Quotes from the book «Внучка»
Эта страна будет и для тех, кто уехал, и для тех, кто остался, это будет страна, о которой они мечтали. ГДР никогда не будет страной, о которой мечтали. Ее больше нет. Те, что остались, не могут больше радоваться за нее, те, что уехали, не могут больше в нее вернуться. Их изгнание не будет иметь конца. Отсюда эта пустота. И страна, и мечта утрачены навсегда. Меня печалит не невосполнимость утраты. Меня печалит пустота. Пустота, боль, пустота, боль…
«Ослепление. Из теплой тьмы на яркий свет. Рождение – это ослепление. Когда дети в роддоме ночью не спят, свет не выключают. Или включают и выключают, включают и выключают, щелк, щелк, щелк… Солнце слепит. Снег слепит. Лампа под потолком слепит. Карманный фонарик слепит. Луч фонаря в лицо – спит или не спит? Луч фонаря на живот – кричит или не кричит? Ослепленное лицо. Ослепленный живот. Ослепление до слепоты».
: «Я в Здесь и в Сейчас. Здесь – это цель, а Сейчас – удовлетворение. Нужно только принять это. Принять и отпустить».
Но мне кажется, дискуссии ничего не дают, если не говорить о том, почему ты веришь в то, что говоришь. И на что при этом надеешься, чего боишься, кто ты есть с этим мнением и кем бы ты был без него…
Ее голос, осанка, движения – все говорило о том, что она прекрасно осознает свой авторитет. Она оказалась выше и стройней, чем Каспар ее себе представлял. Не красива, но привлекательна благодаря своей уверенности и живости, подумал Каспар.
воспоминания о странном состоянии блаженно-дремотной пустоты
Мои непрожитые, как и прожитые жизни всегда со мной. Они печальны, и я несу эту печаль жизни с чувством вины, печаль жизни в нише, печаль жизни вне и против мира.
Это неправильно, что люди убивают и умирают на войне, что они притесняют и угнетают друг друга. Земля так велика и так богата, что нам всем на ней может быть хорошо.
соль-минорного клавирного концерта Баха, первый этюд Гласса и начало Четвертой симфонии Брамса.
А когда Биргит выпивала первый бокал перед самым его приходом, она встречала его веселой, разговорчивой, ласковой, а если это был бокал не просто вина, а шампанского, в ней появлялась какая-то трогательная живость, наполнявшая его грудь тихой радостью и тоской, как все хорошее, о котором мы знаем, что это всего лишь иллюзия.
