Read the book: «Красный Сокол»
Red Falcon
© Aurore Payelle, 2023
© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2025
Иллюстрация на обложке © ООО «Клевер-Медиа-Групп»
Пролог
Вестон
Тремя месяцами ранее
Небо плачет. Мелким бисером капли скатываются по щекам, скрывая слезы. Бросает в дрожь – я вымок до нитки. Стою, словно в ступоре, не в силах пошевелиться, и только ветер качает меня в своих руках.
Что я натворил?
Все случилось так быстро. В голове мелькают обрывки воспоминаний. Какой же я идиот! Пальцы крепко сжимают клюшку, с губ срывается нервный смешок. Посмешище. И с чего я взял, что сам выпутаюсь? Нет, у меня не было ни единого шанса. Я попытался и потерпел поражение. Что ж… Надо было послушать Билла. Черт, черт, черт…
Под проливным дождем темные лужи покрываются рябью. На горизонте зреет буря: ветер становится все сильнее. А я не двигаюсь с места. Губы разомкнулись в беззвучном стоне. За стеной дождя мерцают красно-синие огоньки. Вой ветра заглушает шум сирен. По телу пробегает волна мурашек. Мне страшно. Кто-то вызвал копов. Они решат, что это я, что…
Вокруг все как в тумане. Меня хватают, но я не вижу лиц. Вижу только одно – лужу крови. Она постепенно расплывается, окружая тело, лежащее на асфальте.
Только сейчас, когда на меня надевают наручники, я понимаю: мне есть что терять. Но уже слишком поздно. Меня предали, отняли все: мечты, надежды, смысл существования… Не осталось ничего, кроме уверенности, что я сделал неправильный выбор. Сегодня Красному Соколу подрезали крылья, и он разбился.
Carpe diem
Чарли
Уже пару минут телефон вибрирует как сумасшедший.
Манила: «Шевелись, не то я приду и вытащу тебя за шиворот. Лично. Где бы ты ни была».
Сидя на крышке унитаза в университетском туалете, я равнодушно смотрю на угрожающее сообщение от своей соседки по квартире. Я знаю ее очень хорошо: она не шутит. Если она что-то обещает, значит, обязательно сделает. Она могла бы притащиться сюда с другого конца города, только чтобы исполнить свою угрозу.
Взглянув на часы, морщусь: опаздываю хуже некуда. Мы договорились встретиться в баре, она хотела познакомить меня со своими подругами… Но я ничего не могу с собой поделать, не могу просто встать и уйти. Я такая, какая есть. Что называется, горбатого могила исправит… По правде говоря, у меня нет ни малейшего желания идти на эту дурацкую вечеринку. Занятия давно закончились, а я даже не зашла переодеться. Эти долгие и трудные первые дни в Вашингтонском университете только подтвердили известную мне истину: я не готова вернуться к нормальной социальной жизни. Все, чего я сейчас хочу, – это забраться в постель.
С губ срывается тяжелый вздох, и я наконец встаю, морщась от покалывания в онемевших ногах. В любом случае, если меня там не будет, мой брат Билл об этом узнает, и вот тогда меня действительно ждут проблемы. Он ясно дал понять, что если я продолжу свое затворничество, то отправлюсь к родителям. Нет, я не вернусь в Денвер. Ни за что.
Еще раз тяжело вздохнув, я пишу Маниле, что скоро буду. Так, теперь надо понять, как добраться до этого бара… Чертов лабиринт, а не город. Я в Сиэтле всего неделю и, кроме брата и его девушки – по совместительству моей соседки по квартире, никого здесь не знаю. За исключением, пожалуй, продавца в мини-маркете, который уже привык к тому, что я появляюсь в любое время суток, чтобы запастись вкуснейшим капучино с белым шоколадом.
Я иду к выходу. Хорошо, что до бара всего пара кварталов: он где-то на полпути между университетским корпусом и моей квартирой. Что ж, вот и наступил третий курс сестринского дела. Вернее, снова наступил. В Денвере после… у меня начались проблемы с учебой, и мне надо было начать все с чистого листа. Брат убедил родителей отпустить меня с ним в Сиэтл. Тогда я подумала: «Да, черт возьми, это то, что нужно!», но теперь сомневаюсь.
Через десять минут я уже вижу вывеску в цветах ирландского флага. Да, кажется, Манила упоминала ее. Оказывается, этот бар – что-то вроде штаб-квартиры университетской хоккейной команды «Хаски».
Не давая себе времени на размышления – иначе я бы точно передумала и повернула назад, – я быстро подхожу к двери и толкаю ее. Сердце колотится как сумасшедшее, и я мысленно начинаю считать. Пытаюсь остановиться, но не могу.
Один, два, три, четыре, пять…
Не снимая капюшона, усеянного мелкими капельками, я прохожу тускло освещенный коридор. Быстро оглядываюсь по сторонам. О, вот и она – моя будущая невестка со своими подругами.
Ноль.
Успокоившись, я завершаю счет и иду к Маниле. Кажется, она меня увидела! Ой, почему она так странно смотрит?.. Неужели я выгляжу… жалко? В животе у меня болезненно тянет.
– При… привет! – заикаюсь я. Стараюсь не показывать, что заметила ее обеспокоенный взгляд.
Две другие девушки, накрашенные и наряженные для предстоящего вечера, тревожно смотрят на меня. Наверное, я выгляжу как инопланетянка в этой толстовке с длинными рукавами и джинсовых шортах. Манила рассеянно улыбается: похоже, она не ожидала, что я явлюсь сюда с опухшим лицом, покрасневшими глазами и с большой сумкой на плече.
– Кхе-кхе, – откашливается Манила. – Кажется, кто-то заработался, да?
Я молча киваю, и она продолжает:
– Ну… девочки, это Чарли, сестра Билла. Чарли, это Эйми и Бриттани.
Быстро поприветствовав их, я со спокойным видом осматриваюсь. В ходе подробного изучения бара я обнаруживаю две двери, три окна и вход в коридор. К счастью, ни одного подозрительного посетителя. Вообще здесь не слишком людно. Я ожидала увидеть толпу хоккеистов в боевой раскраске «Хаски» – две толстые черные полоски на скулах, – но мои опасения оказались напрасны. Нет, я ничего не имею против них, но мне доводилось общаться с приятелями брата – они из «Хаски», – и у меня сложилось впечатление, что эти парни поймали своими шлемами слишком много шайб… «Девчонок, секса и шайбу» – этот девиз соответствует интересам среднестатистического спортсмена.
– Чарли, ты в порядке?
Я криво улыбаюсь и пытаюсь сосредоточиться на разговоре. Повернувшись к подругам, Манила смущенно хмыкает, а затем снова переводит взгляд на меня. Кажется, она пытается что-то сказать: ее карие глаза смотрят в мои, а затем на мой лоб… В глаза и снова на лоб…
А-а-а, кажется, я поняла.
Откидываю капюшон, едва сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. Я пришла сюда – и это уже подвиг, а они еще собираются оценивать меня. Нет, это уже слишком.
– Чарли, – осторожно начинает рыжеволосая Эйми, которая сидит справа от меня, – как тебе наш город?
– Мне трудно привыкнуть к климату, – отвечаю я, стараясь изобразить подобие улыбки. – Но город красивый.
– Вот увидишь, через пару недель тебе уже не захочется уезжать из Сиэтла, – говорит она дружелюбным тоном.
Ее соседка морщится.
– Билл рассказывал о тебе, – вклинивается кудрявая блондинка. – Младшая сестренка, вундеркинд, перепрыгнула через класс в школе. Ты учишься на медицинском, да? Забавно, я думала, ты будешь в толстенных ботанских очках.
Что-что, простите?
Я теряю дар речи. Да уж, дерзости ей не занимать. Во-первых, я не на медицинском, а во-вторых, кто-кто, но я точно не вундеркинд. Возможно, когда-то была, но сейчас – нет. О, как были бы счастливы родители, окажись Бриттани права, но, увы, та идеальная малютка Чарли погибла вместе с девятью другими студентами из ее прошлого университета и больше никогда не вернется. Из задумчивости меня выводит голос Манилы:
– Чарли?
Я вздрагиваю, но Манила тут же обнимает меня за плечи. Какое счастье, что она хорошо меня знает. Без нее я бы точно выглядела как сумасшедшая.
– Чарли и двух недель не прожила в Сиэтле, а уже успела подхватить простуду. Мы отойдем попудрить носики.
Она хватает меня за руку и ведет в сторону уборной, шепча на ухо:
– Ты в порядке?
– Да, а что?
– Да ничего, просто вид у тебя тот еще. И вообще, где ты была? Девочки хотели уйти без тебя. Что произошло? Я волновалась.
– Ничего не произошло. Я была в библиотеке.
– Да ладно тебе! Учебный год только начался. Кто вообще учится в первую неделю?
– Я, например.
– А если честно?
– Мне не хотелось никуда идти, – прошипела я.
– И почему я не удивлена? Но главное, что ты пришла. Понимаю, тебе непросто, но поверь – там будет классно. К тому же на вечеринку приглашены только свои.
Я пожимаю плечами, когда она закрывает за нами дверь уборной.
– Я здесь только из-за Билла.
– Что ж, хотя бы так. Ладно, где там мой тональник…
Немного покопавшись в сумке, Манила вытаскивает огромную косметичку. Да тут косметики на весь бар хватит…
– Всегда беру с собой самое необходимое, – гордо заявляет она.
– Кстати, а где Билл?
Невеста моего придурка-братца качает головой:
– Он приедет позже: им поставили тренировку с новичками. Билл теперь все время тренируется, ведь скоро отборочные. Думаю, у него все шансы попасть в профессиональную лигу в конце года. Учеба заканчивается, надо двигаться дальше…
– Ага, говори за себя, – ворчу я. – Кажется, до выпуска еще целая вечность.
– И что за хмурое лицо! Ничего, пока мы еще соседки, так что будем отрываться, да? Для начала давай замажем эту жуткую сыпь.
Я спокойно подставляю ей щеки. Манила хлопает ресницами. О, кажется, я знаю эту улыбку…
– Билл приедет поздно… А что это значит?
– Без понятия.
– Я перезнакомлю тебя со всеми на вечеринке!
Обреченно поднимаю глаза к потолку. Этого я и боялась. А думала, что, приехав в Сиэтл, буду валяться в кровати, смотреть диснеевские мультики. Мечты, мечты…
– О, класс, – говорю без особого энтузиазма.
– Вот увидишь, «хаски» очень даже ничего. Оторвемся по полной!
– Как скажешь.
– Чарли… Знаю, тебе не хочется никуда идти, но кто проживет за тебя твою юность? Пока мы молоды, надо этим пользоваться. Carpe diem, лови момент! Ты больше не в Денвере, но прошлое тянет тебя назад. Отпусти его.
Я киваю, хотя и не согласна с ней. Пускай где-то в глубине души и понимаю, что она права, но все равно не могу принять это. Я не смогла бы остаться в Денвере, но Сиэтл… Вряд ли я мечтала о такой жизни. Все эти тусовки, знакомства – не мое. Не про меня. Я тут как кошка, которую пытаются засунуть в ванну…
– Даже не знаю…
– Слушай, побудь там пять минут. Если не понравится, уйдешь – ключ от квартиры у тебя есть.
Я киваю. Потупив взгляд, рассматриваю тонкие розовые линии на запястьях. Раны на коже со временем зарастают, но в душе – кровоточат вечно.
– Взбодрись, Чарли. Жизнь всего одна, так что давай оторвемся по полной!
Жизнь… Забавно. После той трагедии в Денвере я вроде бы живу, а вроде и нет. Я пыталась все забыть, перевернуть страницу, но… Задумавшись, я не замечаю, как Манила наносит тональник мне на щеки.
– Чарли, – говорит она с укором, – тебе срочно нужно развеяться. Новая обстановка и… бокальчик мартини.
– Серьезно, мартини? – улыбаюсь я.
– Ага. И мир станет куда дружелюбнее.
– Может, он станет дружелюбнее позже? Через неделю или две?
Манила смеется, нанося последний штрих – тонкую линию подводки.
– Не заговаривай мне зубы. Я приведу тебя на эту вечеринку. Ты же знаешь, я упрямая, как…
– …Баран. Билл постоянно это повторяет, – хихикаю я.
Манила убирает косметику обратно в сумку. А я поворачиваюсь к зеркалу:
– Мне даже нравится, но неужели без этого нельзя?
– Конечно. Или ты думала, явишься такая красотка в толстовке и все парни твои?
– Ну… Зато я неплохой собеседник.
– Чарли, милая, кто станет знакомиться с кукушкой в капюшоне? У парней есть глаза, ты в курсе?
– И мозг, надеюсь.
– Если ты имеешь в виду тот, что у них между ног… – протягивает она смеясь.
– В любом случае это напрасная трата времени – я не ищу знакомств.
– Да, конечно, но тебе нужно развеяться, и я в этом помогу.
Изгой однажды – навсегда изгой?
Вестон
Фрэнк сказал, что это будет небольшая вечеринка. Ага, конечно. Я полчаса искал, где припарковать свой Kawasaki Ninja. Весь двор заполнен машинами, к гаражу не подъехать. Страшно представить, сколько народу набилось в дом. Бьюсь об заклад, они все там разнесут… Фрэнк, ну ты и придурок. Стоит ли вообще идти? Да я там никому не нужен, впрочем, это взаимно. Будь у меня выбор… Но мне больше некуда податься.
Дерьмо. Меня бы здесь не было, заплати я за квартиру. Но пока денег нет, приходится жить у Фрэнка. Только он не отвернулся от меня после случившегося. Он выпустился в прошлом году, так что ему плевать, что говорят в университете. По крайней мере, он верит мне, а не этим хоккеистам.
Мы с одним парнем пошли в паб, а наутро… Парковка, он в отключке, и я. Меня выкинули из «Хаски», лишили стипендии. Заявили: это «временная мера», пока все не поутихнет. Что ж… все знают, в спорте на время – значит навсегда. Такие инциденты никто не забывает. В любом случае в этой истории рано ставить точку.
Я приподнимаю шлем и вытираю уголок рта тыльной стороной ладони. Сколько бы ни курил, металлический привкус не проходит. Кажется, у меня на губах кровь. Я смотрю на себя в боковое зеркало, но в полумраке ничего не видно.
Прикуривая сигарету, тяжело вздыхаю. Я делаю первую затяжку, а затем резко выдыхаю едкий дым. Меня душит кашель напополам со смехом. Это тоже «временная мера». До отстранения я к сигаретам не притрагивался. Спорт, соревнования, команда были моей жизнью. Кажется, все так давно рухнуло, хотя прошел всего месяц. Подумать только, я стал изгоем за какой-то жалкий месяц…
Я тушу сигарету о подошву ботинка и стряхиваю пепел со штанины. Хотя бы моя красотка еще со мной. Поддаю газу, и движок ревет. Я не собираюсь сидеть здесь и ждать, пока кто-нибудь переставит свою машину, чтобы я смог заехать в гараж. Загоняю байк на лужайку, подальше от гуляк – пусть только попробуют поцарапать мою крошку. Черт, кажется, я попал в клумбу… Ничего, старина Фрэнк простит – только свожу его племянницу на ярмарку. К счастью, Эмма меня обожает.
Я осматриваюсь по сторонам: кажется, меня никто не видел. Спрятав в багажник шлем и перчатки, иду к дверям. Быстро ввожу код на домофоне и натягиваю капюшон.
«Давай без сцен… тише воды, ниже травы», – повторяю я про себя, прибавляя шаг. Проще сказать…
Я напряжен, как натянутая струна. Черт, кажется, будто все на меня пялятся. Но если кто-то посмеет прокомментировать мое появление, клянусь, я набью ему морду. Неделями я жил в тени, надеясь, что этот ад наконец прекратится, и вот я на грани срыва. Я сжимаю кулаки, заставляя себя идти вперед, во мрак. Пустые пластиковые стаканчики яростно хрустят под моими ногами. Я открываю дверь и оказываюсь на кухне. Здесь царит полумрак. Около дюжины незнакомцев бродят по комнате в поисках выпивки – кажется, они меня не узнали. Оглядываясь по сторонам, пробираюсь к холодильнику – не помешает чего-нибудь раздобыть. Вдруг мне на плечо ложится чья-то рука. Готовый дать отпор, я резко разворачиваюсь.
Испуганный Фрэнк поднимает руки и пятится:
– Эй-эй, полегче, приятель! Я пришел за льдом.
Бывший нападающий «Хаски» на мгновение замирает, видимо ожидая моего ответа, но я молчу. Я не скажу ни слова. Когда я на взводе, как сегодня, мне лучше держать рот на замке, не то обязательно ляпну какую-нибудь глупость. Язык мой – враг мой.
– Весь день тебя не видел. Ты как, порядок? – спрашивает Фрэнк настороженно.
Он смотрит на мое лицо, затем на руки. Его взгляд задерживается на ссадинах, украсивших мою правую щеку и костяшки пальцев, которыми я надавливаю на дверцу холодильника. Я качаю головой, прежде чем он сделает какие-то выводы.
– Да шлепнул тут кое-кого и первым делом примчался к тебе – перекусить. Расслабься, мужик, я только из зала.
– Ладно, как скажешь. Загремишь за решетку – апельсины носить не буду.
– Какое облегчение: ненавижу апельсины.
– Не умничай, Вест. Я волнуюсь за тебя.
– Пап, можно я уже пойду в свою комнату?
– Да-да, очень остроумно. Не останешься? Пропустим по стаканчику за начало учебного года…
– И заодно пообщаемся с «Хаски» в полном составе? Не, я пас. Лучше сразу в окно.
– Даже так? Ну вперед, я мешать не стану.
Он показывает мне средний палец и уходит, но вдруг оборачивается:
– Кстати, это так, к слову, из «Хаски» здесь только двое. Остальные тренируются с новичками или просто не пришли. Так что слабая у тебя отговорка.
В ответ я корчу расстроенную гримасу. Но мне нужно узнать кое-что еще.
– А Билл?
– На катке. Горизонт чист, так что наслаждайся вечером, приятель.
Я медленно киваю. Да, возможно, вокруг не так много врагов, как я думал. Мне вдруг становится легче.
Черт, последние пару недель я как на иголках…
Схватив пакетик со льдом, Фрэнк исчезает. В одну руку я беру пиво, в другую – сэндвич и на ходу закидываю его в рот. Прислонившись плечом к дверной раме, стою у входа в гостиную и смотрю в большое панорамное окно. Снаружи Джошуа и Кев – защитники «Хаски». Они слишком заняты, красуясь перед своими немногочисленными фанатами, и не замечают меня. Я радуюсь, что других игроков там нет. Было бы трудно держать себя в руках, глядя на то, как эти парни, которых я считал своей семьей, беззаботно веселятся. Два моих товарища по команде строят девушкам глазки, и я не могу удержаться от смеха. Никогда не понимал, почему женщин так привлекают хоккеисты. Не знаю, возможно, их впечатляет вся эта экипировка? В любом случае даже на расстоянии нескольких метров я вижу звезды в глазах девушек. Джошуа всегда считал себя дамским угодником, но девчонкам явно интереснее его футболка в цветах университета, чем его личность.
– Эй, Дарт Вейдер, ты загораживаешь дорогу, – раздается тихий рык позади меня.
Я оборачиваюсь. Передо мной маленький комочек ярости: сложив руки на груди, незнакомка нетерпеливо постукивает ногой.
– Рад видеть, что не только у меня дерьмовое настроение, – говорю я после непродолжительной дуэли взглядов.
– Ничего подобного, – возражает она.
– Да? О, теперь вижу: ты так и светишься от радости. А если серьезно, что случилось? Бросил парень? Испортила платье и пришлось натянуть эту толстовку?
– Что, прости?
Она поднимает брови, будто задается вопросом, почему тратит время на такого придурка, как я. Вздохнув, делаю шаг назад.
– Остынь, принцесса. Иди веселись… А я пойду в свою берлогу, – бормочу я. – Я лишний на этом празднике жизни.
Брюнетка смотрит на меня большими карими глазами. Она могла бы заняться тысячей более интересных вещей, но она просто стоит, поджав губы.
– Что-то не так? – спрашиваю я.
– Тебе бы ее обработать. Ранки могут быстро загноиться. Ты что-нибудь слышал об инфекционном целлюлите? Поверь, штука не из приятных.
– Что, прости?
– У тебя кровь на щеке. Вон там.
Я потираю царапину – на пальцах остаются бурые комочки.
– Тоже день не задался? – спрашивает она.
Я киваю:
– Скорее месяц.
Да уж. Час назад мне не повезло наткнуться на ребят из старого университета. В этот раз я отделался парой ссадин, но не смогу вечно избегать их. Чувствую, еще одна такая встреча – и мне убегать-то будет нечем…
– А с тобой что? Почему такой траурный вид?
С губ девушки срывается звонкий смех. Она машет рукой:
– Соседка притащила меня на вечеринку.
Я знаю почти всех в кампусе, но ее лицо мне незнакомо.
– Ты тут недавно, да?
– Ага, всего неделю.
– Проездом?
Она пожимает плечами и бормочет:
– Наверное… Да, пожалуй.
От улыбки у нее приподнимаются уголки губ. Девушка протягивает мне руку.
– Чарли, – представляется она.
Я звонко ударяю по ее ладони, и она снова смеется.
– Вестон.
– Ладно, Вестон, мне пора: надо забрать ключи у соседки. То есть у нее моя сумка, а в ней ключи…
Музыка становится громче. Чарли встает на цыпочки и шепчет мне на ухо:
– Если здесь произойдет убийство, сделай вид, что никогда меня не видел.
– Удачи, – шепчу я. – Надумаешь избавиться от тела – обращайся.
Она машет рукой, а затем указывает на мою щеку:
– Не забудь обработать.
Я смеюсь, поднося пивную бутылку к губам. Одним махом выпиваю половину и тяжело вздыхаю, когда Чарли исчезает в толпе. Я так долго был один, что уже и забыл, как это приятно – поговорить просто так, ни о чем. Стою, прислонившись к стене, и улыбаюсь, кажется, впервые за целую вечность. Может быть, еще не все потеряно. Может быть…
Иголка в стоге сена
Чарли
В гостиной грохочет музыка. Дом огромный, но все почему-то решили собраться именно здесь. Повсюду шатаются пьяные – еще чуть-чуть и на меня бы свалился тот здоровенный тип. Я приподнимаюсь на цыпочки, пытаясь разглядеть кудрявую гриву Манилы. Да уж, попробуй найди кого-то в такой толпе…
Я бреду наугад, перебегая взглядом от одной фигуры к другой. Я никого здесь не знаю. Неприятное ощущение, будто я в тылу врага, и отступать некуда. Представляя себя храбрым солдатом, я грустно улыбаюсь девушке, с которой случайно столкнулась, и продолжаю свое одинокое странствие.
«Мани-и-и-и-и-ила, ну где же ты?..»
И куда она делась? Я же сказала, что не хочу оставаться надолго… Вокруг все веселятся, и я, наверное, должна. Разве не для этого я пришла? Нет, меня притащила сюда Манила. В прошлой жизни я бы без раздумий, едва преступив порог, стала частью этой пьяной толпы. Танцевала бы на столе, как та девушка в купальнике. Но сейчас… Сейчас я к этому не готова.
Справа от меня раздается крик. От удивления я подскакиваю и начинаю мысленно считать, пока до меня не доносятся радостные возгласы и смех. Трубка смерти, как я люблю ее называть, – длинная труба, через которую спиртное вливают прямо в рот, – поднимается над головами. Парень в центре толпы вдруг закашливается, и его тошнит на собственную футболку. Вот мерзость… Я едва сдерживаю рвотный позыв и выбегаю в сад на свежий воздух. Снаружи дует влажный, слегка соленый ветер – море отсюда не так далеко. Пока я училась на медсестру, повидала всякое, но если и есть что-то, чего я не выношу, так это рвота. Могу стерпеть что угодно: мочу, кровь, но это… Фу.
Пытаясь отдышаться, я цепляюсь за перила у бассейна. Все еще чувствую эту вонь… На мгновение я замираю: кажется, за мной кто-то следит… Нет, это не имеет смысла. Кому я здесь нужна?
Наконец тошнота отступает – можно продолжить поиски. Так, у бассейна Манилы нет. Что ж, посмотрю в саду – может, она там? В темноте я брожу среди кустов, но и тут моей соседки нет: только целующиеся парочки – обязательный атрибут любой вечеринки… Какой-то парень прижимает голую ногу своей партнерши к стене гаража. Похоже, прелюдия уже позади… Очаровательно.
Тихо обхожу их и снова оказываюсь у бассейна – похоже, я сделала круг. Стеклянные двери, которые ведут в гостиную, распахнуты настежь. Я смотрю по сторонам в поисках Манилы, но ее нигде не видно. «Черт, где же она? Я думала, будет лучше отдать сумку ей, чтобы не потерять… Можно было бы подождать ее у калитки, но вдруг придется простоять там всю ночь?»
Достаю телефон и в очередной раз набираю номер Манилы – в ответ слышу гудки. Музыка в доме грохочет так громко, что колонки начинают жалобно хрипеть. Расстроенная, я оборачиваюсь и смотрю наверх. В нескольких комнатах горит свет, значит, вечеринка перешла на второй этаж. Вдруг я замечаю фигуру в капюшоне.
Почувствовав на себе чужой взгляд, вздрагиваю. Мистер Дерьмовое Настроение высунулся из окна. Между его пальцами тускло светится кончик сигареты, но этого недостаточно, чтобы разглядеть лицо парня. Впрочем, хотя отсюда я и не вижу его глаз, но знаю: они устремлены на меня. Он не отворачивается. «И долго будешь пялиться?» Вестон смотрит на меня еще минуту, а затем закрывает окно и растворяется в сумраке комнаты – так же внезапно, как появился. «Что это было? Ах да, я же тут слонялась как неприкаянная душа. Должно быть, то еще зрелище…»
Полная решимости вернуть свои ключи, я иду обратно в дом. Если Манилы нет снаружи, значит, она внутри! Снова гостиная, или скорее «филиал ада на Земле», снова кухня, коридор. Тут, кажется, я и наткнулась на Вейдера… И вот я уже обошла весь первый этаж. Потеряв всякую надежду, плетусь к выходу, как вдруг замечаю рыжую копну волос. Это же подруга Манилы! Я спешу к ней – она как раз что-то себе наливает. Ей-богу, еще чуть-чуть, и я расплачусь от счастья!
– Эйми?
Явно перебравшая девушка угрюмо смотрит на меня:
– Я Чарли, соседка Манилы, помнишь?
– А-а, конечно! Выпьешь? На вот, держи.
Шатаясь, она неуклюже протягивает мне бокал, и я едва успеваю его схватить. Немного проливается на пол, но, к счастью, на толстовку не попадает. Фух!
Держа бокал подальше от пьяной девушки, я задаю вопрос:
– Я ищу Манилу, знаешь, где она?
– Кого манила?..
– Ма-ни-лу – высокую, кудрявую брюнетку с зелеными глазами.
– Манилу?
– Да, девушку Билла, моего брата.
– А-а, Манилу! Что ж ты раньше не сказала…
Так, Чарли, держи себя в руках. Вдох-выдох.
– Она наверху. Брит бросил парень, там такая история… Мы все пытаемся ее утешить. Меня вот отправили за выпивкой! Бедняжка, наверное, нескоро придет в себя…
Кивнув ей, я бегу к лестнице. Если все и правда так серьезно, Манила домой не собирается, а у меня нет ни малейшего желания провести ночь в компании заблеванных придурков.
Я на втором этаже, но куда дальше? Может, Вестон знает, где искать Манилу? Так, я видела его в том окне, значит, он должен быть за… этой дверью! Я уверенно стучу, стараясь как можно громче – из-за этой чертовой музыки даже собственные мысли расслышать трудно. Тук-тук, тук-тук, тук…
Дверь с грохотом распахивается, и я едва успеваю отскочить, проливая на себя содержимое бокала.
– Я тебе сейчас по голове настучу, – ревет грубый бас.
Я стою, разинув рот, не в силах вымолвить ни слова. О чем я хотела спросить? Его суровый взгляд останавливается сначала на моем растерянном лице, затем на руке, которую я так и не опустила. Мое сердце вот-вот вырвется из груди.
Вестон удивленно приподнимает брови: похоже, он ожидал увидеть за дверью кого угодно, но не меня. Черты его лица смягчаются. Набравшись смелости, я смотрю ему прямо в глаза – темно-синие, как штормящее море.
Наконец, я прихожу в себя и прижимаю руку к груди. Неловко тру липкое пятно на толстовке. От волнения начиная заикаться, произношу:
– П-прости… Я… я ищу Брит.
Вестон облизывает губы и едва заметно качает головой. Я смотрю на него как зачарованная: я – змея, он – заклинатель. Сердце бьется все быстрее. Этот парень… Рядом с ним я чувствую себя маленькой лодочкой, попавшей в мистический водоворот – загадочный и опасный.
Несколько бесконечно долгих секунд спустя Вестон со вздохом откидывает назад свои каштановые локоны.
– Тут ее нет.
Его голос – хриплый рык. В нем слышится угроза, что-то звериное.
– Ладно. П-прости… за беспокойство.
Я не двигаюсь с места: ноги словно прилипли к полу. Давай, Чарли, не стой столбом… Вестон тоже не уходит: одна рука вцепилась в дверную ручку, вторая – у него за спиной, будто он что-то прячет. Да, кажется, он правда ждал кого-то другого… Наконец он напряженно осматривает коридор и успокаивается.
Я ставлю опустевший бокал на журнальный столик рядом, изучая лицо Вестона: щека красная, а ссадины куда серьезней, чем казалось. Я вдруг начинаю беспокоиться – во мне просыпается будущая медсестра.
– Залепи…
Вестон недоуменно поднимает брови.
– Э, ранки на щеке… Залепи стрипами1.
Воцаряется неловкая тишина. Где-то за окном с шумом проносится компания гуляк. Я снова ловлю взгляд Вестона, и мне становится не по себе: что-то странное в его глазах, он будто смотрит сквозь меня. Но я наконец беру себя в руки. Смущенно улыбнувшись, спешу уйти, как вдруг слышу:
– Чарли! Подожди!
Я оборачиваюсь.
– Да? – Мой голос звучит пискляво.
Вестон жестом подзывает меня подойти ближе. Чего он хочет?
– Прости, что накричал. В последнее время я немного на взводе.
– С кем не бывает.
Он наклоняется, и его дыхание ласкает мою шею.
– Слушай… а ты умеешь накладывать эти стрипы?
