Меню голодного леопарда

Глава 4

Разбирательство сыщики-любители решили продолжить у ветеринаров. Благо что идти до них было всего ничего. Клиника находилась в соседнем здании и занималась обслуживанием четвероногих цирковых артистов. Как раз сейчас в приемной сидел длиннохвостый попугай ара, который при виде них взмахнул своими шикарными крыльями и сделал кувырок на обруче. Сашенька завистливо посмотрела на него, вот бы Яго тоже научить такому трюку. Можно было бы развлекать гостей, да и самим иной раз позабавиться не помешает.

– А в каком возрасте был твой попугай, когда научился так ловко кувыркаться? – спросила она у девушки, которую приняла за свою ровесницу.

Та повернула к ней лицо, и Сашенька от изумления ахнула. Если со спины женщину можно было принять за девочку, то сейчас сразу же стало понятно, что она уже весьма и весьма в возрасте. Худенькое личико было испещрено глубокими морщинами. Но яркие и выразительные глаза смотрели молодо.

– Детка, этот попугай со мной уже почти двадцать лет. И он всегда, как только оказался в моих руках, уже умел выделывать нечто эдакое. Он прирожденный артист, поэтому мне его и отдали. Бывшие хозяева сказали, что просто не могут держать его у себя. Такой талант должны видеть миллионы. Когда мы с ним выходим на арену, я даже никогда до конца не знаю, что именно он сегодня отмочит из своих трюков. Зрители думают, что это я его всему научила, но на деле он вытворяет то, что захочет только он сам.

– Надо же! – восхитилась Сашенька. – Какой молодец!

Попугай сообразил, что речь идет о нем и что его хвалят. Он тут же поднял когтистую лапку и протянул ее Сашеньке, словно ожидая угощения.

– Ой, а у меня ничего нет. Разве что шоколадка.

Дрессировщица сказала, что шоколад попугаю нельзя, потому что он вообще чувствует себя последнее время неважно.

– Не знаю, что с ним такое, с ума он сошел, наверное, на старости лет. Вчера мы даже не смогли с ним выступить. Перед выступлением он неожиданно накинулся на меня, клевал, бил крыльями и рассадил мне в итоге большой палец почти до кости.

Палец у нее и впрямь был забинтован. И вся рука оказалась расцарапана.

– Как обезумел, честное слово. Потом еще какое-то время метался по клетке, даже после того, как я ее закрыла покрывалом. Только через час угомонился. Вот принесла его к нашему Айболиту, пусть взглянет. Так-то сегодня Иннокентий уже прекрасно себя чувствует, выглядит мирно, поздоровался. Да и на аппетит не жалуется. Но что это такое вчера с ним было? Я прямо испугалась. Лучше бы не лечила ему ревматизм. Это после прогревания крыльев он стал какой-то странный.

– Жанночка, можно мы войдем вместе с тобой? – попросил у женщины Тимошка. – У нас один вопросик к Кузьме Ивановичу. Мы даже без животных, ты видишь.

Дрессировщица милостиво кивнула, и как раз в тот момент из дверей вышел предыдущий посетитель. Им оказался рослый вороной конь, который возмущенно фыркнул при виде такого количества народу в приемной.

– Так, значит, ничего страшного? – озабоченно переспросил мужчина, который вел коня в поводу.

– Ваш Султан в полном порядке. Кровь чистая. Легкие дышат. Сердце стучит.

– Но с чего он вчера напал на конюха? Никогда такого с ним не случалось.

– Мой тебе совет, присмотрись к конюху.

– Султан этого человека сто лет знает. Они лучшие друзья. Да что там, он и на меня бросился. Я испугался. Уши прижаты, зубы оскалил, ногами бьет. Он и на вечернем выступлении странно себя вел, но как-то отработал. Привели в денник, он немного постоял, потом как примется лягаться и скакать. Петруха прибежал, он на него, в сантиметре от его руки, зубами клацнул. Еще чуть-чуть, и ходил бы Петька без пальцев. Я к нему зашел, он меня копытом, по руке мне попал. Я только успел подумать, повезло, что некованый конь у меня. Была бы подкова, точно бы перелом. А так ушибом дело обошлось. Всю ночь не спал, все думал, что пристрелить его придется. Сегодня спозаранку примчался, смотрю, а он как ни в чем не бывало по деннику ходит. Задумчивый такой. Но меня увидел, обрадовался. Сразу же пустое ведро схватил, в котором мы ему обычно овес даем, и мне его принес. Мол, есть хочу. И ноль агрессии! Хвостом машет, улыбается, заигрывает даже. Вот что это было?

– Не могу сказать, что это было. Ты не думаешь, что коню могли что-то дать вместе с пищей?

– Исключено! Я животных перед выступлением одних не оставляю. С ними всегда Петруха, мой доверенный человек.

– Вот я и говорю, присмотрись к Петрухе.

– Да ты что! Он же мой свояк!

– И что? Дружба дружбой, а табачок врозь. Так и у родни могут обиды или зависть к тебе иметься.

– Чему завидовать-то?

– Да хоть твоим заработкам. Ты же руководитель, а Петя твой простой конюх и не выступает даже. Наверное, ему тоже хочется быть главным и выступать перед зрителями.

– Не хочется ему. Он зрителей боится. Ему с животными комфортно. А если ты насчет того, что Петруха мог мне насчет денег позавидовать, то у нас такого нет. Каждый свое дело делает. И насчет денег мы все наши доходы всегда поровну в своей семье делим. Чужих у нас в номере нет, все свои, ну, а среди своих мы возвеличиваться не станем. У нас не важно, кто и кем в труппе работает. Никогда не смотрим, кто руководитель, а кто уборщик. Каждый свою долю получает, и она у него равная другим получается. Так что, если бы Петька вдруг вздумал вредить, так это он и самому себе бы точно такой же вред нанес. Вместе с другими в доходах бы потерял, ни больше ни меньше.

И, подумав, дрессировщик спросил:

– А не могло это быть из-за инфракрасной сауны? Может, излучение так на Султана повлияло?

– Это абсолютно безопасная процедура.

– Ну, не знаю, доктор, тебе видней.

И дрессировщик увел своего Султана. А Кузьма Иванович обратил внимание на новых пациентов:

– Жанночка, проходите, голубушка. Я вашу проблему понял, вы мне по телефону все подробно объяснили. Сейчас осмотрим вашего пернатого артиста. Как крыло? Не жалуется?

– Теперь я на него жалуюсь.

И артистка показала перебинтованный палец.

– Ну, проходите.

И когда дрессировщица вошла в кабинет, ветеринар повернулся к молодым людям:

– Елисей, хорошо, что пришел. Как раз думал тебе звонить. Тут у нас вчера с Олегом какая-то чехарда получилась. Он мне вчера позвонил, велел приходить, посмотреть Чингиза. Потом с незнакомого номера мне сообщение прислал, что не надо приходить. Вечером ты звонил, выяснял, что случилось. Так что у вас там произошло?

– Чингиз порвал Олега на вечернем выступлении.

– Это я уже знаю. И спрашиваю, почему мне сразу же не позвонили?

– Как-то не до того было, – почесал в затылке Елисей. – Да и кому звонить? Олега в больницу увезли. Леночка с ним. А я совсем растерялся. Но я не ушел, я вместе с Чингизом остался. Он совсем здоровым выглядел. Больное животное так по клетке носиться не станет.

– Много ты понимаешь в медицине, чтобы вот так с ходу диагнозы ставить! – рассердился Кузьма Иванович. – Раз такое случилось, мне надо было все равно позвонить.

– Я не сообразил, – признался Елисей. – Сначала от шока вообще ничего не соображал. А когда смекнул, так Чингиз уже успокоился. Ночь была, я решил, что утром вам позвоню.

Кузьма Иванович не умел долго сердиться. Он вообще был человеком добрым, этой черты своего характера он стеснялся, а потому ругался для профилактики, чтобы никто не вздумал подумать или, чего доброго, ляпнуть про него такое.

– Очень странное явление, – потрогал он свой давно не бритый подбородок, который зарос колючей щетиной. – С утра у меня был еще один пациент. Принесли мне Жаконю, мартышку из вашего цирка. Он еще работает вместе с фотографом.

Фотограф! Это слово отозвалось эхом в голове у Сашеньки. Что-то такое ей говорили про фотографа, что требовалось уточнить.

– Так вот это славное существо Жаконя вчера продемонстрировал необъяснимую агрессию, перед выступлением укусил ребенка, с которым должен был фотографироваться. К счастью, укус был несильный, с родителями удалось эту историю замять, в суд они не пойдут, но сам факт. Раньше обезьянка такой злости не проявляла. Более того, Жаконя любит фотографироваться. Сам принимает выигрышные позы, перебирает волосы у своих новых друзей, они его за это всегда угощают то сухариком, то кусочком яблочка. Одним словом, он свою работу обожает. А тут вдруг у обезьянки произошел сбой. Изначально я предположил, что Жаконю может тревожить его больная лапка, в прошлом месяце он ее ломал, все срослось отлично, но возможны какие-то остаточные последствия в виде болей. Хотя мы лапку и прогревали, но… Но теперь я думаю, в переломе ли было дело?

Все молчали, ожидая, когда ветеринар продолжит свою мысль, и он ее продолжил:

– То есть смотрите, что получается, вчера вечером трое животных из вашего цирка и один попугай-артист проявили совершенно несвойственную им злобность. Напали на своих хозяев или людей, которых давно знают и любят. Никаких причин для таких нападений не было, хозяева вели себя как обычно, но трем животным и одной птице что-то взбрело в голову. Что?

Елисей поднял голову и сказал:

– Я считаю, что дело в том ветеринаре, который приходил вместо вас в три часа дня. Он вколол Чингизу укол, хотя и отрицает.

Кузьма Иванович очень удивился:

– Какой ветеринар? Как он выглядел?

Все взглянули на Елисея, ожидая, что тот ответит.

– Ну, мужчина это был, лет пятидесяти, может, больше. Высокий и такой очень худой. Лицо у него было бледное, какого-то нездорового оттенка. При этом он сильно сутулится. И я подумал, может, он сам больной.

– У нас таких сотрудников нет и никогда не было! – решительно запротестовал ветеринар.

– Я уж понял, что обманул он меня. Как чувствовал, гнать его надо было. С самого начала не понравился он мне. Будь моя воля, я бы его к животному не подпустил. Но Олег настаивал, чтобы Чингиза врач осмотрел. А этот тип сказал, что он и есть врач.

– Да, Олег мне накануне тоже звонил. Сказал, что Чингиз начал прихрамывать. Что прогревание в инфракрасной сауне не помогло ни разу. Надо подыскать что-то посерьезнее. Я сказал, что обязательно приду. Но утром Олег мне прислал сообщение, что вызов отменяет.

– А он объяснил почему?

– Я даже теперь не уверен, что это сообщение пришло от Олега. Обычно он очень вежлив, со мной шутит, называет Айболитом, а тут сухое сообщение, да еще обращение на вы и по имени-отчеству! Я даже ему написал: «Ты сам-то как, здоров?» Но ответа не дождался.

– Наверное, это был и не Олег.

– А кто?

– Тот высокий и тощий! Он отменил визит настоящего врача, чтобы самому заявиться к Чингизу! Подгадал время, когда Олег будет в отлучке, и приехал. Знал, что неопытный Елисей еще всех врачей в лицо не знает, его можно будет легко обмануть, назвавшись доктором.

– Но откуда тот тощий все это знал? Ладно, насчет Елисея он мог с другими работниками цирка поговорить. Но как он мог быть уверен, что Олег не нагрянет и не застанет его врасплох?

– Рисковал.

– Или тощий точно знал, где Олег будет находиться в это время. Олег ведь уже целую неделю переносит время репетиции на раннее утро. А раньше Олег когда репетировал?

– С трех и до четырех пятнадцати. Но последнюю неделю он всегда заявлялся спозаранку, репетировал, а потом исчезал часов до шести вечера. За час до выступления появлялся, начинал гримироваться и переодеваться.

– Значит, нам надо узнать, куда всю последнюю неделю исчезал Олег.

– Он ездил к Светлане, своей жене, – повторил Елисей.

Ветеринар удивился:

– Да? А я думал, что он женат на своей ассистентке, на этой малышке Леночке.

Тимошка сердито засопел. А Елисей промолчал. Тема была слишком деликатная, чтобы он стал обсуждать ее при посторонних.

– Я вот что думаю, ребятки, – сказал доктор, – если у всех трех животных и птицы проявились схожие симптомы и произошло это примерно в одно и то же время, то не может это быть простым совпадением!

– Говорю же, этот тощий «доктор» вколол что-то Чингизу!

– А также Жаконе, Султану и Иннокентию? Невозможно! Жаконя живет со своим дрессировщиком. Они появились в цирке лишь за час до начала выступления. А Иннокентий с Жанночкой вообще никогда не расстаются. Попугай все время находится с ней в гримерке.

Словно услышав, что речь идет о ней, из кабинета появилась дрессировщица.

– В три часа дня мы с Иннокентием гуляли по городу. И все у нас с ним было прекрасно.

– Поэтому остаются Султан и Чингиз. Но я тебя уверяю, Чингиз уколов боится, он бы такую истерику устроил, поняв, что происходит. А Султан к посторонним вообще недоверчив. И я себе плохо представляю чужого человека со шприцом в руках, который бы отважился сунуться к этому нервному животному. Так что тут должно быть что-то другое. Я не исключаю, что этот тощий тип принес в цирк некое вещество, которое заставило трех зверей и птицу вести себя столь непредсказуемо и пугающе, но вряд ли это был шприц с лекарством.

В это время Жанночка кашлянула. Но когда доктор оглянулся, она сделала удивленные глаза:

– Это не я, это Иннокентий.

– Пойду, – заторопился доктор, – а то мои пациенты меня заждались. Но вы, ребята, держите меня в курсе дела. Если этот тип повадится и дальше вредить моим подопечным, то я это возьму в свои руки.

Он скрылся с повеселевшей Жанночкой, а друзья вышли на улицу.

– И как нам быть? Где искать этого бледного «доктора»?

– Если этот тип назвался ветеринаром и так нахально прошел в цирк, кто-то должен был снабдить его инструкциями.

– Или он сам работал в цирке. Не сейчас, но когда-то раньше!

– Надо посмотреть по камерам наблюдения, если где-то его физиономия мелькнет, то мы сможем показать этого типа работникам цирка. Возможно, кто-нибудь из них и припомнит его.

– Но мы не выяснили, куда Олег пропадал почти на целый день. Что это за Светлана, к которой он якобы ездил?

– Я же сказал, Светлана – жена Олега, – упрямо повторил Елисей.

Тимошка покачал головой:

– Никогда про нее не слышал. И откуда она взялась?

– Она всегда была.

– Всегда?

– Они поженились, когда Олег еще учился.

– И ты знаешь ее адрес?

– Адрес не знаю, но дом показать могу.

Сашенька задумалась.

– Тогда сделаем так… Сейчас вернемся в цирк, поищем того тощего и бледного типа на записях с камер наблюдения. Если найдем, то хорошо, полдела сделано. Если нет, то все равно поедем к Светлане, поспрашиваем насчет него там.

– Так она тебе и признается, если замешана.

– Хорошо, если не у самой Светланы, то у ее соседей спросим.

– Без фотографии?

– Опишем его, как можем.

– Я нарисовать могу, – вызвался Елисей. – В художку несколько классов отходил, кое-что соображаю.

Идея была хорошая. Именно так они и поступили. За считаные минуты Елисей чуть ли не на коленке набросал портрет весьма неприятного типа с крючковатым носом и маленькими, близко посаженными глазами. Брови у него были густые и кустистые.

Сашеньку при взгляде на эту физиономию так и передернуло:

– Фу, какой противный!

Тимошка тоже был возмущен:

– Как ты такого типа вообще к животным подпустил?

– У него же на морде не написано, что он преступник.

– По-моему, как раз у этого-то и написано.

Сашенька разглядывала личность предполагаемого преступника. После того как первая волна отвращения у нее схлынула, она смогла взять себя в руки. Девушка считала себя неплохим физиономистом, обычно негодяя и гада она вычисляла в девяти случаях из десяти просто по одному виду преступника. Но в данном случае она затруднялась с категоричными выводами. Да, тип был неприятный. Да, что-то такое на душе у него было. Но наемник?

– Дядька-то непростой, – сказал Тимошка, возникнув рядом с девушкой. – Вон как смотрит. Глаза-то умные.

Тени под глазами, которые Елисей специально подчеркнул, впадины на щеках, костистый нос. Человек этот много страдал и тяжело болел, вынес много горя. Но был ли он при этом просто наемным убийцей, выполнявшим чье-то задание? В этом Сашенька сомневалась.

– Разберемся. В любом случае этот портрет нужно показать всем в цирке. Возможно, кто-то из сотрудников вспомнит что-нибудь полезное про этого типа.

– Вечером сделаем. А сейчас к Светлане!

Ехать до Светланы оказалось недалеко. Жила она в центре. Меньше чем за двадцать минут они добрались до ее дома. Внутренний дворик был проходным, тем не менее тут было очень симпатично.

– Вот ее подъезд, – указал Елисей на чистенькую и опрятную дверь. – А окна на втором этаже. Вон те!

– А ты откуда знаешь?

– Когда я Олега сюда привозил, то он ушел, а после я его в тех окнах увидел. И женщину вместе с ним.

– То есть ты за ним следил? – нахмурился Тимошка. – По своему желанию действовал или попросил кто?

– Никто меня не просил!

– Ладно врать-то! Небось Ленка и попросила! Интересно ей стало, куда это ее Олежка каждый день уматывает, вот она и улестила тебя. Что она там тебе посулила? Денег?

– Деньги мне не нужны!

– О как! Всем нужны, а ему не нужны. Каков гусь!

– То есть я хотел сказать, что деньги меня не интересовали.

– А что же тебе сестренка посулила?

– Ничего она мне не сулила. По-человечески попросила меня ей помочь, я и помог. Почему нет? Если Олег вздумал крутить любовь с другой женщиной, то это было непорядочно в отношении Лены. Она имела право как-то бороться с этим.

– И ты ей решил в этом помочь?

– Да.

– Нравится тебе моя сеструха? Признавайся!

– Лена красивая, – признался Елисей и покраснел.

Все с ним было ясно. Втрескавшись в Лену, он охотно пошел на предательство интересов своего шефа.

– Ты про эту Светлану откуда узнал?

– Мне Олег сам рассказал. Когда я у него спросил, куда он ездит каждый день, он увиливать не стал, сказал, что ездит к бывшей жене, с которой его ничего не связывает, кроме когда-то в давние времена зарегистрированного брака. Он хотел со Светланой развестись, чтобы жениться на Лене. Я и Лене то же самое сказал.

– Если так, тогда ладно. Прощаю.

Но если Тимошка был удовлетворен услышанным, то Сашеньке подобное оправдание отнюдь не казалось железным. Когда мужчина хочет развестись с женщиной, он не ищет с ней встреч. Максимум один-два раза, чтобы обговорить все детали предстоящего развода. Да и два раза – это уже много. Один раз, чтобы обсудить раздел имущества, если таковое имеется, а потом уже следующая встреча у дверей загса, откуда они оба должны выйти счастливыми и свободными людьми.

Вот только Олег мотался к своей жене каждый день. И, значит, что-то между ними было еще помимо назревающего развода.

– Так все вместе и пойдем? – спросил Тимошка, когда они стояли перед дверью в подъезд.

Елисей тут же заявил:

– Я могу тут подождать. Не рвусь такие новости людям сообщать.

Тимошка кивнул Сашеньке:

– Ты тоже тут побудь.

– А я почему?

– Ну, не нужно тебе идти. Ты девушка красивая, но при этом об Олеге почему-то печешься, еще приревнует тебя Светлана эта, разговора у нас с ней может и не получиться.

Сашенька пожала плечами. Она не очень-то понимала, почему Тимошке хочется пойти одному, но протестовать не стала. А неизвестно, как бы повернулась эта история, пойди Сашенька вместе со своим кавалером.

Но она не пошла, а лишь сказала Тимоше:

– Ты начни там, введи ее в курс дела, про меня расскажи, я потом поднимусь.

Тимошка кивнул и подскочил к подъезду, из которого как раз в эту минуту выходил какой-то худощавый молодой человек. Щегольская коротенькая курточка, джинсы в облипочку и одетые на голую ногу кроссовки позволяли лицезреть тонкие щиколотки. На одной из них красовалась татушка, венок из проволоки с шипами. Сашенька поежилась, несмотря на объявленную весну, тепло в городе не торопилось наступать. А этот с голыми ногами разгуливает.

Сегодня, к примеру, было очень зябко, с побережья Балтики немилосердно дул ледяной ветер, пробирая буквально до костей. Сашенька куталась в теплый шарф, на голову натянула капюшон и совсем не огорчалась, что с утра нацепила на себя пуховичок. А этот паренек с голыми ногами, куртка нараспашку, шарфа нет вовсе. Лишь на плече большая сумка, в которую он вцепился обеими руками, словно боится, что ее украдут. Что у него там? Сокровища? Деньги?

Сашенька молча смотрела вслед странному пареньку, когда услышала у себя над ухом:

– И еще темные очки, типа, лето у него!

Оказывается, Елисей тоже обратил внимание на этого соседа. Вот художественная натура, даже очки заметил, Сашенька на лицо и не посмотрела. Они еще немного постояли перед дверями, потом Сашеньке позвонил Тимошка.

– Поднимитесь, – сдавленным голосом попросил он.

– Оба?

– Да, оба. Тут что-то непонятное произошло.

Сашенька взглянула на Елисея. Тот был бледен. То ли замерз, то ли предчувствовал неладное. У самой Сашеньки ощущение гнетущего холода стало таким сильным, что зуб у нее буквально не попадал на зуб.