Read the book: «И обходя моря и земли. Часть 2»

Font:

Пролог

Край родной, любимый мой!
Тихо. Кедр вековой,
Упёрся в землю мощной лапой,
И корни – пальцы словно, раскидав,
Ствол – тело держат, в три обхвата.
Под ним берёзка возросла.
И тонкоствольна, и стройна,
Догнать пытаясь, в высь тянулась,
Но всё ж его не догнала,
Под тяжестью ветвей согнулась.
Наряд как будто сарафан,
Подолом по траве валяет,
Не поддаётся чарам великан,
И грусть-тоска её печалит.
Стоит одна. И низом лишь,
Его иголки со своей листвой мешает.
Да приглядись! Какая красота!
И диво то когда
Душой прочувствовать ты можешь,
Поймёшь, что Родина одна!
Не будет края у тебя дороже.
Сосновый бор, берёзовые рощи,
Вдаль уходящие волнистые луга
И слились с небом где-то там,
На горизонте.
В великих реках текущая вода,
Рождённых чаще на болоте.
И на вершинах гор нетленные снега.
Взгляни, и сразу всё поймёшь,
Россия-матушка красива и сильна
Тем,
Коль если ты её не предаёшь.
И как хотелось бы тогда:
Чтоб гремели над этой землёй
Только грозы,
И шумели б над ней лишь листвой
На ветру берёзы.
Умывалась бы по утрам краса
Чистой росою,
И питалась, проснувшись весной,
Талой водою.
И купал бы её летний дождь,
Проливая небесные слёзы,
И царили б покой и любовь,
Но это лишь только грёзы…

Порою туманы лжи и обмана
Словно ковром её накрывают,
Смутному времени приходит пора.
Корысть и зависть в нём процветают,
Но Правды росток тот ковёр пробивает
И мир светом Божьим вновь наполняет,
Заблудшим умам чтоб донести,
Земля сия, край твой, и без любви
Сгинет, растает в злобе людской.
Исчезнет и знание – кто ты такой,
А память покроется мхом-травой…
Наша история кровушкой писана,
Множеством вечных книг.
Речью славян сходит с исписанных,
Древних,
Уже пожелтевших страниц.
Сказы, былины о сложном мире,
Взгляд притягивают как магнит.
Хочется знать – кто мы?
Чтоб помнить!
Дабы предков величие не посрамить.
И вот открываешь,
Пылинки сдувая
С чуть тронутых тленом книг,
И заново словно жизнь проживаешь
С героями, сошедшими с страниц.

Глава 1

Тук да тук,
Да перестук
Эхом по округе льётся.
Да то мужик в своём дворе
Над дровами бьётся.
С утра пораньше,
С первых петухов,
Никто в деревне
Спать уж не готов.
Мороз стоит,
Дым вьётся из трубы,
А от него парит
Как словно только из воды.
Встал, перевести дыханье чтоб,
Ладонью вытер пропотевший лоб,
И тут соседа присмотрел
Через свою ограду,
Всё на него глядел.
И мужик, вздохнув поглубже,
От усталости как мог,
Завязал с ним диалог:
– Эй, сосед, иди сюда,
Что скажу тебе я, а?
А сосед и отвечал:
– Да ты оттуда и кричи,
Дровами всех уже достал
И поднял поди с печи!
– Да кричать уж не могу,
Горло стынет на морозе,
Вот боюсь, что простужу!
И сосед, Иваном звали,
Перелез через забор
И, как ладья под парусами,
Разгребая снег руками,
Еле к мужику допёр.
– Ну, что звал-то? Говори.
– Снега у меня купи!
Видишь, двор весь завалило,
Только сам и вывози!
– Тьфу ты! Чёрт тебя дери!
Знал ведь, умного не скажешь.
Что попёрся? Вот дурак!
А теперь назад ползти…
Возмутился дровосек:
– Он как пух, ты посмотри!
– Да пошёл ты с этим снегом…
Сам себе вот и греби!
Дал же Боженька соседа, —
Тихо Ваня проворчал
И по своему же следу,
Шубу к поясу задрав,
Утопая вновь в снегу,
Полз он к дому своему.
А вдогонку-то соседу
Дровосек и прокричал:
– Ты спасибо хоть скажи,
Что с утра тебя размял!
– Да я б валялся на печи,
Если б не дрова твои!
А теперь скажи, что делать?
Жинка и полы помыла,
И на стол уже накрыла.
Посоветовал мужик:
– Так иди и помоги!
– Помоги… Вот скажешь тоже,
Так и привыкнуть враз ведь может!
А потом вот отучи!..
– Ладно, Ванька, не стони!
Твоей надо подсказать
Тебя работою занять.
– Только попробуй, научи! —
Показал Иван кулак,
– Придёшь, попросишь волокуши,
Получишь вот – от хрена уши!
Мужик в хохоте залился,
Хлебнул мороза, глубоко вздохнув,
Да в кашле сильном и забился.
Болела грудь,
Как словно истоптали,
Будто по телу стадом
Коровы пробежали.
«Откуда взялись эти шрамы?
Не помню, чтоб меня так истязали,
Недолго Богу душу и отдать,
Коль кашлять так не перестать».
Дед из хаты вышел на настил,
Иссохшей пятернёй взъерошил волос,
Спросонья, хрипло так, проговорил:
– Слышь, парень, може, хватит?
Ни три зимы наколотил!
– Да это так, я для здоровья ради,
Набраться снова больше сил. —
И колуном взмахнув, в полено
По самый обух засадил!
– Не мудрено!
Когда тебя сыскал,
Слов добрых Марфе вон скажи. —
И в хату, за спину дед прокричал:
– Эй, Марфа!
Дождусь ли я отвара? —
И снова к парню продолжал:
– Жив то, по рукам и распознала,
Что были тёплые они.
Изранен сам, и исхудалый,
Мертвяк уж, думали поди…
Дед немного помолчал
И уже, вздохнувши тяжко,
Вспоминая о былом,
Продолжал рассказ о нём:
– Чумное нынче стало время,
Татары как Москву пожгли,
Так народилось снова племя
Лихих людей, да шатуны.
Эх жаль, всего не помнишь ты!
Как к нам пришёл, ещё весной,
В уряд пред севом яровых,
Голодный, грязный и больной.
Жинка, Марфа, сжалилась тогда,
Да вы́ ходила всё ж тебя.
Куда идти, не знал за раз,
Так на заимке жил у нас.
И было бы всё нипочём,
Да война ж в Москве потом…
Краем зацепила нас,
Татары мимо проскочили,
Но пришла друга беда —
Свои ж, лихие!
Уже чуть было не прибили…
Ко времени ты подоспел
И нас сгубить не дозволял.
Как Ратибор, махал дубиной,
Никто и подойти не смел.
Да в лес обратно и загнал,
И ведь не бросил их, за ними!
Седмицу не было тебя,
И думали, что было сгинул.
Обшарили в округе все леса,
Да Марфа на тебя-то и наткнулась
И, как увидела, так ужаснулась!
И что? Совсем не помнишь, чо ли?
– Не помню, бать… Хоть ты убей!
Лишь вижу множество огней,
И небосвод в глазах стоит до боли,
И резь в груди, и кашель в ней…
– Да мы ж за мертвяка тебя признали.
Так что ты жизнью
Марфе благодарен!
– Спасибо, что не бросили меня
И что пустили к себе в дом,
Теперь вы мне как мать с отцом.
За делом так зима прошла.
Округа вся весной накрылась
И пробудилась ото сна.
День с ночью временем сменились.
– Зима, похоже, отпустила,
Как солнце светит, посмотри! —
Дед прокряхтел и слез с печи. —
– Куда собрался-то, скажи?
– Ой, бать! Боюсь спугнуть удачу!
Глухарочка по лесу семенила,
Увидел я её следы.
– На токовище, что ль, собрался?
Иван, на что тебе там сдался?
– Да чтоб тебя! Сейчас заплачу!
Откуда про охоту знаешь ты?!
С ухмылкой сыну дед ответил:
– Нашёл кому секрет доверить,
Ивану разве можно верить!
По деревне слух идёт,
Как он тебя на ток ведёт.
И еле, мол, его уговорил,
Чтоб взять с собою не забыл.
– Вот трепло! И врун к тому же!
Что сказать? Правда твоя,
Не видать мне глухаря! —
Со смехом парень с хаты вышел,
Не задев, перешагнул порог.
Вздохнул отец, перекрестивши в спину:
– Хоть здесь удачи для тебя, сынок…

Молча всю дорогу шли.
Иван чувствовал вину,
Но идти без разговора
Было уж невмоготу:
– Скажи, саня, ты мне друг?
Чего дуешься-то вдруг?
Ну приукрасил я слегка! —
Молчанье для Ивана – мгла!
– Да отвяжись ты от меня…
А Иван не унимался:
– Как возьмём мы петуха,
То считай, в деревне точно
Каждой девке будет счастьем
Сразу выйти за тебя!
А сам поди уже сыска-ал, —
С язвинкою Иван сказал.
– Да отвяжись ты, зубоскал!
С тобою глухаря искать —
Даром лапти истоптать!
Ну вот! Заговорил меня!
Я на днях тут где-то был…
– С твоею головой дырявой
Не мудрено, что ты забыл!
Эх-х! Куда мы забрели?
Какие к Богу глухари!
– Стой, Ваня!
Слышишь, хруст стоит!
У малой ели
Ветвями кто-то шевелит.
– Ой, лось! Вот повезло!
Хоть не вернёмся-то
Пустыми всё равно!
Одёрнул друга саня:
– Да подожди ты бить,
Успеем!
– Уйдёт! Упустим, вот увидишь,
Пожалеем!
– А вдруг не лось?
Уж больно не похоже…
– Да брось! Кому ещё здесь быть?
Коли не лось, то кто же?
И выпустил Иван стрелу…
Попал…
Раздался из кустов,
Протяжно-долгий,
Жалостливый «му-у-у»!
Под сердцем ёкнуло слегка…
Невинно смотрит Ваня прям в глаза:
– Тут… У соседа… Давеча…
Корова спропостилась,
Так может, то она и заблудилась?
– Как дал бы… Ваня… Между глаз!
Зачем тебя я взял в тот час?!
Затея дохлая была,
Ведь знал же я ещё тогда!
Убьют нас, Ваня, за корову,
Теперь хоть убегай из дому!
А тому-то радости:
– Ну точно, Звёздочка!
Соседская пропажа!
– Эх, Ваня… Что теперь
В деревне скажем…
– Да на лосиху набрели!
– Иван! Не выводи меня!
В деревне каждый отличит
Мясо коровы от лося.
Ну, может быть, кроме тебя…
Как хорошо быть Ваня дураком,
И будет мне наука тоже.
Пора заняться нам костром,
Домой уже не попадём,
Да и не знаю я, куда идти…
И надоел до колик ты.
Бросить, что ли, и уйти?
Давай, сооружай шалаш,
А я в округе хворост наберу.
И Ваня тихо так:
– Да что там, саня,
Я тебе уж помогу.
– А-а! Боишься – убегу?
Вот и сторожи всю ночь,
А как уснёшь, уйду я прочь!
Ночь, костёр, дрова трещали.
Шелест, хруст лесной глуши
Ивану спать всё не давали.
– Саня, сань! Огни горят!
Волк крадётся, в аккурат! —
Ваня тихо прошептал
И друга всё в плечо толкал.
Спросонья саня отвечал:
– Один пришёл всего он, что ли?
– Сюда идёт, ты посмотри!
И из тьмы ночного мрака
Вышел зверь, ступая мягко:
То ли волк, то ли собака…
Показал им свой оскал
И рык утробный испускал.
– Господи, меня прости! —
Сжавшись, Ваня простонал, —
– Никогда такого зверя,
В жизни своей не видал!
Свят мой Бог, только спаси!
Отмолю свои грехи!
Зверь немного постоял,
Взгляд от нас не отводя.
На загривке шерсть легла,
Мордой в сторону повёл,
Развернулся и ушёл.
– Саня, что за зверь такой?
В лес я больше ни ногой!
– То не зверь к нам приходил,
Это оборотень был!
Видел ты его глаза?
Поумней будет тебя.
– А-а-а! То-то так уйти спешил,
Когда крест я наложил!
– Ага! Крестом его спужал,
Запах… Что ль, в штаны наклал?
Иди, купайся вон в ручье,
Всю округу провонял!
– Саня, вот что хош проси,
Но мы, когда домой вернёмся,
Про зверюгу ту лесную
Никому не говори!
Ну и про мои штаны…
– А может, мы за ним пойдём?
Ведь зачем-то же пришёл,
Да и нас не тронул он.
– Сань, куда тебя всё тянет?
Находились уже, хватит!
– Интересно ж, кто такой,
Необычный и чудной.
Звал как будто за собой.
На рассвете я пойду,
Ты отправишься со мной?
– Дык, а мне куды деваться?
Негоже друга оставлять!
Не дай Бог, а вдруг придётся,
Спину тебе прикрывать.

Чуть забрезжила заря,
В лес проникла синева.
Умылся саня из ручья,
До конца и сон прогнал.
А Иван в сторонке ждал,
Рот разинув, всё зевал.
Смог кое-как произнести:
– Не передумал? Ну, пошли…

Лес нехоженый, завалы,
Но следы мы всё ж сыскали.
– Вон, когтями кору снял,
Словно метки оставлял,
Чтоб не сбились мы с пути.
– Вань, ты только не дрожи.
А то я уже не знаю,
Кажись от страха твоего,
Сам бояться начинаю!
– Да не нравится мне здесь,
Сильно грязный больно лес.
Нету ни одной тропы
Средь поваленных деревьев,
Не видать даже травы.
– Бурелом! Тут кто пройдёт?
Леший только и живёт!
Крестом Иван округу осенил:
– Нечистого не поминай,
А то устроит нагоняй,
Закружит нас в лесу с тобой,
И не попадём домой!
Хотя мне и поделом,
К оборотню в пасть идём.
Что за жизнь моя калечна?!
Мне б добраться до деревни,
Жинку буду любить вечно!
Слова против не скажу.
И друг пальцем погрозил:
– Я запомню! Погляжу.
Ты, Вань, то ещё трепло,
Язык твой, словно помело.
О! Ещё одна зарубка!
Знать на верном мы пути!
– А по-другому не пройти!

Солнце за полдень свалилось,
К вечеру и покатилось,
Потемнел дремучий лес.
– Сань, куда теперь идти?
Среди этого навала
И огонь не развести. —
Ваня на сосну полез:
– Сверху малость погляжу,
Может, что и разгляжу.
– Иван, постой, уже встречают,
Вдали вон огонёк мелькает,
Факел по дуге ведёт,
Словно в гости нас зовёт.
– Всё, саня! Пропали мы!
Кто ж будет жить в такой глуши,
Это ж нечисти и быть,
А я ведь только жизнь познал!
– Ну всё! Опять запричитал!
Дома бы сидел тогда
Да пролёживал бока.
– Что и делал до тебя!
И ни капли не страдал.
Так и шли, за разговором,
Обходя в пути стволы,
Спотыкаясь об коряги,
Наконец-то добрели,
Где и выползло из тьмы
Очертание избы…
Вился из трубы дымок,
В небо искорки швыряя,
Горячей пищи запашок
Бил по носу,
Аж страхи притупляя.
– Ну что, Иван,
Пойдём, что ль, в дом?
Или стоять так
Будем под окном.
– А что нам
Ждать, что ль, темноты?
Коль сюды уже припёрлись,
Только первым войдёшь ты.
Тебе раз плюнуть
Жизнью рисковать,
А мне деток поднимать.
– Ты думаешь спасёт тебя?
Эх, Иван… Ну я, так я.
Дёрнул двери на себя,
Скрипом отдалась петля,
Сразу обдало теплом,
И в тусклом свете от лучины,
Среди сухой травы кругом
Женщина в одежде тёмной
Сидела тихо за столом.
– Дошли-таки,
Ждала вас раньше,
Тяжело было идти?
Метки вам я оставляла,
Чтоб не сбилися с пути.
– Трудная была дорога,
Что ж, хозяйка, нету спора,
И быстро тоже не пройдёшь,
Упал – костей не соберёшь.
Следом Иван
Через порог переступил,
Крестом по-тихому
Себя он осенил
И выглянул из-за спины:
– Господи, меня прости…
Велизара, это ты?!
Это наша же ведунья,
Деревенская колдунья!
Ведьмой стала Велизара,
А в миру она Богдана.
И низко в ноги поклонился.
– А ты, Иван, не изменился.
Всё такой же балагур,
Подведёт тебя язык твой,
Будешь только развлекать
Наших деревенских дур.
– Что ты, Велизара, что ты!
Слова больше не скажу,
Не хочу быть дурачком.
Всё! Молчу, молчу, молчу…
– Ну так, гости дорогие,
Попрошу за хлебосол.
Испекла я каравай,
Ты, приёмный сын, за стол,
А ты, Иван, мне помогай.

Ужин выдался на славу!
Наелись на ночь до отвала,
Ванька спать в чулан ушёл,
А у сани с Велизарой
Тихий разговор пошёл:
– Я когда по лесу шла,
Вдруг предстала темнота.
Начала очаг искать,
А вас с Иваном увидала,
Сразу всё и поняла.
– Волка ты нам показала?
– Спряталась я от Ивана,
Образ вам преподнесла,
Чтоб не увидели меня.
В лесу ни к месту наша встреча,
Всё равно бы я ушла,
Да только знаю я Ивана,
Он наврёт с три короба.
– Я и думал, зверь уж дивный.
– А не такой ты и наивный…
Дай мне руку, вот кольцо,
В нём лишь золото одно —
Провела им по руке,
И остался чёрный след, —
– Значит, точно быть беде.
Не пойму я, что с тобой,
Ты не наш, но всё же свой.
Смерть окутала тебя,
Ты как будто неживой.
Прошлое твоё – туман.
Я не вижу, кто такой.
Память мне свою открой!
– Открыл бы,
Если бы владел собой.
А так
Один лишь в голове туман.
– Возьми, выпей вот отвару,
Успокойся и приляг.
Я попробую узнать,
Что ж с тобою всё ж не так.
Сладкий дым
Кружился в тусклом свете,
Тихий шёпот веды слышен еле.
А он пытался удержать сознание,
Да сильны уж, видно, больно
Были заклинания…

– Проснись уже! Пора вставать!
Да от чего ж так крепко спать?!
Богдана! Чем ты опоила? —
Прокричал Иван сквозь дверь —
– Вот это сон! Вот это сила!
Ты б с собою мне налила,
Буду каждый день давать,
Чтоб утром не мешал нам спать.
Друг сквозь сон и прошептал:
– Ваня, лучше б помолчал,
Пока я не рассерчал!
Будешь первый на деревне
И оральщик, и кузнец,
На все руки молодец!
– Ну, наконец!
Уже не спишь, а то думал в одного
Возвращаться на село!
Велизара в дом вошла,
Воды холодной принесла:
И умыться, и напиться,
И отваром подкрепиться.
– Слушай, человек из тьмы,
Или света, не понять.
Не смогла я разобрать.
Слишком далеко зашла,
Испугалась аж сама.
Кто такой, мне не сказать,
Но беду я отвела.
Одно знаю, по делам,
В голову вернётся память,
А дальше разберёшься сам.
Как же без Ивана слова:
– Значит, можно с ним ходить,
Коль теперь беды не быть.
– А вот ты – будь ближе к дому,
Дела тебе те не по Роду! —
В сердцах сказала Велизара. —
– Идите.
Ко мне дорогу не ищите.
– Искать тебя уж точно я не стану.
Что будет, знать мне ни к чему.
Коль память возвратится,
Как сказала,
Я думаю и сам уже пойму.
И оба в пояс с Ваней поклонились,
Ну, а когда уж распрямились,
То Велизары след простыл.
И Ваня в страхе:
– А где же дом?!
Он здесь же был!
А вот тут, чулан стоял,
Я же ночью в нём и спал!
– Зря, что ль, ведьма Велизара!
– Саня, может, мы пойдём? —
Дёрнул друга за рукав. —
Она туда нам указала.
Дальше молча шли вдвоём,
Каждый думал о своём…

Глава 2

Яровую посадили.
Отцвели уже сады.
На деревьях и кустах
Завязалися плоды.
Зелень! Сочная трава,
И подросшие листочки
Заиграли на ветру,
Как в деревне детвора.
Саня, сидя у плетня,
Резал дудки с камыша,
На забаву малышам.
С интересом наблюдали,
Всем хотелось поиграть.
По деревне свист носился,
То тут, то там он возникал.
Сосед грозил всё хворостиной,
Выпороть их обещал.
А детворе той хоть бы что!
Смехом детским заливались
И дудели всё равно!
Отец вышел за ограду:
– И нашёл же ты забаву!
Смотри! Деревня соберётся,
Отбивать тебя придётся.
– Да пусть играют, что уж там!
Слышишь, как жалейка плачет,
Талант проснулся, не иначе,
В селе будет музыкант!
– Ты с ивы ему брёлку сделай,
Как раз будет в аккурат!
Дед подержал в руках свистульку,
Дунул, да пошло не так:
– Не моя забава эта,
Детки, покажите как?
А этим только дай команду,
Задудели все подряд!
И давай смеяться сами,
Такой подняли шум и гвалт!
Дед тогда им подсказал:
– К Ивану под забор бегите,
Там ему и посвистите,
Он вам будет очень рад!
А если станет вдруг ругаться,
Велел, скажите, дед Панкрат.
Всей гурьбой и побежали,
Только пыль столбом подняли.
– Подрастает детвора,
Обучать давно пора…-
Дед на сына посмотрел, —
– Наши оральщики мужи,
Может, ты возьмёшься ли?
Мастер из тебя отменный,
Есть в народе положение,
И ребятишек уважение.
– Что ты! Отец, Господь с тобой!
Грамотей я никакой.
– Однако … Мужики в деревне сами
На тебя равняться стали.
А ребятня?
Как стая сорочат,
В рот тебе только глядят!
Завтра же откроем школу,
Чего тянуть-то уж, поди?
– Ой отец, даже не знаю,
Смогу ли я? А стоит ли?
Сначала вон, со стариками,
Лучше всё да обсуди.
– Да решено уже же, ладно!
Твоё решение лишь надо!
– Ай, Панкрат, хитрец же ты!
Обошёл меня таки.
– А с тобой больше никак!
А детишкам будешь рад.
И пошёл он по деревне,
Плечи гордо распрямя,
Важно здоровался со всеми,
Весть благую разнося.

Время шло,
И скоро осень.
Покрылась желтизной трава,
И стало уж прохладно ночью,
Однако же приятно очень
От разведённого костра
Принять немножечко тепла,
Над пламенем держа ладони,
Чтоб было горячо слегка.
– Скажи, Иван, не думал ты,
Зачем мы были рождены?
– Ну, саня, задал ты вопрос,
Родился я, ну рос и рос.
Отец порол меня слегка,
Малым ещё я был пока.
Вот вырос,
Сам уж стал отцом,
С тобой сижу я.
– А потом?
– Да что ты хочешь от меня?!
Аж разболелась голова.
– Вот! Голова!
Зачем дана?
– Дышу я ей! Смотреть – глаза,
Чтоб никуда мне не залезть.
– Твоей, похоже, только есть…
А думать головой ты не пытался?
– Да нет ещё!
Момент не представлялся.
И что тебе всё надо?
Пойду, посты проверю лучше,
Уснут ещё ребята.
– Да тихо подойди,
Пусть учатся не спать.
Узнаем заодно, кому
Покой в деревне доверять.
– Утро скоро,
Начнёт уже светать.
И в это время,
Конечно же, сморились.
– С тобой, Ваня, пойду,
Чтоб, не дай Бог, с испугу
Тебя случаем не подбили.
– Я что хочу сказать,
Ты, саня, молодец.
И в грамоте силён,
И в драке удалец.
Мальцов как обучил,
Ты посмотри!
Не каждому и дьяку-то с руки.
– Да меньше надо, Ванечка, трепаться,
А делом, что умеешь, заниматься.
– Сань, а для чего мы встали у дороги?
– Ну как же?
За путником следить,
И для него же
Учиться незаметным быть.
– Да много ль в ночь сейчас пойдёт…
– Дорога эта
С Москвы на Новгород ведёт,
За редкостью пустой бывает,
Кто-нибудь да и пройдёт.
Пусть незаметно наблюдают,
А потом дадут отчёт.
Меж кустов к дороге шли.
Тихо ветки раздвигали,
Чтоб листочки не шуршали,
Ища ногою место пусто,
Чтоб не слышно было хруста.
Иван вторым шёл, позади.
Вдруг от сани знак – «замри»!
Так же саня показал —
«Мужчина взрослый впереди».
– Видишь, вон, сидит лихой,
Наверняка, он не один,
Обоз, похоже, стерегут.
Значит, точно будет бой.
– Спасать надо сорочат,
Не готовы ещё к битве,
Перебьют их в аккурат.
– Пред обозом я шумну,
Охрану их предупрежу.
И с обозниками буду
Бить, кто чинит здесь разбой.
А ты во время заварушки
Уведёшь их за собой.
Этого сейчас сниму.
Да подчищу тут, вокруг…
Чтоб случайно мне топор,
Не воткнули в спину вдруг…

Мёртвой хваткой сжавши рот,
Так, чтоб и вздохнуть не смог,
Чувствуя под телом дрожь,
Обливая кровью руку,
Вытащил из раны нож.
«Минус один. А сколько их,
Сразу-то и не поймёшь».
И тут раздался шум телеги:
Стук копыт и скрип колёс.
«Значит, где-то уже рядом
Приближается обоз».
От Москвы на Новгород,
По дремучим по лесам
И нетронутым лугам,
Меж озёр, в обход болот,
И по малым деревням,
Купцы проторили дорогу.
Пользовались ей понемногу,
Мыт рекой чтоб не платить,
Товару, больше сохранить.
Но по земле опасен путь.
Грабят малые обозы,
Беспризорный, тёмный люд.
И купцы, об этом зная,
Караваны собирают.
Охрану Князеву наймут,
Всё равно дешевле станет,
Чем рекою оберут.
Да и дорога побыстрей,
И идти большой гурьбою,
Всё-таки же веселей!
– Берёзы, ели, надоели!
Девятый день в дороге мы.
И купцы осточертели,
Туда-сюда им надо бы!
И отъехать не успели,
А уже бы отдохнуть!
То покушать не успели,
То подпругу подтянуть.
По реке не захотели,
Там ведь надо мыт платить!
А мы что им?
Ну в самом деле!
Должны их, что ли, сторожить?!
– Да слышал, Дмитрий сговорился,
Грамоту везут они.
А нас наверняка отправил,
До места точно б донесли.
Разбойников-то на дороге
Развелось, не продохнуть!
От Новгорода до Москови
Знают, здесь – короткий путь.
Хоть торговых тут немножко,
Но пограбить тоже можно.
А нам с тобой, как ни крути,
Службу ратную нести.
Бодара в Псков вон отправляет,
Видно, что-то затевает.
– Да. Князь измены не простит,
Притихли все.
Москву спалили.
Только сейчас смогли понять,
Коль встретили б
Татар всем миром,
Ярмо Орды смогли бы снять!
И дани можно не платить,
А так – народ опять душить…
Так, по дороге, при обозе,
В телегах ехали купцы.
Ну, а Князевы стрельцы,
Андрей да друг его, Григорий,
Тихо разговор вели.
Вдруг Андрей стегнул коня:
– Гриня!
Пока с тобой болтали,
А на нас, кажись, напали!
Слышишь, шум там, впереди,
А мы тут стережём хвосты!
– От спокойствия такого,
И расслабились немного!
Вдоль обоза и промчались,
Добрались до головы.
Первые в обозе встали.
Что-то было впереди…
– Да нет, с обозом тишина.
А дальше вот, похоже, драка,
Помощь, может, там нужна?
Стрельцы
Друг с другом согласились
И коней в галоп пустили,
С ножен вынули мечи.
– Вот они! Охотнички!
– Ну держись, разбойнички!
Да куда ж ты, дуралей,
Прёшь с рогатиной своей! —
Мужику кричал Андрей.
И мечом ему, плашмя,
С оттяжкой врезал вдоль хребта.
Гриня крикнул из толпы:
– Андрейка, ну-ка подсоби,
Они здесь, словно муравьи,
Бегают туды-сюды!
Вон мужик, похоже, свой,
Бьётся с целою толпой!
Многим уже навалял
И по виду – не устал!
Стрельцы ближе подобрались,
В драку новую ввязались.
Вдруг услышали команду,
Голос, вроде не чужой:
– Гришка, спину мне прикрой!
– Меня знает… Тесен мир!
Андрейка! Это ж Радомир!!!
Стременем коней поддали,
Где мечом, а где кнутом,
Так толпу и разогнали.
Трусоват разбойный люд:
Только силушку почуют,
Всё бросают и бегут.
Им бы так
В обоз ворваться,
Поживиться и убраться.
Что схватил – то унести,
Да не прибили б по пути.
Парень в землю меч воткнул:
– Вот теперь передохну,
Что-то с ними замотался…
– Радомир! Откуда взялся?! —
К парню кинулись стрельцы,
Обнимали и трясли!
– Други же мои родные!
Молодцы же удалые!
Вспомнил всё!
Ведь я вас знаю!
Вот же в жизни как бывает!
– Радомирушка! Живой!
Где ж тебя земля носила?!
Вот обрадуется Князь,
Как вернёмся мы домой!
– А Москву когда отбили,
Многих наших схоронили.
А тебя мы не нашли,
Шлем да латы под стеной
Вместо тела положили
С другами в одной могиле.
Откуда здесь-то взялся ты?
– Не знаю…
Вспомнил лишь мгновенье,
Как столкнули со стены.
– Вот так точно, чудеса!
Крылья, что ли, у тебя? —
Андрейка за спину глядел. —
– Может, я что проглядел?
Радомир смеялся тоже:
– В ангелы меня внесли!
На спине, на этом месте,
Горбу в пору вырасти!
– Где сейчас, друг, обитаешь?
– В селе, детишек обучаю.
А вы в Новгород идёте?
– Грамоту купцы везут,
Новгородцам отдадут.
А мы, по Князеву указу,
Их сопровождать должны.
– В Новгород я не пойду.
Разберусь в селе с делами,
А обратно вместе с вами,
Уж тогда и на Москву…
Вдруг кусты зашевелились,
Все за оружие схватились!
– Стойте! Саня! Я Иван!
Только что добрался к вам.
Разбойничков, что разогнали,
И мы по лесу погоняли,
Малость даже потрепали,
В придачу главаря их взяли!
Вон, ведут, смотри ж, притих!
Григорий аж разинул рот,
Рукавичкой потёр лоб:
– Дак, они ж ещё мальцы!
Радомир, твои птенцы?
Радомир, с улыбкой глядя:
– Ну а как же ещё, чьи?
– Сразу видно, мастер кто,
Ты их к Князю, если что, —
Андрейка палец вверх поднял, —
– Подрастут ещё два лета,
В пору будет нам замена!
Радомир к Ивану строже:
– Ваня, ты опять, похоже,
Мой не выполнил приказ,
Я какой давал наказ?
– Да попробуй уведи!
Они ж обоз в охрану взяли,
Татей по лесу гоняли
И пленили главаря.
Ну тут чуть-чуть помог и я.
Силён уж больно был, зверюга,
Мечом мальцов не подпускал,
А я его дубиной этой
Сзади-то и приласкал!

И Андрей тогда сказал:
– Шайку можно отпустить,
А главаря с собой возьмём.
Новгородцы очень любят
В Волхове их топить.

Да на том и порешили,
Расчистили обозу путь,
Шайку с Богом отпустили,
Коням дали отдохнуть.
Радомир обнял стрельцов,
Собрал вокруг своих птенцов,
Обозу помахали вслед.
И сказал своим мальцам:
– Ну что, журавушки, и нам,
Пора уже и по домам.
Потрудились мы на славу!
И отдохнуть можно по праву.
Вот мужами вы и стали,
Всё село гордится вами!

Через лес, знакомой тропкой,
Строго в ряд по одному,
Радомир уже не деток,
А мужей ведёт к селу.
Впереди Иван шагает,
С поднятой гордо головой,
Ведь сегодня, что случилось,
До зимы рассказов хватит,
Так он быстро всё слагает,
Приукрасит и прибавит,
Да пусть! Он всё ж таки герой!
Радомир чуть приотстал,
Взглядом то упрётся в землю,
То на небо поднимал.
Будто что-то обронил,
А наверху уже искал…
«Имя вот и у меня,
Радомиром зовусь я!»
И подкралась вдруг слеза,
Подкатился к горлу ком.
Бросил взгляд на небеса:
«Может, там, средь облаков,
Есть сейчас душа твоя.
Сверху смотришь на меня,
Самый верный друг – Серьга…»
Сердце колошматит грудь,
В горле ком, что не вздохнуть!
К небу голову поднял,
По лицу стекла слеза,
И что было сил кричал:
– Боже! Почему Серьга?!
За что его, а не меня?
Праведный его был путь,
Он бы горы смог свернуть!
Ужели в вотчине твоей,
Больше нет богатырей?!
Там зачем его душа?
На земле она нужна!
Выбор твой не разобрал,
Меня прости!
Сильных, смелых,
Чести верных
Забираешь у Руси!
Но Бог молчал…
А может, он и отвечал,
Порывом ветра, что по кронам,
Шурша листвою, пробежал…
«А может, то Серьга промчал?
Что он со мной,
И знать мне дал».
– Я здесь, рядом. Поспрошаю?
Когда с Богом говорят,
Я обычно не мешаю. —
Иван напомнил о себе:
– Хочу вопрос задать тебе.
Скажи, а разве так бывает,
Живот на плаху положить,
Чтоб за тебя другой смог жить?
– Бывает…
Ты ж не выполнил наказ,
Хотя мог уйти за раз.
За детей с вором сразился
И пошёл против меча.
Он тебя с твоей корягой
Развалил бы до пупа.
О чём думал ты тогда?
– Он бы их и порубал!
Как увидел ту картину,
Так с размаху ему дал.
– И не думал за себя,
Что убить он мог тебя?
– Да, не пришла тогда мысля… —
Иван затылок почесал, —
– Это значит, что я жизнью
За ребятишек рисковал?
– Вот ты сам ответ и дал
На вопрос, что задавал.
Рискнул живот свой положить,
Чтоб ребятишки могли жить.
Так что, Ваня, ты герой!
В разведку я б пошёл с тобой…
Скоро из села уйду.
– Вот дела!
– Да, дела и у меня…
Путь мой будет на Москву.
Ну а в школе, при деревне,
Думаю, народ не против,
Учить будешь так, как я.

Лес прошли. И за пригорком
Расступились дерева.
И наш отряд всё так же строем,
Перестроившись по двое,
Пыль дорожную чеканя,
Заходил на край села.
Всей деревней нас встречали
И по виду понимали:
Уходили ребятишки —
Возвращаются мужи!
Строгий взгляд из-под ресниц,
Людям словно говорит:
«Мы не дети, мы – бойцы!»
И у пояса на каждом
Настоящие мечи!
Как на Вече, пред народом,
С речью выступил Иван
О дружине, о походе,
Как отбили караван.
Люд стоял, уже волнуясь,
Мамки к детям потянулись.
А они, как их отцы:
Мол, выставляй на стол харчи.
На службе малость подустали,
И в пути проголодались, —
От ласки мамки сторонясь:
– Да ладно плакать уже, буде!
За столом всё и обсудим.
Жив – здоров, и слава Богу,
Пора топать уж до дому.
Да и мне надо до хаты.
Как разговор вести с Панкратом?..

На лавке дед сидел,
И руки на коленях.
А Марфа в хате
Крутилась у печи.
Ведь дело было то
Уже к обеду,
На хлебосолке выставляла
Уж харчи.
– Ну вот, поди ж, как знали!
К обеду ждать-то вас и стали,
Я Марфе так и говорю,
С утра ещё, мол,
Помучает он детвору.
– То хорошо отец,
Что ты один сидишь.
Так как у вас
Я появился, говоришь?..
Сидим мы с дедом
На лавочке одной,
И оба, вместе,
Поникли головой.
– А я из хаты говор слышу!
Да не торопятся
Входить-то, вижу! —
То Марфа шагнула за порог
И поняла, что
К разговору вышла.
– Знали с Марфой,
Уж недалече другая
Скоро будет встреча,
Вспомнишь всё ж,
Кто ты такой.
– Не думай, мы же не со зла, —
Платком протёрла Марфа
Намокшие глаза. —
– Не знали жизни мы твоей иной,
Куда ушёл бы с больною головой.
Детьми своими Бог нас обделил,
А вот под старость тобою наградил.
– Да, не было у нас детей,
Своих мы так не народили.
Тогда с Марфой и решили,
Раз память потерял свою,
И не скитаться чтоб по белу свету,
Вот и придумали мы сказку эту.
Я сам в Москве проездом был.
Да вот решил остановиться.
На ярмарке кой-что купил,
Хотел чуток прибарахлиться.
Да задержался, ждал обоз,
В одного по лесу не пойдёшь,
И сгинуть можно не за грош.
И не успел, Орда пришла,
Куда деваться мне тогда?
Вот под стеною и залёг,
Телегою прикрылся.
Коня я выпряг,
Чтоб никуда не уволок.
Как началось!
И-и-и, что там было!
Не видел столько мёртвых тел.
И вдруг! Телега подломилась!
В неё-то ты и прилетел…
Как стихло малость,
Потрогал:
Вроде бы живой…
Ну, думаю, спасать ведь надо!
Взвалил на горб,
А там уж за стеной
Нашёл телегу и коня,
Благо без меры их болталось,
Ушёл кустами, втихаря,
Я в круг Москвы,
А там до дому и осталось.
Ты уж прости…
– Да я вас вовсе не корю,
Я о другом сказать хочу!
Спасибо, что телегу
Поставил под стеной.
А не то бы точно
Собирали б с мостовой!
– Да-а, так.
Нападало вас много!
Как град усыпали дорогу.
Пройти пешком-то сложно,
А на телеге проехать невозможно…
Страшно очень было мне
В это время на Москве.
Я своё уже пожил,
Но на такое вот глядеть
Не хватало просто сил…
Много раненых там было.
И кричали, и стонали.
А войско ихнее ходило,
Своих и наших добивали.
Жуткая была картина…
Не дай Бог тому вернуться.
А во сне коли приснится,
От страху можно не проснуться.
Струхнул я, малость, Радомир.
Вот оттуда и сбежал…
Не обессудь, тебе сейчас
Я всю правду рассказал.
– Ты не трус – геройский дед!
Старый, а из последних сил
На себе меня тащил!
– А по-другому и нельзя…
Как потом мне на краю
В Боговы взглянуть глаза?
Ну так что ты, порешил?
– Я уйду, отец, с деревни.
В покое жить не для меня,
Когда горит кругом земля.
Нынче же пойду до князя,
Ему нужнее жизнь моя.
Но и вас мне не забыть,
Коли выпадет момент,
Будет время послабленья,
Я приеду навестить.
В сборах день за днём летели,
Пролетели две недели.
С Гришкой как уговорились,
На обратном-то пути
С ними на Москву идти.
Меч на поясе приладил,
Лук за спину уложил.
Панкрат мне туесочек сладил,
Марфа пирогов спекла,
Их туда и положил.
Оглядел глазами хату:
«Угол уж чуток просел,
Эх, подправить малость надо б,
Жаль вот только, не успел…»
– Что, присядем на дорожку, —
Дед проговорил кряхтя.
Марфа села чуть в сторонку,
Молитву тихо зашепча.
Руки сложены в ладошку,
Слышно, голос задрожал,
Да и дед слезу скупую,
В кулак кашляя, стирал.
«Старички мне дорогие,
Родненькие вы мои,
Коль не лягу где костьми,
Я вернусь, клянусь вам ныне.
Когда?
Дождались только б вы…»
– Всё! Вставай, пора в дорогу, —
Панкрат хлопнул по столу, —
– А то расплакаться не долго.
Уже вон Марфа,
Да и мне невмоготу.
Вышли вместе за ограду.
– Провожать дальше не надо,
Быстрым шагом я пойду.
Крепко стариков обнял,
В землю им поклон отдал.
Прошёл чуть дальше, развернулся,
На прощанье помахал.
И зашагал навстречу солнцу,
Обувками дорогу меря,
Пыль дорожную меся.
За холмом уже леса,
А там и тракт уж недалече.
«Андрюху с Гриней на нём встречу.
Служба начинается!!!»

Вдруг стрела упала в ноги,
Землю с метр пропахав.
– Да-а, замечтался малость, что ли, —
Сказал, затылок почесав.
– Ваня!
Взял бы чуть вышка,
И уж не было б меня!
– Ха! Что я, как догадался?!
– Так, Ваня, боевые стрелы,
В деревне делал только я.
– Ну не скрыться от тебя!
– А я вас и не заметил,
Даже слышал гомон птиц.
И отряд на тропку вышел
С радостной улыбкой лиц.
– Проводить тебя решили,
Да засаду сгоношили.
Думали, коль не найдёшь,
Может, вдруг, с собой возьмёшь…
– Нет, Иван, раненько будет.
Через годик вот обсудим.
А сейчас учи пока,
Грамоте я обучил тебя.
А Кирюша, твой сосед,
Молод хоть, но парень хваткий,
Выучил мои повадки,
Владеет топорами так,
Крутит, будто коловрат!
Вот и бери к себе в друзья,
Помогать он будет рад!

Так до тракта и дошли.
А на тракте слышен шум,
Сразу видно, не боятся,
На обочине костры,
Кругом разлился запах пищи,
Люди разговор вели.
И своим отрядом малым
Вкруг обоза и вошли.
– Вот и Радомир пришёл!
А мы обозом на ночь встали,
Только сели вечерять.
Подходите и берите
Всё, кто что нашёл,
Мы вас вместе всех и ждали,
На ночь будем пировать!

А утром рано, спозаранку,
Чуть забрезжил лишь рассвет,
Шум носился по стоянке.
Спросонья люди поднимались
Да росою умывались,
Лошадей в обоз впрягали,
Да в колонну выставляли.
А от витязя Андрея
Всё малец не отставал,
Как хвостик, бегал по пятам
Да вопросы задавал:
– Дядя, дай шелом потрогать.
– На, дитятко, посмотри.
– А зачем шелому ушки
И вот эти вот кружки?
Андрей присел у ног мальчонки,
Свои крест на крест уложил:
– Ушки эти, не иначе,
В бою чтоб ухи сохранил.
Глянь, как у меня торчат,
Ещё отрубят в аккурат.
А кружочки – то кольчуга!
Видишь шею у меня?
Для неё эта защита,
Чтоб удержалась голова!
– А дай мне варежку померить!
Вот это да-а! Как тяжела!
Знаю! То руке защита
От вражинова меча!
– Держи, малец, тебе подарок!
Обо мне пусть будет память.
– Мне?! Да ой же дядя!
Ну, спасибо!
Это ж надо сколько силы,
Чтобы меч ещё поднять!
– Вот как окрепнут твои жилы,
Приходи ко мне в дружину!
– Дядя, это я запомню
И слова тебе напомню!
Я приду, ждать не заставлю,
Буду в ней я самый главный!
– Ну, малец, как удивил,
И меня ты покорил!
Плох тот витязь, должно знать,
Коль старшим не мечтает стать!
Ну всё, давай с тобой прощаться,
Пора в дорогу собираться!

Радомир обнял Ивана,
Взъерошил пацанам чубы:
– Храни вас Бог от супостата,
Чтоб подрасти успели вы…