Истинный цвет любви. Городская легенда #2

Жертвуй принципами ради любви

Даже если знаешь, что проиграешь

Неизвестный автор.

Не бойтесь кого—то потерять. Вы не

потеряете того, кто нужен вам по

жизни. Теряются те, кто послан

вам для опыта. Остаются те,

кто послан вам судьбой

Фридрих Ницше.

© Дмитрий Адлер, 2022

ISBN 978-5-0056-7318-3 (т. 2)

ISBN 978-5-0056-7319-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ГЛАВА 1

Всю ночь с пятницы на субботу по крыше загородного дома, не унимаясь, барабанил дождь, время от времени переходящий в неистовый ливень. Казалось, вот еще последнее усилие и он пробьёт насквозь железную кровлю и прольётся холодным душем в кровать. Хуже того, вместе с ливнем надежды на чудесные выходные за городом уносил и мощный ураган, стучавший под утро створками ворот хуже, чем капризный соседский ребенок молотком по батарее.

Но, к счастью, утром в окно прокрался свет, а двор заискрился отблесками солнца в каждой луже и капле воды на листве придомовых тополей.

К обеду все окончательно высохло и забылось вместе с беспокойной ночью.

В воздухе воцарилась безмятежная атмосфера отдыха, свежести фруктового сада и влажности искусственного пруда, переплетенная с ароматами полевых цветов и всевозможными голосами птиц.

Весело взвизгивая, одна за другой в траве мелькают две маленькие девочки. Они пытаются поймать огромную белую бабочку. Девочки одеты в одинаковые красно-белые сарафаны, у них русые волнистые волосы и яркие беззаботные улыбки. Они близняшки, и различить их может только, наверное, родная мама, которая в это время возится с последними приготовлениями вокруг столика в летней беседке.

Мама – высокая стройная женщина в легком цветастом сарафане с длинными красными волосами. Ухоженные руки с матовым голубым маникюром отточенными движениями складывают льняные салфетки и разворачивают сервиз из упаковочной бумаги. Всего-то 10 лет назад ее звали Тоника Орионова, еще маленькая беззаботная девочка с большими мечтами. Но детство закончилось на размашистой подписи в ЗАГСе под умилительные слезы мамы. Сегодня ей стукнуло 33, и она сама – мама двух непоседливых девчушек и пластический хирург, известная под именем Антонина Викторовна, все та же Орионова. Все верно, она со студенчества работала, и ее фамилия давно превратилась в визитную карточку и личный бренд. А может дело в том, что менять кучу документов на новую фамилию хлопотно, утомительно и долго.

Порывы свежего ветра настойчиво путают ей волосы, то и дело, закидывая их на лицо. А судя по плывущим по небу ватным айсбергам-великанам с черным брюшком, дождь собирался вернуться как раз к застолью. Но по блеску широких голубых глаз и легкой улыбке Тони видно, что она довольна абсолютно всем. Наконец—то, милый муж не в командировке, а соизволил таки вывезти семью на свежий воздух и подарить выходные не в пыльном Краснограде, а вот тут, посреди этого Божьего дара. «Погода пока отличная, а если вольёт – не сахарные, не растаем, по крайней мере сразу» – думала Тоня, завершая филигранно раскладывать столовые приборы на четыре персоны.

Милый муж – подтянутый мужчина с татуировкой головы льва во все плечо, одетый в баскетбольные шорты и белые кроссовки, лежит неподалеку на шезлонге. Его лицо прикрыто июньским выпуском журнала «АвтоДрим».

В прохладной тени орехового дерева грезы о «порше 911» в лакированном красном кузове были особенно красочны и вожделенны. Если бы никто не видел, то не грех было бы и поцеловать этот блестящий, как сувенир, капот и каждую из 450-ти лошадок, рвущихся из-под него. Впрочем, автомобиль со всеми лошадками и губой пришлось спешно закатывать обратно в гараж грез под отрезвляющий голос жены.

– Ром, милый! Я, конечно, понимаю, что ты уже все мужские обязанности выполнил и можешь почиваешь на лаврах, но ты не мог бы совершить еще подвиг?! Сходи в дом и прихвати пару стульев, а заодно пару наших принцесс и торт… можно без пары. Надо начинать торжество, а то дождь похоже вернется.

– Я волль, майн комендант! Как же хорошо, что у вас есть такой супергерой как я, готовый в «один секунд» бросить свои дела и помчаться на помощь! – мужчина, на самом деле не сильно счастливый потревоженным мирозданием, но глубоко осознающий чувство долга, и точно не желающий узнать, как потревожится его мироздание, если это чувство долга не почувствовать, оторвался от лежбища и направился по дорожке в сторону дома, окликнув детей.

– Мели-сса, Кристи-на!!! Хватит там фауну кошмарить несчастную, бегом руки мыть и можете нести торт!

– Ура! Торт!!! Мы будем есть торт!!! Я первая!!! Нет, я!!! – закричали от восторга и помчались наперегонки к дому девочки, тут же забыв о бабочках и прочей живности вокруг.

Взлетая с восторженными криками по ступенькам в дом, дуэт почти сбил папу, гордо несущего трофейные стулья. В два прыжка оказавшись у холодильника, девочки аккуратно и бережно, в четыре руки, словно это золотое руно или корона скифской принцессы, извлекли коробку с тортом. Разумеется, удержаться было невозможно, и крышка была тут же снята.

На поверхности слоёного торта, залитого кремом, среди декоративных шоколадных цветов и листьев красовалась витиеватая надпись «С днем Рождения! Любимая Мама!!!»

– Пап, пап, а что тут написано?! – девочки растерянно посмотрели на папу.

– Написано папка у вас лучший на свете! – без тени сомнения выпалил Рома;

– Не обманывай, тут написано слово «мама», про маму!!! – догадалась Мелисса.

– Ладно-ладно, поймали, хитрые вы не по годам! Спокойно, теперь честно читаю. Написано, что мама очень любит папу и вас маленьких, а мы её, так? Правильно теперь прочитал?!

– Да!!! Правильно! – радостно завизжали девочки и веселая процессия с шумом, гамом, тортом и стульями возвратилась в сад.

За ними внимательно наблюдал с ветви косматой старой ели чей—то неморгающий взгляд.

ГЛАВА 2

Праздничный обед завершился и остатки торта отправились обратно в холодильник, а девочки, вприпрыжку – обратно в траву щебетать, бегать и гонять всё, что движется.

Сразу за границей участка раскинулся сад соседей (точнее то, что когда-то было садом). Плен колючек, ветвей и листьев захватил уже все 10 соток вместе с прогнившим деревянным домиком в центре. Соседи жили в Москве и приезжали всего один-два раза. Какие-то молодые хипстеры с писклявой ряженой собачонкой, которым это хозяйство досталось в наследство. Они ночевали в палатке, и безнадежная запущенность деревьев головную боль хозяевам не доставляла.

Мелисса и Кристина на этот раз решили перехитрить коварную бабочку, которая никак не хотела с ними дружить, и вооружились сачком. Но охота закончилась крикливым побегом от мохнатого шмеля. Насекомое огромным жужжащим монстром преследовало их и несомненно собиралось проглотить в детском воображении. Когда девочки решили, что оторвались, и остановились отдышаться, то оказалось, они забрались совсем близко к заброшенному саду.

Мама убиралась со стола, а папа снова принял дежурную позу на шезлонге. Праздничный летний денек продолжался своим чередом.

Внезапно Мелисса увидела, как что-то мелькнуло в тени кустарника. Детское любопытство и бесстрашие тут же заставили её раздвинуть ветви и засунуть свой любопытный носик внутрь.

– Креся, смотри, что я нашла!!! Посмотри!!! – обрадовалась девочка.

Она протянула руку вглубь кустов и вытащила оттуда две шелковые красные ленточки.

– Ой, какие красивые!!! Меля, а давай я тебе завяжу красиво! Бантиком! – заблестели от восторга глаза Кристины.

– Давай! Двойным! Хорошо?!

Кристина довольно ловко для пятилетнего дитя управилась, и на руке у Мелиссы теперь красовался пышный красный бант.

– А теперь ты мне! – запрыгала от нетерпения Кристина, протягивая вторую ленту сестре.

– Я же не умею… – потупив глаза, Мелисса виновато посмотрела на Кристину, – А давай маму попросим!!! – вдруг догадалась она.

Внезапно из кустов раздались треск, шуршание и возня. Девочки испуганно обернулись на звук и успели заметить, как в путанице веток и листьев проскользнуло что-то белое, и оно двигалось в глубину сада.

– Не бойся, Креся! Это кролик! Кролик!!! – обрадовалась Мелисса, вспомнив книжку про Алису, которую им читала мама на ночь. – Он отведет нас в страну чудес! Давай за ним!

– Давай! Эй, кролик, подожди нас! – радостно подхватила Кристина в предчувствии волшебных приключений.

Раздвигая заросший вьюном кустарник и ветви, девочки быстро скрылись в дебрях сада.

Глаза, следившие всё это время с высокой мохнатой ели, холодно моргнули. Стая птиц спорхнула с ветвей, и небо содрогнулось от душераздирающего карканья. Если присмотреться, птицы были черные, похожие на галок или ворон, но гораздо крупнее.

Тоня от хриплого карканья со звоном выронила нож в мойку. Она бросила быстрый недовольный взгляд в сторону ели.

– Проклятые вороны, чтоб вы попадали и провалились под землю! Если бы негодование не застилало ее глаза, она бы заметила, что оперение каждой птицы совсем не отражало свет и было сплошной тенью.

ГЛАВА 3

Небо затянулось незаметно, и первые капли незваного дождя ударили по листве и крыше беседки. Ночное волнение и ожидание несчастия вернулись, как и не уходили. В голове Тони снова возникли ворота и со всего размаха ударили створкой о створку, пророча неприятности. Когда шум от удара в голове затих, в немой тишине остался висеть лишь один вопрос. «А где визги и смех дочек?» – по материнскому сердцу пронеслась прохладная вуаль осознания очевидного.

– Кристина!!! Мелисса!!! Где вы?!! Девочки мои!!! Меля!!! Креся!!! – женщина бегала взад и вперед, но никто не отзывался, а голоса птиц, так умиротворяюще звучащие ранее, теперь звучали тише, и оттого еще страшнее отдавались тревожным эхом внутри.

Капли становились крупнее. Взрываясь брызгами, они больно попадали по лицу и плечам. Оторванным листом ржавого железа грянул гром. Оглушительный раскат начался где-то на горизонте, а закончился трубным гулом в пятках Тони. Нет, это не с ней, это мерзкий дурацкий сон.

– Они наверно пошли вон туда! – Рома бросился к заросшему саду, заметив брошенный у кустов сачок. Разламывая ветки голыми руками, раздирая тело и одежду в лоскуты, он с остервенением начал пробираться вглубь непролазных зарослей.

***

Дрожь в коленках и кончиках пальцев не прекращалась, несмотря на лошадиную дозу успокоительного. Белая дверь перед глазами плыла в пелене и подергивалась, как утро кофемана, которому подсунули растворимый кофе вместо зернового. Мокрые спутанные волосы, наспех заведенные за уши, размазанные темно-синие тени, белое полотно лица и бледные сухие губы – Тоня сейчас была похожа на пациентку психбольницы, которая совершила дерзкий побег в ливень, но была схвачена и доставлена обратно в карцер. Минуты за минутами, как и дверь, плыли в белой пелене медленно и плавно вперед и назад, вверх и вниз.

Скрипнув, ручка двери повернулась. В помещение вошла низкая плотная женщина в белом халате, накинутом на вязаное горчичное платье. Она поправила очки и небрежно перетасовала бумажки в руках.

– У неё всё нормально, вы зря волновались, Антонина Викторовна – как живой водой оросила врач ожидавшую только худшего Тоню.

Ее измученный взгляд чуть было оживился, но затем снова поник. Жалящих как пчелы вопросов оставалось еще слишком много, и они беспощадно жалили, не давая покоя.

Тоня находилась в кабинете детского терапевта на краю кушетки. На её коленях, уткнувшись лицом в плечо, сидела пятилетняя девочка с черными прямыми волосами и молчала.

– Но как же… она же не разговаривает! И эти черные волосы… Как могло это произойти!? – раздираемая противоречиями, чуть не сорвалась Тоня.

– Девочка не говорит, потому что пережила сильное эмоциональное потрясение. Со временем заговорит. Ходите к доктору Петрову, и улучшения не заставят себя ждать. Пейте лекарства и, если что, звоните – как будто инструкцию на стиральную машинку зачитала врач.

– А волосы, доктор? Тоже потрясение? – горько усмехнулась обессилившая мама.

– Ну это же меланин, знаете! Сложные реакции от эмоционального всплеска изменили его содержание, и волосы слегка потемнели В этом нет ничего страшного. Анализы прекрасные, чуть понижен сахар, но в пределах нормы, волноваться не о чем, – еще раз прочитала инструкцию умудренная очками и халатом женщина.

– Я тоже врач и анализы читать умею! И прекрасно осведомлена, что такое резкое изменение не-воз-мож-но! – Тоня начинала злиться некомпетентности или нежеланию специалиста разбираться в чужих проблемах.

– Ну все мы в этом мире в чём-то похожи, в чём-то отличаемся, это нормально! – небрежно подытожила врач.

– Ваша помощь неоценима! – с ответной искренностью произнесла Тоня.

Вдруг девочка бесшумно соскользнула с колен женщины и с безразличным взглядом направилась к выходу, увлекая маму за руку вслед за собой.

Не изменяя позы, подняв глаза исподлобья на хлопнувшую дверь, врач равнодушно нахмурила бровь. – Тоже мне проблема! Черные, белые, хоть синие, твою мать, какая хрен разница, главное голова цела и слава Богу!

ГЛАВА 4

С желанием поддать пинка своему рюкзаку с конспектами и пособиями так, чтоб последний перелетел через всё здание Красноградского Государственного Университета, на порожках учебного заведения, распахнув дверь, появился молодой человек. Брюнет под метр восемьдесят в белых кроссовках, черной рубашке навыпуск и джинсах с металлической цепочкой вдоль кармана. Человека, озиравшего открывшийся большой мир вне универа, в поисках повода для разговора, звали Колесников Витя.

– Вот же блин! Столько интересных вещей ждут хорошего человека вне стен этой тюряги, а эти сволочи еще практику летнюю выдумали. Детство школа украла, теперь еще и универ юность. Надо каждому преподу прилепить кнопки «Отлично», «Ничё», «Хрен пойми чё», «Урод», «Полный урод», и студенты тыкать будут. И по итогам голосования добро пожаловать в ад или рай!

У огромной зелёной цветочной клумбы с фонтаном посередине университетского двора, стояла одногруппница Вити – Ленка Пшеничная и о чем-то увлеченно разговаривала с подругой по учебному несчастью Галькой Голко. Они широко размахивали руками, смеялись заливным смехом и снова жестикулировали.

Витя с серьёзным лицом подошел к ним и с укором заглянул в глаза Ленки.

– Что это ты так широко ручками машешь?! Знаки посылаешь инопланетянам о начале вторжения? Я всегда знал, что с тобой что-то не так! – и тут же ехидно улыбнувшись, парень, как ни в чем не бывало, продолжил:

– Ну что, дети понедельника? Напитались знаниями?! Теперь умные вон какие сразу стали, аж светитесь знаниями издалека! Как жизнь, лучезарные?!

– Ты сегодня в ударе прям, выпил что ли с утра?! – Ленка дерзко сощурилась на солнце. – Нет, мы ничо не поняли в алгоритмах этих, бред какой-то! А ты все понял?

– Хе-хе! Да! Я, понял! Неучи! Я понял, что мы с вами, принцессы – тупиковая ветвь развития человечества. Что даром преподаватели время на нас тратили. И еще, вот, всё спросить хотел, о чем вы всё время с таким упоением как малиновки щебечите? В терновнике своём? О мужиках, да? Подругах, накладных грудях? И где урвать скидку на «няшные туфельки»?

– О разном! Маленький еще знать! – Галька демонстративно показала собеседнику язык.

– Ой-ёй! Прелесть какая! Тоже мне секреты! Я-то, ладно, переживу! Главное, чтоб у вас самих подольше оставались маленькхе-кхе! – Витя театрально поперхнулся.

– Я тебе щаз как двину сумкой по голове! – в подтверждение слов Лена продемонстрировала увесистую сумку.

– Как же она идет тебе! Конспектов больше бы носила – и меня б больше пугала! Что у тебя за патологическая тяга к насилию?! Прекрати немедленно! О!!! Вон нашу Наташу на джипе забирают, наверно в музей повезут духовно обогащаться или в больницу – попу побольше делать! И правильно, а то, если слон рядом нечаянно проходить будет, то её балбес может и перепутать и не туда… с ним то хрен, а слона жалко. Кстати, вы, умницы и красавицы, а почему у вас нет нормальной подруги на джипе, которая интересуется нормальными парнями? Чтоб возила, любила, цветы, на моря, на Мальдивы? И за всё за это я бы её просто… У нас же равноправие, почему вам все коврижки?

– Щаз тебя, Вить, на Мальдивы покатают, готовься! А скорее и еще куда подальше! Ленка, самодовольно улыбаясь, покосилась глазами в сторону калитки вуза, у которой стоял силуэт с каштановыми волнистыми волосами в голубой рубашке и джинсах.

– О! Сразу, глянь, как в человека превратился! Шелковый стал! – съехидничала Галька. Затем, понизив голос, девушка издевательски пропищала – Марина-а! А твой кобель мечтает о бабе на джипе и Мальдивах-х, дай ему по голове чем-нибудь потяжеле-е!

– Ничего в вас святого! А я вот вас люблю! Вот люблю и ненавижу! За тонкое чувство такта! И эти ваши огромные чувственные, как их?! А, сердца! Как они только помещаются-то в вас! – изобразив искусственную улыбку и тут же ее убрав, Витя внезапно на самом деле принял искренние черты и, поправив рюкзак на плече, направился в сторону ожидавшей фигуры.

Фигурой была никто иная как Марина Миленина. Курносая шатенка с удивительными глазами, имевшими уникальную редкую способность менять цвет в зависимости от настроения. Она имела волшебное воздействие на Витю и его характер. С ней он становился спокойным и прилежным и хотел быть еще лучше. Причиной подобных метаморфоз было то, что Витя искренне не чаял в девушке души.

Он заподозрил, что она не такая как все еще в школе. Марина была на год младше и, порхая мимо по коридору, очаровывала ясными глазами и носиком из-под черной бейсболки. Парень никак не ожидал, что приглянется и заставит её неординарный ум однажды написать в углу школьной доски, стоящей в коридоре «Витя Олесников, 4ever yours, angel»! Витя тут же ответил «Олесниковых Витей разобрали, только Колесников остался, мы знакомы?» и завертелось. За романтичным чатом похоже наблюдала с замиранием сердца вся школа. Потому как за три недели хулиганства ради не было стёрто ни одной нужной буквы и не дописано ни одной лишней. Уже два года прошло, как он разгадал, кто это, и пошел ва-банк фразой «завтра у входа в 14—00». В ответ появилось краткое и интригующее «Ок.». На каком небе он был, когда понял, что не промахнулся! Массивная высокая дверь школы открылась, и оттуда выпорхнула в красно-оранжевом платье именно она, да еще и в его направлении.

К Марине Витя относился нежно, трогательно и аккуратно, как к хрупкой вазе династии Мин. Но, как нормальный мужчина, при этом был сдержан в проявлениях чувств и специально напускал на себя важности.

– Привет, радость моя! Ты как жена декабриста! Точнее июлиста, сейчас же июль, да? Ты откуда? Контролируешь меня?

– Нет, не контролирую, хотела просто сделать сюрприз! Удивить! Внимание проявить! Что за бабы? – Марина с притворным безразличием кивнула в сторону одногруппниц.

– А! Эти? Любовницы мои, так рыдали, так рыдали, что мне пришлось уйти так скоро! Навзрыд! Столько планов было! Столь… – Витя сказал и тут же поперхнулся. Шутка была на грани фола и не вызвала радости и смеха со стороны его половины, «лучшей его половины», как он сам любил выражаться. Подобная провокация могла стоить очень дорого. Ничего страшнее, чем обида Марины, в мире случиться не могло. Она не всегда говорила сразу. Иногда она делала вид, что её это не тронуло. Но потом, коварно выбрав момент, она обязательно воткнет лишне сказанное как иголку в бок. Длинную такую острую холодную иголку.

– Если я когда-нибудь увижу тебя с другой, я убью… сначала её, а потом убью тебя, вот так, Витечка мой.

– Я, пожалуй, проверять не стану, что я дурак что ли!?

– Я очень соскучилась! – девушка остановилась и сильно прижалась к молодому человеку посреди оживленной улицы.

– Я тоже! – он обнял её в ответ. Наверно, именно это отличает влюбленных по-настоящему людей. Они могут стоять, обнявшись, в любой точке земли, и ничто вокруг не может потревожить их гармонию. Они были вот тут, именно в этом месте, посередине плиточного желтого тротуара, снующих туда-сюда людей и машин, оградок, ларьков с журналами, разноцветных витрин… Но только физически. А их души в этот момент витали в другом месте. Где-то там, на самом верху, на седьмом или каком-то там еще «-надцатом небе», это неважно. В этот момент не до арифметического счета. Тот, кто чувствовал, сам знает как оно, если оно по-настоящему истинно, искренне и взаимно.

ГЛАВА 5

На Красноград теплым одеялом опустился поздний вечер, когда на набережной водохранилища появились держащиеся за руки тени Вити и Марины. Как и другие немногочисленные компании в этот час они решили неспешно прогуляться на сон грядущий, мило пошушукаться и пообниматься у чугунных перил. Благо фонари освещали набережную не сильнее огарков свечи, а темнота, как известно, лучший друг молодежи.

Небо плотными ночными шторами со звездами завесило город со всех сторон. Аппликации окон домов с берега напротив теплым желтым светом отражались в спокойной как зеркало глади воды и вводили в легкий транс. Ветер затих, и лишь иногда легкие порывы доносили приятную прохладу от воды по шее и ногам.

– Витяя! А ты знаешь, что сегодня ночью будет парад планет? – Марина энергично потрясла за руку спутника.

– Не знаю! А что, прям парад целый? А что особенного в этом параде? Нисходит особая благодать на астрономов всей Земли? – Витя самодовольно усмехнулся.

– Наверно! В фильмах всегда что-то происходит необычное в такие моменты, помнишь?

– Да, помню… кажется, восстают динозавры, ходят, ищут и съедают маленьких, сладеньких, сующих свой нос повсюду Маринок?

– Не-е! Сначала глупых Витек, сочиняющих глупости всякие! – Марина изловчилась и повисла на Витиной шее сзади.

– Да и пусть… что нам без Маринок все равно делать! – тщетно попытался избавится от «наездницы» парень.

– Как хорошо, что ты у меня есть! Витечкаа… а можно тебя спросить? – Марина вдруг отпустила «добычу», и черты ее лица приняли серьёзный вид.

– Да? Что такое? – молодой человек уже знал, что за этой уменьшительно-ласкательной формулировкой последует какой-нибудь очень неудобный вопрос против шерсти, на который невозможно будет отшутиться или избежать вовсе. Ответить на такой вопрос – все равно, что на сцену выйти в театре голым со свечкой и попробовать найти этому вразумительное объяснение.

– Ты же поедешь со мной в Америку, правда? – Марина заглянула в тут же убежавшие в сторону глаза собеседника.

Вопрос был из разряда с тремя звёздочками, неудобный, неформатный, и, что особенно плохо, не в первый раз. И мало того, что самому не хотелось тащиться в эту страну Оз, совсем не хотелось, чтоб она ехала туда одна. В ней он был уверен, но всё равно. В общем, сложная задача со многими-многими неизвестными, а отвечать что-то было надо… и прямо сейчас… и убедительное…

– Марин… вот зачем туда прям вот ехать то? Что вот за необходимость? Что мы там не видели, кроме этих улыбающихся, фальшивых как целлофан, физиономий?

– Мы сможем заработать, посмотрим мир вместе! Ты и я! И такое приключение вместе! – еще настойчивее заглянула в глаза друга девушка.

– Они нас за равных не считают, самую черную работу делать надо будет, как плебеям под ухмылки… Марин, меня жизнь к такому не готовила. Витя изворачивался как уж на сковородке, чтоб не встретиться с острым взглядом Марины.

– Как хочешь, тогда я одна полечу…

– Марин!!! Ну зачем…

В это мгновение на небе бесшумно полыхнула белая вспышка. За секунду купол рассыпался салютом белых огоньков, которые разбежались в разные стороны нитями электрических разрядов. Словно длинные тоненькие костлявые пальцы они, мерцая, устремились в линию горизонта и там угасли.

– Что это? – Марина в недоумении подняла голову и остановилась.

– На молнии похоже. А, может, спутник взорвался или звезда в честь парада планет. Что им там наверху для важного события одной звезды жалко? – Витя тоже внимательно вглядывался в бесконечную небесную гладь. В его голове отчетливо из-за внутренней двери стучал разум и кричал: «Витя, ты что несешь? Какая тебе еще молния? Где ты увидел тучи?»

Через мгновение шутить расхотелось окончательно. Картина на небе стремительно менялась. Звезды, задрожав, срывались с мест, оставляя за собой длинный белый хвост, как мелок на школьной доске. Всё больше звезд приходило в движение, и все длиннее тянулись за ними следы. Будто кто-то разгонял массивную тяжелую центрифугу, вовлекая все светила в этот сумасшедший хоровод.

Люди остановились, как вкопанные. Раскрыв рты и онемев, они взирали на сошедшую с ума звездную карусель, которая, кажется, не собиралась униматься, а продолжала набирать пугающие обороты. Люди, как зрители в кинотеатре, завороженно следили за происходящим, как за дорогим спецэффектом. Они с замиранием дыхания смотрели в центр сумасшедшего звездного водоворота, в который, как щепку, беспомощно затягивало Землю вместе с ними.

Никто не понимал, что происходит. Но, заперев поглубже за толстой дверью логику, представляли, что это просто репетиция шоу на день города. «Такой грандиозный и необычный салют. Могут же! Наверно денег вгрохали вагон, наверно юбилей!».

Вдруг всё потухло, всё до единой звезды. Внезапно и безнадежно, как перегоревшая лампочка. Небо окутала черная вата непроглядной тьмы.

Витя гигантским усилием воли преодолел шок. Снова овладев своим телом и речью, он взял за руку подругу и прошептал догадку:

– Марин, мы никогда не открывали учебник астрономии, и вряд ли когда-то откроем, но это было что угодно, только не парад планет.

Марина вздрогнула от прикосновения и вышла из оцепенения. Дослушав, она повернула голову с многозначительным ошарашенным взглядом на друга и согласно покивала головой.

– Привидится же такое! Кому сказать не поверят, скажут, что пить надо меньше – выдохнул Витя и тут же почувствовал неприятную боль от удара по голове увесистой каплей. За ней последовала еще одна и еще, и сразу две, три. И это были не капли воды, больше походило на маленькие камешки. «Может все это метеорит и это кусочки от него?» – в темноте было не разобрать, но что-то продолжало попадать по голове, шее и рукам. Капли явно становились всё крупнее и больнее. Кто-то взвизгнул в стороне. Потом в другой. Вдруг пронзительный женский крик разрезал тьму у самого уха. Он обернулся, это была его Марина. Она вырвала руку, и громко вскрикивая, в панике начала отряхивать себя, затем присела и закрыла голову руками.

– Это ж-жуки!!! Витя, это какие-то черные гадкие жуки! Я боюсь! – с ужасом и отвращением прошептала она.

Витя уже навис над ней надежным зонтом, закрыв от столь неожиданного явления природы и посильнее затянув воротник рубашки.

– И что это за хрень? По-любому какие-то эксперименты на военном полигоне. Надо ж додуматься у города полигон устроить – с неугасающей надеждой найти понятное объяснение происходящему убеждал сам себя парень.

Небо щедро осыпало набережную новой и новой порцией отвратительного дождя из насекомых. Витя продолжал укрывать Марину от попадания этих тварей. В тусклом свете сквозь стену он мог различить, что люди поделились на догадливых, кто успел укрыться под деревьями, и отчаянных – тех, кто рискнул, накрывшись сумками и пакетами, бежать вверх от набережной к домам.

Неизвестные жуки падали большими гроздьями, отскакивали от одежды и застревали в волосах. Уши оглушали тысячи щелчков от удара насекомых о землю и о других насекомых. Они засыпали живым ковром асфальт и тут же застилали новым ковром сверху. Ко всем визуальным бедам добавлялись осязаемые. Эти проклятые жуки ворочались, копошились в волосах, под ногами и все настойчивее пытались заползти в обувь и под джинсы.

«Это уже никуда не годится! Настало самое время применить свой искрометный мозг, чтоб придумать план эвакуации» – думал судорожно Витя. Но в его голове вместо мыслей все трескалось и взрывалось, как поп-корн в микроволновке. Тряхнув головой и сбросив кучу насекомых и разрозненных мыслей, он с усилием собрал последний разум.

– Так, беру Марину на руки и пру напролом к домам. Идти неблизко, но главное не споткнуться.

Внезапно падение живых капель стало стихать. Оно становились все реже и реже. Через пару секунд дождь из насекомых прекратился окончательно, и на небо вернулась привычная неподвижная жизнь. Звезды снова сияли на своих местах, как ни в чем ни бывало. Видимо на контрасте казалось, что их белый холодный свет стал только сочнее и ярче. На набережной воцарилась оглушающая тишина.

Живой ковер под ногами замер. Через мгновение земля осветилась приглушенным светло—голубым светом. Будто мириады рассыпанных на земле новогодних лампочек зажглись одновременно и стали перемигиваться.

Вокруг раздались облегченные вздохи. Окружающая картина определённо была ненормальной. Но кому нужен разум, когда тебя с головой пленило и отправило в самые глубокие детские мечты у новогодней елки это колдовское зрелище?

Теперь было можно различить, что на самом деле это были светлячки. Миллионы светлячков, рухнувших с небес и образовавших слоеный черный пирог из собственной однородной массы.

Прошла минута, и вдруг, как по команде, живая масса снова зашевелилась и начала смещаться в сторону водохранилища. Светлячки, как желе из черной смородины, просачиваясь сквозь перила ограждения, медленно потекли с набережной в воду.

Необъяснимый феномен природы продолжался не больше десяти секунд, и всё исчезло… без единого следа. Из напоминаний о произошедшем осталось лишь иссушающее чувство исступления, сухость в горле и притихшее, сжатое как пружина, сердце.

– Что это было, Вить? – тихим голосом, собрав самообладание, наконец, спросила Марина.

– Чертовщина какая-то, может это все из-за нового полигона! Пойдем скорее отсюда!

Ускоренным шагом парень и девушка поспешили к затяжной гранитной лестнице, которая поднималась от водохранилища к центру города. Наверху располагалась круглая цитадель входа на станцию метро «Берёзовая роща».

Их примеру последовали все, кому тоже посчастливилось искупаться под этим живительным бодрящим душем. Люди торопливо поднимались по ступеням, гонимые страхом, подальше от необъяснимого. Они не уходили, а сбегали, быстро, иногда спотыкаясь, при этом что-то бессвязно бормоча под нос.

Витя осторожно посмотрел на свою «половинку». Марина цепко держалась за его руку и пристально смотрела куда-то перед собой сквозь пространство. Она стремительно преодолевала ступеньку за ступенькой, всё ускоряя шаг.

– Маринке надо размыть впечатления, чтоб близко к сердцу не принимала, отвлечь какой-нибудь глупостью – взвесив ситуацию, подумал парень.

Но Марина почувствовала его внимательный взгляд на себе и опередила собеседника: