Read the book: «Древние Боги», page 52

Почувствовав усталость, Рутгер юркнул в щель, образовавшуюся между щитами, и тут же его место занял Увгард, кому так не терпелось пустить в ход меч, и показать своё искусство. Он всегда был недоволен Стальным Барсом и его приёмами, что были лишены изящества и красоты. Он говорил, что смерть в бою должна быть красива, так кто же её может подарить врагу, как не виг, в совершенстве владеющий мечом?

Стоя за стеной щитов, переводя дыхание, воевода осмотрелся, и в свете нескольких факелов, увидел Эррилайю, бережно поддерживаемую, в небольшой каменной нише, Йеге. Её глаза были плотно закрыты, а лицо белее мела. Мученически сжатые губы, учащённое дыхание, и какое-то судорожное подёргивание длинных, красивых пальцев.

Отбросив в сторону щит и пернач, Рутгер опустился на колени, и с тревогой спросил, хотя уже и догадывался, что пока её лучше не тревожить. Пройдёт совсем немного времени, и она придёт в себя, оправится, чтобы сказать, о чём говорила с духом подземелий:

– Что с ней?

Он не услышал своего голоса за звоном мечей, воем упырей, и глухими ударами, несущими смерть, но старый гаар догадался, о чём спросил воевода, и прокричал:

– Такое уже было! Она скоро очнётся!

Не зная, что сказать, и чем помочь любимой, Стальной Барс лишь кивнул, и, поднявшись, подобрал пернач. Идёт бой, и совсем скоро он будет должен заменить Сардейла, чтобы снова встретиться лицом к лицу с вампирами, и убить ещё нескольких.

Тишина наступила внезапно, неожиданно для всех, и воины растерялись. Вурдалаки внезапно отпрянули назад, и остановились в нескольких шагах от строя, оставив умирать своих раненых сородичей. Они только скалили клыки, угрожающе клокотали, поводя безглазыми, слизистыми мордами, но пока не делали никаких попыток к нападению.

– Что это значит? – Пророкотал Сардейл, уже успевший поменять запыхавшегося Увгарда. – Так я никогда не добуду славы!

В противоположной стороне лаза мелькнул свет факела, и на небольшую площадку, где расположился строй вигов, из темноты вырвался Кали, а за ним следом и Хортер. Это случилось так быстро и неожиданно, что Рутгер только и успел, схватиться за рукоять пернача, как под левой рукой у него оказалась голова волкодава, настойчиво требующая ласки.

«Тёмный» поклонился, и быстро заговорил, спеша рассказать то, что видел и услышал:

– Этот ход имеет множество ответвлений, но если идти по нему никуда не сворачивая, то через сотню шагов он начинает круто забирать вверх, и, по-моему, ведёт на поверхность земли!

– Ты видел тварей? – С дрожью спросил Стальной Барс. Он вдруг почувствовал какую-то слабость, будто Хортер смог найти то долгожданное, что они так безуспешно пытались нащупать в темноте, плутая по враждебным подземельям, вырытым тысячу лет назад Древними Богами. Он вспомнил ожесточённый спор между Йеге и Эррилайей, когда они выбирали из множества похожих друг на друга ходов один, в какой стоило пойти. Так значит, она знала, предчувствовала это? Бессмертный Тэнгри! Как же повезло вигам, что они встретили её в разорённых войной землях Гаарии! Как повезло ему самому, что он влюбился в эту нескладную, противоречивую, но совсем необычную ведьму!

– Пещеры полны звуков, но я не заметил каких-либо следов, указывающих на присутствие упырей!

Сердце радостно забилось в груди, и Стальной Барс понял, что Бессмертный Тэнгри всё-таки смилостивился над ними, пресытился жертвами, и указал путь, по которому можно выйти к солнцу, что люди не видели уже много дней. Испытание подходит к концу, и тот, кто выдержал его с честью, может надеяться на его благополучный исход.

Среди повисшей неправдоподобной тишины раздался вздох, полный муки, и Эррилайя открыла мутные от боли глаза. Ещё мало что, понимая, она повела взглядом по сторонам, и, заметив воеводу, улыбнулась. Он в то же мгновение бросился к ней, опустился на колени, и, обнимая за хрупкие плечи, скрытые под мешком висящей кольчугой, прошептал:

– Что же ты так пугаешь нас? Будь проклят тот дар, что причиняет тебе такие страдания!

– Я видела выход! – Сквозь слёзы молвила ведьма. – Дух подземелий указал мне ход к солнцу!

Рутгеру показалось, что он ослышался, и отодвинувшись от возлюбленной, держа её обеими руками за заплаканное, чумазое лицо, как можно спокойнее, сдерживая бухающее сердце, спросил:

– Что ты сказала? Ты знаешь, где выход?

– Да! Дух сказал мне, куда нужно идти!

– Это не может быть ловушкой? – Недоверчиво спросил виг. Всё это было очень подозрительным. С чего это духу подземелий помогать своим врагам? А после того, как люди убили несколько десятков упырей, то и подавно! Он должен пылать ненавистью, и жаждой мести, а не подсказывать где находится выход.

– Не думаю. – Эрли чуть помолчала, а потом уверенно проговорила: – Он хочет побыстрее от нас избавиться. Раз уж он не может нас уничтожить, то хочет выпроводить отсюда.

– И где же выход?

Ведьма приподнялась, и ткнула пальцем в темноту, туда, откуда только что пришёл Хортер.

– Я давно это знала, ещё до того, как мы спустились в подземелья, но не могла этого сказать уверенно. Видения были туманны, обрывки слов непонятны… Зато сейчас я могу с полной уверенностью сказать, что здесь находится выход из нор вурдалаков! Это не единственный ход, есть и ещё, где могут пройти люди, но до них слишком далеко, и дух подземелий не пропустит нас к ним, говоря, что мы увидим то, что может свести нас с ума.

Рутгер решился. Это показалось ему единственной возможностью выйти к солнцу. Ничего в жизни он так не хотел, как покинуть тёмные, зловещие подземелья, и увидеть голубое небо. Чувство, что он может, как и любой другой воин погибнуть здесь, в кромешной тьме, и никогда не выбраться отсюда, давила многопудовой каменной глыбой, не давая дышать полной грудью.

– Что ты видела ещё? – Спросил Стальной Барс, пристально вглядываясь в любимые, карие глаза. У вигов и харвеллов нет глаз такого цвета. Такие глаза часто бывали у заулов, но они не могли выразить и половину того, что можно было прочитать в очах Эррилайи. Они то пылали гневом и злостью, и казалось, могли испепелить на месте, то лучились радостью и нежностью, готовые обласкать весь Обитаемый Мир, и не было на земле никого добрее, чем эта пятнадцатилетняя ведьма.

– Не знаю. – Эррилайя отвела взгляд в сторону. – Когда-нибудь я пойму, что это значит, а пока, смысл этих видений мне не достижим. Дух подземелий говорит, что он не сможет долго сдерживать своих воинов, и говорит, чтобы мы быстрее уходили. Он не хочет, чтобы опять пролилась кровь вурдалаков.

– Хорошо. – Воевода выпрямился, и скрестил руки на груди. – Если ты знаешь ход, то нас здесь ничего не держит, и мы можем идти. – Рутгер бросил быстрый взгляд на строй замерших в молчании воинов, и проговорил то, о чём, наверное, думал каждый боец отряда: – Скажи духу подземелий, что мы ещё вернёмся, и отомстим за каждого погибшего воина, чтобы почтить память павших. Мы уничтожим каждого вампира, если могилы наших бойцов будут осквернены.

– Я попробую. – Тихо прошептала Эрли, понимая, что спорить с Рутгером бесполезно. Он мог быть упрямым, когда хотел этого.

Стальной Барс краем глаза заметил, как искривились губы царя россов в усмешке, как одобрительно закивал кто-то из воинов, чьё лицо в сумраке разглядеть было невозможно, а громче всех выразил свои чувства Сардейл, не забывая поражать своим задиристым, и неунывающим характером:

– Вот это правильно! Будь я проклят! Вига можно убить, но невозможно сломить или победить! Конечно! Мы ещё вернёмся, и отомстим за наших братьев!

Воевода посмотрел на строй воинов, и, кажется, смог рассмотреть под полумасками рогатых шлемов глаза, светящиеся надеждой, в детском, нетерпеливом ожидание чуда. Без сомнения они пойдут за ним куда угодно, хоть к дьяволу в пасть, и сделают невозможное, покрыв свои имена неувядающей славой, но, это будет потом. Сейчас им как глоток свежего воздуха нужна передышка. Они должны увидеть свет, и вспомнить, что кроме вечной тьмы есть ещё солнце, синева неба, и зелень лесов. Что кроме шорохов подземелий и клёкота упырей есть ещё другие звуки, что они слышали с детства, и какие почти совсем забыли. Им нужно вспомнить, что ещё существует щебет птиц, шелест листьев на ветру, и нечто другое, особое, что их связывает с миром живых.

– Вальгер! Твой десяток полнее, чем другие, поэтому прикроешь отход отряда. Сардейл и Увгард тебе помогут. Хортер, Микон и Норхорд, вы пойдёте вперёд, и найдёте нам дорогу. Всё! Выдвигаемся!

Воины ждали этого приказа, и сразу же начали действовать с воодушевлением. Их перемазанные сажей лица просветлели, и на них заиграли ослепительные улыбки. Они шли к солнцу, и уже ничто не смогло бы их остановить! Рутгеру и самому не терпелось пойти вперёд и первому вырваться из ужаса тьмы, где блуждала дружина уже множество дней. Дней? Нет, кажется, это длилось почти всю жизнь.

Воевода повернулся к ведьме, и спросил:

– Ты передала мои слова духу подземелий?

– Да. – Выдохнула Эрли, и немного подумав, добавила: – По-моему, он не совсем их понял. Он сказал, что больше нас не увидит, и что когда-нибудь он сам придёт в наши земли, чтобы сразиться с нашими детьми…

– Это мы ещё посмотрим. – Зло прошипел Стальной Барс, осознавая, что в недалёком будущем вампиры собираются выйти из тьмы, и попытаться завоевать Обитаемый Мир. Несомненно, скоро грядёт новая война, и она опалит своим огнём все земли, и неизвестно, останется ли в мире хоть один человек, кого она не коснётся.

* * *

Упыри преследовали воинов шаг за шагом, но не приближались, будто не могли преодолеть какую-то невидимую границу, и лишь скалили клыки, качая бледными, безглазыми головами. Теперь они не казались грозными и опасными врагами, а после стольких сражений с ними, стали даже как-то родней и ближе. Временами воевода был уверен, что всегда сможет с ними договориться, не смотря на то, что в каждом человеке упыри видели лишь пищу. Ему казалось, что он начал узнавать отдельных вампиров, какие то и дело появлялись на глаза, и, подчиняясь только им известному повелению духа подземелий, спешили отойти на безопасное расстояние, где их не могли достать мечи вигов, и они не могли почуять такой притягательный запах человеческого мяса, вводящий в искушение.

Ход петлял, разветвлялся на несколько узких щелей, где вряд ли смог протиснуться и ребёнок, но по тому, как были сточены острые, каменные углы, и отполированы стены, можно было безошибочно понять, что им пользовались на протяжении нескольких веков. Здесь не было заметно того, к чему когда-то приложили руки Древние Боги. Вигам больше ни разу не встретились те огромные помещения, отделанные белым мрамором, с полузасыпанными мусором, железными лестницами, ведущими наверх. Они больше не видели тоннелей с выпирающими тёмно-зелёными рёбрами жёсткости, подпирающими свод, и небольших комнат с иссохшимися скелетами, непонятно для чего предназначенных. Да они и были рады не видеть того, чего не могли объяснить. Они устали от впечатлений, и тот зал с подземным озером показался им роднее, напоминающим тот мир, что они знали и где жили.

– Мой воевода! – Лурфар возник откуда-то сбоку, и мягко потянув Рутгера за рукав кольчуги, остановил. И не верилось, что этот кроткий, спокойный человек, никогда не говорящий резких слов, во время битвы не знал жалости к противнику, и раскроил немало черепов врагов.

– Что? – С тревогой спросил Стальной Барс. Монах никогда его не тревожил по пустякам, а к советам, какие он иногда давал, всегда стоило прислушаться.

– Мы слишком много времени провели в подземельях, и наши глаза отвыкли от солнечного света…

– И что? – Рутгер не понимал, что хочет сказать ему Лурфар.

– Монах говорит дело. – Рядом остановился Аласейа. – Это как выйти из тёмной комнаты на залитый солнцем двор. Мы можем ослепнуть.

– Ясно. – Воевода кивнул. – Мы выйдем из подземелий ночью, и с рассветом привыкнем к свету. Рутгер оглянулся на воинов, прикрывающих отход отряда, и усмехнулся. – Это не самое страшное, что нас может ждать впереди.

– Никто не может знать, кто встретит нас на поверхности.

– Эрли ничего не сказала об опасности!

– Дух подземелий не даёт ей покоя, и она не может применить в полную силу свой дар. Посмотри на неё! Разве ты не видишь её состояние?

– Проклятье. – Только и смог вымолвить виг. В заботах и мыслях о воинах он совсем забыл о ведьме, и не обращал внимания на то, как она себя чувствует. Это неприятно кольнуло сердце, и он подумал, что не заслуживает её такой обжигающей любви. Ничего, он ещё успеет наверстать упущенное, и когда-нибудь, придёт время, когда он сможет взахлёб, жадно любить. – Мы так долго этого ждали, и теперь придётся остановиться? Каждое мгновение ожидания будет тянуться словно вечность!

– Тебе всегда везёт! Ты под покровительством Богов! – Ободряюще похлопал воеводу по плечу царь россов, и широко улыбнулся.– Каждому до смерти надоели подземелья с тварями! Молись, и Бессмертный Тэнгри пошлёт нам ночь!

Стальной Барс посмотрел в глаза Аласейа, и не смог выдержать его взгляда. Ему показалось, что он видит в них немой укор, за то, что хочет из убийцы военного вождя сделать героя, имя кого будет высечено на Красной Стене в Храме Бессмертного Тэнгри.

* * *

Глава 21.

Хранитель Очага Бессмертного Тэнгри не боялся смерти. Он давно смирился с тем, что казалось ему неизбежным. Только душу безжалостно выжигало чувство досады и обиды, что гнусными предателями, продавшими свою Родину, ради собственного богатства, оказались те, кто сами издавали законы, и на каждом углу кричали о своей преданности Владыке Альгару. Знали ли они, понимали ли, к чему это может привести? Что страну Лазоревых Гор заполонят иноземные племена, готовые ради золота вырезать целые города и сёла! Их ненависть к вигам подкреплялась памятью многих сражений, где они терпели одно поражение за другим, и вот, им представился шанс, время, когда они могут отомстить, и те немногие очаги сопротивления были слишком малы, чтобы устоять перед их звериной яростью.

Отбив посохом скользящий удар, Хранитель с наслаждением вонзил клинок в грудь пермана, без труда пробив его доспехи. Он снова вспомнил вкус крови, и вспомнил всё то, что когда-то умело его тело! Каким-то шестым чувством он улавливал опасность, и прежде чем успевал что-либо подумать, начинал действовать. Это уже бесчисленное количество раз спасало ему жизнь, и он лишь радостно улыбался, понимая, что сможет ещё немало уложить врагов.

Жрец огляделся по сторонам, переводя дыхание, и был вынужден признать, что внешнюю стену, не смотря на ожесточённое сопротивление, они потеряли. Перманов было слишком много, а они всё прибывали и прибывали, поднимаясь по лестницам и верёвкам с крючьями. Монахи отчаянно отбивались, но о том, чтобы отбросить врага уже не могло быть и речи. Хранитель посмотрел на кучки бойцов, собирающихся у открытых ворот, ведущих во внутренний замок, и принял единственно верное решение. Нужно отступать, чтобы сохранить людей, и ещё какое-то время сдерживать озверевших от крови варваров. Во внутреннем замке были все запасы оружия, и приготовлено ещё несколько ловушек, где могли погибнуть ещё многие десятки иноземцев.

Он даже не надеялся, что его приказ за шумом сечи может кто-то услышать. Тут мало крика, что будет еле слышен за звоном мечей и воплями раненых. Тут нужен хриплый, трубный рёв боевого рога. Но где же он? Кто подаст сигнал об отступлении?

Хранитель ещё раз огляделся по сторонам, и понял, что уже не может держать руку на пульсе битвы. Общее сражение переросло в небольшие очаги, и враги резались, не жалея себя. Где-то добивали варваров, где-то наоборот, взмахом меча убивали последнего монаха. Хранитель никак не мог повлиять на всё это, как и не мог собрать послушников в мощный, способный нанести сокрушительный удар, кулак. Они были в шаге от разгрома, и казалось, что ещё чуть-чуть, и монахи не успеют создать оборону, растеряются, и перманы прорвут их ряды, выкашивая кровавой косой, воинов. Что он мог сделать, так это ринуться в сечу и отправиться к Очагу Бессмертного Тэнгри с хорошей свитой из убитых врагов.

– Хранитель! – Ему показалось, что он смог расслышать этот вскрик, и повернулся. По стене, расшвыривая в стороны иноземцев, продвигался строй монахов, и он смог узнать многих из них, залитых кровью, своей и чужой. Казалось, что их ничто не может остановить, но это был отчаянный, последний рывок, чтобы спасти главного жреца.

– Нужно подать сигнал! – Прохрипел Хранитель, и не услышал собственного голоса. В то же мгновение что-то острое, и жутко холодное пронзило его плечо, и прежде чем провалиться в темноту, он успел повернуться и ударить перекошенное яростью лицо противника. Затухающим сознанием он отметил, что попал туда, куда и целил, и увидел, как выпрыгнул из орбиты, покачиваясь на тонкой ниточке, глаз пермана.

Уже без сознания, падая на руки добравшихся до него монахов, он улыбался, уверенный в том, что для него найдётся место среди ранее павших героев, и Бессмертный Тэнгри будет рад принять его в своё войско. Он не видел, как на стены внутреннего замка высыпали монахи с арбалетами, и как чуть затухающая сеча вспыхнула с новой силой, будто и не было усталости, накопленной за весь безумно длинный день, пока лилась кровь и умирали воины.

С телом обожаемого учителя на руках монахи сумели пробиться к воротам внутреннего храма, и укрыться за стенами, захлопнув тяжёлые створки перед самыми носами, в нерешительности остановившихся варваров. Они прекрасно помнили, как просела и рухнула казавшаяся такой крепкой стена, похоронив под собой многих соплеменников. Они помнили тугие струи горящего земляного масла, которого было нужно всего чуть-чуть, и неосторожный воин превращался в отчаянно кричащий, безуспешно пытающийся погасить огонь, факел.

– Приготовить «Ямы Смерти»! – Отдал приказ самый старший из монахов, уже готовившийся этой весной стать наставником для младших братьев, Дитхар. Ему безропотно подчинялись, и признавали власть над собой, как само собой разумеющееся, ведь после того, как со Стальным Барсом в Сармейские степи отправился Лурфар, его место занял Дитхар. Он не был таким мягким и немного мечтательным, как любимец Хранителя, зато он всегда точно знал, чего хочет, и настойчиво, шаг за шагом шёл к своей цели. Он знал все тайны, что скрывал в себе Храм Бессмертного Тэнгри, и теперь со всей ясностью представлял себе, как можно построить оборону замка.

Взбежав на стену, Дитхар хмуро осмотрел площадь, заполненную варварами, надеясь увидеть хоть где-нибудь ещё каким-нибудь чудом выживших монахов, но так никого и не заметил. До того, как пришли перманы и осадили Храм Бессмертного Тэнгри, в его стенах учились и служили богам более тысячи монахов, а во внутренний замок сумели прорваться всего около трёх сотен. Где же все остальные? Неужели погибли? Скольких воинов, ремесленников, знахарей, крестьян, да и просто хороших людей лишилась страна Лазоревых Гор за неделю? И ведь это не конец! Это будет ещё долго продолжаться! До тех пор, пока не падёт последний из вигов? Или пока не вернётся из Сармейских степей Стальной Барс, и варвары не будут изгнаны из пределов залитой кровью страны?

Стальной Барс! Где же ты? Почему так долго не возвращаешься назад? Может, твоя голова украшает пику возле ворот какого-нибудь города? Или твои кости давно перевариваются в желудке жуткой твари, изменённой Невидимой Смертью? Нет-нет! Как же это может случиться с героем, для имени кого уже приготовлено место на Красной Стене Храма?

Дитхар, наверное, никогда бы не смог объяснить, почему виги возлагают на Рутгера, сына Ульриха, героя Балты, такие надежды. Разве нет в стране Лазоревых Гор других воинов, уже совершивших немало подвигов, и чьи имена воспеты поэтами? Что же ты должен привезти из убежища Древних Богов? Какое-то невиданное оружие? Знания, что позволят вигам вознестись до высот предков?

Краем глаза монах заметил пущенную в него стрелу, взмахом меча отбил её в сторону, и зло рассмеялся. Перманы раздобыли где-то стальное оружие, доспехи, но так и не научились хорошо стрелять из луков. Где им тягаться с вигами и заулами! Разве они смогут одолеть прирождённых воинов? Они лишь смогут их задавить числом, теряя при этом за каждого бойца страны Лазоревых Гор, множество своих, только-только вылезших из смрада болот, и темноты дремучих лесов, дикарей.

– Дитхар! Всё готово! – Крикнул кто-то из монахов, из внутреннего дворика замка, и он махнул рукой, представив себе, как вздрогнули массивные цепи, опутанные паутиной, как заскрипели коловороты, приводимые в движение силой ловких рук отроков. Понимая, что он не может слышать, как кренятся колонны, поддерживающие снизу площадь над ямами с острыми железными кольями, ему всё же показалось, что он смог различить сквозь шум орды иноземцев этот скрежет, и он впился глазами в толпу беснующихся внизу врагов. Ещё немного, ещё чуть-чуть…

Ловушка сработала не в полную силу. Площадь провалилась лишь в немногих местах, но и этого хватило, чтобы несколько десятков варваров, дико вереща, рухнули, как им наверняка показалось, в бездонную пропасть. Оставшиеся на уцелевших островках перманы в ужасе застыли, боясь пошевелиться, и не были способны к какому-либо сопротивлению. Их сковал животный страх, и над замком, впервые за много дней установилась мёртвая тишина, лишь изредка нарушаемая еле слышными, будто раздающимися из ада, стонами. Да, враги, наверное, так и видели своё положение. Всесильный бог вигов, видя, что его дети гибнут под мечами дикарей, разгневался, и наслал на них землетрясение, чтобы остановить кровопролитие, и покарать дерзких, посмевших посягнуть на богатства и артефакты его Храма.

– Арбалеты! – Опомнился Дитхар, едва пыль немного рассеялась, и он смог разглядеть столпившихся, боящихся пошевелиться иноземцев. Их нельзя отпускать! Потом они обязательно вернутся и отомстят!

Сверкнуло несколько арбалетных болтов, и ещё несколько трупов рухнули вниз, в пыльную пропасть, дна которой пока было невозможно разглядеть. Снова всё пришло в движение, и перманы, попавшие в ловушку, стали прикрываясь щитами, создавать нечто подобие строя. Так, конечно, было легче обороняться, и потери значительно уменьшались, но что можно сделать на островках в несколько шагов в поперечнике, если каждый из варваров жался в середину, страшась оставаться с краю, и ещё раз испытать на себе гнев Бессмертного Тэнгри?

Дитхар видел их грязные, бородатые лица, перекошенные ужасом, видел, как они падают, пронзённые стрелами, и всё равно ему этого казалось мало. Слишком медленно всё это происходило, и слишком многих соплеменников успеют спасти варвары, оставшиеся на внешних стенах замка. Для этого им нужно всего лишь перекинуть несколько лестниц, и это будет сделано, как только оцепенение пройдёт, и перманы снова обретут способность действовать, принимать решения.

* * *

Вальхар устало прислонился к огромному куску белого мрамора, где ещё до того как в страну Лазоревых Гор пришли виги, были выбиты какие-то письмена, и с трудом удержал меч в руке. Сил оставалось только на то, чтобы загнанно дышать, и кое-как стоять, не падая в осеннюю грязь на глазах своих воинов и дхоров.

– Что за напасть! – Прохрипел Мёртвая Голова, в гневе сверкая глазами, и грозно поглядывая по сторонам: – Похоже, что они знали про нашу засаду! Среди твоих людей есть предатель!

Вождь клана Снежных Барсов лишь кивнул головой. Он и сам это понял, как только перманы как-то слаженно, будто готовились к этому всю жизнь, из походной колонны развернулись в строй, и атаковали изумлённых вигов и дхоров. Ясно было и так, что где-то там, среди разношёрстного войска вигов есть один единственный человек, готовый за горсть золотых монет предать свой народ. Кто же это? Им может оказаться кто угодно из примкнувших к войску людей. Им мог быть и ремесленник из Андвея, и крестьянин из Ортера. Им мог быть и харвелл, и заул. Как его найти?

Вальхар посмотрел на дорогу заваленную убитыми воинами, и заскрипел зубами. Совсем не так он видел эту схватку. Совсем не так она должна была происходить. Место для засады было хорошее, и у перманов, не знай, они о ней, не было бы ни одного шанса, и никто бы не смог уйти из клещей.

Дремучий лес подступал к самой дороге, а местами до неё можно было дотянуться и обычным копьём. С другой стороны, через несколько шагов, начинался крутой холм, склон коего упирался, а потом и плавно переходил в хребет гор. Выскользнуть из этой западни было невозможно, если, только безжалостно погоняя коней, не бросить их вперёд, и оставить погибать своих бойцов. Это, собственно и произошло, с той лишь разницей, что варвары были готовы к бою, но немного преувеличили свои возможности. Неизвестно, на что надеялся лорд Сатвел и вождь иноземцев, но им с сотней всадников всё же удалось ускользнуть.

– Теперь не время об этом думать. – Вальхар попытался повернуть разговор на другую тему. Думать о том, что среди ополченцев, всю жизнь проживших в стране Лазоревых Гор есть предатель, было невыносимо. Это просто никак не укладывалось в голове!

Вытирая пучком травы окровавленное лезвие топора, Мёртвая Голова оскалился:

– По-моему как раз самое время об этом и говорить. Пока ты не найдёшь предателя, все наши планы будут известны лорду, и мы зря будем терять людей!

Вождю клана Снежных Барсов хотелось осадить зарвавшегося дхора, и рассечь его мускулистое тело пополам, но он заставил себя сдержаться, и даже не вспылить. Он понимал, что от войска «тёмных» зависит всё. Если они уйдут в Чёрный Лес, виги не смогут устоять против перманов, и невесть откуда появившихся ярвиров. Почему всё это свалилось на головы несчастных вигов?! Это кара за прошлые войны? Это возмездие за воинственность и спесивость? Нет-нет! Это всего лишь жадность и жажда власти лорда Сатвела. Боги здесь не при чём.

Вальхар посмотрел на Мёртвую Голову, и снова подивился, не способный объяснить сам себе, как Стальной Барс смог завоевать его расположение. Если и есть в Обитаемом Мире люди, изменённые Невидимой Смертью, так значит, самые яркие их представители существуют именно в Чёрном Лесу. Почти в два человеческих роста, с тёмной кожей, с острыми белыми клыками, со сверкающими глазами, и огромными пучками мышц, едва взглянув на него, становилось не по себе. Такие существа, наверное, рождаются раз в сотню лет! Это было настоящее порождение ада, но пока оно сражалось на стороне вигов, можно было закрыть глаза на его внешность, и внешность его таких же «тёмных» воинов.

– О чём ты думаешь, вождь Вальхар? Я совсем не вижу твоих мыслей! – Дхор посмотрел в глаза вождю клана, и тот смог выдержать его взгляд. – Я вижу только усталость, и боль! Ты ранен?

– Нет. Я цел и невредим. – Виг натянуто улыбнулся, отметив про себя, что «тёмный» совсем не чувствует то, о чём он думает. Притворяется? Тогда он очень хорошо это делает! А зачем ему это? Что он может подозревать? Что вождь Снежных Барсов уже сейчас, ещё до победы над иноземными врагами размышляет, как избавиться от опасных союзников в будущем? Это всего лишь мысли, не имеющие под собой никакого основания.

Вальхар поискал глазами того, кого он ударом меча свалил последним, и как бы, между прочим, проговорил:

– Теперь лорд Сатвел встретится с посланниками ярвиров, и сможет договориться о военной помощи. Я вижу в недалёком будущем ещё более страшную войну, какая на долгие годы опустошит страну Лазоревых Гор, если вообще кто-нибудь останется в живых.

– Твои слова полны тревоги, но этого не произойдёт. – Отмахнулся Мёртвая Голова. – Едва ярвиры узнают, что на вашей стороне выступили дхоры, они повернут назад. Им нужно золото, и поняв, что не смогут его получить, они отступят.

– А что хочешь получить ты, став нашим союзником? – Вальхар и не надеялся получить откровенный ответ и уже приготовился проглотить любую ложь, сорвавшуюся с уст «тёмного». Он не мог поверить в то, что дхоры решили вот так, бескорыстно встать плечом к плечу с вигами, чтобы отбить варваров с запада.

– Наши старейшины решили, что если нашими соседями останутся виги, то это будет лучше, чем на их месте будут ярвиры и перманы. Хотя мы и воевали долгие века, зато у нас было очень много общего. Кажется, у вас есть поговорка, что лучше знакомый враг, чем неизвестный.

Дхор ответил легко, нисколько не задумываясь, без каких-либо усилий, и вождь клана Снежных Барсов подумал, что это вполне может быть правдой, но он никак не мог уложить в голове то, что встреться они пару месяцев назад, то сразу схватились бы за оружие, а тут, совсем другое! Рутгер должен быть всемогущим колдуном, чтобы вот так, сразу, изменить отношение «тёмных» к людям! Этого не может быть! Как вековые враги могут сразу стать союзниками? И вообще, виделся ли сын Ульриха с Мёртвой Головой? Всё это очень плохо пахнет…

– Разве старейшин дхоров не привлекает блеск золота? – Сделал Вальхар слабую попытку всё разузнать. Если «тёмный» и умеет так хорошо скрывать свои чувства, то всё равно при слове золото, он может себя чем-нибудь выдать. Хотя бы блеском красных глаз, или неосторожным движением.

– Золото – это власть. – Задумчиво произнёс Мёртвая Голова, поглаживая длинную рукоять топора. Потом вскинул голову, и, глядя в глаза Вальхара, спросил, по обыкновению оскалившись: – Скажи, человек, почему мы так долго воевали, хотя, для того, чтобы остановить кровавую вражду, хватило всего нескольких слов Стального Барса? Почему я сразу ему поверил? Или он опоил меня Батгейским вином?

Вождь клана не нашёлся что ответить, и промолчал. Дхор и не ждал от него ответа. Глядя куда-то вдаль, он говорил тихо, словно сам себе, и в его голосе слышалась какая-та теплота, что никак нельзя было ожидать от такого грозного великана, отправившим на тот свет не один десяток людей:

– Я вижу в нём молодого Фаруса, чьё сердце переполнено благородством, мужеством, и желанием изменить мир. Он ещё наивен, горяч, и хочет доверять всем, кого встретит, и, может быть, это и подкупает в нём. Может, поэтому и мне хочется ему верить.

– Фарус? – Переспросил Вальхар. – Это какое-то ваше божество?

– Это наш бог войны. – Кивнул дхор.

Сравнение с богом войны приёмного сына понравилось Вальхару, и он улыбнулся, ощутив, как сердце наполняется теплотой и любовью.

– Он будет хорошим Владыкой. – Мёртвая Голова опять оскалился, и вождю клана Снежных Барсов показалось это каким-то недобрым знаком. Будто дхор садит Рутгера на трон владыки, чтобы обделывать какие-то свои делишки. Будто эра людей близится к закату, и совсем скоро наступит время «тёмных», и всех тех, кого изменила Невидимая Смерть.