескольких местах, и давно нуждающуюся в стирке, было и невозможно представить, что он знает несколько десятков наречий, и в его голове хранится множество знаний, что пока не нашли себе применения в силу сложившихся обстоятельств.
– И как же вы намерены просить об этом Древних? – Подал голос Архорд, про существование которого Стальной Барс уже и забыл. – Наверняка это может насторожить их, и вряд ли они решат помочь нам.
– Ты, сказал, нам? – Переспросил Вальгер, хмуро глядя на лорда. – С каких пор предатель считает нас своими? Ты жив только потому, что можешь нам пригодиться, когда вернёмся домой. А пока помалкивай, пока я не отрезал твой поганый язык!
Лорд смерил десятника обжигающим взглядом, его рука было дёрнулась к поясу, где обычно висел меч, и, не найдя его, задрожав, опустилась. Стиснув зубы, он не стал спорить, и продолжать разговор на повышенных тонах, счёв благоразумным отодвинуться в дальний, тёмный угол, отгородившись от Вальгера Ярвиром, присматривающим за ним.
– А ведь он прав. – Поразмыслив, сказал воевода. – С какой стати Древние вообще будут что-то делать для нас? Похоже, то, что мы спасли одного из них, ничего не значит, или…
– Этот человек был низшего сословия, чья жизнь ничего не стоит. Николай – раб. – Подвёл итог Аласейа.
– Возможно ли это? – Недоумённо спросил Торгай. – Легенды говорят, что у них все равны, нет рабов и господ!
– Легенды – это народная молва. Люди склонны приукрашивать то, чего никогда не видели, и не знают. Они выдают желаемое за действительное, я же говорю то, в чём убедился сам.
– Но ты не можешь знать этого наверняка!
– Это всего лишь догадка, и она верна как никогда. Может быть где-то там, далеко под землёй… – Царь россов махнул рукой в направлении двери, откуда пришли Древние, – И есть Боги, что действительно могущественны и могут изменить судьбу Обитаемого Мира, но, думаю, увидим мы их не скоро, а может, не увидим и никогда. У них должны быть жрецы, в конце концов, обычные люди, чтобы прислуживать им, и Николай был из их числа.
– В это трудно, и невозможно поверить. – В напряжённой тишине глухо прозвучал голос Сардейла. – У всех народов Обитаемого Мира сложено о них немало сказаний, легенд, и в каждой из них Древние справедливые, и могущественные Боги. У них все равны, и нет богатых или нищих.
– А Боги ли они вообще? – Наконец решился высказать Рутгер крамольную мысль, уже долгое время терзающую его сердце. Он поймал на себе взгляды, полные страха, удивления и замешательства. Да, наверное, это звучало странно, страшно, означало крушение и без того слабых надежд, но это нужно было сказать, чтобы это попытались понять все, и приняли так, как оно и есть, готовясь к самому худшему.
К изумлению воеводы, за его вопросом не последовало громких споров, и каких-то доводов, опровергающих его слова. Его услышали, и внимали ему кто-то со страхом, да, кто-то с удивлением, но все, как один, спокойно, словно уже давно догадывались об этом, и просто не хотели себе в этом сознаться, чтобы не разрушить тех мифов, долгие века живущих в народах. Может, это необходимо для любого человека, верить во что-то всесильное и могущественное, в роковой день готовое прийти на помощь? Что теперь будет с ними, если умрут в их сердцах легенды о Древних Богах?
– Ты хочешь сказать, что это всего лишь потомки той могущественной расы, правившей Обитаемым Миром тысячу лет назад? – Угрюмо спросил ветеран.
– Как это ни больно осознавать, но того, что я видел, достаточно, чтобы сделать такие выводы. – Кивнул Барс с сожалением. Теперь он уже был уверен в собственных мыслях. Может быть, его подтолкнули на это слова царя россов, а может быть где-то там, в подсознании, ещё не понимая этого, он всё же решил не молчать, и сказать то, что думает. Сказать то, что кажется ему правдой.
– Честно говоря, и я представлял их себе другими. – Растерянно улыбнувшись, произнёс Увгард. – Они ниже на полторы головы любого из нас. Даже Эрли выше самого высокого из них!
– Мы видели всего несколько человек! – Подал голос Ярв.
– Будь уверен, сюда, к нам, они прислали бы самых сильных, чтобы дать понять, что с ними шутки плохи! Будь я проклят! – Твёрдо возразил Сардейл.
– А может это желание скрыть свою силу? – Громко спросил Аласейа, и начавший набирать силу спор, утих сам собой.
Не всё, что видишь, может быть правдой. Тартей, Коур, да и многие ювгеры часто говорили о силе Древних. Об умении убивать на расстоянии, куда не может долететь ни один болт из самого мощного арбалета. О дьявольской силе, рвущих людей на части, и вздымающей огромные клубы дыма и камней. В то же время они говорили о том, что их легко выследить, и застать врасплох. Они совсем не умеют читать следы, не могут чувствовать приближающуюся опасность, и если бы они жили не в убежищах под землёй, то были бы давно истреблены.
А что может сказать обо всём этом оставшийся в немногочисленной дружине Коур? Он сражался с Богами, знает их возможности, и на что способны. Может он даст какой-нибудь дельный совет, и трудное решение будет гораздо легче принять? Впрочем, наверное, он может сказать только то, что виги уже видели, и подтвердить то, до чего они уже догадались.
– Коур! Что ты можешь сказать на всё это? – Громко спросил Барс, ещё не видя самого ювгера.
Тот прокашлялся, сделал шаг вперёд, и, блестя глазами из-под мохнатой шапки, прохрипел:
– Я не настолько хорошо их знаю, чтобы говорить об их повадках, но одно я могу сказать точно – убить их так же просто, как загнанного оленя, что мы и проделывали не раз. Нет, конечно, это не Боги. Это их жрецы, прислуживающие им. Мы не видели никого, кого бы не могли убить.
Повисло тягостное молчание. Каждый обдумывал то, что видел, и уже знает. Слишком велико было разочарование от того, что происходило. Древние не были такими могущественными и всесильными, как о них говорила народная молва. На самом деле они оказались обычными людьми, выжившими после Апокалипсиса, и сохранившими только тени былого величия.
Конечно, заманчиво завладеть оружием большой разрушительной силы, и за короткий срок возвеличить страну Лазоревых Гор над другими народами, разгромить все войска Обитаемого Мира, способных решиться на захват золотоносных рудников, но разве виги и сами не смогут выступить в чистое поле с оружием в руках? Нет. Оружие Древних не нужно северянам, и как правильно сказал Лурфар, им нужны знания, а для этого нужно всего лишь научиться читать руны, о значении каких можно только догадываться. Рутгер сам видел те книги, по рисункам каких были когда-то созданы арбалеты различной мощности, и катапульты, кидающие камни на несколько сотен шагов. Странное волнение охватывало его, листающего готовые рассыпаться страницы, пахнущие древностью, и хотелось вдыхать этот запах снова и снова, словно это могло перенести в ту далёкую эпоху, и понять, что здесь написано. В тонких линиях чертежей угадывались хищные, железные птицы, огромные лодки, где могли разместиться несколько тысяч воинов, и нечто похожее на рыб, несущих в своём чреве страшное оружие, что могло уничтожить их несовершенный мир.
– Я чувствую страх. – Тихо проговорила Эррилайя, и тут же несколько десятков взглядов были переведены на неё. Как же они могли забыть о своей предсказательнице! Все её видения были вещими, и всегда сбывались. Пусть они были туманными, пусть она не могла их объяснить, и не находила слов для этого, тем не менее, она видела то, что не мог видеть другой человек.
– Страх? – Немного смутившись, переспросил воевода. – Как это возможно? Чего им бояться, когда они отгорожены от нас дверями, что невозможно взломать?
– Страх – нормальное человеческое чувство. – Изрёк Аласейа. – Впервые за многие сотни лет они впустили к себе в Улей людей с поверхности земли, где бродят их враги, жаждущие горячей крови. Они не знают, чего от нас можно ожидать, и естественно, боятся.
Стальной Барс ещё раз внимательным взглядом окинул комнату, где собрались воины. Слабый, тусклый светильник в виде стеклянного шара под мрачным, покрытом трещинами потолком, гори он чуть ярче, это можно было бы принять за чудо. Обшарпанные стены с отбитой штукатуркой, где только можно было угадать тёмно-зелёную краску. Обломки какой-то мебели, что была сделана даже не из досок, а из мелкой, спрессованной стружки. Только жутко скрипящий топчан, где лежал раненый Гардер был в более приемлемом состоянии. То же самое было и в других комнатах, словно люди здесь и не были уже несколько десятков лет, только механизм, запирающий огромные ворота, ведущие на поверхность земли, большие шестерни, над каждой из каких кузнецу нужно трудиться несколько дней, был заботливо смазан. Неужели это они могут увидеть и там, где живут сами жрецы и их Боги? Или их жилища просторны и светлы, отделаны мрамором, обставлены дорогой мебелью, и полны вещей, сохранившимися от той далёкой, забытой эпохи?
Нет. Совсем не то хотел услышать от Эррилайи воевода, но, похоже, это было выше её возможностей. Он хотел узнать, что с ними будет через несколько дней, недель, месяцев. Что их ждёт в будущем, что они смогут получить от Древних, и как сложатся их отношения? Неужели они так и будут бояться тех, кто пришёл к ним с миром? Неужели не начнут доверять, и не пустят далеко в Улей, чтобы виги увидели именно тех, кого они считают Древними Богами, и уповают на их могущество?
* * *
Глава 16.
– Ваша милость! Ваша милость!
В просторный шалаш, сложенный из разлапистых еловых веток ворвался Дерк, и в почтении склонил голову. Теперь в нём было трудно признать когда-то бывшего слугу. Кажется, он возмужал, окреп, взгляд стал жёстче, и внимательнее. На нём ладно сидела кольчуга, шлем подобран по размеру, и хотя он всё ещё не слишком уверенно владел мечом, не был лишним в его одеянии.
Парфтек дёрнулся, поворачиваясь на зов, и отводя взгляд от весело потрескивающего огня, горящего в центре шатра, спросил:
– Что случилось, друг мой?
– Ваша милость… Я знаю лишь то, что к Гердаю прибыл гонец из Россы, привёз свиток с приказом от наместника Иштера, и боярин хочет видеть вас немедленно.
Накинуть на плечи меховой плащ, застегнуть его серебряной фибулой дело нескольких мгновений, и уже на ходу натягивая узкие, кожаные перчатки, лорд тут же отправился за своим бывшим слугой. Он уже и не представлял его даже мысленно, как слугу, как харвелла, как человека второго сорта. Им пришлось много пережить, не раз спасать жизни друг другу, так разве Дерк не заслужил к себе такого уважительного обращения?
Много воды утекло с тех пор, как Парфтек вынес когда-то последнее судебное решение, но он помнил его так, будто это произошло только вчера, и он помнил даже чувства, клещами тревоги, жёстко обхватившие его сердце. Три года золотых рудников и штраф в тысячу монет только за то, что воевода Снежных Барсов самовольно взял сто бочек земляного масла, чтобы отстоять Волчьи Ворота, и не пропустить врага короткой дорогой к Вольфбуру. Ещё тогда он почему-то подумал, что лорд Фельмор недолго будет удерживать власть в своих руках, а Сатвел, ослеплённый жаждой наживы, никогда не будет иметь поддержки среди простого люда.
После того, как они с Дерком каким-то чудом избежали расправы в лагере перманов, и смогли скрыться, он смотрел на свою жизнь совсем по-другому, и ему казалось, что он стал чище, благороднее, и уже никогда не сможет совершить какого-то гадкого, низкого поступка. Что-то ещё слегка покалывало его сердце, но он уже знал, как избавиться от этого, заслужить прощение, и вернуться к своей семье в Вольфбур. Семья! Что с ними? Как они? Может, давно уже перестали верить в то, что он жив, и молят Бессмертного Тэнгри, чтобы он вернул им любимого мужа и отца? Сколько слёз, должно быть, утекло уже, а сколько ещё утечёт! Наверное, стоит найти способ, послать им весть о себе, и успокоить? Но священная гора Эрпон в осаде, и у боярина Гердая пока нет планов освобождать Вольфбур. Он понимает, что с такими силами как у него, об этом нечего и думать, и ждёт, когда из Россы придёт подкрепление – «Железнобокие», ещё сохранившие роту верности истинному царю, Аласейа.
Это было как вспышка молнии в кромешной тьме. Как будто только что перед ним стояла большая, непреодолимая стена, и вдруг она рухнула, оставив после себя кучу обломков. Когда-то в детстве, давным-давно, дед рассказывал ему, что где-то у подножия священной горы Эрпон есть подземный ход, ведущий прямо в ратушу. Его прорубили в скале несколько сот лет назад «тёмные», чтобы захватить Вольфбур, но что-то у них не получилось, и они бросили эту затею. Может быть, это всего лишь сказка, легенда, но он помнил каждое слово деда, как найти лаз. Разве это не шанс попытаться проникнуть в осаждённый город, и дать надежду его защитникам? Надо обязательно сказать об этом Гердаю!
Всего несколько десятков шагов до палатки боярина. Ничтожнейший срок в жизни человека, а сколько можно за этот короткий промежуток времени увидеть, услышать, почувствовать, и обдумать. Сегодня в лагере царило необычайное оживление. Это ощущалось с утра. В воздухе висело что-то развесёлое, разухабистое, как перед большим праздником, после какого уже будет всё равно, что с ними будет, и будут ли они вообще живы. Среди множества шалашей запорошенных снегом, горели костры, пахло дымом, жарящимся мясом, свежесломленными еловыми ветвями, подтаявшим снегом, и лорду даже показалось, что он уловил слабый, едва заметный, дурманящий запах лугового сена. Слышалось, как где-то стучали топоры, с лязгом скрещивались клинки, ржали лошади, и всё это перекрывал беззаботный, весёлый смех, будто не было войны и смерти. От всего этого хотелось самому безудержно смеяться, выпить вина, закусить жареной олениной, и послушать разговоры воинов у жарко горящего огня.
Стражники перед входом в палатку молча расступились, и Парфтек услышав чей-то невнятный разговор, понял, что боярин в палатке не один, и похоже, что им придётся держать совет, и вместе принять какое-то нелёгкое решение. Но разве это может испортить приподнятое настроение? И, улыбаясь, лорд вошёл в шатёр, сразу же увидев Норбера, в плаще из шкуры волка, резной столик, невесть как оказавшимся в палатке посреди дремучего леса, в стороне от оживлённых дорог, разложенную на нём пергаментную карту, несколько кресел, и самого Гердая.
– Пусть ваши мечи напьются кровью врага! – Произнёс Парфтек, всё ещё улыбаясь.
– И тебе пасть в битве. – Отозвался лесовик, как-то странно ухмыляясь, и оценивая бывшего судью быстрым, внимательным взглядом.
– Из Олькбарта ко мне прибыл гонец с приказом от наместника Иштера. – Сразу же приступил к делу Гердай, подойдя к столу, взял с него развёрнутый свиток, скреплённый красной, сургучовой печатью, и перевязанный алой лентой.
Лорд выжидающе промолчал, и боярин продолжил:
– Он приказывает мне вернуться в Россу, сложить оружие, и отдать себя вместе с воинами в руки правосудия.
– И что же ты намерен делать? – Осторожно спросил Парфтек. Он и не сомневался в том, что боярин не выполнит приказ наместника, пусть тот хоть пожалует ему новые земли, или какую-то почётную должность при дворе. Пробыв какое-то время в одеянии шута Гердай уже никогда не поверит самозваному царю, и никогда не признает его на троне.
– Я хорошо знаю наместника, и знаю, какой суд меня может ждать. Что бы там ни было, что бы я ни сказал, меня, и моих воинов может ждать только одно – плаха палача, и пика для головы у ворот замка. – Гердай сделал шаг к жаровне, и бросил в неё свиток. Его тут же охватило пламя, и скоро от него осталась только горстка пепла. Может быть, он всё же поторопился, и сам, собственноручно сжёг надежду на прощение, навсегда оставаясь в лагере мятежников, и становясь вне закона в Россе? – Шаг сделан, и я не вернусь в Россу, пока на троне сидит наместник. Они с царём Аласейа одной крови, но между ними всё же большая разница. За истинным царём я пойду, не задумываясь, на самую ужасную смерть. За Иштера пойдут только бояре, и то, только пока у него есть золото, и в казне есть хоть один медный грош. Но тебя, лорд Парфтек, я призвал совсем не для этого.
Бывший судья приосанился, чувствуя, что сейчас он будет присутствовать при каком-то серьёзном решении, и гордый тем, что позвали именно его, не смотря на все прошлые прегрешения. В горле внезапно пересохло, и он глазами поискал по сторонам в надежде найти какой-нибудь кувшин с разбавленным вином. Он увидел его возле жаровни, где рассыпался в прах свиток наместника, и, взяв кубок, наполнил его горячим, густо пахнущим яблоками, взваром. Да. Это то, что ему и требовалось. Гердай не одобрял вино, пусть даже и разбавленное, на совете, где могла решаться судьба людей.
– Наш брат Норбер только что вернулся от замка Корте, и принёс добрые вести. Он, и его друзья смогли проникнуть в замок, и встретиться с его защитниками.
Парфтек сделал глоток взвара, и удивлённо огляделся на лесовика. Он знал, что замок Корте неприступен, и к нему ведёт единственная узкая тропа, петляющая между огромными валунами. Занять её, оборонять от врага, нет ничего сложного, и ведь наверняка перманы так и сделали, так как же Норбер смог проскользнуть мимо них незамеченным?
Между тем, Гердай продолжил:
– Их совсем немного, семь десятков. Виги, сивды, харвеллы и заулы. Они сделали несколько вылазок до того, как тропу заперли варвары, и спасли многие семьи от верной гибели. Но теперь они сами в ловушке, и понесли большие потери после того, как на них напали ассаны. Надеюсь, ты знаешь, что клан убийц вовсе не выдумки, и они на самом деле существуют?
– Да. Я знаю это. Лорд Фельмор, и лорд Сатвел часто пользовались, их, так называемыми услугами. – Кивнул Парфтек. Имена лордов прозвучали в его устах как нечто омерзительное, и он даже сейчас с трудом мог верить, что состоял с ними в одном заговоре, и когда-то в самом деле считал их собственными друзьями.
– Норбер смог счесть перманов, и говорит, что их не более трёх сотен. – Гердай вздохнул и улыбнулся. – Мои «Железнобокие» спешатся, и ударят по ним.
– Насколько я знаю, тропа, ведущая к замку, слишком узка, чтобы можно было атаковать по ней врага. Мы окажемся в уязвимом положении, и со всем моим уважении к россам, всадники плохие воины, если спешатся. Все преимущества будут у варваров, и разве мы сможем тогда надеяться на благополучный исход битвы?
– Боги помогут нам… – Начал было боярин, но тут же умолк, видимо и сам поняв, какую глупость он только что произнёс. – Что же ты можешь предложить нам?
Лорд склонился над картой, сразу же сообразив, что на ней обозначен сам замок, предстоящий освободить, сложные петли тропы, большую поляну, перед её началом, и дремучий лес, рассекаемый извилистой дорогой.
– «Железнобокие» сильны конным ударом, не так ли? Перед ними не сможет устоять ни один строй, так почему бы нам не выманить перманов вот на эту поляну? – Палец Парфтека упёрся в место на карте, свободное от обозначений леса и неприступных скал.
– Как же мы это сделаем? Едва увидев россов варвары всё поймут, и носа не покажут из-за скал! – Рассмеялся Гердай. – Они хорошо помнят силу наших мечей!
– Мы это сделаем. – Прохрипел Норбер. – Сейчас под моей рукой всего сотня стрелков, но этого вполне хватит, чтобы враг погнался за нами забыв обо всём на свете, и вышел в центр поляны. Сделаем вид, что не знаем в чьих руках тропа, попадём в засаду, и панически побежим к лесу. Вот тут, боярин, ты и ударишь.
Росс немного помолчал, размышляя, и глядя в глаза лесовику, спросил:
– Если они догадаются? Если они не выйдут из-за скал?
– За своих друзей они захотят отомстить. Мои лучники бьют белку в глаз, а попасть в варвара и ещё того проще. Мы не дадим им отстать от нас, и будем подогревать их жажду мести. Они всегда будут видеть перед собой наши спины, и будут думать, что вот-вот настигнут. Кто же откажется от удовольствия перерезать горло ненавистному врагу, только что убившего друга?
– Ты можешь потерять многих людей. – Боярин положил руку на плечо лесовика, и тот, опустив голову, немного помолчав, жёстко произнёс:
– Смерть в бою всегда почётней. Это лучше, чем отсиживаться в лесу, и только щипками напоминать врагу о себе. Мы заберём с собой большую свиту из убитых варваров, и Бессмертный Тэнгри будет доволен.
– Хорошо. – Покивал головой боярин. – Выходим завтра на рассвете, и пусть дьяволу станет тошно от пролитой крови перман!
* * *
Парфтек и сам от себя не ожидал, что вызовется пойти с Норбером, и ещё с пятью десятками отчаянных головорезов, чтобы подставиться под удар варваров. Сейчас, идя вслед за одним из лучников, и подходя к опушке леса, он пытался осмыслить, понять, что же его толкнуло на этот шаг, но так ничего и не мог придумать. Может, ему показалось, что чем чаще он будет рисковать жизнью, тем быстрее кончится война, и он сможет вернуться к семье, заслужив прощение всех своих грехов?
Он так никому и не сказал, про тот подземный ход, ведущий в Вольфбур. Он рассудил, что будет благоразумнее сказать об этом после битвы, чтобы никто не смог обвинить его в трусости, и желании избежать вполне вероятной смерти. Впрочем, никто и не настаивал в его участии в этой вылазке. Гердай давал ему коня, доспехи, но он, в отличие от Дерка, всё же решил идти с Норбером. Теперь их многое связывало, и не только рота на мече, когда-то данная ему. Дружба, или даже братство, скреплённое кровью. Кто же мог подумать, что судья, приговоривший человека к пяти годам рудников, будет дружен именно с этим человеком, и идти с ним в одну битву, чтобы прикрыть его, и может быть, даже спасти ему жизнь?
Впереди идущий воин вдруг остановился, и от неожиданности лорд ткнулся ему лицом в мокрую от снега шкуру волка. Сдерживая дыхание он напряжённо вслушивался в тишину зимнего леса, но слышал только, как тихо подвывает ветер в верхушках елей, и где-то недалеко поскрипывает отжившая свой век, сухара.
– Братья, помните, что мы не знаем, в чьих руках тропа, и никак не ожидаем встретить здесь врага. – Где-то впереди прохрипел Норбер, и в предрассветной тиши стало слышно, как воины снаряжают луки, натягивая на них тетиву. – Держите оружие наготове, и прячьте его под плащами. Мы выходим на поляну, и скоро варвары нас увидят.
Сердце в груди часто забилось, и Парфтек завертел головой, сжимая под плащом рукоять меча. С недавних пор это его как-то успокаивало, и он верил, что с ним мало что может случиться, пока у него есть оружие. Что же он хотел увидеть? Где-то там, в темноте, слева и справа, на опушки леса подходили сотни «Железнобоких», и готовились для решающего удара. Вдруг они не успеют? Вдруг ударят позже, уже после того, как перманы ослеплённые жаждой крови пересекут поле, и всё-таки настигнут небольшой отряд смельчаков, дерзнувших бросить им вызов? Нет. Об этом не хотелось думать. Боярин Гердай успеет вовремя, и его удар будет страшен. Никто из варваров не сможет спастись.
Выходя в поле, лорд посмотрел в небо, на тускнеющие звёзды, и подумал, что это вполне может быть его последний рассвет в жизни. Он неплохо владел мечом, вспомнив в нескольких боях всё, чему когда-то научился в Храме Бессмертного Тэнгри ещё в детстве, но сейчас он явственно осознавал, что воинское счастье переменчиво, и судьба может столкнуть его с противником более грозным, чем он встречал до этого, и он, не успев парировать его удар, может пасть в сечи. Ему даже показалось, что в предрассветном сумраке, впереди, на темнеющих скалах он смог разглядеть варваров, уже натягивающих луки, и готовых пустить стрелы в цель. Захотелось до дрожи в руках перекинуть со спины в левую руку деревянный щит, и он еле совладал с собой, только глубже натянув на лицо капюшон плаща, будто это могло спасти его от смертельной стрелы.
