Создатель

© Калдаев Д. С., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Пролог

В аудиторию входят дети и рассаживаются по местам. Последней появляется наголо остриженная девочка. Она молча садится за парту, достает из кармана чип-матрешку, и перед ней возникает мерцающий экран.

Никто не обращает на нее внимания.

Дети обсуждают домашнее задание. Говорят они по очереди, будто участники дебатов. Девочка о чем-то сосредоточенно думает.

– Ты готова, Эс8? – спрашивает ее мальчик.

Она довольно кивает.

В этот момент в аудиторию заходит высокая женщина с темно-синей кожей.

– Начинается урок, – говорит она.

Повисает тишина.

– Включите чипы.

На своих экранах дети видят лаборанта, одетого в белоснежную форму.

– Знаменитый эксперимент Кэлха, – объявляет женщина. – Запись старая, но прекрасно отражает принципы тиражирования.

Все слушают, затаив дыхание.

– Итак, – продолжает она, – этап первый.

Дети наблюдают, как лаборант, натянув перчатки, демонстрирует квадратное стекло размером с ладонь.

– Питательная среда, – комментирует женщина.

Затем мужчина кладет стекло в инкубатор и шприц, встроенный в крышку устройства, выдавливает на середину пластинки мутную каплю.

– Колония бактерии Т.

Инкубатор закрывают. Вспыхивает таймер, и запись ускоряется. Капля, содержащая бактерии, разрастается по всей пластинке и на отметке «5 часов 6 минут» застывает, уродливо чернея.

– Вы видите время жизни колонии. Всем понятно?

Дети кивают.

– Теперь этап второй.

В инкубатор кладут десять пластинок. Фиксируя происходящее, над ними порхают миниатюрные пчелы-дроны.

– Колонии одинаковы, – подчеркивает женщина. – В начальный момент они находятся в равных условиях.

Включается таймер, и колонии бактерий медленно, будто кляксы, расплываются по стеклам и наконец умирают в случайном порядке.

– Минимальное время жизни колонии – «3 часа 17 минут», максимальное – «7 часов 49 минут».

Дети переглядываются.

– А теперь, – продолжает женщина, – этап третий. В нем и состоит суть эксперимента Кэлха.

Перед детьми появляется огромное здание-инкубатор.

– Здесь ровно миллион пластинок, – говорит женщина. Ее кожа переливается синим матовым блеском. – Какая колония выйдет победителем в этой гонке?

Эс8 смотрит, не отрывая взгляда от экрана.

От напряжения она слегка потирает лоб.

В здании-инкубаторе рой пчел-дронов кружит над рядами пластинок.

Миллион шприцов одновременно касаются стекол, щелкает таймер, и начинается удивительное соревнование.

– Минимальное время – «23 минуты», – объявляет женщина. – Максимальное – «79 часов 8 минут».

Дети аплодируют.

– Результат потрясает.

Но никто не выглядит пораженным.

Эс8 радостно хлопает в ладоши.

– Если все ясно, – говорит женщина, – приступим к проверке домашнего задания.

Девочка широко улыбается – сверкают ее прозрачные, сделанные будто из стекла зубы.

Часть первая. Эффект обезвоживания

I

Почему я здесь?

Нейт лежал на спине и медленно приходил в себя. Глаза пронзали иголочки боли, в висках и затылке разлилась неприятная тяжесть. Тело горело, суставы ломило как после многочасовой работы.

Щурясь от света, он увидел, что вокруг зеленела трава, а посреди ослепительно-голубого неба за ним наблюдало солнце.

Где я?

Мужчина со стоном приподнялся и замер в изумлении. В паре метров от него лежала худая темноволосая девочка. Она тоже заметила мужчину, угрюмого, похожего на растерянного варвара, и от испуга взвизгнула. Вскочив, она, пятясь, отползла на край поляны. Некоторое время они молча изучали друг друга.

– Кто вы? – робко спросила девочка.

Она настороженно глядела на него из-под шапки спутанных черных волос. Он нахмурился. В голове вертелись беспокойные мысли. Кто эта девочка? И почему он здесь? Он ничего не помнил – только вспыхнули и исчезли смутные воспоминания кабинета, улыбок и рукопожатий.

– Я очнулся минуту назад, – сказал он.

Откуда-то из леса едва доносилась музыка, будто далеко в чаще прятался оркестр.

– Где Клер? – спросила девочка.

В глазах ее блестели слезы.

– Какая Клер? – не понял он. – Пожалуйста, давай пока без вопросов.

Он огляделся.

Вокруг высились исполинские сосны с темно-оранжевыми стволами и темнела непроходимая чащоба из папоротников и кустарников, в которой редкими пятнами были разбросаны бело-желтые цветы. Справа вдали голубели очертания гор.

Мужчина не отводил взгляда от зарослей, щурясь, еще не привыкнув к блеску солнечного неба. Лес вокруг гудел, стрекотал, попискивал.

– Я ни в чем не виновата, – бормотала девочка. – Я шла домой… открыла какие-то двери, а дальше – темнота.

– У тебя есть что-нибудь в карманах? Может быть, телефон? Или…

– Нет, – заплакала она. – Я хочу домой.

И стала судорожно тереть руки.

– Какие же они грязные! – всхлипывала она. – Мыло… Мне нужно мыло!

Вырвав зеленый ползучий стебель, она пыталась втереть его в ладони.

– Успокойся, прошу тебя, – сказал мужчина. – Какое мыло… а эта дрянь может быть ядовитой.

Он держался за голову и покачивался вперед-назад, как маятник.

– Мне надо срочно помыться… – стенала девочка. – Я так не могу.

– Где твоя мать?

– Меня воспитывает тетка.

– Где же она?

– Я не знаю! – раздраженно ответила девочка.

Он на мгновение задумался.

– Нужно выйти из леса и найти людей.

Над ним бесшумно порхала крупная серая бабочка. Вдруг из зарослей, заглушая музыку, раздался рев, который вполне мог принадлежать крупному зверю.

Девочка испуганно завертела головой.

– Надо идти, – повторил мужчина.

Он подошел к ней и, помогая подняться, сказал:

– Нейт.

– Я не понимаю вас, – она высвободила руку. – Как же здесь грязно… Мне нужно воды. И мыла.

– Нейт, меня зовут Нейт, – нетерпеливо повторил он. – Что тут непонятного.

– Сифинь, – прошептала она. – Я – Сифинь.

Они оба были одеты в черные хлопковые штаны и белые майки. Нейт сорвал с куста несколько огромных мясистых листьев, оставил себе один, а остальные протянул девочке.

– Оберни голову, – он указал на небо. – Солнце печет.

Она завернулась в них, как в полотенца. Листья упали. Тогда он помог закрепить их, связав в узелки волокна, выступающие из мякоти.

– Иди за мной.

– Откуда эта музыка? – спросила девочка.

– Там люди, – сказал он уверенно.

Нейт ориентировался на звуки мелодии, которая с каждым шагом звучала все громче и отчетливей.

Впереди стеной стояли деревья, оплетенные плющом, покрытые грибами и бурыми лишайниками. Под ними разрослись густые папоротники. Но вскоре сквозь заросли им открылся просвет – синие проблески океана.

– Почти пришли, – выдохнул Нейт.

Берег был усыпан галькой и серым песком, местами грудились черные валуны базальта, облепленные высохшими коралловыми гроздьями.

Нейт вытер лицо.

Порыв ветра охладил его разгоряченное, потное тело. В горле нестерпимо жгло, а на зубах скрипел песок.

– Музыка идет от воды, – сказал Нейт, с тревогой оглядывая берег. – Но здесь… здесь никого нет.

– Ага, – еле слышно ответила Сифинь.

– Это означает, что где-то неподалеку плывет судно. – Он не нашел иного объяснения. – Звук хорошо движется над водой.

Он упал на колени, умыл лицо, прополоскал рот, но проглатывать воду не стал. Она приятно холодила нёбо, и потому пить захотелось еще сильнее.

Сифинь, не двигаясь, стояла позади него.

– Можно я попью? – спросила она.

– Нет, – ответил он.

– Почему?

– Вода соленая. Ее нельзя пить. Я лишь прополоскал рот.

Девочка нахмурилась.

– Думаю, нам лучше пойти вдоль берега, – предложил он. – Так мы выберемся к людям.

На него вдруг навалилась усталость.

Сифинь подошла к кромке воды.

– Отвернись, – попросила она.

– Пообещай, что не будешь пить.

– Обещаю.

Она терла себя вспененным мокрым песком – руки и ноги.

И тут он услышал, как она заплакала. Внутри него все сжалось. В отчаянии она упала на колени и принялась бить кулаками по воде.

– Я все понимаю, – сказал он негромко.

В голове крутились десятки вопросов. Прежде всего нужно было вспомнить главное: как он попал сюда? Кто эта девочка? И что произошло накануне?

Какой-то бред.

На куске гранита, омываемом волнами, он нашел синеватые мидии, которые крепко присосались к камню. «В Нидерландах сырыми едят, кажется», – подумал он. Поднял гальку, сбил два моллюска и расколол их раковины.

– Я не буду. – Девочка с отвращением помотала головой.

Закрыв глаза, не жуя, он проглотил обе мидии и поморщился. Запить их было нечем. В голове затуманилось от жажды.

Мрачно вглядываясь в океан, покрытый дымящимися, зеленоватыми валами, он искал глазами судно, с которого доносилась эта странная музыка. Но горизонт казался пустым. Было что-то таинственное в этих мелодиях – не возникали же они из ничего!

Что это за глушь?

Он нахмурился и тихо выругался.

Снова войдя в заросли леса, они нашли желто-оранжевые плоды, похожие на манго.

Лес был полон звуков – за деревьями гомонили его невидимые обитатели, что-то стрекотало, пищало, цокало.

Нейт гнал от себя все посторонние мысли, сосредоточившись на двух самых важных. Во-первых, нужно каким-то образом найти воду. Во-вторых, выяснить, как он здесь очутился.

Не меньше двух часов они кружили по лесу, и их легкая одежда оказалась изодрана в клочья, ноги исцарапаны, а свежие раны, алеющие кровью, привлекали мух.

– Здесь никого нет, – сказала девочка.

– Пойдем вдоль берега, – снова предложил он.

Под ногами хрустели галька, пустые крабьи панцири, сухие обрывки водорослей. В небе, налившемся яркой синевой, кружили чайки. Но их не было слышно – чаячьи крики перекрывала надоедливая музыка.

– Что я здесь делаю? – Девочка с тревогой взглянула на мужчину.

Он покосился на нее. Казалось, еще немного, и она снова заплачет.

«Я растерян не меньше тебя», – подумал он.

– Не знаю.

От океана потянулась волнующая мелодия, которая напомнила Нейту дом. Он подумал о матери, к которой обещал приехать утром, и с трудом подавил спазм, возникший в горле.

Жажда заставляла открывать рот и дышать, чуть высунув язык.

Девочка вдруг подбежала к кромке океана, опустилась на колени и стала черпать воду двумя руками.

– Не пей! – закричал он.

– Я очень хочу пить!

– Нельзя.

Она злобно на него взглянула, но послушалась и поднялась на ноги.

– Мы найдем воду, – пообещал он. – Потерпи. От соленой воды будет только хуже.

– Меня… меня тошнит.

– Потерпи.

Ее начало трясти.

– Откуда эта музыка?! – закричала она, рыдая. – Господи, я хочу домой!

Часто дыша, девочка билась в истерике.

Он ждал, когда она успокоится.

Наконец она посмотрела на него глазами, полными боли, и с горечью сказала:

– Вас зовут Нейт, верно, да? Так вот, господин Нейт. Здесь нет людей! Мы умрем здесь же, на этом песке.

Он подождал, пока ее эмоции стихнут, и ответил:

– Хорошо. Но сначала найдем воду.

Затем предложил:

– Можно достать фрукты. Точно. В них же достаточно воды. А по дороге, может, отыщем и какое-нибудь озеро.

Они углубились в лес, в прохладу папоротников и, отбиваясь от мух, съели по два желто-оранжевых плода.

Когда девочку вырвало, он отвернулся.

– Кажется, здесь был ручей, – сказал Нейт, указывая на высохшее, поросшее зеленью русло, тянувшееся в противоположную от океана сторону. – Нужно подняться вдоль него. Так мы можем найти воду.

Девочка вертела в руках подобранный на берегу зеленый пучок водорослей.

– Делай что хочешь.

Он наклонился и поднял с земли два полупрозрачных камня.

– Кварц, – объявил он.

Сифинь не ответила.

В просвете между деревьями солнце уже клонилось к горизонту.

– Нужно идти, – сказал Нейт.

Отмахиваясь от паутин, они поднимались все выше, но русло оставалось сухим.

В воздухе разливалась синева.

«Так быстро стемнело», – пронеслась у него мысль.

Что же чувствует девочка, если он сам на грани срыва? Он оглянулся. Она не сдавалась и, плотно сжав губы, продолжала идти за ним.

Мимо промчался бурый зверек и скрылся в кустах.

– Еще немного, – сказал Нейт.

Склоны, по которым они шли, становились все круче и сужались в лощину, которая казалась особенно темной и мрачной после яркого света на побережье.

– Я не могу, – всхлипнула девочка и опустилась на колени.

Не голос, а мышиный писк.

– Даже не думай, поняла? – Он поднял ее и легонько встряхнул. – Ты поняла меня?

Девочка ответила ему тусклым взглядом.

– Нужно идти.

Каменную стену озарил луч закатного солнца.

– Смотри, – прошептал Нейт. – Там что-то блестит… Это же пещера!

Под черным углублением в скале сверкала тонкая полоса.

– Здесь воздух очень влажный… ты чувствуешь? – Сделав шумный вдох, он заметил, что тело девочки обмякло, а глаза наполовину закрылись.

Он успел ее поймать, прежде чем она рухнула на землю, и, положив на плечо, двинулся наверх. Им овладело предчувствие, что они спасены – он не сводил глаз с блестящей полосы на скале.

Пещера оказалась узким ущельем между высокими стенами базальта – внутренней трещиной, укрытой густыми зарослями папоротника. Ветви и кусты создали хорошо спрятанное логово.

Нейт нырнул внутрь, и тут же что-то холодное упало ему на шею. Взглянув наверх, он понял, что на своде пещеры собирается конденсат. Сорвалась еще одна капля и разбилась о его щеку. По стенам тянулись мерцающие в полутьме ручейки.

– Вода! – прохрипел он. – Здесь вода!

Он опустил девочку, прислонив к стене, и пальцами смочил ей губы.

– Очнись, дитя.

И лишь когда она пришла в себя и удивленно на него взглянула, он припал к одному из ручейков и начал жадно слизывать с камня влагу. Это была скудная, грязная струйка, но ему было все равно. Он пил с мучительным наслаждением, позабыв обо всем.

Сифинь прижалась к противоположной стене и пила долго, причмокивая.

Становилось холодно. Прозрачное небо быстро темнело, одна за другой загорались звезды. Просветы между деревьями, прогалины в чаще, голубоватые при свете дня, теперь пугали своей чернотой. Лес слился в темную, бесформенную массу.

Нейт упорно высекал искры над горсткой сухих листьев. Он весь взмок и почти искрошил один из камней, когда листья наконец стали тлеть. Несколько раз он случайно ударил куском кварца по суставу большого пальца, и теперь в этом месте пульсировала боль.

Пламя робко вспыхнуло, поползло по веточкам и осветило тьму. Пещера оказалась небольшой – не более семи метров в длину и двух в ширину. Со свода грязно-серыми клыками свешивались сталактиты.

Нейт подложил в огонь заранее подготовленные крупные сучья. Он молчал, напряженно следя за пляшущим пламенем.

– Надеюсь, это не жилище какого-нибудь страшного зверя, – услышал он голос девочки.

– Не думаю, – пробормотал он.

– Простите меня, пожалуйста. Просто мне страшно, и я хочу домой.

Она вдруг прижалась к Нейту, и он почувствовал, как сильно она дрожит.

Он кивнул.

– Все будет хорошо, – добавила она.

В ней произошла неуловимая перемена. Вода придала ей сил.

– Да, я знаю… – ответил он. – Кто такая Клер?

Раздался глубокий вздох.

– Моя тетя. Она заботится обо мне.

– А твои родители?

– У меня их нет.

Они вдыхали аромат горевших веток. Можно было наконец расслабиться и все обдумать. Но музыка океана, приглушенная лесом, все так же его тревожила.

Девочка заснула.

Костер давно погас, от стен шел холод. Нейта колотила дрожь. Он выглянул из пещеры и разглядел в темноте колеблющиеся верхушки папоротников.

Что они здесь делают? И почему он ничего не помнит?

«Похоже на сон, – сказал он себе. – Яркий и правдоподобный, будто реальность».

Так он довольно долго утешал себя. Изредка в голове проносились пугающие мысли, оставляя жаркий след страха.

«А если нет? Тогда что? Похищение? Авиакатастрофа? Или что-то другое? Кто эта девочка?.. Все это явный бред, нагромождение нелепостей».

Он нарвал папоротников и, словно одеялом, укрыл ими Сифинь. Лег рядом, но долго не мог заснуть, с тревогой вглядываясь в темноту. И лишь когда заголосили птицы, его сковала дрема. Перед глазами повис тяжелый бархатный занавес, тело поплыло по волнам, и Нейт провалился в сон.

II

– Я замерзла, – сказала девочка.

Протирая глаза, он увидел, что небо затянуто облаками. Вдали виднелась полоска пляжа. Над океаном грудились темные тучи, а над водой висел туман, сотканный из дождевых капель. Оттуда все так же доносились глухие звуки музыки.

– Мне нужно мыло… – вновь начала Сифинь. – Если я не помоюсь, то сойду с ума.

Сжимая кулаки, Нейт шагал по пещере. Его раздражали капризы девочки и ее патологическая боязнь замараться.

– Здесь повсюду грязно, – резко сказал он.

Но тут же пожалел. Все-таки тяга к чистоте – это нормально, и он сам был не против принять прохладную ванну с пеной.

Вдруг девочка закричала. Она в отчаянии выкрикивала какие-то бессмысленные слова. Голос Сифинь был тонким и слабым. От этих стенаний в его груди словно прорастали шипы. Но как ей помочь? Он попытался ее обнять, но она вырвалась.

– Обещаю, я найду людей, – повторил он дважды.

Зарядил ливень, и Нейт вполголоса выругался: у них не было никакой посуды, чтобы набрать воды. Как же глупо.

Скользнув взглядом по Нейту, девочка спустилась по отрогу и села на мшистый камень. Запрокинув голову, она открыла рот и ловила теплые дождевые капли, а руками растирала шею, подставив ее под небесный душ.

Повсюду громыхало – лес освещали фиолетовые вспышки молний. Нейт ушел за выступ скалы, поднимающийся к небу вертикально поставленным лезвием, – снял майку и последовал примеру Сифинь, смывая с себя загустевший пот, который напоминал жирную рыбью слизь.

Тело больше не зудело, он наконец ощутил приятную чистоту.

Вернувшись в укрытие, он долго раздувал угли, пока пламя не объяло сложенные веточки.

«Надо бы сходить за мидиями, – мелькнула мысль. – Жареные, наверное, даже вкусные».

Вскоре дождь перестал, выглянуло солнце, и ветер стих. Океан вдали блестел, как чистое зеркало. Издалека тянулись надоедливые мелодии.

– Я всего лишь пытаюсь понять, – бормотал Нейт, – каким образом мы попали сюда. Плюс у меня не выходит из головы эта музыка.

Если заткнуть ватой уши, залить сверху воском, как делал Одиссей, то и тогда она наверняка найдет способ проникнуть в мозг. Что за бред? В океане не видно ни кораблей, ни катеров, ни лодок.

– Кажется, это Моцарт, – безучастно ответила девочка.

– Я… – помедлил он, – особо-то и не разбираюсь.

Она сидела в углу пещеры, неестественно изогнувшись, и даже не обернулась на его слова. Она лишь шептала имя «Клер», покачиваясь из стороны в сторону.

– Я поищу людей, – предложил он. – Можешь пока отдохнуть.

Сифинь слегка шевелила губами, но ничего не говорила. В руках она теребила высохший пучок водорослей, который подобрала вчера. Теперь он был мертвого, бурого цвета.

Нейт бродил по лесу долгие часы, пытаясь найти следы людей.

Голова гудела от жары. Солнце жгло непокрытую макушку. Тогда он обернул голову листьями, как и в первый день. Это помогло.

Птицы пронзительно вскрикивали, когда он раздвигал заросли, пробираясь сквозь лес в надежде наткнуться хотя бы на костровище.

– Зачем я здесь? – бормотал он.

Но все было зря. Его окружал девственный, никем не тронутый лес. Ни тропинок, ни мусора, ни окурка.

Есть ли здесь города да любые поселения? Каким образом он попал в это дикое место?

«Кажется, я заболел», – подумал он.

По тому, как зудела кожа на плечах, он понял, что сильно обгорел. Будто смеясь над ним, солнце сияло в небе, поливая его огненными лучами. Он весь взмок, покрылся клочками паутины и сломанными стебельками. О чувстве свежести после утреннего душа он уже забыл.

Нейт постоянно смахивал с себя упавших с деревьев пауков, жуков, многоножек, распугивал чирикающих в зарослях желтых и синих птиц. В подоле его майки лежали моллюски и помятые фрукты. Штаны разодрались на коленях, в районе паха и клочьями висели на нем.

«Первое, – размышлял он, – нужно вспомнить, что привело меня сюда. А пока нужно поддерживать в теле жизнь. Давать ему пищу и воду. И не забывать о девочке. Нам повезло, что мы наткнулись на укрытие».

«Второе: надо быть готовым к болезни, – решил он. Его уже лихорадило и мутило. Едкая кислота подбиралась к горлу, выжигая пищевод. – Похоже, температура. Возможно, отравление мидиями. Я же их ел сырыми. Или это обезвоживание?»

«Третье: важно как можно больше разговаривать с девочкой. Нельзя, чтобы она окончательно замкнулась», – он и сам переживал за свою психику, но понимал, что речь позволяет сохранить рассудок. Даже если говорить с самим собой.

«Наконец, четвертое: необходимо найти людей. Тогда все станет понятно. Пожалуй, это самое важное», – заключил он.

Когда он вернулся, Сифинь уже спала.

Он с облегчением вздохнул, убедившись, что она в безопасности. Напившись, он устроил из папоротника нечто вроде подстилки. Затем положил фрукты в дальний угол на кучу веток.

Теперь спать, спать и ни о чем не думать!

«Все это не может продолжаться вечно», – решил он и рухнул в сон.

Много позже, вспоминая эти дни, он возвращался в памяти к тому, как выдалбливал камнем углубление у стены, чтобы туда стекал самый крупный ручеек. Там за сутки стало скапливаться достаточно воды.

– Прошло три дня, как мы попали сюда, – сказал он.

Он вновь застучал зубами – дрожь накатывала приступами. Ночами у него поднимался жар, и он бредил. Сил почти не осталось, и постоянно хотелось пить.

– Да, – просто ответила девочка.

Он ясно почувствовал, что она еще больше замкнулась, и будто невзначай добавил:

– Утром я видел людей, дитя.

Это сработало как триггер.

Сифинь с мольбой взглянула ему в глаза:

– Почему? Почему ты ничего не сказал?

– Если это был не сон, и они…

Она отвернулась.

– Я сегодня ходил к океану, но никого не встретил. Музыка по-прежнему звучит, я даже…

– Где ты их видел? – спросила она.

– Утром я встал по нужде и заметил на пляже трех человек.

Он почувствовал, что оправдывается. Ему стало стыдно.

– Ты не сказал мне! – всхлипнула она.

– Я боялся дать тебе ложную надежду… Сначала я хотел сходить и проверить. Но, как я уже сказал, там никого не было…

– Нужно идти дальше вдоль берега, – перебила она. – Ты же сам говорил!

– Это может быть опасно.

– Не опаснее, чем сидеть в этой вонючей пещере.