Quotes from the book «Двойная фамилия»
А никем не хочу... Нет, правда, никем не хочу быть. Ну, ты меня серьезно спрашиваешь, а я серьезно отвечаю.
Нет, ты не так понял. Не в смысле - плевать в потолок. Не хочу всю жизнь быть к чему-то привязанным: к месту работы, к такой-то квартире по такому-то адресу, к такой-то женщине, записанной в моем паспорте. Это, по сути дела, крепостное право...
– Знаешь, какое мое самое любимое счастье? – пробормотал ты, уже осоловев. – Спать, гулять и кушать…
Всю жизнь насиловать искусство только потому, что у меня неплохо подвешен язык и я прилично разбираюсь в живописи?… Нет уж, спасибо. Существовать в искусстве достойно можно, только создавая что‑то свое.
Ведь они были одни, вдвоем, на всем свете. Беспомощные, они принадлежали друг другу, как косточка принадлежит сливе, и в этом заключалась мощная правда жизни
И я заваривал череду и заваривал ромашку. Заварил бы и черта лысого, лишь бы тебе полегчало.
Если сердце мое разобьется, что станешь делать с нелепыми осколками?
Вот посмотрела на хорошего отца, и самой легче стало. Выходит, все-таки попадаются...
Да, я начитался, сказал я ему. Есть такая слабость. Вот именно, не порок. И даже, как принято считать, - достоинство...
Нет, ты не подумай, сказал я ему, мать я вообще‑то жалею, но больше всех ее жалеет она сама.
А понимание – это всего лишь неплохие мозги, разве можно понимание искусства делать профессией? И потом, я как услышу это слово – искусствовед, мне смешно становится. Представляю себе этакого типа, который искусством ведает, вроде завхоза со связкой ключей. Нет и нет!
