Read the book: «Живой алмаз Шаданакара», page 25
– Служба началась, скоро двинется и представление. Дворец факелов близок. Я чувствую запах Великой, я его ощущаю! – заключил, вдыхая воздух, Гай.
– Я был здесь несколько раз, но такого никогда не видел, никогда! – восторженно продолжил Тревал. Лишь Георг молчал. Он ни на что не реагировал и продолжал быстрым шагом идти вперед.
Невероятно огромная луна с каждой минутой усиливала свой свет. Живой, заливающий все вокруг, он смешивался с искусственным освещением и огненными гирляндами фонарей. Сине – сиреневые факельные ряды по краям улицы позволяли хорошо рассмотреть идущих в потоке местных жителей. Совсем рядом с Кер несли носилки с полуобнаженной женщиной – козой. Она лежала на мягких подушках и брезгливо поглядывала вниз, изредка кивая и помахивая головой кому – то. Рядом с ней, обливаясь потом, два раба с неимоверным усилием катили перед собой тачку, с восседавшим в ней толстым стариком. Внешностью он очень походил на откормленного поросенка с заплывшими глазками и тонкими серыми хвостиками усов. По обе стороны впереди, двигались, казалось, совершенно одинаковые процессии, состоящие из двух открытых высоких карет, заполненных галдящей нечистью. Кого здесь только не было: демоны – белки, демоны – волки, демоны – тигры, зайцы, медведи… . Точнее сказать, внешние черты диких животных Энрофа, скрещенные с человеческим лицом и внутренняя демоническая сущность создавали очень интересный, но явно гремучий коктейль. Нельзя было назвать их уродливыми. У многих сквозь странную внешность, сквозил даже некий эквивалент красоты. Но мрак, заполнявший их изнутри, проглядывал в глазах, в движениях и в интонациях.
Толпа продолжала волноваться и напирать. Проезжавшая по другой стороне улицы дама, вдруг истошно завопила и упала навзничь, будто без чувств.
– Что с ней? – испуганно спросила Каролина.
Первая, первая – пробежал по толпе волнообразный шум.
– Ничего страшного. Она почувствовала запах Великой Демоницы. Он наполнил ее изнутри и унес на некоторое время с собой. Георг объяснял бесшумно, мыслями.
– Он залезает в каждое нутро, и вскоре коснется всех!
Словно подтверждая его слова, стоны и шумные вскрики стали слышаться гораздо чаще, с периодичностью капель при начинающемся дожде. Как – то совсем быстро движение стало вязким и очень медленным. Стоны слышались то тут, то там, и далеко, и совсем рядом. Гай и Тревал, идущие справа, становились все возбужденнее. Кер видела, как пульсируют их вены, как раздуваются и дрожат ноздри. Она и внутри себя почувствовала изменения – неявные, непонятные, но довольно волнительные. Сравнить их можно было с сексуальным возбуждением в Энрофе, только в несколько раз страшнее и притягательней. Так бывает в самом начале, когда еще совсем не знаешь, что будет дальше, но уже чувствуешь и понимаешь – это обязательно случится.
Георг шагал на шаг впереди. Он буквально просачивался через толпу. Девушка, в окружении демонов, едва поспевала за ним. Керол уже привыкла к ощущениям, когда проходишь через тела и предметы. Не было ни боли, ни волнения, лишь машинальный нервный импульс во время визуального столкновения. Рабы и демоны проскальзывали сквозь нее, совершенно не обращая на это внимания. Вся их сущность была прикована к одному – к нарастающему запаху Великой Демоницы, к показавшемуся вдалеке зареву грандиозного капища.
– Когда же это все кончится – подумала про себя Керол.
– Не могу больше. Я устала! Очень устала! Никогда бы не подумала раньше, что имея физическое тело – голограмму, можно так уставать. Интересно, чувствуют ли они когда-нибудь опустошение!
Кер внимательно пригляделась сначала к Тревалу, затем в Гаю.
– Наверное, в самом деле, невидимые излучения зла и боли страждущих, придают им новые силы…
Но окончить мысль не успела. Георг, вдруг, резко остановился и поднял вверх руку. Остальная толпа тоже встала, встала так плотно, что не возможно было ни развернуться, ни ступить назад. Сделав кому – то сигнальную отмашку, он не оглядываясь повернул резко в сторону и направился в глухую, богато украшенную лепниной стену. Керол словно протащили по исколотой гвоздями доске. Тело дрожало, в горле стоял ком ужаса. Но ничего, обошлось! Сквозь стену она пролетела беспрепятственно.
За ней оказалось просторное, но довольно уютное помещение, приятно освещенное огнем камина. На верх вела широкая удобная лестница, усыпанная горящими канделябрами.
– Джел! – закричал Георг.
– Джел – произнес он еще требовательнее. Но отвечала тишина, с едва заметным скрипом то ли двери, то ли еще чего – то.
– Пипи, негодник, вылезай! – гораздо мягче позвал Георг.
Из темного угла, прямо из пустоты, появилась маленькая взъерошенная фигурка в коротких штанишках и аккуратно застегнутой курточке. Образ завершал маленький колпачок в цвет курточки, который как влитой сидел на вьющейся копне волос.
– Приветствую Вас, господин, рад вашему прибытию – с этими словами невысокий гномик почтительно обратился к каждому из прибывших демонов. Затем пришла очередь Кер.
– Приветствую Вас госпожа! Восхитительно прекрасен ваш лик!
– Хватит заговаривать зубы, хитрый прыщ. Живо отвечай, где Джел? – довольно строго перебил Георг.
– Не могу знать, не ведаю. Вы же знаете, за дверь мне нельзя! А госпожа Джел не отчитывается передо мною. Может ушла на праздник. Видите, двор пуст, все ушли.
– Отвечай изворотливая дрянь. Служба вот – вот начнется, где Джел? – Георг схватил малыша за шиворот и подтащил к наглухо закрытой двери.
– Немедленно говори, а то выкину вон, и буду смотреть как ты превратишься в пыль под ногами толпы!
Гномик действительно очень испугался, и дрожащим голосом произнес:
– Я правда не знаю, правда. Джел плакала целый день, а затем оделась, очень красиво оделась, растопила камин, сожгла в нем какие – то записи и ушла.
– Давно вы переехали?
– Сразу после вашего последнего посещения. Джел плачет, мой господин, очень много плачет.
– Место готово? – Георг все еще продолжал крепко держать маленького гнома.
– Да, конечно, я вас провожу.
Гном с усилием вытряхнулся из крепких объятий демона, и начал взбираться по порожкам. Остальные медленно поднимались за ним. На каждом пролете, а прошли они их не менее семи, Кер замечала длинный, протянувшийся в обе стороны коридор, со множеством дверей.
«По – видимому это гостиница, только какая то очень пустынная, без посетителей» – подумала женщина. Они все шли и шли по бесконечной лестнице вверх. Наконец, она закончилась, и все очутились на открытой широкой террасе. Перед глазами в полном объеме, раскрылась умопомрачительная картина.
Смутная, серебристо – сиреневая, больше даже фиолетовая даль, распласталась, словно бескрайнее живое море. Она была изрезана залитыми огнями улицами с частыми высотными маяками. На крышах таких зданий были установлены громадные зеркальные пластины, которые не просто отражали, но в несколько раз усиливали и так полноликий свет луны. Улицы раскинувшегося внизу города, соединялись как лучи в одном, расположенном на возвышенности центре. Движение вновь замерло, все проходы были забиты плотно стоящей толпой, пока не прозвучал протяжный щелчок, похожий на звук мокрого хлыста. Ворота – барьеры отворились. Несколько могучих потоков, всхлипывая, охая и стеная, стали сливаться в один, движущийся по округлой стезе. Гигантская разношерстная змея толпы ползла по спиралевидному пути площади не спеша. Двигалась она к самому центру возвышенности, окруженному тысячами многоярусных огней. Там, одарённая их светом, взору смотрящих открывалась могучая усеченная пирамида с пологими порогами – ступенями.
На верховной площадке находилось лежбище – трон с возлежавшей на нем величественной, обнаженной, необъятных размеров, демонической особью женского пола. Она не была визуально уродлива, наоборот, несмотря на физические размеры ее тело обладало приятной соотносительностью и симметричностью. Заплывшие формы, не съедали, а выделяли фигуру, именно там, где это больше всего радовало глаз сумасшедшей толпы внизу. Призывная поза пышного тела выглядела несколько вульгарно, хотя и это не мешало зрительному восприятию. Именно к ней, к ее манящему запаху и дыханию, стремился слившийся уже воедино поток. Те, кто его создавал прорывались вперед, кто как мог: напирая, давя и перепрыгивая через друг друга. Безумство захватило полностью, вожделенная цель была так близка. Кто достигал ее, падал навзничь от молниеносного обжигающего удовольствия. У самого подножья пирамиды были оставлены кареты и тележки. Вышестоящие смешались с чернью, со своими рабами, и те мало уже чем отличались от звероподобных. Стоны, визги, давка, неуемное, волнообразное поползновение вверх – все бурлило, как суп на костре, исторгая ядовитые пары необъятного удовольствия. Получивший свою порцию, тот кто дотрагивался до тела Великой Демоницы, ощущал неслыханное удовольствие. Оно отпечатывалось на искаженных лицах, и скатывающихся в бесчувственном припадке телах.
Назад поток отходил еще медленнее. Многие, не стоявшие на ногах попросту срывались вниз по ступеням с другой стороны пирамиды. Те же, кто не получил еще сполна или не смог дотронуться, опустошенно брели в кипящем тумане, как сомнамбулы, все еще надеясь достичь обещанного. Но и после его достижения, двигаться быстро они не могли, сказывалось огромное перенапряжение. Похоть витала в воздухе. Казалось, она даже оседала невидимой росой и проникала в глубь всего условно и не условно живого. Луна светила ярче и ярче. Сиренево – фиолетовый свет ширился, приумноженный нарастающим излучением зеркальных дисков на верху. Поток стал бесконечным с обеих сторон от пирамиды. Демоница иногда поворачивалась, едва меняя позу. Падающее наслаждение, от одного усилившегося от движения запаха ее, увеличивалось в сотни раз. Каждый поворот отражался гулом, дикой симфонией вожделеющей тьмы.
Демоны стояли, практически, не шевелясь и не отрывая взгляда от происходящего. Чувство стыда, бессильной агонии и нарастающей опасности, наполнили Каролину. Она попыталась незаметно сделать несколько шагов назад. Но не тут – то было. Из пустоты за ее спиной сразу появился Георг. Он пригвоздил ее на месте горящим дыханием, и еле слышно прошептал:
– Куда собралась, моя хорошая. Не спеши, не торопись, я еще не насытился». В его шепоте было все: безумие, страсть, желание, дрожащая заманчивость, как тогда в Энрофе, когда он впервые ее поцеловал. Кер остановилась, замерла. Ей пришлось смотреть на происходившее, еще один мучительно – долгий отрезок времени.
Первым наполнился Гай. Внезапно отброшенный, словно электрическим напряжением, он отлетел на несколько метров назад и, потеряв равновесие, чуть не упал. Тело его дрожало, покрывшись черно – фиолетовой рябью. Следующим был Тревал, с ним произошло ровно тоже. Георг же отключился, от бушующей внизу вакханалии, без судорог и толчков. Рябь его так же накрыла, но как – то несильно, пробежав еле заметной волною. Буквально через секунду, он спокойным голосом окрикнул Пиппи, и тот появился безупречно быстро, лишь только о нем вспомнили.
Демоны пошатываясь, направились вниз за гномиком, к своим покоям. Спускались они недолго, всего два пролета. Кер выделили отдельную комнату. Она была небольшой, простой, и к удивлению чистой. Посередине находилось ложе, оно представляло собой подвешенную, едва качающуюся полусферу, мягкую на ощупь, будто наполненную невидимым наполнителем. Керол попробовала прилечь. Вышло довольно прилично. Как только она закрыла глаза, ложе само начало медленно раскачиваться, унося и женщину и ее мысли далеко – далеко отсюда, в счастливое детство последнего пребывания на Земле.
Она слышала веселый смех Ланки, видела плескающихся в реке, Лизу и Мер. Нет, Керол не спала, это не был просто сон. Мысли текли осознанным порядком. Сейчас, пройдя через множество высоких и низких миров, она как никогда понимала многогранность и необыкновенную привлекательность Энрофа. Она как – бы видела его со стороны. Мир трепетал, оберегал, вынашивал тех, кто в нем обитал. Небо, воздух, океан, растения, животные, человек – составляли необыкновенный взаимовыживающий симбиоз, позволяющий в гармонии тела обретать гармонию души.
Керол ощутила в памяти ночь, теплую июньскую ночь. Она была не в школе, а дома, и ее впервые провожал мальчик ровесник. Мальчика звали Егор. Жил он неподалеку, через несколько домов от нее. Она видела его веселые веснушки и огромные, наполненные этим миром глаза. Волосы развивались на ветру и озарялись брызгами фонаря. Тонкий игривый запах мелких голубых цветов распустился повсюду. Ветер ласково гладил лицо, руки и одежду. Мальчик молчал, стесняясь произнести давно выученную наизусть фразу, а голос Кер звенел переливчатым колокольчиком, потухающим в темноте. А в небе горели звезды. Они мигали, искрились, плыли в бесконечности, тоже разговаривая между собою. И внезапно Кер разглядела, просто визуально увидела эту объединяющую живую силу, создающую мир Земли. Она обнимала обоих: рыжеволосого мальчика и ее – малышку. Она держала их на своих ладонях, ласкала в своих благодатных объятьях, бережно дыша, согревая и любуясь. Это был мир счастья, мир где в совместном существовании добра и зла человеческая монада, сквозь собственный опыт наполняла единое сердце любовью, знанием и мудростью. Можно сказать, что рожденная чревом матери, она попадала в чрево Земли, и здесь вынашивалась для новой жизни. Какова она будет, выбирал сам человек. Не осознавая, на ощупь, по наитию, но все же выбор был за ним.
Присутствие зла не делало этот мир хуже. Оно делало его пограничным, разъединяющим и одновременно объединяющим свет и тьму. Мир Энрофа давал возможность добру и злу соприкоснуться не в сражении, а в творчестве, хотя оно тоже являлось своеобразным сражением. Красота, нежность и чувственность способствовали окончательному пробуждению, пришедших из мрака, даже если они направлялись разрушить его устои или окончательно погубить.
Бог рождает и создает силы, творящие реальность. Великие Иерархии, создающие Энроф или любой другой мир восходящего ряда, тоже его продолжение – отсвет Единого Огня. Как и все живое – сущее сотворено создателем. Свет, создающий вселенные, находясь в разных состояниях собственной сути, рождает основные их компоненты. Здесь, в земном Энрофе их было создано пять: вода, воздух, огонь, земля и, конечно, невидимый, но вездесущий эфир. Пребывая в них, любая душа ощущала незримое присутствие высшей силы. Кто – то больше, кто – то меньше, но великую силу ощущают все, пусть даже неосознанно. А если ее струн касается слово Божие, если оно проникает в саму сердцевину, в самую глубь, то происходит окончательное исцеление, и оставляя вместе с земным телом этот прекрасный уголок, душа продолжает свое долгое путешествие уже там, наверху – в бессмертных мирах.
Так думала Кер, медленно раскачиваясь на подвешенном ложе. Мысли текли параллельно со сном. Егор, наконец – то решился и сказал свои заученные слова, но произнес их с таким чувством, что девочка перестала смеяться.
– Ты мне очень нравишься, очень, очень. Ты только позови, все сделаю для тебя, все смогу!
Тогда, в его глазах, немеркнущей звездой, горела эта всеобъемлющая сила Бога. Только сейчас Каролина ощутила это в полной мере. А тогда, взрослое огромное чувство, еще до конца не понятное, сблизило их руки. Тот вечер продолжался недолго, но память навсегда запечатлела ту теплую летнюю ночь, и подарила ее сейчас во сне, словно драгоценный подарок.
Проснулась Кер от ощущения, что кто – то не во сне, а в реальности коснулся ее руки. Оглядевшись по сторонам, она ни кого не увидела. По коридору гулким эхом разносилось множество шагов. Уставшие, тяжелые, они гремели по этажам, и над головой, и внизу, и прямо за дверью. Гостиница зашумела, словно улей. Голоса, скрип дверей, звон посуды.
– Как все же похож этот мир на Энроф! – вновь подумала про себя Керол, и подошла к окну.
Нескончаемый поток все еще двигался и двигался, хотя давки и суеты стало заметно меньше. Демоница возлежала теперь на другом боку. Озаренная сине – бардовым факельным заревом, она переливалась бегущими огоньками. Распущенные волосы едва прикрывали обнаженную грудь, но лицо в этот раз было повернуто в сторону Кер и совершенно открыто. Рассмотреть что – либо четко не было возможности. Однозначно чувствовалась лишь необъяснимая притягательность. Большой сладострастно раскрытый рот. Полные чувственные губы, искаженные гримасой удовольствия. Горделивый профиль и узкие, раскосые глаза, устремленные в лунную пустоту. Острое глубокое желание снова пахнуло душной волной, оттуда, снизу, прямо из ее глаз. С каждой секундой оно становилось нестерпимее. Пытаясь заглушить его, женщина также, как на террасе, сделала несколько шагов назад и закрыла глаза. Но желание не сдавалось, оно прочно засело внутри, и стало всплывать воспоминаниями.
Та далекая любовь между нею и Георгом была такой страстной, такой счастливой. Вот они, еще совсем молодые целуются в конюшне. После долгих дней разлуки, Мериам выбежала встречать супруга во двор. Они так соскучились, что до покоев не дошли, и целовались, целовались, целовались. Вспомнила, как однажды, она была ранена стрелой кочевника, и Георг нес ее на руках, не отдавая ни слугам, ни друзьям. Вспомнила и зрелые годы, его благородный седеющий облик. Тяжелая смута наступала с западных берегов. Соседнее королевство уже горело в пламени войны. Супруг должен был поехать на помощь, чтоб пожар не перекинулся и на их земли. Это была прощальная ночь – бессонная, горячая, бессмертная. Когда ты близок с человеком не пять и не десять, а гораздо больше лет, когда каждое его прикосновение по – прежнему, или с большей силой отзывается в тебе встречным движением – время бессильно, оно становится твоим рабом. Так сложилось тогда, так было предопределено сейчас. Стрелки прошли очередной цикл и неумолимо столкнули их снова. Значит сама история, само время требует продолжения.
Тяжелые шаги не смолкали. К всеобщему гулу прибавились определенно однозначные вздохи и стоны. Они слышались повсюду, будто по комнате ползли. Голова закружились – воспоминания, шаги, стоны, вздохи, пустые глаза Демоницы. Снова шаги, шаги, шаги… Кер судорожно отвернулась. Что она хотела увидеть, кого? Не трудно догадаться. Но рядом стоял всего лишь гном! Стоял почтительно, сняв колпак, и виновато потупив глазки.
– Прошу прощения, госпожа, но я был вынужден нарушить ваше одиночество. Я должен просить вас об услуге. Помогите нам о, светозарная госпожа! Я говорю не о себе, я говорю о Джел! Господин разозлился, он точно накажет ее за непослушание.
– «Кто она? И почему Георг должен ее наказать?»
– Она кровная дочь того, кто раньше был с Господином. Очень редко, но у демонов тоже рождаются дети. Джел – одаренный демон, она использует врожденные магические способности, перешедшие к ней от матери, которая демоницей не являлась. Она жила в верхних чистилищах, была местной колдуньей. К Джел перешла ее магическая сила. Но Дуггур развращает, высасывает все силы, включая знание. Поэтому она хочет сбежать.
– Куда сбежать?
– В Энроф! Что – бы быть там уже не демоном, а человеком!
– Пиппи, разве такое возможно?
– Возможно, для этого ейнужно умереть здесь, и заново родиться там.
– А если она не попадет в Энроф? Если опустится еще ниже, в Гаашарву, например?
– Нет, Джел умная, она все рассчитала, она знает закон и знает туннели. Все получится!
– Зачем это нужно тебе, почему так стараешься?
– Джел обещала взять меня с собой. Я так хочу в Энроф!
– Там что, живут гномы?
– Гномы живут везде – вздернув нос, возмутился Пиппи.
– Гномы живут во всех мирах, где есть атмосфера, подобная Энрофу или Дуггуру. Но это всегда второй дом, и второй мир. Первый, где они истинно рождаются, называется Манику. Дом в Манику становится точной копией того, который выбрал себе гном во втором мире, допустим в Энрофе. Дома в Манику теплые, уютные и красивые, но снаружи такой адский холод, такой страшный ветер, что если там пробыть более получаса – можно замерзнуть насмерть! Поэтому гномы всегда заботятся о своих домах в обоих мирах. Если в Энрофе, да в любом из миров обитания, дом всегда принадлежит какому – то хозяину, а гном или как его еще называют домовой является невидимым помощником , то точной копией этого дома в Манилу мы владеем полноправно! Наши дома разделены прозрачно – зеркальной стеной, и один является как бы, отражением другого. Мы свободно перемещаемся через незримую грань, поэтому увидеть нас во втором мире очень сложно. Я знаю тот дом, где родится Джел, он уже готов и тайно обжит мною. Я буду там невидимым хозяином, буду заботиться и помогать расти маленькой земной Джел».
– А если дом, где она родится займет другой гном? Он тебя не впустит, и ты замерзнешь в страшных муках в Манилу?
– Нет, я тоже все рассчитал! Джел дала мне вот это! – Пиппи показал маленький серебристый лоскуток. Он едва встряхнул его и тот, вспыхнув пустым экраном, стал гораздо больших размеров. Так я буду видеть все, что видят глаза Джел в Энрофе. Я обязательно разыщу ее, что – бы не случилось. Найду заветный дом и совершу переход!
– А я то вам зачем нужна? В чем моя помощь? – переспросила Кер.
– По расчетам Джел, самый благоприятный по координатам временного пространства и мирового движения переход, должен произойти совсем скоро, через несколько недолгих часов Дуггура. Здесь, внутри этого здания есть портал перемещения. Очень старый портал. Он существовал так давно, что был забыт и заброшен. Мы вместе разыскали его, а Джел перекодировала, подготовив к новому перемещению! Но кто – то узнал о наших планах, и сообщил в Гаашарву. Гагтурн не терпит своеволия! Но здесь другое, что – то в наших планах стоит против его желания. Джел известно о срочном приказе доставить ее вниз, в мир огня. А там смерть, вечная смерть. Скорее всего, ее выбросят на дно Шаданакара – кладбище для шельта и души! Гном закрыл глаза руками и зашелся рыданиях.
– Чем я могу помочь, ответь же?– снова переспросила Керол.
– Я прошу Вас отвлечь Георга, задержать его на несколько часов. Гай и Тревал не помеха, они сейчас полны излияниями Демоницы, все их мысли только о соитии. Именно этим будет занята оставшаяся ночь. Георг, напротив, занят Вами, поэтому я рискнул просить об этом.
– Но ты не понимаешь Пиппи, я боюсь быть с ним одна. Я слабею в его присутствии, а мне надо быть сильной. Мне надо во чтобы – то ни стало вернуться в свет. Я чувствую это, я там очень нужна!
– К сожалению, в этом Джел не сможет помочь. Ей пока что закрыта дорога на верх. Пути света блокированы, и остается только Энроф. Но вы не бойтесь, ничего не бойтесь! В вас столько силы, госпожа, столько силы! Дороги странствий неисповедимы, но для вас исход предрешен. Тьма уже бессильна изменить вашу сущность. Я это вижу. Жители Манику незримо чувствуют душу тех, кто рядом. Мы сами выбираем себе не только дома, но прежде всего, тех кто в них живет. Поэтому я не могу оставить Джел. Она мой выбор, она мой друг. Я без нее, как в пустыне. Помогите нам, прошу Вас!
– Не знаю Пиппи, как сделать это, но я попробую, постараюсь!
За стеной что – то сильно загремело. Послышался резкий смех и крики. Каролина на секунду отвлеклась, повернувшись в сторону шума, а когда вновь взглянула перед собой – Пиппи и след простыл. Девушка медленно подошла к стене, пытаясь прислушаться. Женские голоса пищали, визжали, казалось, даже лаяли. Их было так много, что посчитать количество лиц за стеной совсем не получалось.
– Что делать. Что придумать. Что же ему сказать?– эти три фразы, застряли в голове, меняя друг друга. Кер продолжала неслышно ходить из стороны в сторону, но вдруг, будто решившись на что – то, в два шага оказалась возле входа и открыла дверь. Каково же было ее удивление, когда лицо к лицу, возле порога она столкнулась именно с ним, с тем о ком думала.
– Вы ко мне? – растерянно произнесла женщина.
– Да, а вот куда это, мне интересно, собрались вы? Желаете присоединиться к крикам за стеной?
– Я… – вид у Кер был взволнованным и уставшим.
– Я к вам. Мне страшно здесь одной. Стоны, шаги, они гремят так, словно идут по мне. Я хочу на воздух, куда–нибудь, где тихо и спокойно. Помогите мне!
Георг посмотрел на Кер с недоверием, но ответил не мешкая:
– Хорошо, гулять, так гулять – и пригласил жестом за собой.
Последовала бесконечная вереница коридоров и дверей. Но в глазах у Керол стояла картина, увиденная в распахнутой соседней комнате. Множество женских образов, разных, обнаженных и полуобнаженных, молодых и не очень, но абсолютно все одурманенные до изнеможения, с неистребимым желанием в глазах. Среди них, как султаны в гареме, находились Гай и Тревал.
– Я отлучусь ненадолго. Не теряйте внимания, Джел упустить нельзя! – прервав на секунду стонущий гвалт, приказал им Георг. Но как только дверь закрылась, гарем закипел с новой силой.
Пока они спускались, Керол очень пожалела, что вышла из комнаты. На каждом шагу им встречались безумные, растрепанные, с воспаленно – распахнутыми чувствами, пары и группы. Некоторые начинали совокупление, не дойдя до комнат. Некоторые, уже использованные кем – то, стояли в ожидании новой жертвы. Тоже самое творилось на улице. Поток, текущий к Демонице, заметно ослабел. Стал тоньше, без ступоров и пробок. Кто – то, едва придя в себя, становился в очередь по второму кругу. Остальные, в основной массе, тут же располагались в приготовленных притонах – гостиницах. Рядом с капищем их было бесчисленное множество. Идти было тяжело. То и дело под ноги или прямо к лицу бросались те, кому ты приглянулся. Не выдержав, Георг схватил Керол, и укрыв своим плащом, взмыл в черное, пронизанное нитями лунного серебра, небо.
Теплые испарения бушующего города, смешались с прохладными, не видимыми порывами высоты. Пылающий огнями, страстью и похотью мир остался внизу. И там, в бесконечной пустоте, Кер наконец – то, смогла успокоиться.
– Если здесь можно летать, почему вы раньше этого не сделали! – спросила она удивленным голосом.
– А кто сказал, что разрешено. Запрещено, но в редких случаях, желательно что – бы никто не видел, это возможно. Нельзя пробуждать в них никакого интереса, кроме того, который как ты успела заметить, в избытке. Сейчас им точно не до полетов, так что решил побаловать тебя. Да и тащиться по этому содрогающемуся желе противно.
– А у меня здесь летать не получится?
– Нет, не получится, после Энрофа полет возможен лишь при наличии крыльев. Субстанция нисходящих слоев различна, но объединяет ее одно – неспособность пропускать Свет, ваш Свет. То из чего вы состоите наверху, лишено здесь свободного полета. В высших мирах – все Свет. Ты его разновидность, и легко движешься в различных потоках. Здесь света очень мало. Он присутствует в измененном, отраженном виде, поэтому двигаться тебе не в чем. Возможно исключительно физическое перемещение – шаг, взмах крыла, прыжок, не более того. Так что довольствуйся моим присутствием, и … получай удовольствие! После этих слов Георг замолчал, и они полностью отдались полету.
–«Нет, к этому привыкнуть нельзя!» – думала Каролина. Внизу горели чадящие улицы, внизу толчея, мерзость, духота. А здесь, немного выше – свобода! Пусть не настоящая, пусть черная и невидимая, но свобода, свобода! Они перелетали от одного залитого лунным светом маяка к другому. Они падали камнем, едва достигая крыш, и вновь взмывали к серебристому полноликому диску. Луна манила, играла, дрожа, как изображение в воде, то рассыпаясь на тысячи бликов, то вновь сливаясь в единый правильный круг. Ослепленные ее коварным светом, они едва не врезались в верхнюю площадку одного из маяков, и оказались прямо на отражающем лунный свет диске.
А дальше был сон – красивый, легкий, сказочный, совсем не похожий на то, что творилось внизу. Толи это сила великого женского лунного демона Воглеа завладела Кер, толи чары Дуггура сделали свое дело, только когда Герог помог ей подняться, она не отбросила его рук. Они стояли, залитые серебром, и нежно касаясь, гладили друг друга. Не было поцелуев, не было соития, не было страстных ласок. Было другое – такое огромное, всеохватывающее, безграничное. Георг и Кер, словно соединились вместе. Ощущаемая ими связь, была видима физически. Залитые лунным светом силуэты медленно вращались, то поднимаясь, то опускаясь вниз, на горящую поверхность маяка. Слабые, похожие на электрические, разряды сверкали в образующемся вокруг вихре. А они смотрели друг на друга, не отрываясь, жадно и пристально, будто боялись, что уберут взгляд, и не смогут соединиться больше никогда. Не было слов, не было вопросов, не было мыслей – одно бесконечное взаимное любование и непонятное, незнакомое наслаждение. Волосы, крылья, чувства, сердца, тела – все слилось в искрящемся лунном смерче. Небо Дуггура, завороженное увиденной картиной, застыло, и как экран повторяло медленный кружащий танец. Сколько это продолжалось – сказать трудно, может минуты, может часы, но возвращение в реальность произошло одновременно.
Луна стала светлой и расплывчатой. Небо посинело, а огненное освещение внизу почти погасло. Они обессилено рухнули вниз. Георг придержал ее крыльями, так что сильного удара не последовало. Кер упала на зеркальную, уже слабо пульсирующую поверхность.
«Что это было! Нет, нельзя дать злу проникнуть внутрь!» – мысли наскакивали и топили друг друга.
В голове же Георга, напротив, широким и прямым потоком звучала только одна мысль: «Как, как, как и куда уйти, спрятать ее от всех. Сколько ему еще дано – несколько часов, максимум дней, не более. Все равно найдут. Это территория Гагтунгра. Не сломить, не переубедить ее не удастся, теперь ясно окончательно, а видеть, как она страдает, как мучается в Гаашарве – невыносимо! Как, как, как, как и куда! думай Георг, думай! Ты должен найти ответ!»
– Нам пора возвращаться – лежа, взирая в синий, сгустившийся туман, сказал он, наконец.
– Что будет дальше, скажи! – спросила она, будто кинула камушек в пустоту.
– Не знаю, прости, могу утверждать лишь одно, где бы ты ни была, я буду рядом! Живым или мертвым, сильным и слабым, властителем или рабом, я буду с рядом с тобой! Даже если наше время умрет и родиться заново – я буду рядом, слышишь!
Звенящая тишина прервалась ее коротким:
– Да, я слышу тебя».
Обхватив родной силуэт, демон кинулся вниз с погасшего маяка, и полетел над сонным, опустошенным безумной ночью городом. Туман все более сгущался, и укрывал спящих, и на улицах, и в домах. Он проникал сквозь щели и окна, просачивался сквозь дыхание в саму душу, снимая прошедший накал и тяжесть. Атмосфера Дуггура, еще несколько часов назад возбуждавшая и соблазняющая, теперь успокаивающе гладила, стирая из памяти лишнее.
