–Не зарекался бы я на твоем месте: никогда не знаешь, что случится завтра, – отведя глаза в сторону, отпивая чай из кружки, сказал дед.
–Ладно, спасибо за завтрак, было приятно пообщаться, но мне пора, – быстро и четко, словно скороговорку, произнес Саша.
–Куда это? Ты мне на неделю оставлен, – ничуть не удивившись, чуть ли не шепотом (он все еще думал над словами внука) вымолвил Аркадий Валерьевич.
–Да, ладно тебе, я никогда больше двух дней не выдерживал у тебя. Скажи «спасибо», что в этот раз хоть предупредил об отъезде, а то ходил бы сейчас с собаками и ментами по деревне искал меня, как в прошлый раз.
То ли от большой любви к внуку, то ли от того, что все еще думал над их разговором, Аркадий Валерьевич ничего не ответил и позволил закончить на этом. Но так или иначе, через час Саша уже сидел в вагоне электрички с деревянными сидениями и прохудившимися стенами.
Всю свою дорогу он слушал музыку, но слова деда так и лезли ему в голову, они не давали ему покоя, но он так и не смог понять, с чего дед взял, что он ничего не ценит.
–Все я ценю, – чуть обиженным, но довольно громким голосом сказал Саша практически на весь вагон электрички, где ехало человек пятнадцать. Вдруг осознав, что он только что сделал, Саша добавил громкости в наушниках и слегка покраснел.
Электричка пришла в половине пятого, на перроне его уже ждала Аня. Только Саша успел сойти со ступенек электрички, Аня тут же набросилась на него и поцеловала в губы, если честно, эта сцена выглядела, будто Саша на три года уезжал на войну, а Аня была его верной спутницей, которая писала ему письма и ждала. Комично, в общем, выглядело. Но они вместе пытались сделать так, чтобы их поцелуй был замечен всеми людьми на перроне. Они считали себя эталонной парой, которой должны подражать и завидовать. Он приподнял ее, она согнула одну ногу в колене, и они начали кружиться.
– А где пацаны? – слегка отстранившись от губ Ани, мягким голосом спросил Саша.
– Снова ты про этих пацанов, достал уже, лучше бы моментом наслаждался. На парковке они сидят. Илья у отца снова машину угнал, – Аня сказала, это с такой интонацией, с такими эмоциями, что сразу стало понятно – это мастер актерской игры, но и Саша был не промах. Они постоянно играли друг другом.
Все время, что они шли до парковки они держались за руки, но при этом молча и с такими счастливыми лицами, что не знай я их, позавидовал бы.
–О-о-о, какие люди пожаловали! Ну что, дед снова маскировке в открытой местности учил? – сказал уже смеющийся Илья.
–Перестань, ты же знаешь, что для него это больная тема, – остановил его Паша.
– Так для этого друзья и нужны, чтобы давить на больное, ха-ха, – уже спокойно произнес Илья.
– Хватит уже трепаться. У меня стресс сильный, надо бы снять… Вы купили?
– Спрашиваешь! Я у отца из мини-бара спер, а вместо этой бутылки обычную водку за сто пятьдесят рублей поставил, – сказал, бывший уже навеселе Паша, доставая бутылку бренди.
– Нормально так, дай глотну, и вылезай из-за руля, я поведу.
– Эй, ты ничего не перепутал?! Этот мерседес шесть миллионов стоит, и он моего отца, так что поведу я, – вспылил Паша.
– Ты вспомни, как ты в прошлый раз нас повез: чуть не убил всех, машина не подлежала ремонту.
– Была ночь, и я был пьян, так что не считается, – не отступая, сказал Паша.
–Тебе что, трудно что ли другу машину дать?! Тем более, ты сам знаешь: я уже три года вожу и ни одной аварии.
– Да вылезай ты уже, только на заднее сидение – я спереди поеду, – сказала Аня, уже садясь в машину.
–Ладно, только давай аккуратно. На наше место едем.
–Само собой.
А их местом было кафе, которое стояло на самом верху многоуровневой парковки с отличным видом на город. В теплое время года все столы стояли на улице, как это было и сегодня. Они постоянно выкупали его за пять тысяч, для них это были копейки – одна десятая от карманных расходов на месяц. Там они преимущественно пили и занимались всякой ерундой. Персонал этой кафешки уже узнавал их по звуку, они никогда не ездили тихо, постоянно что-то кричали из машины. Но в этот день все было иначе.
Подъехав к своему месту, они обнаружили там местных пацанов, которые не были им равны по социальному статусу, обычные парни, из обычных, среднестатистических семей. Саша и его друзья называли их мусором.
– Все, парни, закругляйтесь, мы приехали, – на всю парковку крикнул Илья из машины.
– С чего это ради, здесь что, написано, что это место ваше? Сколько захотим столько и будем здесь сидеть!
– Парни, мы серьезно, всегда же так было. Сегодня воскресенье, а воскресенье наш день, вы сидели вчера. Если вы снова не хотите получить люлей – идите подобру-поздорову, – своим уверенным голосом сказал, выходя из машины, Паша. Он из их компании, самый адекватный, всегда считал, что лучше договориться, нежели сразу лезть в драку, да он и не был сторонником этих драк, – «но за друзей нужно стоять горой, ведь они твои друзья и не важно, какие», – всегда говорил он. А Илья был полной его противоположностью: всегда хотел острых ощущений, поэтому всегда был задирой.
– Стоп, угомонитесь все. Пацаны, нам конфликты не нужны, вы сколько здесь еще будете? – вмешался в уже наколенную ситуацию Саша.
– Максимум-час, – сказал один из парней, который был ближе всех к машине.
– Нормально, нам как раз надо съездить кое-куда, но, когда мы вернемся, вас быть уже не должно здесь, – с уже налившимися кровью глазами сказал Саша, садясь в машину.
– Что это сейчас было? Сегодня наш день, да мы могли и навалять им! – закричал Илья.
– Ты себя видел, боец?! Нас трое, а их четверо, да и не хочу, чтобы Аня видела. Совсем страх потеряли, нашу территорию занимают. Сейчас делаем так: – едем до меня, я беру биту и тебе кастет. Паша, ты будешь?
– Куда я денусь, – с небольшим отчаянием сказал Паша.
– Отлично, значит бита, кастет и травматику, но только чтобы припугнуть, понял?!
– Я не дурак.
Через час и одну минуту они вернулись на парковку, где увидели раза в три больше парней.
– Пацаны, насколько я помню мы договаривались об отсрочке на час, а прошло уже больше. Да и друзья, я смотрю, ваши подошли, – спокойным голосом сказал Саша.
– Нее, все нормально, это вы задержались здесь, пора бы вам понять, что такое получить «люлей». А то как трое на двух так вы мастера, а так… – он провел своей рукой показывая стоящих сзади него человек десять.
– Мы духом сильные, – закричал Илья. – Ну, давай по одному, на всех хватит! – в этот момент он надел кастет на руку и поцеловал его. – Аня, ты снимаешь?!
– Конечно, как я могу пропустить такую возможность?
– Из машины только не вылезай и закройся там, – сказал Саша.
– Вы трепаться будете или начнем?!
– Никто ничего начинать не будет, – сказал Паша.
– А это что за цыпленок заговорил? – тут раздался громкий, басовый смех всех парней.
– Цыпленок, говоришь, – в этот момент Паша достал пистолет и сделал два выстрела в воздух, чем напугал своих обидчиков, которые мгновенно все легли на бетонный пол.
– Что началось-то, пацаны? Мы же шутим, просто по-дружески, мы сейчас уйдем, договаривались же, – сказал, недавно уверенный в себе, парень.
– То-то же, с этого момента это место наше каждый день, а иначе… – сказал Илья, подойдя и ударив по лицу одного из парней.
– Ну что, пацаны, мы выиграли войну с этими отбросами, так давайте же отпразднуем это, – сказал Саша, у которого в руке уже была бутылка.
Их праздник длился ровно до того момента, пока не приехал наряд полиции на вызов о стрельбе, а приехал он довольно быстро. Сколько же было криков в отделении полиции о том, что их скоро всех уволят, посадят, они пожалеют об этом, лучше сейчас отпустить.
Через час после этого приехал отец Саши и выкупил из-под стражи всю компанию. Выйдя на улицу, он дал денег на такси Ане, Паше и Илье. После чего, уже в машине, последовал подзатыльник тяжелой рукой отца по голове его любимого сына.
– Дурак… Балбес… У меня слов нет. Как ты вообще додумался до этого? Даже не пытайся как-то оправдываться, что это сделал кто-то другой, но не ты. Я видел запись с камеры на парковке: там четко видно, что всей шайкой руководишь ты. Я не знаю, что с тобой делать. Сейчас я позвоню деду и узнаю, остались ли у него связи, чтобы отправить тебя в военную академию.
– Ты этого не сделаешь!
– Ты не оставляешь мне другого выхода. Я не хочу, чтобы мой сын вырос бандитом или наркоманом.
– Вот именно, что ты не хочешь. Спросил ли ты меня, чего хочу я? Все мое детство ты был на работе. Я не помню, чтобы ты вообще играл со мной. Я вижу тебя только по вечерам, когда у тебя нет сил ни на что.
– Я это делаю, чтобы обеспечить тебя тем, что ты сам хочешь. Одеваю тебя в брендовую одежду, вожу по курортам, у тебя самая лучшая школа, что тебе еще нужно для счастья?
– Раньше я просто хотел, чтобы ты поиграл со мной, чтобы ты уделял хоть немного внимания моей жизни, но ты приучил меня к своим деньгам, попытался ими откупиться. Вот теперь пожинай плоды, мне стало все равно, ты мне безразличен, – при этих словах у Саши на глазах выступили слезы. – Всегда делаешь то, что сам считаешь нужным, ты даже не спросил меня, хочу ли я быть инженером, ты просто отдал меня в инженерную школу, но если бы ты видел мои детские рисунки, то ты бы понял, что я люблю рисовать и всегда хотел стать художником, всегда.
– Но…
– Да замолчи ты! Лучше подумай над тем, что я тебе только что сказал, я давно копил эти эмоции, чувства, и вот я их выпустил.
Вся дорога домой прошла в полной тишине. Но по приезду отец все же начал звонить полковнику. А Саша с легкой душой и уставшим телом, лег спать.
Неприятная новость
Проснувшись, Саша почувствовал какой-то ком в горле и позыв к рвоте. Он дошел до ванной и кашлянул большим сгустком крови, после чего у него началась рвота. Сначала он подумал, что это от плохого алкоголя или уже банальное похмелье. Но это продолжалось на протяжении часа, его кашель усилился, и он начал чувствовать, как надрываются его легкие во время кашля. Будет мягко сказано, что Саша испугался, он просто опешил от увиденного и, что ему не свойственно, пошел говорить родителям. Он настолько был обеспокоен своим состоянием, что не заметил своей бледно-зеленой кожи. Алене Сергеевне сразу сделалось дурно от увиденного, и она сама чуть не упала в обморок, но Евгений Аркадьевич не стал терять ни секунды. Жене он приказал собирать вещи, сыну одеваться, а сам начал звонить в поликлинику для консультации. Через три минуты все выполнили свои обязанности и отправились сначала на консультацию к врачу. Саше же все это время ни хуже ни лучше не становилось. Только позывы к рвоте прошли, а кашель, головокружение и недомогание остались. После сделанного МРТ грудной клетки оставалось только ждать, ждать результатов, которые будут готовы лишь через сутки. Это были самые долгие и мучительные сутки в жизни родителей, они не могли вынести и представить всю ту боль, что испытывал их сын. Хоть врачи и прописали ему разные таблетки, но легче от них не становилось. Саша часами находился в ванной комнате.
На следующий день стало известно, что у Саши рак легких. Алена Сергеевна не смогла сдержать своих чувств и завыла, от невыносимой боли на душе, на всю больницу, у нее началась такая истерика, что пришлось ставить капельницу прямо в приемной. Евгений Аркадьевич внешне никаких признаков беспокойства не подавал, но внутри он чувствовал страх. Этот страх рвал его сердце в клочья, пожирал его изнутри, и это все не сравнится с тем, что испытывал Саша. На мгновение он почувствовал себя полностью здоровым и ничего не ощущал, вообще ничего. Он не понимал, куда идет, что делает, что говорит, сознание на несколько секунд покинуло его.
– Что-то еще можно исправить? – уже со слезами на глазах и с комом в горле спросил Евгений Аркадьевич, который был готов на все, лишь бы его сын был здоров.
– Что вы, не стоит вам так волноваться. У него он только начал развиваться, это начальная стадия. Конечно, можно все еще исправить. В Израиле есть прекрасная клиника, но это обойдется в копеечку, так что рекомендую нашу, отечественную, где бесплатное обслуживание, – начал успокаивать врач убитых горем родителей.
– Ха-ха-ха, про какие деньги ты говоришь?! На кону жизнь моего сына, любые деньги я готов отдать за это и, если придется, свою жизнь тоже. Звони, пиши, делай что хочешь, за любые деньги, но чтобы завтра нас уже ждали там!
– Хорошо. Но все издержки вам придется оплатить сейчас.
– Давай быстрее!
Все это время Саша ничего не слышал и ни на что не реагировал. В голове его была гробовая тишина, лишь один раз у него пронеслось что-то вроде: – «Я еще не хочу умирать». В этот момент перед глазами у него пролетела вся его жизнь
– Глупая и никчемная, – вырвалось у него.
– Что ты сказал? – судорожно спросил его отец, который, как только услышал что-то от сына, тут же прибежал к нему от кассы.
– Не волнуйся, все будет хорошо, у тебя только начальная стадия, мы тебя вылечим, обещаю, а на вечер у нас уже заказан самолет, мы летим в Израиль, там тебе помогут. Пошли заберем маму и поедем домой собирать вещи. Вся семья вышла из поликлиники в полном ужасе от такой весьма не радужной новости.
Я не хочу вдаваться в подробности его лечения, когда он испытал боль такую, что никому не пожелаешь. Я перейду на год с лишним вперед, когда Саше уже перевалило за семнадцать лет. Как он сам рассказывал, это был самый разгар весны. Как раз в это время туристы только начинали возвращаться сюда, после зимних курортов. Саше повезло, что клиника, где он проходил лечение находилась на берегу Красного моря, и он мог целыми днями наслаждаться этим видом, что он, собственно, и делал, лежа на своей кровати. С бледной кожей, исхудалым телом и абсолютно гладкой головой, что являлось побочным эффектом химиотерапии. За этот год он ни с кем не разговаривал, абсолютно, даже с родителями, которые навещали его два раза в месяц. Он постоянно о чем-то думал. Но что-то на его теле не вписывалось в образ больного. Это были его глаза. Они так и излучали любопытство, пытались докопаться до самой сути всего, что в них попадало. Его взгляд стал более пытливым.
В этот момент в палату зашел лечащий врач с родителями, на лицах которых сверкала улыбка, отражающая их неподдельное счастье.