Read the book: «Каракурт»
Пролог
Жара. Всё вокруг белое, раскалённое. Я сижу в колючках. В засаде. Паутина спокойна. В кладовой висят три кокона. В них – одна саранча, два мотылька. Солнце припекает. Я не двигаюсь. Держусь в худой тени веток колючки. Вижу плохо. Мир для меня заполнен размытой мутью. Не беда. Зато слышу я отлично.
Паутина начинает дрожать. Это меня беспокоит. Причин, раздражающих её нити, не видно. Из далёкого тумана начинают наплывать коричневые пятна. Одно впереди, два позади. Для меня они просто гигантские. Ближе. Ещё ближе. Одно пятно склоняется надо мной. Море шерсти, две тёмные пещеры дыр, под ними расходится гладь выпирающих вперёд пыльных валов. Валы расходятся, обнажая ряд серых валунов. Мой куст, окутанный паутиной, вместе со мной оказывается во тьме. Мне это не нравится. Моя природа требует ответных действий. Прижавшись к мягкой вибрирующей стене податливого вала, я кусаю. Раздаётся громкий рёв. Я с остатками моего куста лечу на жёлтый песок. Гигантские пятна испугано отскакивают в сторону. Укушенная мной гора, продолжая реветь, качаясь, уходит за ближайшую дюну. Остальные коричневые пятна идут следом. Тому, в кого вошёл мой яд, не выжить. Такова моя суть. Мне приходиться переползти в тень другого куста, затаиться там до ночи.
Я защищаюсь. Я охочусь. Я Каракурт!
Глава 1
Почему так произошло? Ольга не желала отвечать на этот вопрос. Она изо всех сил стремилась компенсировать, оставить позади неявные, скрытые глубоко в прошлом, придавленные мокрой от слёз копной детских обид дефекты души, быстро карабкаясь по карьерной лестнице. Скорость движения по жизни маскировала подавленные, но не изжитые переживания. Почему она отдавала лучшие годы жизни изучению разных психов и извращенцев? Ольга выбрала для себя профессию психотерапевта, подспудно желая избавиться от собственных психологических проблем. Если бы у кого-нибудь из её коллег хватило ума спросить о причинах выбора рода деятельности, Ольга бы сказала всё, что угодно, но никогда бы в жизни не призналась, что истинная причина скрыта под зудящими рубцами душевной раны. Она самой себе-то об этом не напоминала даже шёпотом, даже оставаясь наедине со своими мыслями.
Ольга Афанасьевна Гаврилова, красивая женщина с гордой осанкой гимнастки к тридцати двум годам сформировалась во вполне самостоятельную, успешную, как в работе, так и в личной жизни, личность. Рост средний, фигура подтянутая. Грудь второго размера, плоский живот, талия если и не осиная, то явно заметная, тонкая, попа мальчишеская, бёдра гладкие, коленки уютные, милые приятно круглые, голени и щиколотки длинные, породистые, элегантные.
Ольга следила за своим весом, регулярно занималась фитнесом, соблюдала сбалансированную диету. Вредных привычек у неё не было. Оля от природы имела пегие волосы – противный цвет, непривлекательный, разбавляющий, стирающий оттенок её светло-серых глаз. Поэтому со времён первого пришедшего к ней месячного цикла, когда из нежного возраста детства она перешла в пору бархатистой юности, Ольга красилась в платиновую блондинку с волосами плавно, гладкими волнами спадающими на плечи. Чёлка закрывала большую часть чистого вертикально расположенного к воображаемой плоскости лба и ограничивала, делая усечённым правильный овал её лица. Брови, как две светлые тонкие острые полосы, от висков летели тонкими стрелами к переносице. Глаза с приспущенными верхними веками смотрели томно, а сверкающий в них искрами многообразия беспокойных мыслей ум, заставлял многих настоящих мужчин в присутствии Оли ощущать не свойственный им трепет. Нос прямой, короткий, рот немного великоват, но вкупе с изогнутыми восходящими дугами губами идеально подходящий к её широкому славянскому лицу. Чем-то она неуловимо напоминала польскую певицу прошлого века Анну Герман – та же очаровательная улыбка и загадка во взгляде.
Смотря на Ольгу и незнакомые с ней люди ощущали исходящие от неё флюиды сильных энергетических потоков. Двигалась она то плавно, то порывисто, но всегда находилась в состоянии непокоя, торопилась жить, любила учиться и работать. Всё делала с огоньком, изобретательно, искала новые способы достижения целей на работе, выступала в роли новатора в лечении старых заболеваний. Настоящий лидер, умеющая добиваться всего что ей казалось важным и нужным.
В личной жизни у Ольги тоже царил полный порядок. Вот уже три года она встречалась с Михаилом Толкуновым, молодым успешным бизнесменом, который к его тридцати трём годам успел открыть фирму, производящую аналоги родных деталей иномарок. Инженерам компании удалось добиться высокого качества выпускаемых мастерской изделий, вполне сопоставимого по надёжности с оригиналами. Цена же продаваемых запасных частей фирмой Толкунова была ниже китайских подделок. Востребованность товара на рынке оказалась столь высокой, что производство едва справлялось с заказами.
В тридцать лет Михаил заработал свой первый миллион долларов. Успешные люди предпочитают выбирать себе спутников жизни среди себе подобных. На одном светском рауте, проводимом в деловом клубе, они и познакомились. Через три месяца Ольга переехала к Михаилу.
Сегодня она спешила на новое место работы. На своей «Ауди» Ольга почти добралась, но за километр до комплекса зданий недавно открытой суперсовременной психиатрической клиники номер 607 встряла в глухую пробку. На перекрёстке, которой она могла наблюдать, высунувшись из окна автомобиля, какой-то лихач умудрился вмочалиться в бочину самосвала. Сотрудники ДПС и подъехавшая через десять минут бригада скорой помощи вовсю суетились вокруг места аварии. Проехать мимо железного слона и жестянки моськи, превращённой самоуверенностью хозяина в груду изжёванного металла, пока не разрешали. Оставалось ждать.
Оля Гаврилова уже два года собирала материал для докторской диссертации. Для этого она, официально работая в платном отделении обычного психоневрологического диспансера, постоянно брала путёвки (как она их называла) на сбор необходимого ей материала. Бывать в таких командировках большую часть своего рабочего времени ей помогали связи на самых верхах министерства здравоохранения. Почву для своего будущей исследовательской работы Ольга подготовила заранее и, бывая на различных специализированных симпозиумах и конференциях, свела нужные знакомства с несколькими заместителями министра, профессорами, известными светочами психиатрии. Поэтому наверху о её исследованиях знали и взирали на них благосклонно. Поэтому проблем с её непосредственным начальством у неё не возникало. Ольга надеялась не просто защититься, а совершить прорыв, рывок и далеко позади себя оставить всех этих мастодонтов, приверженцев галоперидола и ныне запрещённого (слава богу) лечения электрическим током.
Ольга колесила по психушкам всей страны. Искала священный Грааль психиатрии, разрабатывала синтетический метод лечения серийных маньяков. Она верила, что их можно вылечить, снять с них заклятие патологического желания убийства. Прежде чем приступить к работе Ольга изучила почти все современные методы лечения душевных болезней, начиная с психоанализа, гештальт терапии, Эриксоновского гипноза и кончая наркосинтезом, стресс прививочной терапией, а также многие другие способы превращения больных людей во вполне здоровых, адекватных и неопасных для их окружающих индивидуумов, способных к самостоятельной плодотворной жизни внутри социума и вместе с социумом.
Главный постулат её работы гласил: нет плохих людей, есть неоправданно агрессивное, неклассическое поведение личности, находящийся под заклятием серии ключевых событий детства и поэтому воспринимающей жизнь через призму надуманных ситуацией, которые и создавали многочисленные причины "неполноценности" таких пациентов. Теорию она разработала детально, рабочего материала тоже хватало, оставалось воплотить наработки в жизнь – попробовать излечить подходящий жестким критериям её отбора объект от страшной болезни тяги к убийству. В клинике, куда она сейчас направлялась, существовало отделение принудительного лечения со строгим контролем, оборудованное по последнему слову медицинской науки и техники. В него в последнее время свозили со всей страны наиболее опасных психопатов и маньяков на любой вкус, только выбирай.
Доктор Гаврилова именно среди паноптикума запертых в палатах монстров решила подобрать себе пациента для финального эксперимента, должного стать золотым обрамлением всей докторской диссертации. Докладывать о своих намереньях она никому не собиралась, иначе об эксперименте можно было забыть до того момента пока машина здравоохранения, проскрипев неуклюжими бюрократическими шестернями, не дала бы добро, а может быть и не дала бы. Скорее всего, не дала бы. Ольга предполагала использовать некие запрещённые строгого учёта препараты. Чиновниками, как правило, такие вещи не нравились, здесь и её высокие покровители оказались бы бессильны. Но победителей, как известно, не судят. Ольга шла на авантюру сознательно и с верой в успех в сердце.
Пробка, наконец, рассосалась, разбитые машины оттащили на обочину. Ольга припарковалась за воротами окружённой высоким забором клиники. Верх забора окутывали облака колючей проволоки и охраняли струны сигнализации. На углах ограды, на выходящих из бетона шестах сидели видеокамеры, полностью контролирующие охранный периметр.
На проходной Ольгу встретил автоматический пункт пропуска и три охранника. На Ольгу неё главврач заказал пропуск, поэтому, записав данные её паспорта в журнал регистрации посетителей, Ольгу быстро пропустили на территорию. По центру огороженного квадрата территории громоздилось наплывами шершавых бетонных плит, заштрихованных серой дикой имитацией внешней игольчатой абразивной штукатурки, десятиэтажное здание главного корпуса клиники. Вокруг него неизвестный архитектор разбросал хозяйственные и вспомогательные постройки, в основном – одно и двухэтажные. Справа от здания находились две площадки для прогулок и спортивных игр, а за ними рос небольшой сквер и стояли лавочки. По всей территории, смотря в пасмурное октябрьское небо слепыми глазами с ресницами голубых острых треугольниках стальных лепестков, торчали цветочные клумбы, наполненные уже пожухлыми стеблями гниющих цветов. В клумбах преобладали цветы оранжевого оттенка, отсвечивающие влажным тленом скорой смерти. Осень безжалостно уничтожала следы прошедшего летнего буйства жизни.
Ольга заметила, что деревья, как в сквере, так и около больничных построек рядом с дорожками были клёнами. Их листья, жёлтые, красные, протёртые до дыр зелёные, срываемые с веток и лёгким ветерком, ажурно шумя, падали на землю, устилая заасфальтированные дорожки хрустящим прощальным ковром навсегда прошедшего лета. Ольга приближалась к входу в главное здание и думала:
"Боже, у нас до сих пор строят эти концентраторы душевных болезней. В таких клиниках пациенты гарантированно заражают друг дружку. Наследие СССР. На западе давно перешли на индивидуальное лечение и их лечебницы больше напоминают коттеджные посёлки. Хорошо ещё, что на этого монстра денег не пожалели".
Внутри клиники Ольгу встретили ещё три охранника, оформили пропуск на четвёртый этаж, где находился кабинет главврача, а также выдали электронный ключ на восьмой этаж в отделение принудительного лечения. Охранники выглядели мрачно, не улыбались и не обращали на её прелести никакого внимания, судя по их заученным механистическим движениям, они все в прошлом прошли длительную службу в армии. Кадровые военные младшего командного состава, скорее всего. Подтянутые квадратные мужчины в опрятной чёрной форме охранного агентства "Аметист" с эмблемой, как показалось Ольге, красной кляксы на левом рукаве куртки. На самом деле на шевроне изображалась летящая в бесконечном пространстве космоса звезда – комета. У каждого охранника на поясе висела резиновая дубинка, газовый баллончик и электрошокер.
Покончив с необходимыми формальностями, Оля пошла к лифтам. Стальные, тускло отражающие дневной свет двери лифтовых кабин выстроились в ряд по три на каждой стене. Два лифта – грузовые и четыре – пассажирские. Она нажала на белую полупрозрачную кнопку вызова. Под своим пальцем она ощутила не бездушную твёрдость пластмассы, а мягкий, тёплый пластик. Круглая кнопка моргнула жёлтым лимоном и двери крайнего лифта с правой стороны раскрылась. Внутри кабины приятно пахло хвоей. Ольга удивилась – "Откуда здесь хвоя?" – Через несколько секунд она вышла на четвёртом этаже. Надпись над стеклянными дверями оповещала, что она входит в "Детское психиатрическое отделение".
Над дверью висела видеокамера. Когда она подошла ближе, раздалось жужжание, щёлкнул замок. Ольга зашла внутрь, прошла по небольшому коридору и уткнулась в пост старшей сестры. За деревянным щитом поста сидела пожилая женщина в белом халате, шапочке и очками с толстыми линзами на маленькой круглой пуговке розового носа.
– Добрый день, – обратилась к сестре, Оля. – Подскажите, пожалуйста, как мне найти кабинет главврача?
– А вам зачем? – поинтересовался Цербер в белом халате.
– Я у вас работать буду. У меня сегодня первый рабочий день, – примирительно улыбнулась Оля.
Таких примитивных объяснений оказалось достаточно, и равнодушный страж медицинский тайн душевных недугов сказал:
– Налево по коридору, 413 кабинет.
– Спасибо.
Прежде чем войти, Оля постучалась и дождалась банального – "Войдите", – произнесённого уверенным басом. В кабинете с зашторенными окнами царили успокаивающие сумерки, разбавляемые светом старой настольной лампы, пристроившейся на углу стола в виде крепкого благородного гриба под круглым колпаком абажура. За тяжёлым дубовым столом сидел мужчина средних лет, аккуратно подстриженный, с зачёсанными назад волосами. Виски его уже тронула седина. Пожалуй, доктора можно было бы назвать красивым, если бы не обвислые, как у французского бульдога, щёки. Звали главврача – Фёдор Владимирович Савченко. Он сразу догадался, кто к нему пришёл. Показал на одно из двух кресел, стоящих перед столом, предложил присесть.
– Присаживайтесь. Вы Ольга Сергеевна Гаврилова?
– Да. – Ольга заученным открытым жестом протянула ему руку для рукопожатия. – Очень приятно познакомиться, Фёдор Владимирович.
– Мне тоже. Как к нам добрались?
– Хорошо. Без происшествий. Спасибо.
– …Вы изъявили желание работать в судебно-психиатрическом отделении принудительного лечения. Скажите, с чем это связано?
– Я пишу диссертацию. Я в ней поднимаю тему серийных преступлений, совершаемых на фоне психических заболеваний. Пытаюсь посмотреть на эту проблему современного общества несколько под иным углом.
– Тема богатая. Модная. – И как будто обдумывая сказанное им, пережёвывая в уме произнесённые только что слова, доктор замолк и на несколько секунд замер. Оттаяв, сменив тему, продолжил. – Я посмотрел ваше резюме. У вас хороший опыт. Объяснять, как я понимаю, вам ничего не надо. И всё же, вы будете работать в отделении со строгим режимом, обусловленным поведением содержащихся в нём пациентов. Прежде чем приступить к своим прямым обязанностям, вам необходимо ознакомиться с инструкцией по технике безопасности поведения в отделении. Заведующий отделением Артур Григорьевич Дак ждёт вас. Он ознакомит вас с правилами и даст под подпись инструкцию. Потом проверит ваши знания по ней. Вы не обижайтесь, так надёжнее.
– Ну что вы! Я всё понимаю.
– Хорошо. Тогда – добро пожаловать в наш коллектив! Так сложилось, что в отделении, где вам предстоит работать, медицинский персонал подобрался исключительный. Все дружат между собой, помогают. И не только на работе, но и в жизни. Уверен, к вам отнесутся максимально дружелюбно. Желаю вам, чтобы вы прошли процесс адаптации к новым условиям как можно быстрее.
– Спасибо.
Вход в кладовку монстров преграждали не двери, а настоящие сейфовые ворота. Таких даже в тюрьмах не было. Больше всего они походили на ворота, ведущие в бомбоубежище. Покрасили ворота в отвратительный цвет хаки. Стены предбанника, выкрашенные в цвет придорожной пыли, переходили вверху в заляпанный белой масляной краской потолок и внизу скатывались на заложенный бордовыми маленькими квадратиками плитки пол. Ольга нажала кнопку вызова на устройстве селекторной связи. Мерзко загудев, оно защёлкало и раздался мужской голос искажённой помехами:
– Да?
– Я доктор Гаврилова, иду к заведующему отделением, – Ольга подняла голову и посмотрела в видеокамеру.
Ворота приоткрылись, не на распашку, а так – чуть-чуть, чтобы мог пройти только один человек. Оля вошла в маленькую комнату с железной дверью на другом её конце. Около неё, сбоку, на уровни груди висело считывающее устройство. Она прокатала свою карточку и дверь открылась. За ней её ждали уже не охранники, а самые настоящие гориллы в образе санитаров. Амбалы, одетые в светло-зелёные халаты, с засученными по локоть рукавами. На посту охраны, оборудованном на чрезвычайный случай звуковой и световой сигнализации, сидел самый здоровый санитар из когда-либо виденных Ольгой, а его двое коллег встречали её, держа в руках чёрные продолговатые лопатки металлоискателей.
Проверив сумку, они пропустили Ольгу в отделение. К ней в сопровождающие прилипли санитара, чтобы она не потерялась. Пройдя ещё одну самую обыкновенную дверь, они вышли к открытому вестибюлю, служившему телевизионной комнатой. Заходить внутрь она не стала, только посмотрела. Там на деревянных стульях сидели с полдюжины небритых, озабоченных тоскливым выражением лиц худых субъектов. Смотрели передачу о животных, о жизни насекомых. Очень поучительно. Там на экране разные воплощения доисторического кошмара с аппетитом поедали друг друга. – "Ничего себе разгрузочка воспалённого сознания преступника" – подумала Оля. Прислонившись к стене, в полглаза контролируя поведение психов, в комнате скучал санитар. В телевизионной стоял стол для пинг-понга, и два других поменьше, на которых лежали шахматные доски. В углу приютился шкаф с тремя десятками книг, внизу, с его последней полки выглядывал музыкальный центр и лежали СD диски. Ольге бросился в глаза узор на жёлтом линолеуме пола, напоминающий постоянно меняющуюся мандолу. Кто такой линолеум вообще мог выбрать?
Они прошли мимо столовой, буфета, комнаты творческого отдыха, кладовой, потом пошли палаты, все, как одна, с белыми дверями, с внешними запорами, внутренними замками тамбурного типа и смотровыми окошками с толстыми стёклами из сталинита, как на боевых морских кораблях. По левую сторону одна из дверей стояла распахнутой. Там возились две сестры и санитар. Женщины активно пытались что-то оттереть с пола, навсегда уничтожить. До Ольги долетели слова, сказанные одной из них – "Он себе ёршик от унитаза в задницу засунул почти целиком. А ты спрашиваешь – как же иначе?".
Все выключатели света и розетки располагались только вне комнат, для безопасности. Коридор, хорошо освещённый забранными стальной сеткой сплошных рассеивателей лампами дневного света, также окрашенный масленой краской бежевого цвета, казался бесконечным, уходящим в неизвестную даль. Потом коридор внезапно закончился и повернул влево; там в тупике слепого аппендикса, как выходы в другую реальность, впаялись в стены несколько дверей вполне домашнего вида, их поверхность имитировала дерево тёплого орехового цвета. Здесь находилась резиденция заведующего, кабинеты его замов, рядовых психиатров, психотерапевтов и психологов. Всего Ольга насчитала девять дверей с прикреплёнными к ним табличками, обозначающими служебный статус их обитателей. Четыре – справа, четыре – слева и одна, ведущая в кабинет заведующего, – прямо. Доведя Ольгу до кабинета заведующего отделением, санитар, позванивая ключами, удалился.
Артур Дак оказался на месте. Маленький юркий мужичок с лысиной, занимающей значительную часть, отведённую природой под волосы, большого, не по размерам тела хозяина, черепа. После мини экзамена по правилам поведения в отделении, врачи разговорились. Артур производил впечатление обаятельного человека и старался, чтобы Ольга вела себя непринуждённо, чувствуя себя, как дома.
– Олечка, я вам отведу кабинет одного из моих замов. Мне положено их по должности по крайней мере два. В этом смысле я на привилегированном положении, кроме меня замы есть только у главврача. В действительности, как и у остальных, у меня нет ни одного. Но кабинеты есть, да – есть. В одном мы оборудовали место под медикаментозную терапию инсулином и атропином. Второй кабинет пока простаивает. Там всё для вашей предстоящей работы есть – записывающая видео аппаратура, аудио система, набор литературы, диван, кресла, умывальник.
Кабинет заведующего выходил окнами из торца здания. Большой прямоугольник комнаты площадью пятьдесят метров. Окно светило пасмурным осеннем днём в спину сидящему за столом Даку. От этого складывалось впечатление того, что он и не врач вовсе, а окружённый видимой туманной аурой недомерок-ангел.
– Артур Григорьевич…
Ольга не успела договорить, заведующий её перебил:
– Можно просто Артур.
– Артур, мне сегодня же хотелось бы начать работать.
– Конечно-конечно. Я вас представлю вашим коллегам и вперёд. Минутку…
Артур по внутренней телефонной связи пригласил к себе всех докторов и старшую сестру. После того, как все набились в кабинет, Дак представил Ольгу и перешёл к своим подчинённым. Ольга, чтобы легче запоминать кто есть кто, составляла краткую характеристику каждого из представляемых ей врачей. Искала ассоциацию с их образом в памяти и закрепляла её визуализацией этого образа на внутренней экран её сознания. Так ей было легче сходиться с людьми, находить с ними общие темы для разговора.
1. Моров Анатолий, психотерапевт. Блондин с сонным взглядом. Вытянутое лицо, хрупкая нижняя челюсть, переходящая в клин маленькой бородки. Пускай будет – унылый Моро.
2. Сыромятников Андрей. Психотерапевт. Впалая грудь, жёсткие кудрявые волосы. Чёрные смородины глаз. Майский жук.
3. Милова Вера. Психолог. Стриженная под Кашпировского дамочка одного с Ольгой возраста, с вечно меняющимся выражением лица. Располагающая к себе с первого взгляда. Добрая ведьмочка.
4. Павлов Евгений Евгеньевич. Психиатр. Самый старый из всех. Лет шестидесяти. Лишний вес. Судя по красным прожилкам на картофелине носа, злоупотребляющий алкоголем. Пьянчуга.
5. Шапошников Радион. Психиатр. Высокий плотно сбитый мужичина. Бородатый викинг. Спокойный, как гора, с постоянно блуждающей на толстых африканских губах улыбкой. Значит, пускай так и будет – Чёрный Викинг.
6. Хрулёва Василиса. Старшая сестра. В двадцать лет она должно быть была изумительно красива. К сорока раздобрела и потеряла былую привлекательность. По крайней мере для большинства мужчин теперь она выглядела, как торговка пивом. Вася.
7. Отсутствующий сейчас, сегодня дежурный врач, психиатр Бабкин Семён. В это время он с дежурным санитаром и сестрой на первом этаже принимали больного. Семён временно остался без псевдонима.
Вели себя врачи действительно благожелательно. Улыбались ей, если она смотрела на кого-то из них. Желали удачи. Но было в их улыбках что-то заученное, американское. Показывали-то они себя во всей красе, как сплочённая команда, радовавшаяся любому новичку, готовая прейти ему на помощь, но тайными знаками тела они выдавали Ольге их общий подленький секрет: мы готовы в любой момент отринуть тебя, как инородное тело, в случае несовместимости с властвующим здесь большинством и не пробуй нам перечить – погибнешь. Их глаза сигнализировали Ольге: или принимай наши порядки или уходи (умри). Наверное, на Ольгу так повлияла гнетущая атмосфера этого места. Ей казалось то, чего и в помине не было.
Ерунда, все мы люди. А на поведение работников закрытого режимного сектора наложило печать ежедневное общение с ненормальными изуверами, садистами, маньяками. Чёрточки характеров пациентов, цепляясь к душам врачей ядовитыми колючками, придали их поведению незаметную для большинства людей двусмысленность. Вот и разыгралась фантазия Ольги. Ничего критичного, просто коллектив психиатрической больницы. Просто непривычно дружелюбные для своего рода деятельности медики. В других специализированных клиниках врачи работали, куда более угрюмые.
– Евгений Евгеньевич, проводите Ольгу в третий кабинет. Покажите где-что лежит, ну и вообще познакомьте с нашими порядками, – попросил старого психиатра Дак. – Я уже рассказывал, как мы живём. Но ведь повторение – мать учения. Так?
– Воистину так, – промурчал Павлов.
Дак выдал ключи Ольге. Вышли все вместе толпой и разошлись по кабинетам, кроме старшей сестры, исчезнувшей за поворотом: она вернулась на пост. Остановившись около второй двери по левую сторону, Ольга отперла замок. За ней вошёл психиатр.
– Как видите – не богато. Зато есть всё для работы.
Кабинет в три раза меньше, чем у Дака. Кушетка, обтянутая коричневым дерматином, кресло обычное, кресло для размещения пациентов полулёжа, стол, похожий на хирургический. Стол письменный, со стоящим на нём монитором компьютера. Стул. Два шкафа. Отгороженная от комнаты железными листами кабинка с раковиной и смесителем. Окно, закрытое плотными зелёными шторами. Лампа на потолке в матовом белом плафоне. Стены до середины обложены коричневой бактерицидной плиткой, самый верх стен выкрашен в более светлый тон коричневого. Если не уютно, то нормально, жить можно. Ольга уже про себя решила, как можно облагородить обстановку, придав ей домашний вид, что можно было сделать быстро с помощью комнатных растений и нескольких предметов интерьера, которые она захватит из дома.
– Вы тут располагайтесь, а я прошу меня извинить, дела, – скороговоркой проговорил Евгений Евгеньевич.
– Понимаю. Спасибо, что проводили.
Психиатр ушёл. Ольга села за стол, покачалась на стуле. Окинула взглядом комнату, мысленно переставляя мебель так, как ей бы этого хотелось. Оставшееся рабочее время она провела, приводя в порядок свой кабинет, придавая ему обжитой вид. После обеда знакомилась с отделением, с расположением палат, хозяйственных помещений, процедурной площадкой, общалась с младшим медицинским составом. Вникала. Знакомство с пациентами отложила до завтра.
