Read the book: «Убийства и цветочки»

Font::

Глава 1

С первыми лучами солнца в этот знаменательный день Оля была уже на ногах. Сегодня в посёлке «Лесная Сказка» должен был пройти праздник тюльпанов. А это было грандиозное событие, к которому готовились все цветоводы и которого ждали с огромным нетерпением. Так что Оля проснулась задолго до рассвета и лишь лежала, чутко прислушиваясь к окружающим её звукам и дожидаясь того момента, когда можно будет встать и заняться своими неотложными делами.

Она встала бы и раньше, но тогда безмятежно спящий возле её ног Калачик перебудил бы своим громким лаем всех соседей. Оля же хоть и сомневалась, что в такое важное утро кто‐то из них может спокойно спать, но рисковать не хотела. Кто знает, вдруг кому‐нибудь из соседей нездоровится или просто хочется подольше понежиться в тёплой постельке по случаю выходного дня. Не всем же предстояло быть на сегодняшнем празднике.

– Хотя нет, кого я обманываю, разумеется, придут все, – сказала она самой себе, и Калачик тут же чутко навострил уши и поднял голову.

Пёсик готовился оповестить всех своим голосом о том, что самый важный, по его мнению, человек в жизни проснулся.

– Тише! – умоляюще взглянула на него Оля. – Помолчи. Люди могут ещё спать!

Но Калачику было явно всё равно, кто там в посёлке спит или не спит.

Оле даже пришлось прибегнуть к строгости.

– Кому я сказала!

Для верности она прижала к губам указательный палец и сделала страшное лицо. Увы, Калачик ничуть не убоялся, он прекрасно знал, что всё это сплошное притворство. Не было и нет на планете Земля человека добрее и милосерднее его хозяйки. И уж совершенно точно, что своего Калачика она обожает и никому и пальцем не позволит его обидеть.

Вскочив на ноги, он завилял хвостиком, тем не менее воздерживаясь от звуков. Но Оля знала, стоило Калачику оказаться на улице, как он мигом огласил бы окрестности своим громким лаем.

– Будешь сидеть дома, – строгим голосом сказала она ему. – А если будешь хорошим мальчиком, то в награду получишь от меня косточку.

Калачик хотел косточку, но ещё больше он хотел пойти с ней. И когда Оля вышла на улицу, позади себя она услышала жалобное поскуливание. Калачик царапал дверь, страдал и просился к ней. Сердце обливалось кровью, так жалко ей было оставлять своего маленького друга.

– Клянусь тебе, я быстро, – пообещала она ему. – Только пробегусь туда и обратно, и сразу назад.

Но это самое «туда и обратно» у неё всё же несколько затянулось. Калачик поскуливал и даже погавкивал, к счастью, не слишком активно. Оля не торопилась откликнуться на зов Калачика. Он должен был понять свою хозяйку. Оля просто не могла бы дольше усидеть сегодня дома. Ведь до начала праздника ей предстояло провести смотр всех своих тюльпанов.

Сегодняшнее событие, которого все садоводы да и прочие обитатели ждали целый год, будоражило умы многих. Шутка ли, в их посёлке начался фестиваль, посвящённый цветению первоцветов! В данном конкурсе, хоть это и не подчёркивалось, неизменно солировали почти исключительно нарциссы и тюльпаны. Они были неоспоримыми лидерами весеннего парада, все прочие цветы выступали лишь в качестве скромного дополнения к ним.

Оля для участия в конкурсе подготовила сразу несколько ротаций, умело расположив их по всему садику, выбрав для них наиболее живописные и радующие глаз места. Она надеялась, что уж в этом году она сумеет заслужить своими стараниями если уж не самый главный приз, то хотя бы сможет занять одно из призовых мест, которые все прошлые годы неизменно доставались четырём старожилам посёлка.

Те четверо жили в «Лесной Сказке» вот уже без малого тридцать лет. Сады их были безупречны с точки зрения эстетики и многолетних насаждений, соперничать с ними Оля, проживавшая в посёлке без году неделя, а точней, всего‐то пятый год, никак не могла.

Но она рассчитывала, что посадки тюльпанов и лужайки нарциссов позволят ей обойти старых участников. Всё‐таки луковичные способны показать результат уже в первый год своей посадки. А стоит к ним приспособиться, и уже на второй год они выдадут вам именно то, что вы и желаете. Ну, в крайнем случае, если вмешается несчастный случай, стихийные бедствия в виде жары или, напротив, ледяного дождя со снегопадом, на третий.

Оля начала готовиться к участию в конкурсе заранее. Планировала, сортировала, рисовала будущие композиции. А уж прошлой осенью вложила в покупку луковиц почти всю свою ежемесячную пенсию. Подборкой луковиц она также занималась всё лето, делая многочисленные предзаказы на осень. И когда в конце августа ей стали поступать первые луковицы, забросила все другие свои дела, отдавшись целиком и полностью планированию своего грядущего успеха.

Ей очень хотелось победить. И не то, что её волновала награда сама по себе. Нет, дело было несколько в другом. Оля считала себя отменным садоводом, за свою более чем полувековую жизнь ей довелось похозяйничать в трёх садах. В саду своих родителей, в далёком советском детстве. Там отдавали предпочтение грядкам с овощами и кустам смородины. В саду мужа на заре девяностых они сажали почти преимущественно одну картошку. И в этом своём собственном третьем саду Оля развернула полёт фантазии во всю мощь. Не такой уж маленький жизненный опыт, если разобраться. Но вот те, с кем ей предстояло соревноваться, относились к ней с такой унизительной снисходительностью, что кровь буквально вскипала у неё в жилах.

– Конечно, дорогуша, это очень мило, – говорила ей Мария Захаровна, которая неизменно занимала третье место вот уже который год подряд, глядя на посадки у Оли. – Сразу видно, что вы старались. Но… поймите, участие в конкурсе цветоводов требует не только одного лишь энтузиазма, но ещё и профессиональных навыков и опыта!

Нина Фёдоровна высказалась ещё более прямолинейно:

– У вас, моя девочка, начисто отсутствует понятие о сочетаемости цветов. Вот эта куртинка просто режет глаз. Кто вам сказал, что сажать розовые и красные сорта в такой непосредственной близости – это хорошо и правильно?

Все попытки Оли объяснить, что случился пересорт при покупке и на месте розовых должны были оказаться изумительной красоты стрельчатые тюльпаны с белоснежными лепестками, по которым тончайшим узором разбегались красные прожилки и которые так безупречно гармонировали бы со своими ярко-красными соседями по клумбе, вызывали лишь вежливые улыбки.

– Моя дорогая, вам ещё учиться и учиться, – посочувствовала ей Лидия Петровна. – Походите, поспрашивайте советов у более умудрённых опытом людей. Загляните к нашему уважаемому Поликарпу Ивановичу. Вот кто кладезь всевозможных советов. Не пренебрегайте опытом старших, и когда‐нибудь у вас всё получится!

Оля так и сделала. Она ходила, училась, спрашивала советов, которые предоставлялись ей в большом количестве. Но всё же каждый год она неизменно проигрывала. Иной раз после особенно горького провала ей даже начинало казаться, что четвёрка призёров, так крепко спаянная, просто не желает пускать в свои ряды кого‐то ещё. Но, разумеется, такие недостойные мысли следовало гнать прочь из своей головы и не позволять им там укореняться.

– Надо просто усердней работать, и всё получится.

Оля пообещала самой себе, что в этом году она своего добьётся. Как уже говорилось, для грядущей победы ею было положено много сил и средств. И сейчас вроде бы всё шло как надо. Поставщики луковиц тюльпанов не подвели, прислали именно те сорта, которые и заказывала Оленька. Она проверила, сделав зимой выборочную выгонку нескольких тюльпанов из каждой партии. К тому же сами луковицы оказались идеальными – крепкими, упругими, их даже просто держать в руках было приятно. Сразу представлялся будущий цветок, который выпустит эта крупная и здоровая луковица. И Оля была в приятном предвкушении своего грядущего торжества. Казалось, всё ему способствовало.

Весна в этом году выдалась хоть и прохладная, но без сильных морозов, способных погубить красоту тюльпана. А с лёгкими заморозками тюльпаны справлялись на ура. Утром можно было обнаружить их целиком во льду и мысленно с ними попрощаться, но стоило первым лучам солнышка растопить лёд, как цветок возрождался, словно бы ничего с ним плохого и не было. Та вязкая жидкость, что текла в сосудах тюльпана, делала его практически неуязвимым перед заморозками.

Пробегая по своему садику, чтобы удостовериться, что всё в нём в порядке, можно смело приглашать жюри на свой участок, Оля мельком глянула на ту полянку, где ранней весной расцветали крокусы. К сожалению, эти милые весенние цветочки поучаствовать в сегодняшнем фестивале никак не могли. Цветение их было таким краткосрочным, что им отводился куда менее торжественный праздник, проводившийся исключительно силами самих жителей посёлка. В то время как на праздник первоцветов, в котором участвовали тюльпаны и нарциссы, собирались жители со всех окрестных посёлков и даже городков.

Оленька тоже участвовала в нынешнем году в конкурсе на звание «Лучший крокус», но увы, не заняла даже привычного для себя четвёртого места. Но тут уж ничего нельзя было поделать. Жюри невозможно было упрекнуть в пристрастности. Зима выдалась морозная и снежная. Маленьким мышкам под тёплыми сугробами жилось очень славно. Они прокопали там множество дорожек, изрядно попортили газон и растаскали луковички крокусов по всему участку.

Вроде бы мышки сделали Оле доброе дело. Теперь крокусы цвели в каждом уголке сада, где сама Оленька даже их и не планировала сажать. И при любви крокусов размножаться, не было никаких сомнений, что совсем скоро на месте одного или двух образуется новая живописная куртинка. Вот только вопрос, зачем она была нужна Оле в малиннике? Или в грядке, куда Оленька попеременно сажала то цукини, то цветную капусту?

И так как безупречное построение царства крокусов было мышками нарушено, Оля даже не претендовала на призовое место.

Она лишь смиренно выслушала очередную проповедь Марии Захаровны.

– Дорогая моя, вы просто удивительно невнимательны. Ведь вам был дан мудрый совет, обратиться за помощью к старшим товарищам. И если бы вы не капризничали и не своевольничали, а поучились бы у нашего уважаемого Поликарпа Ивановича, то он бы вам рассказал, что сам он, да и мы все по его примеру, сажаем свои луковичные в специально подготовленные ёмкости с отверстиями, которые позволяют влаге и питательным веществам поступать к корням, но не допускает до них вредителей и не позволяет луковицам, а следовательно, и цветам так сильно разбредаться по участку.

– Мне даже жаль ваших усилий, потраченных напрасно! – добавила Лидия Петровна.

И всё же утешительный приз за крокусы Оля получила. Да, это была не совсем её заслуга, а скорее, заслуга её дочки Сашеньки, которая привезла ранней весной в подарок маме крохотную, но поистине очаровательную ёлочку из питомника. Ёлочка была с серебристо-сизыми иголочками, на кончиках которых после пары недель её нахождения в доме внезапно появились ярко-красные пушистые шарики.

– Что это? Она цветёт?

Дочка над вопросом матери расхохоталась:

– Нет, конечно, ёлки не цветут, это у неё такие молодые побеги.

Насчёт того, цветут или не цветут ёлки, Оля могла бы ещё поспорить. И всё же, нацепив на свой маленький носик очки, Оля и сама смогла посмеяться над своей ошибкой. Кончики веток украшали новые иголочки, которые были красного цвета. Такую красоту невозможно было не показать жюри. И Оля пристроила ёлочку среди сохранившейся в наиболее приличном виде лужайки с крокусами. Со всеми возможными предосторожностями ёлочка была извлечена из горшка и устроена таким образом, что попадала в центр композиции. Именно её жюри и отметило призом. Но восхищение у них вызвала именно сама выращенная в питомнике ёлочка, а вовсе не крокусы, потому Оля особо не обольщалась.

И даже сейчас, глянув на то место, она почувствовала болезненный укол в сердце. Сначала она не поняла, в чём дело. Но потом невольно замедлила шаг и остановилась в задумчивости. Влажная тёмная земля была безупречно чистой. Ни единого сорняка или травинки. Но что‐то было определённо не так. Только вот что?

Оленька некоторое время постояла на одном месте, глядя прямо перед собой, и лишь потом её осенило:

– А где же моя красавица?

Увы, на том месте, где полагалось расти ёлочке, сейчас было ровное место.

– Где же она?

Оленька даже огляделась по сторонам, словно ёлка могла самостоятельно выбраться с одного места и перебазироваться куда‐то ещё. Разумеется, этого не случилось.

– Ничего не понимаю. Неужели украли?

Оленька опустилась на колени и принялась исследовать землю.

– Никаких следов. Ах нет, вот! Есть один.

След был отчётливо виден. Отпечаток большого размера голой человеческой ноги чётко отпечатался на влажной земле. Это было не совсем то, что ожидала увидеть Оля. И она замерла в недоумении. Откуда бы ему тут было взяться этому отпечатку? К Оле мужчины не приходили. Да и в любом случае ещё вчера вечером она прошлась грабельками по всему участку, чтобы придать ему законченный идеальный вид перед визитом завтрашней отборочной комиссии. Так что с вечера следа тут остаться не могло, значит, он появился не далее как минувшей ночью.

– Кто‐то гулял по моему саду босиком. И стащил мою любимую ёлочку!

Но вспомнив, что конкурс начнётся в самое ближайшее время, Оля решила, что с пропажей ёлочки разберётся позже. В конце концов, такие дела у них в посёлке прежде не случались. И Оля рассчитывала, что всё так или иначе обойдётся. Хотя как обойдётся? Вряд ли тот, кто среди ночи пришёл к ней в сад и выкопал у неё растение, завтра появится с извинениями.

– Не могу представить ситуации, когда кому‐то столь безотлагательно понадобилась моя красавица. Может, в подарок? Но почему ночью? И почему босиком?

И всё же сейчас было необходимо поспешить и проверить в первую очередь свои тюльпаны. Ужасная мысль пришла Оле в голову. А вдруг и тюльпаны тоже пропали? Вдруг таинственный вор покусился и на них! Дорога до заветной клумбы показалась ей вечностью. Но нет, к огромному её облегчению, сиреневое облачко виднелось на том месте, где ему и полагалось быть. Рядом с ним распускали плотные головки темно-фиолетовые тюльпаны, которые в бутонах вообще казались почти чёрными. И довершали композицию тюльпаны такой нежной светло-лиловой окраски, что их издалека можно было принять за белые.

Полюбовавшись этой композицией и отметив, что сегодня она выглядит ещё нарядней и свежее, чем вчера, Оленька переместилась к следующей полянке. Всего у неё было заготовлено для жюри три цветника, каждый был оформлен в своей цветовой гамме.

– Какой‐нибудь один уж точно окажется победителем, – успокаивала себя Оля, одновременно теша себя мыслью, а вдруг да и удастся завоевать сразу три призовых места?

От такой мысли её пробирала сладостная дрожь, хорошо понятная только настоящему страстному цветоводу. И хотя Оля знала, что надо просить многое, чтобы получить хоть малое, но всё равно такую мысль она даже старалась не допускать, чтобы потом разочаровываться было не столь мучительно больно. Занять все три призовых места! А больше ничего не нужно, ведь нет?

Следующая площадка была оформлена с использованием живописных камешков, уложенных один на другой в виде пирамидок. Увы, ближайшая к зрителям пирамидка за ночь немного сползла в сторону. А когда Оля принялась её поправлять, то обнаружила, что на светлом песчанике виднеются какие‐то тёмные пятна. Казалось, что кто‐то наляпал тут озёрным илом, который подсох и застыл. Оттереть пятна не получилось, грязь моментально впиталась в пористый песчаник, пришлось переворачивать камни так, чтобы пятна не слишком бы бросались в глаза. И тут на земле тоже Оля заметила знакомый ей уже след босой ноги.

– Да что же такое! Он у меня по всему участку шастал!

К счастью, тюльпаны неведомого ночного гостя не заинтересовали. Они все находились в наличии. Сколько их было с прошлого вечера, столько оказалось и сегодня утром. Махровые огненно-красные, золотисто-оранжевые и просто золотые, они создавали впечатление огненной реки, которая протекала между островками песчаника. Полюбовавшись и убедившись, что тут снова всё в порядке, Оля перешла к своей третьей и главной лужайке.

Тут она собрала самые простые красные тюльпаны, которые достались ей ещё от прежних хозяев. Ничем особенным в расцветке эти тюльпаны не отличались, но зато их было много, и все они были необычайно крупными. Их яркость успешно была разбавлена несколькими сортами нарциссов, которые своими золотисто-белыми пятнами позволяли глазу передохнуть. При кажущейся простоте цветник потребовал немало сил. Только на то, чтобы добиться цветения тюльпанов и нарциссов строго в одно время, Оле понадобилось почти три года. Лишь за три года она подобрала сорта нарциссов, которые бы устраивали её по срокам цветения.

Именно на эту композицию Оля делала основную ставку. При кажущейся простоте она была настолько эффектна, что бросалась в глаза ещё издали. И все, кто заглядывал к Оле в эти дни, сразу же обращали внимание именно на неё.

Катя так прямо ей и сказала:

– В этом году тебя ждёт успех!

– Хотелось бы.

– Даже не сомневайся! Красные тюльпаны просто чудно хороши. Ты победишь!

Это уже прибавила Светлана. Обе женщины были частыми гостьями у Оли. Они жили в посёлке дольше и сразу же взяли над ней шефство, введя в местное общество. Вот и вчера они заглянули к ней, чтобы подбодрить.

– Мне доподлинно известно, что в этом году состав жюри новый. Генриетта вывихнула лодыжку, она не сможет ходить по садам. Понятное дело, ей бы хотелось, но её инвалидное кресло не везде пройдёт. А с костылями она передвигаться не желает. Соответственно, её мужа в жюри тоже не будет. А он лучший приятель Поликарпа Ивановича.

– Конечно, это может ни о чём и не говорить, – включилась в разговор Катя, – но Генриетта дружит ещё и со всеми тремя твоими соперницами.

– Таким образом, – невозмутимо продолжила Светлана, – из прежнего коллектива в жюри до вчерашнего дня оставался один Николай Трофимович. Но и он взял самоотвод. Его не устроили двое новеньких, кто вызвался судить вместо Генриетты с мужем.

– И кто же они? Кто новенькие?

Катя радостно просияла и открыла рот, чтобы ответить, но тут уж Светлана её опередила.

– Пока это тайна! – решительно заявила она.

И пошла к выходу, не прибавив больше ни слова. Катя последовала за ней, но при том она так лукаво подмигивала Оле, так улыбалась и делала такие странные пассы руками, тыкая то в свою пышную грудь, то в прямую спину удаляющейся подруги, что можно было понять и без всяких слов. В составе нового жюри как минимум два голоса будут голосовать за победу Оли.

Это было так отрадно! Оставалось лишь убедиться, что её композиция безупречна и достойна самой высокой похвалы. Но подойдя к ней, Оля внезапно окаменела. Вся идеальная симметрия была безжалостно нарушена неким чужеродным телом. И хуже всего было то, что вторгшееся на чужую территорию тело самостоятельно никуда исчезать не собиралось.

Глава 2

Жюри любителей тюльпанов бродило по «Лесной Сказке» уже третий час подряд. Желающих выставить свои цветочные композиции на празднике оказалось так много, что Катя со Светой уже много раз почувствовали лёгкое сожаление, которое по мере того, как время бежало, а конец конкурса всё ещё не наступал, перерастало в тщательно скрываемое от всех остальных раздражение.

Но внешне это никак не проявлялось. Обе женщины были слишком хорошо воспитаны, чтобы дать понять, как тяготит их новая обязанность, которую они добровольно взвалили на себя. И всё же иногда их охватывало жгучее желание дать хорошего пинка Николаю Трофимовичу, который всё же принял на себя председательство и теперь просто невыносимо затягивал с осмотром работы каждого конкурсанта.

Светлане приходилось легче, чем её подруге. Светлана с детства занималась спортом, имела разряд и была привычна к долгим пешим прогулкам, можно сказать, что она их любила. И заявляя себя и подругу для участия в составе жюри, полагала, что всё получится легко и просто. Но оказалось, что прежнее жюри относилось к своей работе с необычайной добросовестностью. С ними ходил фотограф, который хоть в составе жюри официально и не состоял, но свои замечания опять же делал и требовал, чтобы на них реагировали. Кроме того, на каждый участок набивалось множество любопытных, которые активно болели за своих фаворитов.

– Наш лозунг всегда был, есть и будет: «Каждому цветку максимум внимания!»

И сам глава комиссии Николай Трофимович ясно дал понять двум новеньким, что и от них тоже потребуется самое серьёзное отношение к делу судейства. Он подолгу созерцал каждую предложенную на конкурс клумбу, задавал многочисленные вопросы конкурсантам и получал на них многословные разъяснения. Также он обращался за советом к своим помощницам, прося их оценить с того или иного ракурса тот или иной шедевр садового творчества. Иногда им казалось, что Николай Трофимович нарочно над ними измывается, но разумеется, это не могло быть правдой.

– Мне кажется или мероприятие никогда не кончится? – прошептала Катя, которая была непривычна много времени проводить на ногах.

Она переминалась, жалобно вздыхала и смотрела на Николая Трофимовича с таким видом, словно намеревалась силой мысли заставить двигаться его быстрее. Но то ли телепат из Кати оказался слабенький, то ли Николай Трофимович обладал особо мощным защитным экраном, способным останавливать любые волны, идущие в его сторону, но ничего у Кати не получалось. Николай Трофимович и ухом не вёл в ответ на её мысленные пассы ему.

– Сколько у нас ещё впереди претендентов?

– Пятеро.

– О нет!

– Главное помни, ради чего мы это затеяли.

– Я помню, Светулик, помню, – шёпотом отозвалась Катерина. – Было бы ещё на что смотреть. А то ведь ничего стоящего не показывают. Но Николай Трофимович как уставится на какой‐нибудь дохленький цветочек, так и замрёт возле него, словно в экстазе.

– Он замрёт, а ты иди и отдохни.

И Катя пошла в тенёчек. День выдался необычайно жаркий для начала мая. Солнышко припекало, как не всегда позволяло себе и летом, а Катюша плохо переносила жару. В её теле присутствовала некоторая дородность, а местами так и вовсе набралась тучность. Надо сказать, что Катя некоторую полноту пороком отнюдь не считала. И даже наоборот, своими могучими телесами она гордилась. А выискивая на картинах Рубенса женщин себе под стать и с гордостью указывая на их пышные формы, она сравнивала их со своими, понимая, что во времена художника была бы буквально на вес золота.

Любимый мужчина так Катюшу и называл:

– Ты у меня сто килограммов чистого золота.

И всё было между ними прекрасно, покуда мужчина зачем‐то не вздумал уточнить, что сто килограммов – это на самом деле центнер. Такая любовь к точным единицам измерения веса дорого ему обошлась и навсегда лишила благорасположения Кати. Сравнение с центнером показалось ей обидным. Сто килограммов золота звучало романтично. А вот центнер для неё отчего‐то попахивал навозом. Не то что Катя плохо относилась к данному ценному удобрению, но в любви ему места не видела.

Сейчас сто килограммов золота томно обмахивало себя веером, украшенным зелёными с синим отливом перьями, и дожидалось, когда они пойдут оценивать сад их лучшей подруги Оли. То есть займутся именно тем, ради чего и пожелали участвовать в этом судействе. Веер она захватила с собой очень кстати.

– Позвольте вас немножечко стеснить.

И рядом с Катей на скамеечку опустился Андрей Георгиевич. Он тоже участвовал в конкурсе, но, по мнению Кати, которая волей или неволей уже поднаторела в оценке чужих красот, рассчитывать ему было особо не на что. Несколько несчастных тюльпанов, даже толком ещё не распустившихся, и садовая фигурка кролика в огромной несуразной шляпе. Катя искренне не понимала, на что надеялся этот человек, давая заявку на участие в столь серьёзном соревновании.

Андрей Георгиевич даром времени терять не стал.

– Замечательный у вас веер. Что за перья? Павлиньи?

Катя с удивлением посмотрела на человека, который в наше время не знает, как выглядят перья у павлина.

– Перья из хвоста Петруши – предводителя нашего куриного стада.

– Красиво, – ещё раз одобрил Андрей Георгиевич. – И вы сами тоже очень красивы. Вы мне мою маму напоминаете.

Катя насторожилась. Она имела честь знать маму Андрея Георгиевича. Но та была брюнеткой, в то время как сама Катя была блондинкой. Татьяна Ивановна была миниатюрной сухонькой старушкой, таких, как она, на центнер нужно было набрать хотя бы парочку. И самое главное, ей давно уже перевалило за восемьдесят! В то время как возраст самой Кати ещё только‐только плавно миновал полувековой юбилей.

– В каком это смысле я вам её напоминаю?

– В хорошем, разумеется. Вы такая же добрая, как и она.

– Ах в этом смысле.

Катя слегка расслабилась и стала поглядывать на Андрея Георгиевича с куда большей симпатией. Кажется, он не женат. И живёт вдвоём с мамой. И он считает, что Катя похожа на его маму. Всё это заставляло задуматься.

– Вы же знаете, – продолжил Андрей Георгиевич, – моя мама в этом году почти не выходит на улицу. Плохо себя чувствует. Возраст. Заниматься садом почти не может. Поручила это дело мне. А у меня, если честно, нету ни времени, ни желания ковыряться в земле.

– Так и не надо, раз не нравится. Не занимайтесь. Зачем же себя заставлять?

– Но для мамы это много значит. Она много лет подряд участвует в вашем конкурсе. И никогда ещё не побеждала!

Катя молчала. Многие могли сказать про себя то же самое.

– Мне бы так хотелось её подбодрить. Порадовать. И победа в конкурсе этому очень помогла бы. А то ведь ещё неизвестно, сможет ли мама дожить до следующего конкурса.

Его тёмные и влажные глаза, устремлённые на Катю, изливали потоки сыновней любви и почтительности. Катя была растрогана до глубины души.

– Андрей, я вас очень хорошо понимаю, – сказала она. – И мама ваша прекрасная женщина, мы все её очень любим. И если бы решать предстояло одной мне, то не было бы ничего проще. Порадовали бы вашу маму напоследок. Но увы, Николай Трофимович никогда не согласится отдать победу в конкурсе вашему ковбойскому зайцу.

– Он кролик. И не в шляпе, а в цилиндре. Но если что, у меня в закромах есть ещё жираф, который сидит на пальме. Только он очень уж большой и тяжёлый, я боялся, что надорвусь, если потащу его. Но если дело в нём, то я готов.

– Нет, и жираф тут тоже не поможет. У вас сама цветочная композиция очень уж скромная. Всего три или четыре раскрытых цветочка.

– Она решена в духе минимализма!

– И все цветы у вас разных сортов. Сборная солянка какая‐то.

– Вы не понимаете, это эклектика!

– И сами растения все цветут в разные сроки. Одни ещё не раскрылись, другие уже отцветают.

– Так и задумано! – горячо воскликнул Андрей Георгиевич. – Наглядная демонстрация скоротечности нашего с вами времени. Не успеешь проснуться, как уже снова пора спать. А жить когда? Жизнь‐то пролетает мимо. В моей композиции всё указывает на время. Если присмотритесь, то вы даже увидите, что в руках у кролика часы. Аллегория, понимаете?

Катя утомлённо прикрыла глаза. Андрей всё говорил и говорил, призывая голосовать за свою композицию. Его унылый голос убаюкивал Катю, и перед её мысленным взором появилась горячо любимая тётушка Зоя, которая обожала давать наставления своей юной племяннице.

– Запомни, Катька, одну нехитрую житейскую истину. В числе прочих на твоём пути тебе встретятся такие мужчины, которым будет легче отдаться, чем объяснить ему, почему не хочешь иметь с ним дело.

Андрей явно относился к данной категории. И Кате пришло в голову, что проще будет пообещать ему желаемое. Тем более что потом всегда можно сослаться на обстоятельства, которые не позволили выполнить обещание.

– Хорошо, – вздохнула она, – со своей стороны я сделаю для вас и вашей мамы всё, что смогу.

Андрей Георгиевич необычайно оживился.

– А я принесу вам ещё перьев! Для вашего веера!

– Вы держите птицу?

– Гусей! Я вам много перьев принесу! Целый мешок! Я вам не сказал? Я же заделался фермером. У меня на подворье живёт много разной птицы. Хотите, съездим! Полюбуетесь.

– Хорошо, хорошо. Как‐нибудь в другой раз.

Гуси и их перья интересовали Катю совсем мало. Зачем ей гусиные перья? Писать ими? И любоваться домашней птицей тоже развлечение странное. Вот если бы Андрей Георгиевич заикнулся о том, что предстоит дегустация вкусовых качеств подрастающего молодняка, тогда дело другое. И Катя невольно сглотнула голодную слюну.

– А они у вас вкусные?

– Гуси‐то? Пока ещё не знаю, они совсем маленькие. Гусятки.

Катя окончательно потеряла интерес к разговору. Тем более что назойливый фермер так вольготно расположился на лавочке, что почти совсем притиснул Катю к самому краю. Но избавиться от Андрея Георгиевича удалось лишь с третьей попытки. Наконец он ушёл.

Освободившись от его присутствия, Катя ещё пару раз обмахнула себя веером и развернула список конкурсантов, по которому двигалось жюри. Из груди у неё вырвался тяжёлый вздох. По всему получалось, что дело до оценки шедевра у Оли в саду дойдёт ещё не скоро. Перед подругой в списке значился ещё один претендент. Некто Роберт Владленович. И судя по отзывам более опытных участников конкурса, чьи разговоры не стали тайной для подруг, претендент был из числа тех, кто был готов сражаться за приз изо всех сил.

– Ну что же, тут мы все посмотрели, двигаемся дальше!

Чтобы добраться до владений очередного претендента, пришлось дойти до конца улицы, свернуть на главную дорогу, которая носила имя Сказочной, пройти по ней, а потом снова повернуть, оказавшись на параллельной улочке, уводящей всех в противоположном направлении. Идти пришлось минут десять, всё это по жаре и на разгулявшемся солнцепеке. Катя чувствовала, как сильно припекает макушку. Дышать было трудно. Очень хотелось пить и ещё больше – есть.

С утра Катя позволила себе только чашку травяного чая, который заваривала для них двоих Светлана. С некоторых пор подруга вбила себе в голову, что у них не в порядке поджелудочная. Тот факт, что симптомы у них обеих сильно разнились, Светлану в ошибочности выбранного ею диагноза не убедил.

– В том‐то и коварство панкреатита, что симптомы его бывают размазаны. Скажем, у тебя живот болит слева, а у меня справа. Вроде бы разные органы должны болеть. А нет! Не тут‐то было! Поджелудочная как змейка, что поперёк живота улеглась. У кого‐то болит её хвост, у кого‐то голова. И продукты она тоже самые разные не любит. Кому‐то плохо становится от кислого, у кого‐то приступ может спровоцировать сладкая газировка, а кому‐то достаточно схрумкать салатик из свежих овощей. И здравствуйте пожалуйста.