Read the book: «Алекс Фергюсон. Человек за маской легенды»

© 2021 RedBarn Books

© Перевод Курицын Е. А., 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2025

* * *

Об авторе

Дэвид Лайонз – автор мировых бестселлеров родом из Дублина. Почти 12 лет он проработал в спортивном отделе газеты «Irish Daily Star», таблоидах «Staron Sunday» и «Irish Daily Mail». Он писал статьи о футболе для «Sunday World», «Irish Independent» и множества футбольных сайтов под разными псевдонимами, в том числе под именами Дэвид О’Берн и Бен Адам. Он был редактором сайта, который в 2013 году добился наибольшего прироста аудитории среди посвященных футболу порталов, после чего ему поступило предложение написать собственную книгу. Впоследствии его произведения становились бестселлерами в Ирландии, Канаде, Австралии и Великобритании. В настоящее время он проживает в Бирмингеме (Соединенное Королевство) со своей женой Керри и дочерью Лолой.

Посвящается Адаму и Бену

Алекс – по-шотландски его имя произносится как «Алек».

2018

Это случилось в субботу утром, когда часы вот-вот готовились пробить восемь. И если прежде на протяжении нескольких десятилетий подряд в это конкретное время суток в этот конкретный день недели он ломал голову над тем, что задумал его визави по бровке на их послеполуденное сражение, то тем субботним утром он праздно сидел в своей кровати. Даже с учетом того, что Алекс находился на пенсии, это было крайне необычно. В его понимании не делать вообще ничего никогда не представлялось возможным.

При этом нельзя сказать, что он не способен усидеть на месте. Вовсе нет. Но только в случае, когда не предается наблюдению. Несколько часов в неделю Алекс проводит за просмотром телевикторин – и чем сложнее вопросы, тем лучше. Его излюбленная тема? Нет, не футбол. Американская политика. Гражданская война в США, если быть совсем точным. Читает книги Алекс тоже в состоянии умиротворения. В его манчестерском доме большая библиотека. Ее полки преимущественно заняты книгами в твердом переплете, львиная доля которых посвящена столь близкой ему американской политике. Во многих из этих трудов подробно рассказывается о Гражданской войне или о другом предмете его живого интереса – жизни и деяниях 35-го президента США Джона Кеннеди. Если же книга на его стеллаже не касается ни одной из этих тем, то почти наверняка она посвящена истории – новейшей, или «молодой», как ее называет сам Алекс. Кажется, он досконально изучил каждое важное событие XX века. Например, борьбу Ирландии за независимость. Что, кстати, позволяло Алексу в прошлом со всей серьезностью называть ирландского революционера Майкла Коллинза своим героем – любопытное признание для человека, выросшего на берегах реки Клайд на западе Глазго в протестантской семье. Так или иначе, в эту конкретную субботу он сидел в своей кровати и не делал вообще ничего – не смотрел телевикторину и не читал историю XX века. По правде говоря, он не может вспомнить, о чем в тот момент он думал. Весьма вероятно, его мысли занимала намечающаяся в тот день игра между «Донкастер Роверс» и «Уиган Атлетик». «Уиган», клуб, которым когда-то владел его старый друг Дэйв Уилан и на который Алекс имел огромное влияние (раньше Уилан нередко советовался с Алексом при принятии кадровых решений, даже когда «Уиган» и «Манчестер Юнайтед» вместе принимали участие в Английской Премьер-лиге), находился всего в одной победе от возвращения в Чемпионшип, вторую по силе футбольную лигу Англии, после нескольких неудачных сезонов, окончившихся вылетом в третий дивизион. Но, в то время как Алекс с удовольствием разделил бы радость от повышения «Уигана» в классе, он не хотел, чтобы «лэтикс» отняли победу у его сына, Даррена Фергюсона, главного тренера «Донкастера», пусть даже он никогда бы не признался в этом своему отпрыску. Алекса терзали противоречивые чувства. Как бы ни сложилась игра, «Донкастер» закончит сезон в середине таблицы, поэтому результат матча не имел особого значения для его сына, в то время как для «Уигана» исход поединка имел колоссальное значение.

Главная причина, по которой Алекс сидел на кровати без дела, – неважное самочувствие. Не то, чтобы плохое, просто «неважное». Начиная с четверга, его голова была «словно в тумане», как часто случается перед обычной простудой. Примечательно, что со времен ухода на покой ровно пятью годами ранее он в первый раз почувствовал достаточно сильное недомогание, которое напрочь отбивало желание вставать с кровати. Алексу нравилось быть пенсионером и пользоваться всеми благами заслуженного отдыха. Он упивался свободой, предоставленной окончившейся карьерой ему и его преданной жене Кэти. Уже на пенсии, он написал две книги, объемом больше 100 тысяч слов каждая. Так в конце 2013 года вышла его вторая автобиография под незамысловатым названием «My Autobiography»¹, за которой, в 2015 году, последовала книга «Leading»², написанная в соавторстве с близким товарищем Майклом Морицем. Также за эти годы он прочитал бесчисленное количество книг и прослушал множество лекций по истории США. А еще регулярно ездил на отдых с друзьями и членами семьи, выступил в Гарвардской школе бизнеса, посетил церемонию вручения премии «Оскар», наблюдал за финалом Уимблдонского турнира с трибун центрального корта, побывал на турнире Мастерс по гольфу в Огасте и ежегодных скачках Кентукки Дерби в Луисвилле, а также помогал сборной Европы по гольфу подготовиться к Кубку Райдера³ на полях шотландского отеля «Gleneagles». За это время он не только посетил почти все домашние матчи «Манчестер Юнайтед» на «Олд Траффорд», но и несколько раз поддерживал команду на выезде – однако, не желая отбрасывать тень на своего преемника Дэвида Мойеса, стал появляться на трибунах лишь на четвертый месяц после начала нового сезона. По меньшей мере 40 раз он ходил на похороны. Завершив карьеру, Алекс твердо решил больше проводить время с членами своей немаленькой семьи. Ему не терпелось поскорее наверстать упущенное и наконец насладиться обществом самых юных членов семьи – внуков, которых, к слову, у него как раз одиннадцать. Помимо прочего, Ферги продолжал изучать новые языки, однако друзья Алекса не решаются комплементарно отозваться о его успехах на этой стезе. Когда француза Патриса Эвра, игравшего под его руководством в «Манчестер Юнайтед», спросили, насколько хорошо его бывший тренер владеет французским, тот громко и долго смеялся, а затем, успокоившись, покачал головой и ответил: «Без комментариев». На самом деле Алекс приступил к изучению французского и испанского языков уже в последние годы своей тренерской карьеры, оказавшись под впечатлением от лингвистических способностей Карлуша Кейруша, его бывшего ассистента. Португалец впечатлил Алекса при первой же встрече.

«Он выглядит, как кинозвезда, – так Алекс однажды отозвался об этом португальском знатоке тактических изысков. – Карлуш словно пронзает тебя насквозь своими глазищами. И, между прочим, он говорит на пяти языках. Боже правый, пяти!»

Причиной, по которой Кейруш стал ассистентом Алекса в 2002 году, как раз-таки и стало владение таким множеством языков. К тому моменту состав «Манчестер Юнайтед» стал настолько этнически пестрым, что Алекс не мог донести до команды свои инструкции без помощи как минимум четырех переводчиков. На данном этапе его карьеры в раздевалке команды находились Криштиану Роналду (португалец), Патрис Эвра (француз), Пак Чи Сон (южнокореец)⁴, Жерар Пике (испанец), Эрик Джемба-Джемба (камерунец) и Клеберсон (бразилец). Поэтому в 2005 году, вдохновившись примером своего помощника, Алекс решил брать уроки испанского и французского языков. Он продолжил изучать их и выйдя на пенсию, но лишь когда мог найти на это время и находился в соответствующем расположении духа. Вот только в эту субботу у него не было настроения даже вылезти из постели, не говоря уже о том, чтобы повторять французские глаголы. Он все же попытался встать с кровати, причем исключительно из-за того, что ему наскучило сидеть без дела. Он помнит, как высвободился из-под одеяла, но с момента, как его стопы коснулись ковра и он попытался устоять на ногах, его память обрывается. К счастью, упав, он приземлился на этажерки для обуви, и именно шум падающей обувницы привлек внимание Кэти, которая находилась на нажнем этаже и занималась своими делами. Не услышь она грохот, очень вероятно, что в то субботнее утро Алекс расстался бы с жизнью. Поспешив наверх, Кэти увидела, что ее муж лежит на полу среди разбросанных ботинок и сломанных полок, и ее одолел страх, что она потеряла его. Грудь Алекса не вздымалась от дыхания.

Карета скорой помощи подъехала к центральному входу Макклсфилдской окружной больницы, едва стрелки часов указали девять утра. Пока Алекса осматривали врачи, Кэти не отрывала от уха мобильный телефон, устройство, которое до этого злополучного дня она считала лишь источником лишних хлопот, разговаривая с двумя сыновьями: Марком и младшим Дарреном, который в момент звонка матери сидел у себя дома на диване и готовился к матчу с «Уиганом». Их третий сын Джейсон, близнец Даррена, уже прибыл на место. Она позвонила ему в первую очередь и, не скрывая паники в голосе, сообщила, что отец потерял сознание. За считанные минуты он добрался до их дома в городке Уилмслоу и, наглядно оценив состояние папы, который уже немного пришел в себя и сидел на полу, прислонившись спиной к шкафу, решил позвонить их семейному доктору. Выслушав все обстоятельства падения Алекса, врач заподозрил кровоизлияние в мозг и настоял на том, чтобы Джейсон вызвал скорую.

Через час, когда Марк и Даррен уже направлялись в сторону окружной больницы, они снова получили звонок от Кэти. Она сообщила, что отца срочно переводят в нейрохирургическое отделение Королевской больницы Солфорда. Добравшись до места, они наконец смогли обнять дрожащую от страха маму. Спустя еще час их отца ввели в искусственную кому для проведения неотложной операции на мозге.

Для Кэти это утро выдалось особенно тяжелым и хаотичным. Она находилась на кухне и тихо напевала себе что-то под нос, когда услышала грохот на верхнем этаже. Увидев упавшего Алекса, она была убеждена, что потеряла его навсегда. Спустя несколько мгновений он уже сидел на полу и говорил с ней – пускай его взгляд и был растерянным, а речь – невнятной и заикающейся. Вскоре подъехала машина скорой помощи и доставила его в госпиталь. Там показалось, что Алексу стало лучше: он уверенно держался в положении сидя и четко разговаривал, до тех пор, пока ему не сообщили, что его недуг был связан с нарушением работы мозга. В этот момент его охватила паника, и он оцепенел от страха; боялся он вовсе не смерти – эта мысль даже не пришла ему в голову. Больше всего он страшился потерять память, которой гордился. Например, Алекс мог назвать стартовые составы команд на матчи, которые он смотрел еще подростком в 1950-е годы. Также Ферги обладал удивительной способностью запоминать даты всех событий, описанных в книгах по «молодой» истории из его домашней библиотеки. Несмотря на то, что Алекс находился в сознании и мог говорить, его жизни угрожала серьезная опасность.

– Я ничего не могу гарантировать, – сообщил врач Кэти и их сыновьям.

Следующие три часа после того, как Алекса увезли на операцию, Кэти, Марк, Джейсон и Даррен провели сидя за крошечным круглым столом в столовой больницы, отчаянно пытаясь не думать о худшем.

Опубликованный за считанные минуты до полудня пресс-релиз «Донкастер Роверс», посредством которого клуб сообщил болельщикам, что главный тренер команды «по семейным обстоятельствам» не сможет присутствовать на сегодняшней важной игре, привлек внимание всех спортивных журналистов страны. По Манчестеру поползли слухи, что «семейные обстоятельства» касаются сэра Алекса. Из каждого спортивного отдела каждой газеты Британии с целью заполучить сенсационную новость обрушился шквал телефонных звонков на членов семьи Фергюсонов, на специальные источники в «Манчестер Юнайтед» и «Донкастер Роверс», а также на знакомых Марка по работе и коллег Джейсона. Но до тех пор, пока Кэти и трое сыновей не разрешили пресс-службе «Манчестер Юнайтед» выпустить заявление от их имени, никто ничего не знал наверняка. Спустя полчаса после окончания сложной операции, когда Алекса без сознания перевозили в отделение реанимации и интенсивной терапии корпуса Хоуп Королевской больницы Солфорда, пресса растиражировала отрывистый пресс-релиз, который не только шокировал футбольный мир, но и совершил нечто немыслимое, объединив его.

«Сегодня сэр Алекс Фергюсон перенес экстренную операцию после кровоизлияния в мозг. Операция прошла очень хорошо, но для оптимального восстановления ему понадобится период интенсивной терапии. В данной ситуации его семья просит соблюдать неприкосновенность его частной жизни».

Эта новость так сблизила весь футбольный мир, что на следующий день, после того как «Манчестер Сити» скатали нулевую ничью с «Хаддерсфилд Таун», болельщики «горожан» выбежали на поле своей команды, чтобы растянуть перед телекамерами баннер с надписью: «Забудем про футбол, поправляйся скорее, Ферги». А представители «Ливерпуля», другого принципиального соперника «МЮ», услышав о ситуации с Алексом, незамедлительно выпустили заявление: «В свете новостей о том, что бывший главный тренер “Манчестер Юнайтед” находится в больнице в тяжелом состоянии, мысли всех членов футбольного клуба “Ливерпуль” обращены к сэру Алексу Фергюсону и его семье. Будучи нашим главным соперником, в то же время он всегда оставался нашим большим другом, который поддерживал клуб в самые трудные времена».

Но на фоне объединения футбольного мира, мозг Алекса продолжал отекать, что уменьшало его шансы когда-либо выйти из искусственной комы. Несмотря на мольбы членов семьи дать им обнадеживающий прогноз, врачи не могли утешить их с какой-либо долей определенности. Любое поражение мозга подчиняется принципу отпечатков пальцев, протекая у каждого человека совершенно по-разному. С одной стороны, семья Алекса понимала, что он может оказаться одним из тех немногих счастливчиков, которым удавалось полностью восстановиться и за несколько месяцев вернуться к нормальной жизни. С другой – ближайшие 48 часов были сопряжены с высоким риском обширного инсульта, в результате которого Алекс до конца своих дней мог остаться инвалидом. Кэти и думать не могла об еще одном вероятном исходе – что Алекс уже никогда не проснется.

Нервно расхаживая по коридорам больницы, Даррен прочитал в Интернете, что, согласно самому вероятному развитию событий, его отец больше никогда не будет прежним. Возможно, он окажется неспособен разговаривать или, по крайней мере, изъясняться так, как в былые годы. Он решил не сообщать матери об этом ужасающем исследовании, полностью сосредоточившись на необходимости любой ценой поддерживать ее моральный дух. Тот факт, что они бродили по коридорам реанимационного отделения корпуса Хоуп, придавал им ощущение благосклонности судьбы, поскольку шестью годами ранее именно Алекс принимал участие в официальной церемонии открытия этого специализированного крыла госпиталя.

«Новое отделение, без сомнения, повысит и без того высокое качество помощи, которую команда Королевской больницы Солфорда оказывает пациентам из Большого Манчестера, – сказал Алекс, не скрывая свой сильный глазгианский акцент, торжественно перерезая ленточку. – Пусть новейшее оборудование и улучшенные условия содержания принесут огромную пользу жителям региона».

Определенно, они принесли огромную пользу и Алексу. Он оказался в руках команды из пяти практикующих врачей во главе со знаменитым хирургом Джоши Джорджем, специализирующемся не только на операциях на позвоночнике и онкологии, но и на инвазивной нейрохирургии головного мозга и черепа.

Доктор Джордж не мог точно сказать, в каком физическом и, тем более, ментальном состоянии будет находиться его пациент, когда выйдет из комы. Существовала вероятность, при которой Алекс полностью потеряет память. Даже если Ферги придет в сознание, то, возможно, не будет помнить, кто он такой. Вероятность потери памяти у людей, пострадавших от кровоизлияния в мозг, очень высока. И эти шансы только возрастают, если во время хирургического вмешательства или в последующие дни у пациента случится даже микроинсульт.

Спустя два дня семью Фергюсонов пригласили в палату, где сообщили, что Алекс начал приходить в себя. Настал момент истины.

Кэти и сыновья договорились: какой бы человек ни предстал перед ними в палате, они не будут мучить его расспросами. Вместо этого они дадут ему время прийти в себя и адаптироваться к новой реальности.

Алекс видел размытые фигуры его родных и близких, которые заходили в палату, и пристально уставился на них прищуренным взглядом, обращенным вверх. По правде говоря, его напряженный взгляд редко выглядел как-то иначе. Затем он несколько раз моргнул, слегка откашлялся, после чего приподнял голову с подушки.

– Ну что, как сыграл «Донкастер»? – наконец спросил он.

1941–1964

«AHCUMFIGOVIN (Я родом из Гована)», – гласила потрепанная металлическая табличка, что десятилетиями висела на двух ржавых гвоздях на стене за спиной Алекса, в его кабинете в Каррингтоне – тренировочной базе «Манчестер Юнайтед».

Гован – родной город легендарного тренера, во многих отношениях отражавший внутреннюю суть этого человека. Пусть он часто надевал серый костюм, а его волосы покрылись сединой, у его лица, в отличие от облика города, был хоть какой-то цвет. Гован начисто лишен хоть какой-то цветовой гаммы. На какую бы улицу вы ни свернули, все вокруг было серым и невыразительным.

Как-то раз, на волне своих успехов в «Манчестер Юнайтед», Алекс, будучи уже мужчиной средних лет, вспомнил, как несколько лет назад прочитал о себе в какой-то статье.

«Там говорилось: “Алекс Фергюсон преуспел в жизни, несмотря на то, что он родом из Гована”, – усмехнулся он. – Но на самом деле, я добился всего, что имею, именно потому, что родом из Гована».

Алекс настаивает, что те навыки и умения, которые помогли ему стать воодушевляющим лидером для своих подопечных, он приобрел, еще когда будучи юношей бродил по серым улицам родного города.

Футбол – вид спорта, усыпанный целым валом статистики – часто любопытной, нередко бессмысленной. Но редкий футбольный факт производит такое ошеломительное впечатление, как тот любопытный нюанс, что четверо величайших тренеров в истории британского футбола были почти соседями, выросшими в лабиринте серых улочек, которые, как паутина, тянутся от берегов реки Клайд в Глазго. Сам сэр Алекс Фергюсон, сэр Мэтт Басби, Джок Стейн и Билл Шенкли выросли в радиусе 50 километров друг от друга, хоть и, разумеется, в разные годы первой половины XX века.

Гован – судостроительный город и существовал уже на протяжении ста одного года, пока не родился его самый знаменитый выходец. Мама нашего героя, Лиззи Фергюсон (урожденная Харди) была почти на десять лет моложе своего мужа Алекса Фергюсона-старшего, но ее интеллект (она была очень начитанной девушкой, от природы обладавшей жизненной мудростью) нивелировал эту разницу в возрасте. Более того, в этой паре именно ее чаще называли более зрелой. Нельзя сказать, что Алексу-старшему недоставало интеллекта, но есть основания утверждать, что порой Алекс-старший любил приукрасить действительность. Когда его сыновья, Алекс-младший и Мартин, были маленькими, он рассказывал им, что в Северной Ирландии играл в футбол на профессиональном уровне за клуб «Гленторан». И даже если это правда, то в «Гленторане» об этом ничего не знают. Их отец действительно играл в футбол, жил в Белфасте, и потому, возможно, данный предмет его гордости содержал в себе крупицу истины. Вполне вероятно, что в «Гленторане» он проходил просмотр и, быть может, сыграл за него в одном-двух товарищеских матчах. Но в исторических хрониках североирландского клуба нигде не упоминается игрок по имени Алекс Фергюсон. Его основным занятием в Белфасте была работа на верфи «Харланд энд Вольфф», известной как место постройки «Титаника». Родители Алекса-старшего переехали в Белфаст по этой самой причине – устроиться работать на верфь, – и большинство членов его семьи, от братьев до кузенов и дядей, вкалывали с ним бок о бок. Когда же ему выпала возможность поработать в более приятной рабочей обстановке, в теплом офисе солнечного Бирмингема, он моментально за нее уцепился и спустя неделю после своего 26-летия переехал в Западный Мидленд. Увы, скоро стало ясно, что торчать в теплом офисе ему не совсем по душе, и еще до того, как ему исполнилось 27, он решил искать новую работу. Для этого он переехал на север, в Глазго, где снова устроился на верфь. Впоследствии он обосновался в Говане, где позже и познакомился с не по годам зрелой и чрезвычайно любознательной Лиззи Харди.

Их история любви вполне типична для своего времени. Он встретились, влюбились, поженились и завели двух сыновей, и все это в течение двух лет. Их первенец, Алекс, оказался сюрпризом. Следствием ошибки. Незапланированным ребенком. Человечество не должно было удостоиться возникновения сэра Алекса Фергюсона. В то время Алекс-старший и Лиззи только встречались, но, угодив в вихрь бурного романа, девушка забеременела. Внебрачные отношения, приводящие к зачатию, считались грехом, и Алекс-старший с Лиззи тайно пребывали в восторге от ожидания малыша. Они намеревались пожениться еще с самой первой встречи, но не решались претворить свой план в жизнь, ведь, скорее всего, их родители не одобрили бы настолько стремительное развитие их отношений. Теперь они были обязаны это сделать. 10 июня 1941 года пара обвенчалась, и на этой скромной церемонии у Лиззи уже выпирал небольшой животик. Алекс родился в последний день того же года, а 21 декабря следующего на свет появился его брат, Мартин. Поскольку дни рождения братьев выпадали на столь близкие к Рождеству даты, они могли рассчитывать лишь на один большой подарок в год, но мальчики не чувствовали себя менее счастливыми, чем их сверстники, росшие на серых улицах Гована. Фергюсонов нельзя было назвать богачами, но их сыновья никогда не голодали. Лиззи, хранившая домашний очаг, с особым вниманием относилась к деталям и старалась создать в доме спокойствие и порядок. Каждую пятницу Алекс-старший приносил домой с верфи честно заработанные монеты, а Лиззи распределяла их на текущие нужды. Алекс однажды вспоминал, как, будучи совсем малышом, наткнулся на еженедельный расчетный листок своего отца. Он не может точно вспомнить, какой это был год, но в его голове навсегда отложилась сумма до уплаты налогов, обозначенная в самом низу квитка. За ту неделю Алексу-старшему заплатили сумму эквивалентную £7, хотя отец, помимо стандартных 40 часов, отработал еще 20 сверхурочно. Другими словами, за каждый отработанный час он получил меньше 12 пенни.

«Многие говорят, что я рос в бедности, – говорил Алекс пять десятилетий спустя. – Но я не понимаю, что они имеют в виду. Нам было трудно, но, черт побери, мы не жили в бедности. Да, у нас не было телевизора, машины, телефона. Но мне казалось, что у меня есть все, что нужно: друзья и семья. И футбольный мяч».

Несмотря на то, что окружающая обстановка отдавала серостью, Алекс запомнил юность полной красок и радости. Только что закончилась Вторая мировая война, и его, Мартина и всех их друзей воспитывали люди, испытывающие облегчение и исполненные надежды на светлое будущее. Гован был типичным послевоенным британским городом. Каждый будний день в шесть часов вечера трель свистка сигнализировала об окончании смены на верфи, и улицы города одновременно наводняли до трех тысяч мужчин. Все они спешили домой к горячему ужину, который почти весь день готовили для них их прекрасные жены. Каждый вечер, и не только по выходным, любой из сотен пабов (и это тоже не преувеличение: исследование показало, что в Говане 1940-х годов на один отрезок улицы длиной в полтора километра приходилось пятьдесят пабов) разрывался от наплыва посетителей. Все до единого посетители размахивали своими кружками с пивом из стороны в стороны и хором подпевали в такт припевам местных баллад.

Фергюсоны жили в квартире на улице Шилдхолл-Роуд, которая находилась на втором этаже, как раз над одним из таких шумных пабов, лежащем в тени трибун знаменитого стадиона «Айброкс». Гостиная служила им ванной комнатой, поскольку между кирпичной стеной и креслом, в котором Алекс-старший отдыхал после продолжительной смены, втиснулась цинковая ванна.

Сначала и Алекс, и Мартин посещали Брумлоунскую начальную, а затем – когда им исполнялось по 11 лет – Гованскую среднюю школу. Ни в одном из заведений не сохранилось записей об их отметках, но говорят, что оба Фергюсона учились на «отлично». Сам Алекс слыл далеко не идеальным учеником, несмотря на то, что учителя относились к нему очень хорошо.

«Думая об Алексе, сразу вспоминается старое выражение “он мог бы затеять спор в пустой комнате”», – много лет спустя рассказывала его учительница Элизабет Томсон. Впоследствии он, на протяжении пяти десятилетий, вплоть до тех пор, пока она не скончалась – это произошло незадолго до окончания тренерской карьеры 71-летнего Фергюсона, много раз приглашал «миссис Томсон» отужинать у него в гостях в графстве Чешир. Этот факт рассказывает многое о человеческих качествах Алекса. Он души не чаял в миссис Томсон, несмотря на то, что она регулярно наказывала его шестью ударами по рукам старым черным ремнем, который хранила в ящике стола. Его привязанность к учительнице была настолько сильна, что в день ее свадьбы Алекс заставил своих лучших школьных друзей посетить церковь. Алекс и его одноклассники, неряшливые, одетые в дырявые обноски, купленные по дешевке, сияли от счастья с задних рядов церкви, в то время как Элизабет укоризненно смотрела на них с другой стороны прохода до алтаря.

«Мне показалось, что мы обязаны оказаться там в этот день, – вспоминал Алекс через пятьдесят лет. – Мы обожали ее».

В школе Алекс и Мартин довольно часто попадали в передряги и, как следствие, с завидной регулярностью ощущали жгучие удары ремня миссис Томсон. Однако Мартин и по сей день настаивает, что участвовать в шалостях его подбивал старший брат.

«Правда в том, что Алекс всех терроризировал, – однажды признался Мартин. – Его боялось полшколы, потому что он смог поставить себя следующим образом: как хочет Ферги – так и будет. И никак иначе».

Многие из шалостей братьев Фергюсонов произрастали из их любви к футбольной команде, за которую они решили болеть в Глазго. Алекс помогал своему младшему брату перелезть через стену у стадиона «Айброкс», прежде чем забраться на нее самому, чтобы увидеть игру «Рейнджерс» совершенно бесплатно. От случая к случаю, с растущей наглостью применяя на практике свои преступные навыки, братья Фергюсоны воровали толстые кружки из столовой спортивной арены для последующей перепродажи за несколько пенни какому-то торговцу с берегов реки Клайд. По крайней мере два раза блюстители порядка ловили их с поличным. Полицейские хватали ребят за шиворот и так тащили прямо до дома.

Как-то раз, во времена бурной молодости, самоуверенные ребята завели Алекса за угол одной из узких улочек Гована. Паренек подумал, что они хотят с ним подружиться, и когда компания предложила ему сделать глоток из бутылки с вином, Алекс взял ее и прислонил к губам. Но когда содержимое стеклотары попало в глотку, он понял, что пьет мочу. Алекс отплевался, разбил бутылку о землю и побежал домой полоскать рот. Позже он рассказывал одноклассникам, что отомстил тем мальчишкам, выследив каждого по отдельности и «задав взбучку». Хоть сверстники Алекса и считали его тем еще хулиганом и ничуть не сомневались в его способности подраться со старшими ребятами, они знали и про его любовь сочинять сказки.

Да, будучи подростком, Алекс впечатляюще махал кулаками, но в первую очередь он выделялся умением формулировать мысли так, как это делали взрослые. Он ловко владел словом и мог в одночасье собрать вокруг себя толпу, без остановки рассказывая одну байку за другой. Собственно, Алекс до сих пор обожает рассказывать истории.

На формирование школьного статуса Алекса повлияла и его блестящая игра в футбол. Снискав славу лучшего футболиста, он добивался уважения других учеников. То же самое касалось и его младшего брата – оба отпрыска четы Фергюсонов считались лучшими игроками своей школы. Конечно, нужно отметить, что их мечта – однажды играть на острие атаки «Рейнджерс» – была не уникальной. Пожалуй, каждый подросток Глазго хоть раз в жизни хотел стать центральным нападающим «синих» или «девяткой» «Селтика» – в зависимости от того, в какой части города он жил.

Фергюсоны… история их семьи не раз проходила то по одну, то по другую строну болельщицких баррикад. В общих чертах она выглядит следующим образом: пара дедушки и бабушки Алекса (по папиной линии) нарушила церковные каноны обвенчавшись, несмотря на то, что она была протестанткой, а он – католиком. При этом их сын, Алекс-старший, воспитывался в протестантской традиции. В те годы считалось, что, получив образование в протестантской школе, проще найти работу. Алекс-старший настолько презирал межконфессиональную вражду, что решил, назло всем, болеть за «Селтик». Направляясь на смену на верфи, под рабочий фартук он часто надевал футболку католического клуба с бело-зелеными полосками. Влюбившись в Лиззи Харди, молодой человек понял, что история повторяется. Молодых Фергюсонов снова обсуждала вся округа, так как их ожидал очередной смешанный брак. Лиззи, родом из другой части города, росла в строгой католической семье. Несмотря на это, именно она после рождения Алекса и Мартина решила, что они получат воспитание в протестантской традиции (по той же причине), но мальчики получали право выбора, когда речь зашла о том, за какой клуб из Глазго им болеть. Алекс и Мартин не страдали от моральных дилемм своего отца и выбрали «Джерс» – не только вследствие протестантского воспитания, но и потому, что за эту команду болели их друзья. Когда они проникали на «Айброкс», чтобы посмотреть игру, Алекс не сводил глаз с 9-го номера (которым тогда был Вилли Финдли), мечтая, что однажды окажется на его месте. Эта мечта на шаг приблизилась к реальности, когда Алекс, все еще игравший за команду своей школы, привлек внимание скаута «Драмчепл Эматерз», прославленной футбольной академии Глазго, куда, как все прекрасно знали, регулярно заглядывали наблюдатели как «Рейнджерс», так и «Селтика». Тренерами Алекса стали местный кумир Дуглас Смит и молодой, многообещающий тренер Дэвид Мойес, отец будущего преемника Алекса в «Манчестер Юнайтед» спустя примерно пятьдесят пять лет после описываемых событий.