Read the book: «Левитанты»

Глава 1. Семерым по якорю

Таверна «Семерым по якорю» обосновалась на улице Доблести. Улица эта уже давно потеряла во времени тот сокровенный смысл, что был заложен в ее название граффом-градоначальником прошлых лет. На дорожном камне ее не осталось ни доблести, ни отваги, ни какого-либо иного качества, которое способно изумлять всех вокруг своим благородством. На смену доблести на улицу пришли беспорядки. Примером тому была та самая таверна, о которой и зашла у нас с вами речь.

Суматошному, шумному заведению было от силы с десяток лет, однако таверна уже успела обрести репутацию довольно отпетую. День ото дня здесь собирались громкие компании, пиво лилось рекой, а острые языки схватывались в праведной битве. Семь корабельных якорей то и дело снимались со стен и примерялись на плечи надутых от хмеля граффов. Дни здесь по шуму не уступали ночам, а ночи не уступали суматошным дням.

Этим летним вечером в углу таверны сидели двое. Первый выглядел лохматым и бодрым, второй был тучным, усатым и совершенно красным от бурлящего в нем нетерпения.

– И как скоро он придет? – спросил лохматый, оглядываясь на вход, полностью перегороженный граффами.

– Уже четверть десятого. С минуту на минуту будет, – ответил ему усатый, потирая пухлые ладони.

– Какой день он в Граффеории? – задал следующий вопрос лохматый, будучи ни кем иным, как Августом Ческолем, известным левитантом и искателем приключений.

– Второй день он тут, – произнес усатый. Того звали Олли Плунецки, и единственное дело, в котором тот преуспел, оказалось жульничеством. – Вчера я встретил его на вокзале, у бедняги глаза как факелы горели от пролетавших мимо левитантов с чемоданами, – Олли хихикнул. – Я сразу понял – наш клиент. Особого убеждения и не требовалось, он согласился чуть ли не раньше моего приветствия.

– А откуда он?

– Из Чехии. – Олли с пониманием дела кивнул. – Бывал я там однажды, весной. Объелся гуляша и уснул на берегу Влтавы. Хорошо было. У нас в Граффеории такого гуляша не делают…

Мужчина выставил пузо и принялся поглаживать пуговицы на тесном жилете, а Август посмотрел на него и усмехнулся.

Август Ческоль не разделял людей на плохих и хороших. Он разделял людей на тех, кому он доверял, и тех, кому не доверял. Олли Плунецки он не доверял, однако этот скользкий нюанс никоим образом не мешал иметь с кукловодом общее дело, из которого оба могли извлечь равнозначную выгоду.

Это самое общее дело выдумал Олли. После того, как полгода назад столица узнала про его обман, возрождать свою знаменитую лавку кукловод передумал. Да и его талантливая подмастерье канула в лету, что на корню обрывало его прибыльную торговлю. Но Олли нельзя назвать Олли, если под его хитроумным взором не укрывается пара-тройка халтур. И одну из таких халтур он и предложил однажды Августу – граффу-скитальцу и крепкому на язык болтуну.

Их общее дело состояло в следующем.

Граффеорию ежегодно посещали тысячи иностранцев. По местным законам любой иностранец без вида на жительство мог находиться на земле королевства не более семи полных суток. Что успевал сделать иностранец за эти семь дней? Побаловаться полученной от Белого аурума ипостасью, увидеть роскошь Мартовского дворца да попытать себя в ловкости при встрече с эфемером. А там уже и на вокзал выдвигаться было пора.

Олли Плунецки, хваткий на всякого рода дела с потенциалом на кругленькую сумму, выдумал целое предприятие. Поскольку брать сведения о Граффеории помимо кратких брошюр больше неоткуда, встреча с коренным граффом представляется для иностранцев полезной. И с не обычным граффом встреча, а с активным путешественником, который знает обо всех потайных местах королевства. Тут Олли и вспомнил про Августа. Сам же Олли взял на себя обязанности по поиску подходящих иностранцев, а также все хлопоты по расчетам, что для него было слаще всякого меда.

Много времени на размышления Августу не понадобилось. К постоянной работе он не стремился, а интерес к случайным заработкам проявлял с лихвой. Стать обозревателем, нести пользу гостям королевства – чем не достойное занятие? А с хитростью Олли Плунецки он как-нибудь да совладает.

– На сколько рей вы договорились с ним? – уточнил Август, делая глоток неподобающе кислого пива.

– На шестьдесят рей, – ответил Олли. – Их мы делим пополам, как и договаривались. Только прошу, Август, давайте обойдемся без ваших острот, этот иностранец довольно застенчивый, спугнем ненароком… А, вот и наш турист!

«Без острот, значит, – взгрустнулось Августу. – Вечер перестает быть соблазнительным…»

Он оглянулся на толпу граффов, что продолжали маячить у входа. Сквозь толпу пробирался высокий мужчина, он мягко расталкивал выпивающих зевак и обегал взглядом бар, выискивая кого-то. Олли приподнялся со стула, чуть не опрокинув пузом свой опустевший стакан, и старательно замахал руками. Мужчина заметил его и припустил ходу. В полумраке таверны он выглядел скромным великаном, и чем ближе он подходил к их столу, тем сильнее Август удивлялся его росту. Август и сам был совсем не приземистым, но на фоне него этот иностранец выглядел как башня Утвар на фоне Мартовского дворца. Оставалось только восхититься ловкостью мужчины – на своем пути он не задел ни одной свисающей с потолка люстры.

– Приветствуем вас, Густав! – воскликнул Олли и кинулся пожимать иностранцу руку. Макушка кукловода еле доставала тому до предплечья, и Август не смог сдержать усмешки, наблюдая за тем, как Олли встает на цыпочки и вытягивается. – Где вы по итогу остановились?

– Как вы и советовали, господин Плунецки, на Туристическом бульваре. В славной гостинице «Долина отражателей», – ответил иностранец. Его голос был низким и будто бы для сцены поставленным, а светлые волосы были короткими, словно только что кем-то подстриженными.

– Меня зовут Август Ческоль. – Левитант перегнулся через стол и следом за Олли пожал мужчине руку. – Добро пожаловать в Граффеорию.

– Да, да… Благодарю, – отозвался тот и протер свободной рукой взмокшие веки. – Сегодня в столице так душно, жара не спала до сих пор. И часто у вас в июне такая погода?

– О, нет, что вы! – Олли издал противный смешок. – Наши жаркие дни можно по пальцам пересчитать. В столице куда чаще идет дождь и дуют ветра северо-западные… Вы присаживайтесь, Густав, присаживайтесь. Не желаете ли что-нибудь выпить? В таверне варят отличное пиво, жажду утолит вмиг.

– Мне бы воды, – скромно улыбаясь, ответил иностранец и присел на третий стул. Его длинный торс возвысился над столом как пальма над карликовым островом.

Пока Олли бегал к бару за стаканом воды, Август затеял с иностранцем беседу. За языком он следил как подобает интеллигенту— и у него даже неплохо получалось, шутки он заглатывал еще в зародыше. Начал Август с вопроса о том, какая из восьми ипостасей досталась Густаву.

– Я штурвал, – получил он ответ.

– С навыком штурвала все просто, – приступил к пояснениям Август. – Двигаете вещи взмахом руки – вверх, вниз, в стороны, туда-сюда. Куда угодно.

– А вы, Август, с какой ипостасью? – спросил Густав, аккуратно раскладывая перед собой салфетку.

– Я – левитант. Летаю и куражусь, куражусь и летаю, – ответил он и заметил, как взблеснули в полумраке глаза у иностранца.

– Отправляясь сюда, я надеялся, что стану левитантом.

– Ну, тут уж как повезет. Дух Белого аурума сам решает, какой ипостасью наделить каждого человека. Этот камень поупрямее фактов будет. У меня есть подруга, графф, она с детства мечтала быть иллюзионистом, но ее ипостась…

– А правда, что прошлой осенью Белый аурум похищали? —внезапно перебил его Густав.

Август впал в ступор, не понимая, откуда иностранцу может быть известно о таком. И не успел он что-либо ответить, как мужчина удивил его снова:

– И правда ли, что именно вы нашли белый камень и самолично вручили его местной полиции?

Совершенно сбитый с толку, Август хотел было отделаться какой-нибудь невинной шуткой, но тут к их столику подошел взмокший Олли и вручил иностранцу полный воды стакан. Взглянув на усатого толстяка и на его лукавую улыбку, Августа осенило.

– Ваша версия, Густав, несколько отличается от того, что было прошлой осенью на самом деле, – проговорил Август, многозначительно смотря на подлеца Олли. – Что же касается особенных мест Граффеории, то я посоветовал бы вам побывать в Полилу-Лава, в городе левитантов. Хижины там стоят на кронах деревьев. Забавное наблюдение – стоит спуститься в Нижний лес…

– А как было на самом деле? – снова перебил его Густав. Он принял от Олли стакан и расположил его по центру своей салфетки. Его любопытный взгляд при этом не сходил с вытянутого лица Августа.

Вот оно как. Этот иностранец заявился сюда отнюдь не за туристической консультацией. Он пришел за историей про кражу Белого аурума. Август сделал глоток, стукнул кубком о стол и с укоризной посмотрел на Олли, который, и не подумав смущаться, ляпнул:

– Хо-хо-хо. Видите ли, Густав, мой товарищ довольно скромный…

Август поперхнулся, его громкий кашель заглушил последующие слова Олли. Скромным Август был в той же мере, в какой Олли – честным.

– Что за цирк вы здесь устраиваете, Олли? – не удержался от вопроса Август, как только его отпустил последний позыв к кашлю.

– С каких это пор вы, мой дорогой друг, интересную историю называете цирком?

Олли глядел на него с задором, от которого Августа уже начинало подташнивать.

– Где в этом заведении можно вымыть руки? – вклинился Густав, теребя от неловкости края салфетки, и пока Олли объяснял ему, в какой стороне находился туалет, Август заглотил свое пиво до дна. Следовало иностранцу отойти, как левитант накинулся на кукловода.

– Эй, дружище, так дело не пойдет. Мы с вами о другом договаривались.

– Вы должны рассказать приглашенному мной гостю о нашем славном королевстве, – пролепетал кукловод, прикидываясь дурачком. Хотя нет, подумал Август. Скорее всего он не прикидывался.

Едва сдерживая раздражение, левитант наклонился к толстяку, чтобы последующие его слова не услышали два иллюзиониста, сидящих за соседним от них столиком.

– Я не буду сливать подробности кражи Белого аурума иностранцу. От такого поступка изменой родине попахивает.

– Да какая тут измена? – растянулся в жабьей улыбке Олли. – Всего навсего любопытная история. Приукрасьте там чего-нибудь, приврите. Добавьте выдуманных подробностей. От вас никто и не требует говорить правду. Представьте только, сколько слухов, касаемых этой громкой кражи, ходило по всей Граффеории. И скольким слухам еще предстоит появиться.

Август нахмурился, а Олли ему подмигнул.

– Пофантазируйте душе на радость, мой дорогой Август. И помните о тридцати реях, что совсем скоро будут позвякивать в вашем кармане.

Олли отклонился на спинку стула и с довольством стал поглаживать свои пушистые усы. Август же перевел задумчивый взгляд на толпу левитантов, которые вздумали поводить хоровод прямо над барной стойкой.

– Откуда вы узнали, Олли, что именно я вручил Белый аурум в руки полицейскому?

– Ой, я вас умоляю. Неужели вы думаете, что среди желтых плащей не водится таких же как вы болтунов?

Внезапный треск отвлек их. Август повернулся на звук и увидел, как один из семи якорей, что висели на стене таверны, падает на в панике отбегающих граффов. Якорь рухнул, чудом никого не задев, а в воздух поднялся скоп из залежавшейся пыли.

– Я прошу прощения, – разнесся по залу поставленный голос Густава. Тот стоял неподалеку от проишествия и с ужасом глядел на свои трясущиеся ладони. – Я вымыл руки, а полотенца в туалете не оказалось. Пока шел обратно, решил просто их отряхнуть, чтобы высохли. Я штурвал…

– Друзья-граффы, все в порядке! – крикнул Олли, вытаскивая свое брюхо из-за стола и отправляясь на помощь своим тридцати реям. – Этот господин – гость королевства. Он с нами.

Кукловод подбежал к Густаву и взял растерявшегося великана под руку.

– Пойдемте, Густав, аккуратно. Ваши ручки лучше опустить, вот так. Советую больше не махать ими без острой необходимости.

Завсегдатаи таверны провожали их недобрыми взглядами, в то время как один из официантов, левитант по ипостаси, поднял упавший якорь, взлетел и благополучно возвратил его на торчащие из стен крюки.

– Штурвал – такая опасная ипостась, – проронил Густав, когда Олли усадил его обратно за стол. Руки мужчина спрятал под стол, что, по мнению Августа, было достаточно мудро.

– По сравнению с эфемерами штурвалы совсем не опасны, – заверил его Олли, хлопоча вокруг. – Будь вы эфемером, местным бегуном, вам пришлось бы контролировать скорость каждого вашего шага. Вот тут-то иностранцам приходится нелегко, постоянно врезаются в других людей. Или в каменные стены, последствия от чего довольно печальные.

– А вы, господин Плунецки, кто по ипостаси?

– Я – кукловод, – изрек Олли, горделиво проведя ладонью по лысой макушке. – Мы, кукловоды, способны давать неживому признаки живого. Истинный дар. Ходячие табуреты, слышали о таких?

– Понятно, – только и произнес Густав. Плечи он сильно сгорбил – видно, пытался сделаться как можно незаметнее, но с его ростом такая затея успехом не увенчалась.

– Август! – воскликнул Олли, подпрыгнув на своем стуле и чуть не опрокинув тем самым весь стол. – Вы хотели рассказать нам о краже Белого аурума. Нам не терпится узнать все подробности. А вы, Густав, слушайте. Сейчас вы мигом забудете о вашей ипостаси.

«И почему я вечно вляпываюсь в непонятно что?» – спросил Август у самого себя и прикрыл глаза.

Вобрав побольше воздуха в легкие, он приступил к рассказу. И где в этом рассказе была правда, а где – лишь смелая его фантазия, пойди-ка разбери.

Вернулся домой Август за полночь. В кармане его джинс надежно побрякивала стопка монет, все как и предрекал его недобросовестный компаньон. Вынув монеты, левитант пересчитал их и кинул на аллюминиевый поднос, на котором он хранил все свои сбережения. О банковских вкладах он ничего не знал и уверенно знать не желал. Поднос у заправленного мятым бельем матраса – лучше всякого там хранилища. «Чем же?» – спросит внимательный человек. «До него дела никому нет, вот чем», – ответит господин Ческоль человеку.

День был долгим, а благодаря Олли еще и чуточку скверным. Дюжина часов безмятежного сна – вот и все, что занимало мысли Августа в настоящий момент. Уложившись на одинокую подушку, он мигом уснул.

Стук в дверь полоснул слух спящего. Август вскочил и пробежал по комнате невидящим взглядом.

Где он? Гамак в лесу, приозерная поляна, замызганный номер гостиницы на Зыбучих землях? Граффу понадобилось время, чтобы вспомнить, где именно он предпочел спать эту ночь. Опознав в пустой комнате свою квартиру на Робеспьеровской, Август отыскал на полу джинсы с майкой, поднялся и уставился на будильник, который стоял рядом с монетным подносом. Четыре часа ночи. Четыре часа! Какое лихо притащило кого-то в такую рань?

Август наспех оделся и зашагал босиком в прихожую, прогоняя в мыслях сценарии изощренных пыток. Он любил вставать рано, но только при условии, что за ранним подъемом последует дальняя дорога или, на худой конец, плаванье с пресноводными черепахами. А сейчас что?

Неизвестный снова застучал в дверь.

Ну, если это Филипп стоит сейчас за дверью, то обстоятельство, что его нос был уже сломан, его никак не убережет. Если там Ирвелин, то Август сегодня же конфискует у нее все фортепьянные ноты – уроком будет. А если Мира…

Цепь мстительных размышлений прервалась, когда Август приоткрыл входную дверь. И тогда он понял, что до сих пор спал. Ведь прямо перед его помятой физиономией стояла принцесса, единственная дочь короля Граффеории.

Глава 2. Гостья

– Доброй ночи, господин Ческоль. Мы виделись с вами в прошлом году на Дне Ола. Могу я зайти?

Разрешения от опешившего хозяина принцесса дожидаться не стала. Она ловко протиснулась между косяком и левым плечом Августа и встала позади него.

– Закройте дверь. Мне необходимо переговорить с вами. Без свидетелей.

Взять врасплох такого человека как Август непросто, однако у внезапной гостьи это получилось, на зависть всем остальным жителям королевства. Дверь он закрыл, следуя повелительным ноткам в голосе принцессы, потом включил в прихожей голую лампочку, криво свисающую с потолка, и развернулся.

Ошибки быть не могло. Перед ним стояла сама принцесса Граффеории, пусть и в довольно потасканном виде. Одета она была в изношенный мужской сюртук, в каких ходят лавочники, на голове – шляпа с облезлой тульей; волосы забраны, да так крепко, что разглядеть их цвет из-под шляпы не представлялось возможным. Руки и ноги полностью скрывались за безразмерной тканью костюма, но признак, по которому Август узнал принцессу, оставался на виду.

Все прирожденные Олы были знамениты своими подбородками. Они у королевской четы выступали вперед, оставляя рот далеко позади, что придавало потомкам Великого Ола вид гордый и непоколебимый. Вот и у его сегодняшней гостьи подбородок будто вытянули вперед, а на правой его стороне сидела аккуратная родинка. Август запомнил ее тогда, в День Ола.

– О чем вы хотите со мной поговорить? – спросил Август.

О чем принцесса Граффеории хотела поговорить с ним, безработным путешественником? С шутом и бездельником, добавила бы его соседка Мира.

– Мы здесь будем говорить? В прихожей? – выдала гостья, скептически оглядывая голую покачивающуюся лапочку. – Давайте пройдем в приемный зал, или что у вас там. Мне представляется, что в нем нам будет комфортнее.

Упомянутый приемный зал находился у Августа в полупустой комнате, где он проснулся на мятом матрасе пятью минутами ранее. Левитант провел туда свою гостью, держась на почтенном от нее расстоянии, а потом озадаченно огляделся.

Безусловно, ему следовало предложить коронованной особе куда-нибудь присесть, только вот помимо матраса в его квартире присесть было некуда – ни дивана, ни какой-нибудь захудалой табуретки. Два своих стула он отнес в кофейню «Вилья Марципана» на прошлой неделе, ему они были без надобности. Сам же Август всегда сидел на подоконнике, либо обустраивался прямо на полу.

Так и не решив проблему, Август простодушно развел руками.

– Вы недавно сюда заехали? – поинтересовалась девушка, рассматривая неприглядную комнату. – Почему у вас нет мебели?

– Скоро пять лет стукнет, как я живу здесь, – осведомил ее Август, отметив про себя, что эта дама только и делает, что задает ему вопросы, когда как задавать их следовало не ей, а ему. – По какому вопросу вы пришли? Вы ведь дочь короля, так?

Гостья вздернула нос и посмотрела Августу прямо в глаза.

– От вас скрывать свою личность я не собиралась. Да, я – Ограта из династии Олов. – Она прошла вглубь комнаты и окинула брезгливым взглядом лежащий у ног матрас. – Как вы можете здесь жить? А за той дверью находится кухня?

– Она самая, – ответил Август, начиная раздражаться, и повторил: – Чем я обязан вашему вниманию? Какой у вас ко мне вопрос?

Легким шагом гимнастки принцесса подошла к окну. Оттуда виднелся зеленый двор, где цвела старая, как этот дом, черемуха. Певчие птицы уже начинали свою трель, уместившись на раскидистых ветках.

– Пообещайте мне, господин Ческоль, что просьба, которую я озвучу сейчас, не дойдет до чужих ушей.

Она отвернулась от окна и властно посмотрела на Августа. Левитант привык, что в его обществе девушки обычно приходили в смущение, уводили глаза, застенчиво хихикали, но принцесса Ограта, как Ирвелин Баулин когда-то, и не думала смущаться. Напротив, она смотрела на него как государь смотрит на своего слугу.

– Обещайте, – приказала она, не дождавшись своевременного ответа.

Август, ощутив себя дорожной пылью на ее сюртуке, бестолково кивнул.

– Есть один графф, – начала гостья без предисловий. – Его держат в заточении, в тюрьме. И этого граффа обвиняют в убийстве. – На этот моменте Август сглотнул. Дело обретало неожиданный поворот. – Но графф этот не виновен, он никого не убивал, однако сейчас я не могу этого доказать.

Ограта смотрела на Августа не отрываясь. Говорила она приглушенно, но настолько повелительно, что левитант был готов поверить, что он сам совершил вышеупомянутое убийство, хотя и понятия не имел, о чем идет речь.

– Я намерена освободить его. И сделать это нужно до тотального сканирования, которое назначено на ближайшее воскресенье. Мне нужна ваша помощь, господин Ческоль.

– Вы же дочь короля, – напомнил ей Август. Вдруг, в самом деле, подзабыла. – Вы можете обратиться к своему отцу и сказать ему все то же самое, что сказали мне. Вы же его дочь, он прислушается.

– Мой отец не должен знать, что я знакома с Постулатом, —заявила гостья.

Очевидно, решил Август, Постулатом звался тот, кто сидел за решеткой. Ну и имечко у этого бедолаги.

– Мне нужен человек, который имеет на моего отца определенное влияние, – продолжала принцесса. – Слово которого для отца весомо.

– Вы меня извините, уважаемая госпожа Ограта…

– Зовите меня Моль. Незачем моему имени звучать здесь слишком часто.

– Моль? – заулыбался Август. – Если позволите, вы не совсем похожи на…

– Зовите меня Моль, – повторила гостья жестким, как стук молотка, голосом.

– Ну хорошо, как скажете. – Август почесал взлохмаченный затылок. – Эмм… Моль. Уверяю вас – ваш отец даже о существовании моем не знает, не говоря уже о доверии к моему…

– Речь не о вас, – перебила его гостья. – Речь о вашем друге, Филиппе Кроунроуле.

– А Филипп-то тут при чем?

Ответила Моль с заминкой. Она принялась вышагивать вдоль пустой белой стены и в нерешительности теребить пальцы.

– То, что я сейчас сообщу вам, незаконно. Однако я готова поступиться любыми условностями, лишь бы освободить Постулата.

Все ясно, подумал Август. А Постулат-то этот счастливчик, в него влюблена сама ее младшее величество.

Август ждал. Принцесса мешкала, учащенно дыша и вышагивая туда-сюда – благо, свободным местом его квартира располагала в достатке. Торопить ее он не собирался. Если решила нарушать закон, пускай нарушает его по собственной воле.

– Ваш друг, – наконец заговорила Моль, – он… иллюз.

Август готов был поклясться, что ему не удалось скрыть нахлынувшего на него разочарования.

– Вы хотели сказать иллюзионист? Верно, ипостась Филиппа – иллюзионист. И поверьте, если в этой информации и есть что-то незаконное, то только чрезмерная сосредоточенность, с которой Филипп работает над иллюзиями. Видите ли, и на минутку отвлечь его нельзя. Бывает, подойду к нему, а он скорчит такую гримасу, будто подошел я к столетнему старцу…

– Да нет же! – шикнула на него принцесса. – Не иллюзионист, а иллюз! Это секретный отряд, который отвечает за безопасность короля. Поэтому-то я и знаю Филиппа.

Дерзкая улыбка застыла на точеном лице Августа.

– Вы уверены? Вы говорите сейчас о Филиппе Кроунроуле, серьезном брюнете со сломанным носом?

– О нем, – подтвердила гостья и скрестила руки, рукава на которых были чересчур длинными.

– Он отвечает за безопасность? Что это значит? Личный охранник? – Август нашел опору в виде второго подоконника. – Да Филипп худее меня! Какой из него…

– Нет, иллюзы – это не охрана. Они… сопроводители. – Моль с шумом выдохнула. – Господин Ческоль, это все, что я могу сказать вам. Поверьте, я итак нарушила целый перечень указов, которые подписала лично. Для нашего дела вам достаточно знать, что Филипп Кроунроул имеет на моего отца определенное влияние.

Августу захотелось рассмеяться, открыто и громко. Только он помнил, что перед ним стояла сама ее младшее величество, в своей плоти и крови, и подобное поведение она может не одобрить. Еще, чего доброго, его самого в тюрьму отправит. Поэтому вместо смеха он изобразил задумчивое выражение и деликатно уточнил:

– И все же, госпожа Моль, какая помощь вам нужна от меня?

– Вы попросите Филиппа Кроунроула убедить моего отца отпустить Постулата.

Очередной приказ, далекий от просьбы, его гостья произнесла с вызовом. Вместо того, чтобы испугаться, Август вдруг вспомнил о линейных уравнениях, над которыми так страдал на уроках арифметики.

– Погодите, правильно ли я понял вас? Вы просите меня, чтобы я попросил Филиппа попросить вашего отца-короля отпустить Постулата?

– Вы поняли верно, – кивнула гостья. Ирония, которой Август сейчас стрельнул в нее, пролетела мимо. Та даже и не подумала улыбнуться.

– Извините, но не слишком ли много переменных? Зачем же такие сложности? Вы можете сами обратиться к Филиппу, или к отцу…

– Я уже сказала, что к отцу я обратиться не могу. Он не должен знать, что я знакома с Постулатом. К господину Кроунроулу я обратиться тоже не могу – он выполняет поручения отца, а не мои, и будет обязан объясниться с ним. Озвучить причину просьбы и имя инициатора.

– А мою просьбу, вы считаете, Филипп побежит исполнять, а король его вмиг послушается?

– Вы – его друг, и вы никак не связаны с его работой и нашей семьей. Те сведения, которые вы передадите, Филипп будет обязан передать моему отцу, даже если он сам в них засомневается.

Август заторопился отвести взгляд в сторону, чтобы гостья не увидела возникшего в них предубеждения. Принцесса явно перечитала книжек и заявилась к нему просто от безделья. Вообразила себя феей и штурмует мирных поданных, чтобы те разделили с ней игру. Он даже не удивится, если узник по имени Постулат существует только в ее голове.

Тем временем госпожа Моль прибавила:

– За вашу услугу, разумеется, я заплачу. И довольно щедро.

Случайно или нет, взгляд ее прошелся по алюминиевому подносу, на котором поблескивали его скудные накопления. Не думает же она, что он беден, и ради денег согласится на любую авантюру?

– В какой именно тюрьме сидит Постулат? – спросил Август, оставив без внимания ее последнюю реплику.

– В крепости Фальцор. Эта крепость находится в северном округе, там держат заключенных до вынесения окончательного приговора, – продекламировала гостья. – Постулат заключен в Танцующую башню. Посадили его туда позавчера, за обвинение в убийстве господина Интрикия Петроса, фонарщика с улицы Пересмешников.

Столь исчерпывающий ответ заставил Августа засомневаться в своих преждевременных выводах. Поразмыслив немного, он спросил:

– С какой стати Филиппу исполнять мою просьбу и идти к Королю? Граффа по имени Постулат я не знаю, и об убийстве этого Интрикия – как его там? – ничего не знаю.

– Я выдам вам столько информации, сколько будет достаточно для убеждения Филиппа немедля отправиться с докладом к Королю, – заявила Моль.

– А кто расследует это дело? Случайно не детектив Ид Харш?

– Нет, дело об убийстве Интрикия Петроса расследует Доди Парсо.

– Она и упекла Постулата в Танцующую башню?

– Да.

Август помнил Доди Парсо. Она присутствовала на допросе у Ида Харша, тогда, в конце ноября. Строгая сыщица с волосами цвета плавленой меди. Вместе с тем он помнил, что эта сыщица ему совсем не понравилась, больно суровой показалась.

– Ааа! – закричала принцесса, и образ детектива с рыжими волосами тотчас испарился из сознания Августа. Вместо него он увидел, как Моль резко взлетела под потолок, облезлая шляпа ее съехала с головы и упала прямо на что-то серое и пушистое. Или на кого-то. – Что это? Крыса?

Август улыбнулся, как улыбался всякий раз, когда встречал брата по ипостаси.

– Вы тоже левитант? Вот же совпадение!

– Прогоните крысу, немедленно!

– Успокойтесь, никакая это не крыса, – сказал Август, нагибаясь и приподнимая шляпу. Оттуда прямо к его голым ступням выпрыгнул серый кролик. – Это Кисель, кролик моего соседа господина Сколоводаля. Иногда Кисель сбегает ко мне через щель в углу кухни. Развлекается так. Погоди, дружище, где-то у меня здесь…

Под встревоженным взглядом девушки Август подошел к окну и вынул из-под батареи пачку сырного крекера.

– Еще осталось немного. Держи, нерадивое ты создание. И беги обратно к своему хозяину, а то он снова расклеит по всей парадной объявления с твоим фото. А оно, между прочим, не самое твое удачное. Беги давай.

Кролик схватил крекер и, сидя на задних лапках, с жадностью его сгрыз.

– Боитесь грызунов? – обратился Август к принцессе, которая продолжала висеть под потолком и в ужасе глядеть на кролика. Поскольку теперь она оставалась без шляпы, он увидел ее каштановую косу – длинную, до самых коленей.

– Не доверяю я им, – бросила она, хмурясь.

Кисель повел усами, принюхиваясь, отчего Моль поднялась еще выше. Потом он развернулся и запрыгал на кухню, и стоило его пушистому хвосту скрыться за плинтусом, Август поторопился затворить за грызуном дверь.

Моль опустилась на пол и уместила свою длинную косу на плечо. Подойдя к ней, Август протянул ей шляпу, которую та приняла без всякого выражения.

– Надо думать, вы согласны исполнить мою просьбу, господин Ческоль? – спросила она, будто нелепого происшествия с кроликом и не происходило.

– Прежде чем я дам свой ответ, расскажите мне все, что знаете об убийстве и о степени причастности к нему вашего Постулата. Мне нужно знать абсолютно все, без тайн и уверток. Я выслушаю вас, а там уже посмотрим.

Сказано это было подстать обращениям самой принцессы – с твердостью не меньшей, чем у бычьего кулака. Выдвинув сей ультиматум, Август взлетел над полом и расположился на подоконнике со всем удобством.

Особы вроде его сегодняшней гостьи предпочитали мгновенное повиновение, без условий и лишней суеты. «Кем возомнил себя этот напыщенный левитант?» – должно быть, думала сейчас она, сверля Августа ядовитым взглядом. А тот сидел себе на подоконнике и беспечно размахивал ступнями. Ну что за нахал.

Граффы переглядывались несколько долгих минут, прежде чем принцесса, откинув левый рукав и посмотрев на часы, обиженно произнесла:

– Ладно, пусть будет по вашему. Слушайте.