Read the book: «Дзэн и искусство езды на попутках», page 6
Можно сказать, я на месте, найти бы еще побережье для отдыха. Может, у местных спросить? Отдамся пока воле случая. Иду вдоль дороги по разбитому тротуару, кругом ходят люди. Между двухэтажных домиков из камня проглядываются детские площадки. Квадратная деревянная песочница, лесенка в форме радуги и ржавая горка по центру. Ностальгия.
Из города выходить долго, так что попытаю счастье здесь. Дорога хоть и прямая, но без обочины. Встаю рядом с пешеходным переходом. Остановка запрещена, но здесь хотя бы возможно остановиться.
Голосую с тротуара. Подходят двое бородатых мужчин в грязных оборванных одежках. Внешний вид говорит за себя.
– Подскажите, сколько времени, – спрашивают они.
Я ответил.
– А какое число?
Ответил.
– А какой день недели?
Издеваются, что ли! Промолчал. Они минутку помялись и пошли дальше. Чего они хотели или чего добивались? До конца неясно.
Интересно, где сейчас Костя? Может, уже проехал мимо меня.
Проезжает манипулятор, который только что меня вез. Водитель машет мне рукой. Машу ему средним пальцем в ответ. Вот же… он свернул с дороги и уехал вглубь городка.
Через полчаса останавливается минивэн, оттуда выбегает паренек с раскосыми глазами и черными длинными волосами.
– Куда тебе? – спрашивает он.
– Да тут недалеко, – я указал рукой в сторону, – вдоль побережья.
Кивает, чтобы садился.
Протискиваюсь в забитый людьми салон. Еле усаживаюсь, кладу рюкзак на колени. Неудобно, но что поделать. Все пассажиры азиатской внешности, как и водитель.
– А вы куда едете? – спрашиваю я.
– В Монголию, работать, – отвечает мужчина слева.
Да, целый фургон гастарбайтеров меня еще не подвозил.
Опускаю глаза в карту. Где бы сойти? Может, и вправду попробовать в Выдрино? Не понравится – уеду. А если и дальше на всем побережье не очень, то придется ехать обратно. Может, плюнуть, да ехать вперед, минуя озеро? Глупо как-то. На карте рядом с поселением Танхой зеленый кружок: «Байкальский заповедник». Спрашиваю, могут ли подвезти до него.
– Мы сначала в Байкальск заедем, а потом дальше двинемся.
– Да мне не к спеху, – говорю я.
Сквозь деревья промелькнула аккуратная набережная, вдоль которой запаркованы легковушки. Попроситься выйти тут? Нет, решил же ехать дальше.
Свернули с трассы и спускаемся ближе к озеру. Между холмов простирается городок. Завернули на рыночную площадь и остановились. Хоть ноги разомну, а то все затекло под рюкзаком. Но вышел только водитель. Он открыл багажник и отдал две картонные коробки с ширпотребом девушкам-азиаткам. Девушки еле волочили тары, а ребята в салоне подсмеивались и выкрикивали им вслед что-то на своем языке.
Тронулись дальше. Бросает в дремоту. Я добрался до главного места, расслабился и заснул. Сквозь полуоткрытые глаза увидел знак: «Республика Бурятия». Следом промелькнул указатель: «Выдрино». Хм, Бурятия…
– Мы еще не добрались до места, куда тебе надо? – спрашивает меня водитель.
– А указатель был? – отвечаю я.
– Нет, но мало ли.
Водитель волнуется, ведь я сказал, что тут не далеко, а едем уже два часа. Да я и сам не уверен, проехали мы или нет.
Словно буек в море, всплывает белый знак с надписью «Танхой». Водитель облегченно вскрикивает: «Вот оно!» – останавливается и высаживает меня. Хотел сказать «рахмад», да побоялся и сказал: «Спасибо, до свидания».
Озера не видно. Рядом с обочиной стоит деревянная будка, увешенная копченой рыбой. За прилавком женщина.
– Как выбраться на побережье? – спрашиваю я.
– Это чуть дальше по трассе, – говорит она, – там заправка и поворот налево. Увидите.
Благодарю и двигаюсь в горку.
Минул уже второй спуск и поднимаюсь в третий раз. Вроде сказали недалеко, но тащусь уже полчаса. Вдали виднеется отголоски цивилизации. Хоть бы там оказалась эта чертова заправка! А нет, это только начало Танхоя.
На автобусной остановке сидит женщина.
– Скажите, здесь где-нибудь можно выйти на берег? – скинув рюкзак, сказал я.
Она улыбнулась и говорит:
– Можно здесь свернуть и выйти. А можно и дальше пройти, но там еще далеко, так что лучше здесь.
Действительно. Мне уже лишь бы упасть где-нибудь, так вымотала жара и пешая дорога.
Дохожу до перекрестка, направо заповедник, налево озеро. В заповедник загляну завтра, сейчас сил нет. Сворачиваю и спускаюсь по проселочной дороге. По бокам застроены деревенские домики. На участках копошатся люди.
Вышел на железнодорожные пути, пересекаю их. Рядом большие насыпи щебня, вагонетки на рельсах и подъемник.
Послышалось журчание волн, омывающих берег. В животе обожгло радостью, как от рюмки горячительного. Хочу взглянуть! Скидываю рюкзак на траву и пробираюсь сквозь заросли. Перед ногами небольшой обрыв и каменистый пляж. Все сомнения о неподходящем месте улетучились, место идеально! Пройду дальше.
Дорога сужается в тропинку. Слышится треск дерева в костре. Спускаюсь и обнаруживаю рыбацкое прибежище. На берегу сидит мальчик и ломает сухие ветви. Вокруг него бегает дворняжка.
Подхожу и здороваюсь.
– Где бы здесь разбить палатку? – говорю я.
– Да можно прямо здесь, – говорит мальчик, – место тут хорошее ровное. Вон и костер есть.
Я медленно распаковался. Сначала освежусь, а после и поужинаю.
Мальчишка пока сторонится меня. Ему лет двенадцать. Волосы черные коротко острижены, на коже темный загар. Похоже, из рабочей семьи.
Указываю на лодки у берега. Он улыбается и говорит:
– Это моего отца. Он здесь рыбачит.
– Ты значит сын рыбака? И как уловы?
– Раньше много было. Сейчас рыбы совсем нет. Все потому что травят.
– Травят? В смысле сбрасывают отходы в озеро? – уточняю я.
– Да, с заводов выбрасывают.
Я немного помолчал и говорю:
– А уже купаются в озере?
– Да! Конечно купаются, мы с ребятами уже две недели купаемся! – восторженно ответил он и посмеялся.
Это придало решимости, а то наслышан о невозможно холодной воде, хоть и в самом чистом озере России. Переоделся и подхожу к воде. Мальчишка составил компанию. Медленно захожу в воду. Не то чтобы вода ледяная, но и не парное молоко. Палящие лучи солнца легко восполняют прохладу водоема, да и после дороги бодрит. Проплыл вглубь – дно стало песчаным, стопы приятно касаются.
Пробираюсь к берегу, выхожу и греюсь у костра. Тяну руку мальчишке и спрашиваю, как зовут.
– Саша, – отвечает он.
– В каком сейчас классе?
– В шестом. Только я школу не очень люблю. А вы играете в какие-нибудь игры на компьютере?
– Нет, не увлекаюсь. А вот мой папа любит.
Прозвучало как-то нелепо. Саша восторженно описывал, как он увлечен виртуальными мирами.
– А что там за заповедник? – спрашиваю я.
– О, там очень красиво! Но вход туда платный. И вообще, он обычно закрыт, а впускают туда только на открытие.
Я так понял, он имел в виду какое-нибудь местное событие. Значит не судьба мне туда попасть.
– Насколько вы здесь? – спрашивает Саша.
– Ненадолго, скорее всего, уже завтра уеду.
– Почему так быстро?
– Хочу заехать дальше. Конечно, я проделал неблизкий путь, но отсюда ещё прилично ехать.
Саша немного помолчал и спросил:
– А собака у вас есть?
– Да, конечно есть. И кот есть, полный набор.
– Ведь это наши самые главные друзья! И у нас кошка есть. А это Черныш, – он подозвал дворняжку и погладил ей шею, – они любят играться друг с другом и купаются даже вместе. Черныш убежит в воду, а Муська его догоняет, прыгнет за ним и плывет обратно на берег.
– Что, и кошка купается? – удивляюсь я.
– Да, да, купается!
– Надо же, кошка сама добровольно в озере купается.
Саша пронзительно посмеялся.
– Оставайтесь подольше, – говорит он, – увидите, как Муська плавает. А мой папа может и на лодке вас покатать!
– Правда может?
Наверное, здорово прокатиться на лодке по Байкалу.
– Конечно, может. Ему нисколько не сложно!
Расставляю палатку. Саша любопытно наблюдает и даже старается помочь. Ставлю котелок с супом на горелку, голод посасывает. Предлагаю и Саше покушать, отказался. Он постоял еще немного, горячо попрощался и ушел.
Природа. Вселенная. Я.
Огненно-рыжий диск медленно впивался краем в небесно-голубую гладь озера. Не отвести взгляд. Не отстраниться от безмятежности бытия.
Ужин готов. Я не торопился – чечевица проварилась и стала мягкой. Сухари размякли, суп стал насыщеннее. Хорошо, когда рядом водоем: и умыться легче, и посуду мыть. Обещал отзвонить родным и близким, когда доберусь, этим и занялся. Позвонил Бабушке, она сейчас дома одна, скучает. Позвонил соседу Валере, который не дождался и сам набрал меня в Канске. Родители и так знают, что я здесь.
Лягу спать пораньше. Хочу выспаться, ведь почти ежедневно я спал не больше шести часов в сутки. Время девять вечера, кипячу кружку чая. Становится прохладно. Ветер задувает с озера.
Закутался в спальник, ставлю будильник на 07:00.
Комаров практически нет. Этот вечер я посвятил отдыху. Проделанный путь кажется не достаточным как завершение. Я хочу добраться до Владивостока. Почему туда? Не знаю. Когда едешь на Байкал, объяснить проще, тут озеро, сибирская природа, а на дальнем востоке что?
Часть 2
Владивосток
Лучше быть смелым, чем осторожным,
потому что судьба – женщина.
Никколо Макиавелли
День 9
Холодно, как же холодно… Тело содрогается, в надежде согреться. На улице еще темень, надо постараться уснуть. Не получается. Черт, вот же колотун! Надо поспать…
Растираю плечи ладонями. Съеживаюсь в калачик, может, будет теплее. Вроде засыпаю, заснул…
Тряска снова разбудила. Светает, утро близится. Время 05:19. Дотянуть до звона будильника или встать? Нет, надо отдохнуть.
Как же я обрадовался первым лучам солнца, которые пронизывали теплотой палатку. Они еще так слабы, но настолько ощутимы.
Утро. Поспать подольше не получилось. Варю кашу. Не тороплюсь, все делаю размеренно. М-м, как приятно есть разваренные овсяные хлопья в холодное летнее утро. И неважно, что каша несоленая, несладкая и на воде – все неважно.
Споласкиваю котелок в ручейке у озера, умываюсь и сворачиваю отсыревшую палатку. Вряд ли она высохнет к вечеру. Выдвигаюсь в путь.
Прохожу поросшую мхом кирпичную арку, где сверху растянулись железнодорожные пути. Рядом журчит ручеек, который впадает в Байкал. Дальше особняком стоит пятиэтажное здание, наглухо огороженное сетчатым забором.
Выхожу на асфальтированную дорогу, стоит мужчина. Похоже, ждет транспорт. Спрашиваю, где федеральная трасса.
– Вы на ней стоите, – сонно протянул он.
– Правда? А где заправка? Мне говорили, что она тут неподалеку.
– Вон там она, – он указал по направлению дороги, где вдалеке виднелись очертания старой будки и двух заправочных колонок.
Да уж, вчера бы я не доковылял. Благо свернул раньше. С судьбой не поспоришь, ей лучше знать, как лучше.
На дороге озаряется полная пустота. По календарю сегодня выходной – на работу никто не едет. Но минут через пятнадцать останавливается праворульная легковушка, откуда выходит мужичок с седыми усами в стиле Халка Хогана.
– Куда тебе? – говорит он, шевеля усами.
– В сторону Улан-Удэ подвезете?
– Садись, – кивнул он и пошел за машину, расстегивая ширинку.
Я сел и захлопнул дверь. Мужичок глянул удушающим взглядом и сказал:
– Еще раз так хлопнешь, пойдешь пешком.
– Хорошо, я все понял, извините.
Тронулись.
– А вы куда направляетесь? – спрашиваю я.
– Далеко.
Увертывается от ответа. Ладно, едем пока, а дальше будет видно.
Мчимся со скоростью свыше 150 км/ч. Не сбавляем даже на поворотах. На одном так вообще выскочили на встречную полосу и ехали по ней. Вот гонщик! Водитель косится на мои широко раскрытые глаза и вцепившиеся руки в обивку сидения.
– Да не бойся ты, – с улыбкой говорит он.
– Да я и не боюсь. Вы бы наверняка и в дрифт вошли.
Смеется.
– Резину жалко, – говорит он, – а так можно было бы. Зимой самое то.
Дорога расстилается вдаль, по обеим сторонам еловые пики тянутся к облакам. Постепенно из горной растительной местности въезжаем в гладкую холмистую степь. По большей части едем молча. Иногда водитель рассказывал о месте, которое мы проезжаем.
– Я смотрю, тут почти все с праворульными ездят? – говорю я.
– Да, раньше было выгодно, – говорит он, – я покупал машину в Японии, перегонял сюда и продавал с большим наваром. А сейчас размер таможенной пошлины бывает чуть ли не в трижды, а то и в четырежды выше стоимости самого авто. Вот и пришлось завязать с этим. Но в свое время хорошо обогатился.
Кругом поля. Проезжаем пастбище, на котором пасутся коровы с бирками в ушах. Краем обходим Улан-Удэ, где расхаживают люди с характерными иссиня-черными волосами и раскосыми глазам, словом, буряты.
Водитель согласился провезти меня дальше. Подбросит до самого Забайкальского края. Уже хорошо. Предел мечтаний на сегодня – добраться до Читы.
Не оторвать взгляд от широких полей, сплошь поросших зеленной травой. Поля то вздымаются в холмы, то растягиваются в плоскую равнину. Здесь действительно захотелось сделать остановку. Но не в этот раз.
Заворачиваем в поселок.
– Надо бы перекусить, – говорит водитель.
Входим в столовую. В меню исключительно традиционные блюда: хинкали, жирные супы с бараниной, плов и прочее. На утверждение, что я не ем мяса, водитель никак не отреагировал, даже усом не повел. Обычно люди ухмыляются и говорят, что все это глупости или что мужик должен есть мясо. Либо наоборот, поддерживают и соглашаются, что избирательность в еде полезна и разумна. Здесь же было исключительное равнодушие.
Говорю пухленькой женщине за прилавком:
– Мне макароны и салат.
– К макаронам котлетку, гуляш, тефтельки? – спрашивает она.
– Нет, нет, просто макароны.
– А может колбаску или сосиску? – она широко улыбнулась.
– Нет, только гарнир, – я улыбнулся в ответ.
Водитель рассказал о своей дочери. Она училась на лингвиста и работает по профессии. Он к ней и едет в Петровск-Забайкальск.
Мы проехали еще часа полтора, затем я вышел в открытом поле, а водитель свернул в сторону поселения. Неподалеку стоит отель-кафе, большой деревянный дом с плакатом на всю стену: «Продается». В пути я частенько замечал подобное. Дальнобойщик Дима сказал, что надо кормить вкусно и обустроить место стоянки для грузовиков, тогда и люди будут заезжать. А когда меня везли до Тулуна, то показали на дорогу в километре от трассы. Там стояли обветшалые кафешки и магазины. Раньше федеральная трасса шла по той дороге, и туда часто заезжали, теперь дорогу сместили, и все проезжают мимо. Та же история с заправочными станциями. Не раз проезжал заброшенные колонки вдали от дороги.
Машин почти нет. Часто проезжает строительная техника, видимо, где-то ремонт.
Останавливается большой самосвал. Залезаю в кабину. Знакомимся, представляется Сашей.
– Я сам бывал в таких ситуациях, когда ловил попутку, – говорит Саша, – главное правило автостопа: не остановился первый, остановится десятый, не остановился десятый, остановится пятидесятый. И вот еще одно: если голосуешь, то стой на месте. Если человек идет, то все думают, что ему недалеко или просто лень идти, вот никто и не подбирает.
– Все так, – подтверждаю я.
– А семья у тебя есть?
– Не-а.
– Вот и у меня нет, а надо бы. Мне уже 35 лет. А ведь просто так и нельзя, надо как-то обеспечить семью. Я вот каждый месяц по двадцатке откладываю с зарплаты. Уже не один год, а что-то все мало кажется.
– Наращивать капитал – это хорошо.
Лишь бы судьба злую шутку не сыграла.
– Подвезу тебя недалеко, – говорит он, – километров двадцать, но зато там место хорошее: заправка, и магазины, и площадка, только до нее дойти надо минут пять.
Останавливаемся. Он сворачивает, а я поднимаюсь в горку.
Забрался на ровный участок, вдоль дороги тянутся белые столбы с маленькими ветреными мельницами и солнечными батареями. Здорово, используют природную энергию. Справа галерея придорожных магазинов и кафе, слева заправка. Прохожу в конец и встаю на широком съезде. Место хорошее, и шел я недолго. Саша не обманул.
И хотя дорога до Читы извилистая, и завитушки занимают время, планирую добраться до Владивостока через три дня. Обратный путь автостопом мне не осилить. Конечно, я бы мог, но явно без удовольствия. Поэтому хочу сесть на поезд и целую неделю двигаться по транссибирской магистрали прямиком в Москву.
За тридцать минут проехало четыре машины. Погода лучится солнцем, я не голодный, а местность располагает к попутке – что еще надо для странника? На меня засмотрелись из внедорожника марки Форд. Машина неторопливо сбавила скорость и остановилась. Казалось, внутри обсуждали, брать меня или нет.
Подбегаю. За рулем худощавый мужчина лет пятидесяти в солнцезащитных очках, рядом женщина. Нам по пути, согласились взять с собой.
Из вентиляционных отверстий приятно обдувает охлажденный воздух. Женщина расспросила обо мне и моем пути, даже немного пофилософствовала. Сами едут к детям, которые служат где-то тут. И вообще, они семья военных.
– Мы тоже в Петербурге жили, – говорит женщина, – в Выборгском районе.
– А я служил там рядом, – говорю я, – в Каменке.
– И мы там служили, – отвечает водитель, – вот как тесен мир. У нас как говорится, если два офицера через полчаса разговора не находят общих знакомых, то один из них шпион.
Я молчу, разговоры временами так утомляют. Водитель болтает с супругой, но я слышу только хриплые выкрики Гарика Сукачева из динамиков авто.
Проезжаем участок леса, где сквозь стволы деревьев просачивается серо-черный дым.
– Горит. Каждый год горит, – говорит водитель, – наверно, лес так и будет гореть. И ерунда это, что виной всему человеческий фактор: окурки, костры и тому подобное. Чушь! Здесь замешаны деньги. У нас в законодательстве по деревообработке запрещено использовать горелую древесину, но зато в Китае из такой древесины делают отличные столы и стулья, которые потом попадают на наш российский рынок.
Вспоминаю, что во время дороги видел, как целые составы, наполненные древесиной, уходили вдаль. «В Китай», – как говорили водители.
– И на экспорт отправлять лес выгодно для компаний, – продолжает водитель, – Китай им платит хорошую цену, поэтому его легче спалить и отправить нашим соседям. И лесная охрана в этом замешана. Как же без них. Им заплатят больше, если пожар будет объемный. У них это как за боевой выход считается, поэтому они сами ждут, когда пламя разгорится и охватит как можно больше. Да что уж там, они сами и поджигают лес, ведь им платят за это.
Правдивые причины пожаров шокируют. Я даже расстроился. Из-за подобного нерационального обогащения разочаровываешься в людях. Неужели ценность природы ниже ценности денег? Я слишком наивный.
– У лесной охраны неправильная оплата труда, – говорю я, – надо как в Японии, где врачам платят, пока клиент здоров, но стоит ему заболеть, оплата сразу прекращается. Так же и с лесами сделать: пока лес в порядке, платить, а за каждый случай возгорания удерживать деньги. А то конечно выгодно, чтобы лес пылал. Так вообще и без деревьев останемся.
По мере продвижения в сторону Читы, холмы плавно снижались в степную равнину. Изредка вдоль дороги россыпью тянулись потемневшие деревянные хибары. Рядом огороженные дощатым забором загоны с домашним скотом. Пасутся в основном коровы, но встречаются и лошади, и козы.
В пути уже больше трех часов, время катится к вечеру.
– Мы скоро будем уходить с дороги, – говорит женщина.
Проехали еще немного и остановились на обочине. Прощаются.
– Может, пачку сухарей ему отдадим? – говорит супруга, – возьмешь сухари сладкие?
Соглашаюсь.
Супруга достает из пакета пачку сухариков, которые все в детстве макали в сладкий чай, и нередко обильно смоченный кусок с брызгами плюхался в кружку. Отдает мне пачку и шаркает в целлофановом пакете, ищет вторую.
– Спасибо, – говорю я, – и этой вполне достаточно.
Пока я вылезал из салона, супруга сказала:
– Удачи тебе, будешь потом рассказывать, что тебя подвозил сам генерал армии.
Они трогаются и уезжают. Да, кого только не повстречаешь.
Убираю сухари в рюкзак. Перед сном сделаю горячий чай и отведаю вкус детства. Мошкара облепила. Кусаются, зараза! Достаю спрей и обильно поливаю себя отравой. Протираю руки салфеткой, черпаю горсть орехов и жую.
Никто не останавливается, да и машин особо нет. Но добраться до Читы хочу сегодня, здесь не самое симпатичное место для ночевки. В пути мне рассказывали о жестокости местных. Здесь будто остались «восьмидесятые», у многих есть огнестрельное оружие. Нападали и на туристов. Конечно, с меня брать нечего, нет ни денег, ни дорогих вещей. Но в примитивных грабежах сначала нападают и только после выясняют, чем поживиться.
Минуют два раза по четверти часа, а я по-прежнему на месте. Останавливается Тойота хэтчбек. За рулем аккуратно подстриженный парень.
– Я в город еду, – говорит он, – могу подвезти.
– А мне туда и надо!
Запрыгиваю внутрь.
Задает те же самые вопросы. Рассказываю, что еду из Петербурга во Владивосток. Он выразительно поглядел на меня и сказал:
– Какой интересный человек мне повстречался.
Все остальное время он рассказывал о себе и о городе Чита. Сейчас он работает мастером пивного оборудования и едет домой к жене. Он пятнадцать лет занимался велоспортом, три последних года из которых пытался бросить это занятие.
– Спорт – это наркотик, – говорит он, – я без него не мог. Меня в прямом смысле ломало, если я не занимался. Но все же на пятнадцатый год я завязал. А так я мастер по велоспорту.
Временами на дороге проводились ремонтные работы. Мы съезжали на грунтовку, и в багажнике грохотали инструменты. Водитель представился Сашей.
– Мы сейчас съедем с трассы, – говорит он, – но ты не волнуйся, мы на нее выедем обратно. Поедем через аэропорт: впереди длинный участок ремонта, поэтому быстрее в объезд.
– Да я и не волнуюсь.
Проезжаем речку у холма, где местные рыбаки дрейфуют на резиновых лодочках. Въезжаем в черту города.
– В этой части у всех дачи, – говорит Саша, – и у меня здесь тоже. Удобно: пятнадцать километров до города. После рабочих будней все съезжаются и отдыхают. Хотя Чита так-то не очень чистый город.
– А почему?
– Люди такие, сами грязь разводят. И еще одна беда здесь: цены на бензин, наверно, по России самые высокие. Мне топливо оплачивает компания, так что мне повезло, а вот другим туговато приходится. Но жить здесь нравится, переезжать никуда не собираюсь, да и не хочу.
За окном мелькают пятиэтажные хрущевки, проезжаем по окраине. Смеркается. Было бы здорово, если бы Саша пригласил к себе, но что-то я совсем обнаглел. Доброта людей избаловала.
Дорога все дальше отходит от города. От одного края приехали к другому. Впереди дорожное кольцо, рядом торговый центр.
– Я сейчас уйду направо в город, – говорит Саша, – а тебе двигаться прямо.
Останавливаемся и радушно прощаемся.
Если не уеду отсюда, зайду в магазин. Воды совсем не осталось, а на утро для завтрака надо хотя бы пол-литра. Отхожу чуть дальше по дороге, скидываю рюкзак и поднимаю руку. Слева густо поросший деревьями пригорок. Если останусь ночевать, придется пролазить туда, может, там найдется полянка. На поиски надо идти пока светло, во тьме пробираться сквозь заросли совсем худо. Постою еще минут сорок, если впустую, то да здравствует палатка и горячий чай с сухарями.
Останавливается легковушка, в салоне двое крупных смуглых мужчин. Спрашивают, куда мне, отвечаю. Пассажир лукаво улыбнулся, водитель пригласил внутрь. Сажусь. Как обычно, расспрашивают о моей авантюре.
– Жалко, что не заехал в саму Читу, – говорит водитель, – не погостил. Город очень красивый! Приезжай хоть в следующий раз.
Смеюсь и говорю, что все возможно.
Пассажир достает из пакета бутылку с кислотной жидкостью и с красочной этикеткой.
– Будешь пить? – спрашивает водитель.
– А что это?
– Лимонад.
– Тогда не откажусь!
На этикетке написано: «Грузинские напитки». Лимонад оказался довольно приятным на вкус. Осушил бутыль за минуту, я сегодня мало пил воды.
Мужчины разговаривают между собой. Пассажиру пришла СМС, он читает и восторженно делится новостью:
– Англия вышла из Евросоюза!
Водитель аж подпрыгнул на месте и застучал по рулю.
– Давно пора уже! – заорал он, – все, теперь Америке хана! Сейчас все пойдет на лад, и евро моментом сдуется!
Сам я удивился этой новости. Больше недели я оторван от всяческих СМИ и без понятия, что делается на земле и уж тем более за границей. Все что угодно может произойти, а новость об этом доползет неизвестно когда. Так вот приеду обратно, а окажется, что в России теперь… коммунизм.
Нас резко обгоняет грузовик, груженный кирпичами. Водитель шарахнулся и пробормотал:
– Вот же придурок.
– А вы куда сами едете? – спрашиваю я.
– В Шилку. Это километров двести от города. Там на повороте заправка есть, там и выйдешь.
О, как хорошо. От Читы прилично отъеду и воду куплю на заправке. Водитель кивает в сторону и говорит:
– Вон, смотри, чего наворотили!
Слева стоит подсвеченное придорожное кафе, подъезд к которому перегорожен жестяным отбойником.
– Это все дорожные строители пальцы гнут, – продолжает он, – им не заплатили, вот они и палки в колеса втыкают местным предпринимателям.
– Да, несправедливо.
– И это не единичный случай. Такое здесь повсеместно.
Резко снижаем скорость, всматриваюсь вперед. На обочине мигают аварийные сигналы грузовика, водитель ходит по дороге и растаскивает красные осколки кирпичей. Поторопился и вот тебе.
Время двенадцать ночи. Темень, дорога, лес. В полумраке свернули на заправку. Говорят, что можно обменяться номерами. Я не возражаю.
– Если встрянешь неподалеку от Хабаровска, – говорит водитель, – то смело набирай. Там есть хорошие знакомые. В беде не оставят.
– Спасибо, но надеюсь, это не понадобится.
Диктую номер, благодарю за все и выхожу.
Надо купить воды. Вход в заправку закрыт, но работает окно. Лишь бы продукты продавали. Подхожу, передо мной пара человек. Оплачивают бензин и покупают сникерсы. М-м-м, сникерсы… Как я давно не вкушал этот приторный вкус молочного шоколада, карамели, нуги и жареного арахиса. Податься искушению и купить? Нет, у меня по плану сухари с чаем. Но доберусь до Владивостока – куплю батончик, даже два!
Подошла моя очередь. Спрашиваю у охранника воду в пятилитровой канистре. Он, видимо, исполняет роль посыльного между кассиром и покупателями в окошке.
– Нет, нету, – ответил охранник и опустил лохматую голову, будто сам расстроился. А я вот точно расстроился. Вот же блин! Никакого чая на ночь, а завтра никакой воды с утра, соответственно и завтрака.
Иду к своему мешку, отцепляю канистру и проглатываю последние капли жидкого золота. Всю ценность воды понимаешь при её отсутствии. Цепляю на голову фонарь, закидываю рюкзак и смотрю на пригорок, в который надо лезть. Может, у них есть хотя бы литра полтора? И почему я сразу не сообразил? Хорошо, не ушел, возвращаюсь.
– А есть у вас вода в бутылке литр-два или меньше?
Охранник взглянул на свисающую канистру с рюкзака.
– Да мы можем так вам наполнить воды, – говорит он, – давайте свою тару.
– Правда? Питьевая вода? – я радостно отстегнул карабин.
– Да, конечно, нам ее в цистернах привозят, сами пьем.
Через две минуты он возвращается и отдает до краев наполненную водой канистру.
– Спасибо вам большое! – меня словно спасли.
– Да не за что!
Забираюсь на холм, перед ногами сухой ров метра два в глубину и в ширину. Тянется он от начала дороги на метров пятьсот в сторону. Нет никаких сил обходить – решаюсь на прыжок. Перекидываю мешок, с ним бы я свалился. Разгоняюсь и… ничком падаю на ту сторону. Диафрагма разрывается громким смехом. Прекрасное завершение прекрасного дня! Прошел еще немного и раскинул палатку под еловым деревцем.
Не хочу кипятить воду на улице. Пока буду ждать, всю кровь высосут. Может, рискнуть и поджечь горелку в палате? Опасно, черт возьми, могу спалить свой дом. Аккуратно располагаю походно-зажигательную утварь по центру пола. Ставлю кружку с водой на тихий огонь.
Проходит минут пять, все хорошо, только странно глаза закатываются и сознание потихоньку отключается. В нос повеяло легким запахом газа. Встряхиваю головой и понимаю, что сейчас задохнусь. Я же форточку не открыл! Подрываюсь и расстегиваю окно с москитной сеткой – хлынул поток свежего воздуха.
Вода закипела. Кидаю щепоть заварки – рыжий цвет медленно поглощает прозрачную жидкость. Макаю сухарь в чай и кусаю нежно-хлебную мякоть с ароматом ванили. Детство, на вкус ты именно такое. Через десять минут наслаждения ставлю будильник и закутываюсь в спальник.
