Анафиэль

– Как ты смеешь упрекать меня в чем-либо! Я подарил вам жизнь, бессмертие, я подарил вам силу, а вы лишь неблагодарные щенки, возомнившее в себе нечто совершенное. Я никогда не отрицал своей вины в том, что произошло с Люцифером, я чувствую большую вину в том, что случилось с тобой. Я готов на все, чтобы заполучить твое прощение, но когда в душе властвует тьма, ты будешь видеть во мне только плохое. Я всегда чувствовал в тебе тьму Анафиэль, так же как и в твоей матери. Я пытался удержать это внутри тебя, обуздать и уничтожить. Я пожертвовал твоим присутствием в моей жизни, чтобы не будить тьму, которая в тебе таится. Но видимо, пути нашей судьбы неисповедимы.

– Ты бросил меня одну, может, исполнив свой отцовский долг, ты бы спас меня? Я одна блуждала во тьме… Я не могла найти свет… Сложилось так, что свет сам нашел меня… Этот свет – Люцифер – Слезы заполнили глаза ангела, она уже и не пыталась таить своих чувств. Голос стал ровнее, спокойнее, в нем лишь отзывались нотки боли

Бог громко выдохнул и снова сел на трон, устало запрокинув голову. Слезы бессовестно вырывались наружу.

– Если бы ты не была так занята жалостью к себе и сближением со злом природы и врагом небес, возможно, ты бы заметила, что мы с братом делаем для тебя.

Анафиэль как заведенная повторяла

– Ты бросил меня, бросил, бросил…

Творец поднял голову и бросил усталый взгляд на дочь

– Я сделал тебя сильнее… Ты бы это поняла, был бы у тебя второй шанс, но его не будет. До тебя не достучаться, ты вбила себе в голову, что ты жертва, да будет так! – Бог переводит взгляд на стоящего позади Анафиэль Михаила. Легкий кивок со стороны создателя и рука Архангела касается плеча ангела.

– Вставай на колени дитя мое, прими, уготовленное тебе наказание, и познай мою милость.

Внутри Афи все похолодело, ей хотелось закричать, просить прощения или сбежать, чтобы спрятаться, но лишь огромным усилием она сдержала это внутри и с вызовом взглянула в глаза отца.

Глаза Бога засветились почти незаметным голубым свечением, без особых усилий, он заставил дочь пасть на колени.

Ангел почувствовала, что ее колени задрожали, сопротивляясь воли отца, она ощутила, как внутри ноги треснула кость, и она упала. Ногу парализовала боль, от удара трещина стала еще больше, ангел аккуратно передвигала ногой в поисках безболезненного положения. Упираясь руками в пол, все еще продолжая пытаться противостоять силе отца, девушка пыталась подняться на здоровую ногу, но сила противодействия была слишком велика. Руки тряслись от напряжения, на лбу собрались капли пота. Но сопротивление было бесполезным, словно что-то многотонное удерживало ангела в таком положение и сил хватало лишь на то, чтобы не сломаться от этого давления.

– Ты примешь воды из реки забвения, это твой шанс начать все сначала, это шанс и для меня.

Иршуэ, услышав слова отца, сделал несколько шагов к сестре.

– Что? Это опасно отец, это может ее убить! Свети с ума! Каково это – вечность провести в безумстве? – голос Ирши был наполнен страхом и болью. Он всегда переживал за сестру больше, чем за себя. Он говорил очень быстро, как только мог, но его слова для отца не имели никакого значения. Отец все решил, ни кто и ни что не может поменять его решения.

– Она либо изменится, либо умрет! Других вариантов для нее не уготовлено. Твоя сестра сама загнала себя в яму, я лишь заполняю эту яму водой забвения. – Бог жестом показал сыну вернуться на свое место и заговорил с дочерью.

– А чтобы у тебя не было желания сбежать, мы заблокируем твои силы! Примеришь на время на себя роль человека, так же это поможет тебе не навредить ни себе, ни окружающим. Твои силы полностью восстановятся, как раз к тому времени, когда ты все забудешь.

– Как это возможно? – Тяжело дыша, спросила Афи.

– Мы отрежем твои крылья. – Голос Бога дрогнул, словно он сам испугался сказанных им слов. – Я никогда не говорил это тебе, но ты должна знать, как сильно я тебя люблю. Ты и твой брат, вы очень дороги мне. Афи, ты очень похожа на свою маму, не только красотой и ее лунным сиянием, но и характером, духовной силой и желанием бороться за то, во что веришь. Я часто отстранялся от тебя, видеть в тебе ее день ото дня было невыносимо больно, и я сбегал. В том, что ты сейчас запуталась и потерялась, во многом моя вина, как я уже и говорил. Тебе могло показаться, что я безразличен к тебе, но родная это не так, если бы можно было тебя спасти, другим способом я бы нашел его, если бы я мог, то пережил вместо тебя ту боль, что причинил тебе и еще причиню. Но другого выбора нет, Люцифер склонил тебя не в ту сторону. Он повел тебя по дороге погибели. Поэтому мне придется быть жестоким и беспощадным, чтоб спасти тебя. Пусть даже если ты после этого возненавидишь меня.

Анафиэль одолел невыносимый страх, в ушах эхом звучали слова отца. Единственное что ангел понимала, что она не сдастся без боя. Каждую клеточку своего тела девушка наполняла энергией, и силой сдерживала крылья. Но вся ее оборона от воздействия отца рухнула, как карточный домик. Не желая того, крылья ангела вырвались наружу, ослепляя своим светом присутствующих на суде. Она приподнялась на коленях, отрывая руки от пола. Не успев осознать жалкость своей попытки спастись, Афи увидела взмах меча Михаила, который все еще стоял за ее спиной. От соприкосновения меча архангела с крыльями ангела, по залу разлетелись небольшие искры. Резкая боль отозвалась во всем теле, крылья с глухим стуком упали, окончательно погасли, несколько белых перьев все еще кружили в воздухе, догорая своим предсмертным свечением. Дикий крик вырвался из горла ангела, заполняя тишину в безжалостном зале суда. Слезы быстрыми каплями сбегали по щеке. Боль была безумная, что ангел не сразу понимала, где ее чувствует. Кровь хлынула из ран, теплой струей растекаясь по спине и окрашивая рубаху в кровавые подтеки. Руки ангела легли на пол, голова нашла пристанище на все еще дрожавших руках, ноги все еще были согнуты в коленях.

Афи была неподвижна, лишь кровь растекалась по ее спине, рисуя узоры страдания. Вместе с Афи кричало от боли и сердце брата, который бессильно наблюдал за мучениями сестры, но он ни смел вмешиваться, дабы не расстроить отца и отчасти понимая, что тропа, на которую забрела Афи вела в никуда. Ангел приподнялась на руках, глаза были полные слез, а во взгляде читалась боль и разочарование с легким оттенком ненависти и презрения. В эти самые праведные для всех присутствующих минуты и страшные для Афи, в ее сердце впервые за все существование закралась ненависть, готовая там поселиться на тысячелетия. Казалось, что вместе с ее крыльями внутри нее погас некий огонек, что указывал ей праведный путь и теперь ей остается на ощупь пробираться в кромешной темноте.

Михаил казалось, был равнодушен ко всему происходящему, ни один мускул не дрогнул, когда его меч приводил наказание в силу. Но по-своему Афи была ему дороже всех существ. Он воспринимал свои действия, как веру в праведность своего дела и желание спасти заплутавшую подругу, без колебаний делая то, что было нужно для ее спасения и возвращение. Ему было больно не меньше, чем Анафиэль и эта самая боль навсегда теперь будет отзываться в его сердце. Он попытался помочь ангелу подняться, но та лишь яростно откинула его руку помощи. Михаил неловко убрал руку, растерянно хлопая глазами и сжав с силой кулаки.

Анафиэль медленно превозмогая боль, пытается подняться, но трещина в ноге, боль в спине и головокружительная слабость не позволяет ей это совершить с первой попытки. Преодолев все препятствия, ангел все-таки встала на ноги, не сводя глаз с отца. Она одарила его новым для него взглядом разгорающейся ненависти. Не смотря на то, что она еле находила силы для равновесия, чтобы не упасть, она заговорила:

– Ты не крылья отрезал мне отец, ты обрубил наши родственные связи. Отныне и навеки у тебя больше нет дочери. Надеюсь, ты собой доволен великий создатель. – Ангел слегка пошатнулась, имитируя поклон. Каждое слово она проговаривала с интонацией ярости, давая прочувствовать отцу новые чувства, что она ощутила по отношению к нему. Она старалась этими словами сделать ему максимально больно, заставить жалеть о содеянном.

– В тебе говорит тьма Анафиэль, но скоро мы тебя исцелим, пусть мы потеряем твои воспоминания, но эта наша цена, которую мы готовы заплатить. Сейчас то, что стоит передо мной, существо презрения и злости, не моя дочь! Она бы никогда не опустилась до тех слов, что потоком льются из твоих уст. – Бог произнес эти с лова с горечью, но выражение его лица оставалась отстраненным.

– Тешь себя этим!

– Уведи ее Михаил. – После этих слов Бог покинул тронный зал, а Афи все так же продолжала держаться на ногах из последних сил.

Архангел снова протянул осужденной руку, чтобы придержать ее на тяжелом пути из залы в комнату, что станет ее временной тюрьмой, но та лишь снова отмахнулась.

– Мне ничего не нужно от тебя Михаил…

Каждый маленький шажок отзывался жгучей болью в спине и словно лезвием резал ей пострадавшую правую ногу, на которую она так не умело прихрамывала. Но вместе с физической болью она чувствовала себя выжженной внутри. Из-за отсутствия крыльев, она чувствовала в себе незнакомую ей прежде слабость и хрупкость собственного тела. Весь этот путь, что она проделала из зала в свою тюрьму, казался страшнее самого суда и всей той неизвестности, что она боялась, когда ступала на суд собственного отца. По однотипному узкому коридору ее привели в незнакомую часть обители, где уже была приготовлена пустая белая комната, дверь в которую была распахнута, ожидая свою пленницу. Афи зашла вовнутрь и встала на середину. Стоя в пол оборота, чтобы было видно выход, она из подлобья взглянула на своего конвоира. От пронзительного взгляда ангела Михаил замялся на пороге, не решаясь зайти или выйти, немного повременив и смотря на состояние Афи, решил оставить ее одну.

– Я попрошу Аралину, она перевяжет твои раны… Афи, я хочу, чтобы ты знала… Я забочусь о тебе, все это я сделал только ради тебя самой.

– Спасибо, я в полной мере ощутила твою заботу Михаил, и благодарна тому, что из-за твоей заботы не покинула сей бренный мир. – Огрызнулась девушка. Она была озлобленна, и эта злоба была неестественна для нее. В глазах Михаила она была совершенно незнакомым ему существом. Поэтому он без лишних колебаний закрыл дверь, удерживающую незнакомку.

27

Анафиэль осталась совершенно одна в этой наполненной одиночеством комнате. Она ощущала, как все рушится в ее сердце и голове, образуя бездну и все с большей силой разжигая ненависть. Во всем теле вибрировала боль, слабость буквально сбивала с ног. Пропитанная кровью рубаха прилипла к спине, раны продолжали кровоточить. Ангел, обессиленная пережитым в последние часы, рухнула на пол, колени она поджала к груди и обхватила их руками. Ее взгляд, направленный в никуда, не выражал ничего, она выглядела как опустошенный, измученный человеческий сосуд. В голове мелькали образы произошедшего, еще совсем недавно в ее руке была рука Люцифера, тогда она чувствовала себя всесильной и непобедимой, но в другую секунду она падает на колени на холодный пол в тронном зале, и в один миг все рушится, а силы покидают ее тело. Физически она была в белой небольшой квадратной комнате, а душой она ощущала себя в центре земли. Абсолютно пустой земли. Она чувствовала себя одинокой и уязвленной.

В комнату вошла Аралина, держа в руках широкие тканевые бинты, она неуверенно делала шаги, будто боясь потревожить весь этот угнетающий мир, созданный Анафиэль в своей тюрьме. Нарушая тишину в комнате, она заговорили тихим успокаивающим голосом полным печали и сочувствия.

– Я хочу тебе помочь, Афи я на твоей стороне и знаю, что ты все это получила не заслуженно. Позволь мне тебе помочь.

Анафиэль выпрямилась и слабой рукой коснулась своей спины, ее рука мгновенно обрела кровавый оттенок, она ощутила, что кровь все еще продолжает покидать ее тело. Дрожавшую перепачканную в крови руку она протянула Аралине, та в свою очередь неловким движением вложила в руку бинт. Аралина снова заговорила с ангелом, но Афи прибывая в неком затуманенном состоянии, не могла разобрать слов. Потеряв последние силы самообладания, Афи что было сил закричала. Разрезая воздух своим отчаянным криком.

– Прочь, убирайся прочь… Оставьте меня, божьи дети… Оставьте! вы все меня предали, вы одержимы глупыми правилами. Я прозрела, я увидела мир по-другому и за это вы отрезали мне крылья и хотите уничтожить мое сознание! Почему у меня нет права выбора? Я хочу уйти! Выпустите меня… Я хочу уйти!

От крика все тело пронзила острая боль, свежие раны закровоточили с новой силой. Если бы Афи была человеком, она погибла бы уже от кровопотери, но тело ангела было сильнее и выносливее человека. Анафиэль заплакала от бессилия, ее слезы градом скатывались по щекам, падая на все еще подогнутые колени. Она впала в истерику и уже осипшим голосом повторяла как заведенная одни и те же слова.

– Оставьте меня, вы хуже демонов! Оставьте меня, вы хуже демонов… Вы забрали у меня все! Право выбора, свободу, крылья и меня! Вы уничтожите во мне все, что делает меня собой.

В этот слабый для нее момент, Афи была похожа на сумасшедшего человека. Аралина растерянно делала шаги назад, все еще наблюдая за обезумевшей дочерью Бога. Аралина уперлась спиной к стене, не сводя взгляда с кричавшей Афи, стала рукой искать ручку на двери, когда она нащупала ее, сразу же быстро открыла дверь и выбежала прочь.

Истерика Анафиэль продолжалась недолго, устав от бессмысленных и энергозатратных рыданий, она стала расстегать маленькие пуговицы на своей рубахе. Сняв злосчастную рубаху, она как смогла, обтерла спину от крови. Шрамы на месте, где раньше красовались крылья, были широкими и заполненными кровью. С большими усильями Афи перевязала свои раны и тяжелую от крови рубаху откинула в сторону. Аккуратно поддерживая тело руками, которые оставляли красный след на полу, она легла на спину и раскинула руки в сторону ладонями вверх, выпрямила ноги, придавая своему телу форму креста. Волосы, разбросанные по полу, были растрепанны, взгляд потуплен в потолок, глаза стеклянные, как у куклы. Кровь медленно расползалась по полу, формируя красные крылья ангела, будто ребенок неумело нарисовал их красками. Анафиэль чувствовала себя беспомощной, запертой в стальной коробке с большой бетонной крышкой, которую никак невозможно поднять, нет возможности выбраться.

28

Люцифер без конца взлетал вверх в небеса, пытаясь пробить небесную защиту, но все было тщетно, он с грохотом падал вновь на этот уже пустынный, никому не нужный остров. Как ракета он взмахивал вверх и как метеорит летел назад на землю, окутанный красным свечением. На острове образовались большие воронки от падений дьявола, но он все не унимался. В очередной раз рухнул на землю, образуя воронку и поднимая клумбы пыли. Задыхаясь от пыли, Люцифер снова поднялся и готовил новую атаку на небеса. Небеса раздражали своим величием, гордым молчанием. У дьявола не было плана, на случай если все-таки получится проскользнуть через защиту.

На остров прибыла всегда верная Абилим, и беспомощно наблюдала за действиями дьявола, не понимая толи он пытается убить себя, толи запугать небесных созданий.

– Люцифер, люди думают, наверное, что наступил конец света, непонятные для них красные свечения летают туда-сюда. Может, ты возьмёшь себя в руки, прекратишь заниматься этой ерундой!

Дьявол, вставая в очередной образовавшейся воронке и отмахиваясь от стены пыли, недоволен появлением Абалим, которую никто не приглашал на эту ярмарку безумных затей.

– Я нашел уязвимое место, точнее я пробил слегка защиту, это место стало уязвимо для проникновения.

– Прости конечно, но как ты себе это представляешь? Они будут стоять и смотреть, как вы с дочерью Бога сбегаете, взявшись за руки, в ад. Думаешь, они ничего не предпримут, чтобы защитить ее от тебя? Ты очень самонадеян Люцифер!

Дьявола возмутили слова незваного советчика, не скрывая грубости, он ей ответил.

– Тебя никто не спрашивал Абалим, так что приваливай обратно, откуда пришла. Ей там до безумия страшно, это странно, но я ее чувствую там на небесах! Я ощущаю ее страх и я не могу сидеть тут, сложа руки. Я должен… Я хочу ее вытащить оттуда, чего бы мне это не стоило.

– Как ты ее можешь чувствовать?! Что за глупости…

– Глупости? Мы с ней одно целое, ты видела, как мы прикончили Игнеса, как нечего делать, поэтому создатель ее забрал. Он боится, что будет что-то ужасное, если мы с ней будем предоставлены сами себе. Я думаю, что чувствую ее через кулон, он часть моей энергии, и это дает нам ощущать друг друга на расстоянии. Если я доберусь до нее, у нас будет шанс уйти, мы же будем неуязвимы… Мне нужно просто до нее добраться.

– Твои затеи безумны! Я тебе это говорю не как непрошеный советчик, а как твой старый друг. Люцифер, я боюсь за тебя! Ты избежал гибели после беседы с создателем и снова кидаешься в пекло ради его дочери. Вдруг это правда и она просто запуталась или хотела насолить отцу. Все что между вами это может быть не по-настоящему… – Абалим была недовольно поведением дьявола, его зачарованностью дочерью создателя. Она чувствовала, как ревность разрядом электричества блуждает по телу.

Дьявол рассердился, одна мысль о том, что все ощущения между ним и ангелом могут быть не больше чем мираж, причиняли ему нестерпимую боль. И поддаваясь ярости, его глаза приняли привычное красное свечение. Он схватил и поднял Абалим за горло на метр от земли. Медленно сжимая руку, он воздействовал на горло демона лишая ее воздуха.

– Ты ничего не знаешь! Не нужно лезть туда, куда тебя не просят. Я не спрашивал твоего мнения… Оно меня не интересует, так что не смей раскрывать свой рот, когда тебя не спрашивают! Я тебе сказал, проваливай! Либо ты уйдешь сама, либо тебя не станет. Боюсь что в свете последних событий, ты очень поверила в свою важность в моей жизни, так вот я тебя отрезвлю. – Прекратив воздействие, он с презрением посмотрел на девушку, которая упала на колени, кашляла и жадно хватала воздух, потирая ладонями шею. Абалим почувствовала, ненависть к ангелу, которая своим появлением испортила отношения с Люцифером. «Никчемная святоша, которая затуманила разум Люцифера. И если бы была возможность, я сама бы снесла ей голову, чтобы освободить дьявола от ее чар». Но видя, что Люцифер не в себе, ей ничего не оставалось, как оставить его наедине с его собственным безумием. Все еще покашливая, не поднимая глаз, она взмахом крыльев оставила сумасброда одного, во власти своего безумия.

Люцифер безуспешно пытался пробиться в закрытые небеса. В очередной раз рухнув на землю, он почувствовал еле уловимую боль в правой ноге. Его собственные чувства, в необычном потоке сливались с чувствами Афи. Небо затянулось серыми тучами, после удара грома пошел сильный дождь. Дьявол стал на колени и раскрыл свои руки начинающемуся шторму. Дождь мокрой стеной барабанил по земле, капли были крупные и ударялись о землю с характерным звуком. Дьявол полностью вымок, по лицу стекали капли грязи вперемешку с кровью и пеплом. Для него это был очищающий и отрезвляющий разум дождь. Как условный знак, словно природа встала на его сторону, давая ему остыть и привести мысли в порядок.

Он стоял на коленях, прислушиваясь к своим ощущениям. Точнее стараясь сосредоточится на ощущениях, приходящих извне. Он чувствовал боль в ноге страх и легкую дрожь. Чем больше он фокусировался на этих ощущениях, тем ярче он испытывал то, что испытывала Афи. Острая боль пронзила его крылья, они вырвались из спины, глаза засияли в свечении. Он все еще стоял на коленях, но руки опустил и с силой уперся ими в землю, из губ его вырвался крик боли, но не за себя самого, а за нее. За ту, которая в данный момент потеряла свои крылья. Крупная дрожь пробила все тело Люцифера. Он поднял ладони и протер лицо, оставляя среды грязи от мокрой земли. Безумие завладело им с новой силой, его взгляд блуждал по пустому острову, который был во власти стихии. Он не знал что делать, он был опустошен, сбит с толку, бессилен. Он ничего не мог сделать, кроме того как мокнуть под дождем на этом Богом забытом острове.

Люцифер закрыл глаза, пытаясь уловить хоть что то. Он чувствовал, что Анафиэль жива, ее жизнь билась легкой пульсацией, где-то в глубине души Падшего. Но так же, он чувствовал ее разбитое состояние, ее потерянность, страх и слабость, невыносимую боль, предательство близких, что так прожигало ей сердце. Ему даже казалась, что он слышит ее душераздирающий плач. Люцифер вдруг поймал себя на мысли, что вполне возможно он сам выдумал эту связь, и на самом деле багаж этих обжигающих чувств его собственный. Он из всех сил пытался подать ей какой-либо знак. Он был готов забрать часть ее боли, утешить, но не мог. Буквально чувствуя, как энергия, посылаемая им, уходит никуда, и не попадает к адресату. Ему не было отведено другой роли, как беспомощно чувствовать все, что она ощущает и не быть в силах помочь. Он был безучастный свидетель.

Небеса продолжали сочувствующе плакать крупными каплями дождя об одной душе, которая только нашла свою недостающую часть, как их снова разделили.

Люцифер и Анафиэль чувствовали друг друга на расстоянии, которое стало для них разделяющим барьером. Вновь они остались в пустующем одиночестве. Жизнь на небесах, в аду и на земле стала возвращаться в привычное русло, лишь для них двоих жизнь остановилась…

Препятствия и разлука это еще не конец!