Read the book: «Алхимия Времени»
Посвящается всем,
кто готов отринуть предрассудки
и разглядеть в себе жажду к чудесам
Глава 1
Кор`Интер.
500 год после передачи власти.
В воздухе сгустился жар. В этом мире всегда было жарко, но не с приходом ночи. Вот только Настоятельницу жгло изнутри прикосновениями опасных узлов предчувствия. Она смотрела на мальчика, в глазах которого горел огонь силы – той самой силы, которую они так долго ждали. Он был еще совсем юн, с момента его появления на свет прошло всего десять лет, но отпечаток не могли пропустить глаза жаждущие и внимательные. Настоятельницу обвиняли в чрезмерной холодности, но не сомневались – её отношение не имело пристрастности, и в тоже время не нельзя было не заметить блеска в её умудренных знанием и опытом глазах – они будто поглощали образ мальчика, вписывали его в память, в глубины сознания, чтобы она могла различить его всюду среди миллионов людей.
– Вы уверены, Настоятельница?– спросила её та, что в скором времени должна была взять на себя часть её обязанностей. Подобравшиеся путы возраста многое не позволяли делать с прежней силой.
– Думаешь, мои глаза можно обмануть?– одернула её глава дома Статэра.
Ученица вновь вернула глаза к юному наследнику. Он играл со своими черными пустынными псами, и на лице у юнца застыла неискренняя улыбка – мал, да не глуп. Тайное прибытие Настоятельницы и её учениц взволновало его, но меньше чем его родителей – в силу неполноты знаний, но скоро это должно было измениться. В незначительной степени ученицу успокаивал факт того что мальчишка все же не до конца понимал важность происходящего, хоть и чувствовал как сгустился воздух – признак двойственных перемен.
– Нет, простите меня,– ответила девушка и пусть стояла она за спиной Настоятельницы, все равно ей поклонилась.
– Необходимо испытать его,– проговорила женщина, тщательно скрывая дрожь в голосе. – Испытать, да посильнее. С этого момента жизнь не будет к нему так уж нежна.
– Я приглашу их вновь,– проговорила девушка, отступая к двери.
– Только мальчика,– резко проговорила Настоятельница. – Сейчас мне нужен только он.
– Но господин не согласиться,– возразила ей ученица, предвидя недовольство хозяина дома. – Они не доверяют нам всецело, как должны.
“Это все потому что у нас нет прежнего влияния и возможностей ни в одном из разрозненных миров”,– подумала про себя Настоятельница и удержалась чтобы не зашипеть от досады за правдивость собственных мыслей.
– Веди ко мне мальчика, – настоятельным тоном проговорила она. – Отныне у нас больше нет возможности быть обходительными.
– Как прикажете,– отвечала девушка и быстро удалилась прочь из просторной залы, которые отвели хозяева для беседы с представительницами Дома Статэра.
Настоятельница сжала ладони, сцепив их между собой. Она старалась унять трясущиеся мысли и тело. Мальчик был первым знаком, она не могла ошибиться. Она закрыла глаза, медленно дыша призывала к себе прежнюю ясность ума, и мысленно молилась чтобы им был послан и второй знак.
Кор`Эст
500 год после передачи власти
Ночь еще никогда не была такой непроглядной. Даже ясное освещение улиц светом искусственных ламп, едва ли могло разрезать её густоту. Воздух был свеж, даже слишком свеж для середины лета, он холодил спину и выступал бодрым подстрекателям тревоги, она минула грудь и теперь подступала к горлу. Настоятель Дома Статэра, один из ведущих наставников – был уже не юн, и по праву мог считать себя человеком устойчивым к эмоциональным краскам внешних событий – его учили быть неподверженным влиянию обстановки и чужих слов.
Но в ту ночь он не узнавал себя. Тайное прибытие в Центральный мир ничуть его не тревожило, много лет они тайно перемещались по всем мирам. Другое волновало его до глубины естества. Младенец несколько часов назад появился на свет, с громким криком, поглощенный плачем и болью рождения. Настоятель ждал, когда господин дома, принесет ему ребенка. Он должен был убедиться, что это тот самый знак, которого они ждали. Еще один знак. И он остерегался того, что могло произойти с ним, окажись эта ночь Откровенной с ними.
– Настоятель,– тихо проговорил его ученик, подавая в руки наставника бокал с холодной чистейшей водой. Со стороны его учитель казался, как и прежде, непоколебим и спокоен. Он не знал, что эта ночь и так превратила всё внутри него в холодные глыбы, только вот мысли не застыли, они продолжали литься непрерывным потоком. – Мы получили вести от Главы -Настоятельницы.
Он вздохнул и посмотрел в глаза юному ученику – застывшая паника, такая же холодная как снег зимой.
– Ты плохо скрываешь свои эмоции,– укорил его Настоятель. – Вы уже отправили ответную весть?
Ученик кивнул в знак согласия.
Настоятель нашел в новорождённом младенце то, что отчаянно искал Дом Статэра и то чего жаждал этот мир.
– Когда взойдёт солнце, нас уже не должно быть здесь,– проговорил Настоятель. – Миру явилось два знака, и теперь вместилища начнут вбирать в себя силу, которую некогда мир утратил. Время милосердно по воле Великого,– шептал он, крепко сжав в руке драгоценную ему вещь.
– Господин готов предоставить нам свободный путь, он нашел подходящий промежуток,– проговорил ученик, вглядываясь в лицо учителя.
– В наших руках появилось оружие,– последовал шепот. Настоятель все еще пробирался сквозь поток мыслей, игнорируя внешнее. – Но готов ли наш разрозненный мир принять его,– риторический вопрос оставался на его губах, а во рту появилась горечь. – Они должны выбрать правильное имя,– глаза его стали шире, будто поймали состояние возбужденного сознания.
– Настоятель,– снова обратился ученик, в его горле было сухо от волнения. Ту ночь он не забудет никогда, так он решил, как только ступил на землю Кор`Эст. – Нам пора выдвигаться.
Как и требовалось – с приходом рассвета, на земле центрального мира остались лишь слабые следы присутствия представителей дома Статэра, тех людей, которых считали выдумкой, нежели плотью и кровью.
Кор`Эст
16 лет спустя.
516 год после передачи власти.
Внешнее состояние обманчиво. Ему просто нельзя доверять, или можно оказаться загнанным в ловушку не только лживых образов и слов, но и своих собственных суждений, в действительности только казавшихся таковыми. Обманчивость внешнего относится абсолютно ко всему – вещам, людям, обстоятельствам. К тому чего можно было коснуться и коснуться не представлялось возможным. Относилось это обманчивое состояние и к объединенному пространству Парс`Раст.
Парс Раст объединило в себе четыре отличных другу от друга мира, и теперь их внешнее мирное состояние можно было только проглатывать, ощущая неприятий привкус горечи притворства. Но что могло разбавить этот яркий привкус?
Изабо ван Райт надеялась, что этому поспособствует её возвращение домой на несколько недель. Ей хотелось верить, что обстановка родного мира будет к ней приветлива и утихомирит все глубинные переживания, столь яро поднятые её наставниками и окружающим обществом. Она испытала отвлечение, когда её меж пространственный корабль приземлился в посадочной зоне, там её уже ожидал экипаж. Глазами, среди множества людей, она искала своего старшего брата, который в письме обещал её встретить. Такое суетливое волнение она позволила себе лишь на борту корабля. Она хотела покинуть его как можно скорее, необходимость ощутить прикосновение наполненного свежестью ветра ноющим чувством растекалось по телу.
Брат не прибыл, чтобы встретить её. Вместо себя отправил секретаря и охрану – стандартный бесчувственный набор элементов постановки. Изабо позволяла себе только вежливое обращение и легкость – еще один образ спектакля – никакого нетерпения, не имеет значения сильно ли ты скучаешь по семье, и насколько трудно тебе приходиться вдали от дома. Все должны видеть только то что должны, не больше ни меньше.
Добравшись до территорий семьи Райт Изабо ощутила перемену в теле, родная земля отнимала скопившуюся напряженность, но это послабление не служило поводом для пусть даже временного расслабления. Секретарь, который встретил её вежливо и без эмоционально, не был доверенным лицом ни отца, ни брата. Всех приближенных она знала в лицо и с рождения. Этого человека она видела только на фотокарточках, присланных братом. Потому в его присутствии следовало соблюдать все правила.
Семейный дом встретил обманчивым молчанием. Изабо простилась с Секретарем в холе дома, и просила слуг отнести её чемоданы в спальню, сама же она сразу направилась в комнату матери, необходимо было лично справиться о состоянии её шаткого здоровья. Но подходя к её комнате, Изабо отметила отсутствие слуг в этом крыле дома и зацепилась чутким слухом за хорошо различимые голоса, доносящиеся из рабочего кабинета отца. Она медленно и тихо направилась на звук .
– Они втянут нас в это войну!– возмущенный голос брата, пробудил в Изабо желание повременить с появлением. – Эти безмозглые члены совета просто не хотят понимать, как далеко готов зайти Генералиссимус. Он не посмотрит ни на какие пункты договора, он просто убьет всех кто не согласиться с его волей.
– Мы знали, что подобное может произойти,– отвечал отец. – Наши шпионы докладывали о разработке новых боевых машин еще несколько лет назад, у всех членов совета была возможность косвенно повлиять на планы Гена.
– Но они отказались проявить понимание и оказать помощь в взаимодействии с остальными мирами объединения,– проговорил сын, голос его уже не звенел, но сделался сдавленным. Мужчина не хотел дать волю копившемуся гневу, его отец не был виноват ни в чем.
Опасения Изабо подтвердились. Ничего из того что ей доносили и предрекали не было надумано или преувеличено. Девушка открыла дверь и вошла внутрь просторного кабинета, создавалось ощущение сдвигающихся стен, таким было напряжение обоих мужчин – они встретили её взглядами.
– Сестра,– на выдохе проговорил Чарльз, её любимый и единственный старший брат. – Прости не смог тебя встретить сегодня,– поспешил добавить он. Чарльз повел плечами, прогоняя стянутость мышц, и подошел к сестер чтобы обнять её.
– Как добралась, дочка?– спросил господин семьи Райт, так же заключая дочь в объятия.
– Мой путь был мирным,– отвечала Изабо. – Прошу прощение, что помешала вашему разговору, но я хотела бы принять в нем участие.
Отец одарил её недовольным взглядом.
– Это пока никак тебя не затронет,– возразил господин. – Нет нужды с дороги занимать свои мысли чем-то подобным.
– Уверяю, я в состоянии выслушать все, что вы готовы мне сказать,– настояла Изабо садясь в кресло. – Мне и так приходиться постоянно думать о том, что лишь не давно стали произносить в слух. Народ Кор`Форас встревожен.
Упоминание народа другого мира демонстрировало дальность расползшихся слухов. Глава семьи посмотрел на свою дочь еще раз. Ей было всего шестнадцать лет, но от ребенка в ней не осталось и следа. Она была умна и хорошо образована, об этом позаботилась её мать, отправив её учиться подальше от Центрального мира, многие факторы не оказали на девушку своего влияния, оставляя её возможность ясно смотреть на многие вещи. Но в желании отстранить Изабо от беседы, скрывалось не недоверие или неуверенность – он не хотел приближать время, когда дочери придется столкнуться с неизбежным.
– Что ж,– он выдохнул и жестом просил Чарльза продолжить.
– Нам не избежать столкновения,– проговорил Чарльз, они говорили уже больше часа, и в голосе молодого господина чувствовалась усталость. – Ген не станет исполнять пункты договора подписанные его предком и Императором, да Хранит Великий его душу. Генералиссимусу претит суверенитет миров Объединения, который обеспечивает этот договор.
– Он всегда был жесток,– проговорила Изабо. – В нем больше ненависти и яда, чем в родном отце. Желание установить единую бездуховную власть во всех мирах Парс Рат это способ воплотить свою жестокость. Но что способны сделать мы и наши сторонники, кроме предупреждения посланного за пределы нашего пространства?
И так, девушка, что желала получить хоть немного умиротворения в стенах родного дома, приблизилась еще на несколько шагов к тому, чтобы потерять мир не только в душе, но и в стенах родного дома.
Кор`Эст
2 года спустя.
518 год после передачи власти
– Мама,– обратилась Изабо, закатывая рукава рубашки. – Ты должна выпить это лекарство, я сама приготовила его.
– Не растрачивай силы понапрасну, дочка,– облизнув губы проговорила госпожа дома. – Не мной тебе следует быть озабоченной, Изабо,– уже более настойчивым тоном, но голос её был слаб.
Изабо наклонилась и молча приставила стакан к губам матери, та сделала несколько маленьких глотков, и тяжело задышала. Она ерзала на софе, запретив кому-либо переносить её обратно на кровать, которая стала ей столь сильно ненавистна. Её тело истощилось, болезнь вот уже пять лет съедала её изнутри, она знала что ждет её в конце и вовсе не страшилась за свою жизнь. Она успела привыкнуть к боли, и потому она заботила её мало. Дочь – все что осталось от её семьи, единственное волнующее её существо. Собственная приближающаяся смерть не пугала её.
– Изабо,– она схватила дочь за запястье. – Надень перчатки,– гнева не было в её голосе, но он застыл в её глазах.
– Госпожа,– взмолилась служанка, ухаживающая за матерью Изабо,– прошу вас, не перенапрягайтесь.
Изабо послушал мать и натянула на руки кожаные перчатки, застегивая из на запястьях. Она чувствовала тревогу матери за себя, столь любимая ею женщина только сегодня позволила себе подобную раскрепощенность. Никогда прежде её переживания не были такими легко читаемыми. В этом узнавался еще один признак её приближающейся смерти. Первым умер её отец, глава рода ван Райт был якобы отравлен представителями оппозиции – в это должны были верить люди. Но правда была иной. Следом Изабо узнала о смерти своего брата, он погиб на войне, которую не желал и ненавидел – в этом обвинили тех же представителей оппозиции, но это была наглая ложь. Изабо стояла на пепелище трудов и вековых знаний, слушая гнусную ложь, она была подобна кислоте – разъедала внутренности, вызывала тошноту.
И снова это была ночь. Такая густая и свежая, наполненная кислородом и запахом леса, какие бывают только в Кор Эст. Изабо прислушивалась в посторонним звукам. Стоны матери были слабыми, чтобы заглушить суету с наружи. Изабо прикоснулась к широкой и длинной рубашке, спустила руку к области талии, и нащупала оружие. Она вынула его и надела на пальцы правой руки, так чтобы метал крепко прилег к коже перчаток. И только потом она позволила встать на колени, и положить голову на колени матери. Даже в этот болезненный момент она не могла быть мысленно только с матерью.
– Моя дорогая, помни все чему тебя учили,– говорила госпожа дома,– у тети ты найдешь мой дневник, я отправила его пару недель назад,– она тяжело вздохнула. В доме шум стал громче. – А теперь ты должна уходить,– она погладила дочь по голове, запуская в темные волнистые волосы пальцы.
– Я не уйду,– сказала Изабо, сжимая ткань маминого платья, оно было влажным от пота женщины. – Я останусь с тобой до конца, чего бы мне это не стоило.
– Ты всегда была упрямой,– сказала госпожа и сглотнула. – Сара, погаси свет,– просила она служанку. – Прости, что все случилось именно так,– она не отнимала руки от головы дочери. – Как жаль, что я не смогу больше помочь тебе.
Это были последние слова госпожи рода ван Райт. Изабо почувствовала как рука матери соскальзывает с её головы, становясь тяжелее. Тело женщины вовсе лишилось чувств. Глаза погасли, тонкое исстрадавшееся тело больше не тряслось от боли и жара. Теперь Изабо могла видеть только оболочку вмещавшую душу её матери. Но даже осознание этого не облегчало боли. Девушка прикрыла рот рукой, чтобы не был слышен её немой крик.
– Госпожа, уходите,– сквозь слезы просила Сара. – Уходите, скорее!
Изабо покачнувшись поднялась на ноги. На ней была лишь рубашка, но времени не оставалось чтобы хотя бы обуть обувь. Она выбежала из комнаты в сад, через открытое заведомо окно. Она бежала так быстро как только могла, вытирая с глаз горячие слезы боль, которая должна была стать скорбью. Она знала что за ней последуют стервятники, они поджидали её. Изабо должна была изобразить неповиновение и страх, перед солдатами. Ведь рано или поздно они все равно её нагонят. Так и должно было быть. Они знали, что так будет.
Но знать и переживать не всегда одно и тоже. Особенно когда дело касается жизни и смерти. Изабо могла бы пережить происходящее не испытывая особых эмоций, но смерть матери выбила её из привычного равновесия. В тайне Изабо знала, что её мать надеялась на то, что умрет раньше, чем последует неизбежное. Но у времени и судьбы свои законы.
– Изабо ван Райт, остановитесь,– прокричал мужчина у нее за спиной. – Приказывают вам остановиться!– еще один крик.
Но но бежала. Знала – им надо её поймать, по крайне мере пока она не даст сопротивления. Но как оказалось, стервятники не особо хотели бегать за ней среди ночи в лесу. Когда Изабо выбежала на свободную от деревьям территорию, по ногам её ударило волной, подбивая. От удара она упала на колени, но резко обернулась, замечая своих преследователей. На них была гражданская форма – никто не должен был заподозрить в них солдат. Но по их глазам можно было прочитать многое.
– Мы должны забрать вас,– проговорил один из них.
– Забрать? Куда же?– зло спросила она. Злость, страх, боль – она должна была сконцентрироваться на этом.
– Не велено говорить,– отвечал солдат.
– Вы на моей земле,– проговорила она, сквозь зубы, а затем крикнула. – Катитесь к чертям, ублюдки! Я никуда не пойду с вами!
Солдаты попятились, удивленные яростью Изабо. Это была ненависть перешедшая к девушке с каждой каплей крови.
– Тогда нам придется применить силу,– проговорил солдат, он пусть и был удивлен, но слова произнес смакуя возможность открывшую перед ними сопротивление Изабо.
– Если вы хотите убить меня, то сделайте это здесь,– проговорила она. К ней подошли двое мужчин, один продолжал стоять напротив. – Я умру только на своей земле,– она стиснула руки, чтобы наличие оружия было скрыто от них как можно дольше.
Изабо сопротивлялась их попыткам поднять её с земли. Одного она ударила по ноге, другого укусила за руку, это вызвало его гнев и он пихнул её так, что девушка упала на землю, снова оказавшись на коленях. Она смотрела в сторону леса, когда мужчина схватил её за волосы и потянул на себя, не только она ненавидела их, они так же ненавидели её – вот только их ненависть была поверхностной, построенной на лжи.
– Девка,– прошипел солдат ей в ухо. – Ты слишком самоуверенная.
Изабо успела заметить двух псов, выбежавших из леса. Их яркие золотые глаза сверкали среди ночи. Но и сама ночь начала рассеиваться. Обнажая густеющий туман.
– Это что за черти?– пятясь спросил один из солдат. Псы застыли на месте, их глубинный рык дергал нити глубоко в душе Изабо. Её подбородок все еще был задран, волосы крепко держала мужская рука.
Псы зарычали сильнее, когда их взгляды с Изабо пересеклись, но их агрессия не была направлена на девушку.
– Вам лучше этого не делать,– прозвучал голос. Новый голос. Его обладатель вышел из тумана, но первой в ясности показалась его тяжелая трость. – Волосы отпустите,– сказал он, до смешного непринужденно.
Он смотрел на солдат, Изабо смотрела на него. “Кто он такой?”. Его образ смутно отзывался знакомым в её памяти, но в тот момент она не могла вытянуть эти воспоминания. “Почему он вмешивается, да еще и так грубо? Солдаты не должны были его слушать”. Выстроенная последовательность нарушалась этим незнакомцем.
К удивлению, Её волосы отпустили, и только тогда их взгляды с мужчиной встретились. Изабо глядела исподлобья, но затем подняла голову. Она словно чувствовала, что он хочет рассмотреть её. Его глубокие синие глаза недолго исследовали её, точный возраст мужчины Изабо не удалось определить, она казался старше самой девушки, но это читалось по глазам не по лицу. Внутренне зрение подчеркнуло наличие его силы, это было ощущение и оно не обманывало Изабо. Её инстинкты реагировали правильно.
– Вот постановление,– он вытянул руку, в ней была свернута бумага, запечатанная официальной эмблемой, хорошо знакомой солдатам. Он отдал его в руки одному из солдат. – Больше это не ваша ответственность.
Незнакомец свистнул и собаки отошли за его спину. Он же сам присел, позволяя трости частично войти в почву. Ровная линия губ дернулась, он что-то заметил на теле девушки. А затем он усмехнулся. Он потянул руку к Изабо, она попятилась.
– Иди к черту,– выплюнула она слова.
Выстроенная последовательность рушилась и это злило Изабо.
И губы его изогнулись в усмешке. Он все же взял Изабо за горло, у него была крепкая мужская рука, но она почувствовала в его хватке сильную сдержанность, он не душил её, установил контакт. Она схватила его руку двумя своими, приготовившись отпихнуть его и ногами, если он захочет причинить её вред. В ту ночь она не собиралась умирать. Так просто она не дала бы себя убить никому. Даже если бы это грозило её разоблачением. Прикоснувшись к мужчине через ткань его водолазки, она ощутила тепло, явное различие между температурами их тел. А затем вдохнула поглубже, каря себя за то что потеряла бдительность – незнакомец пах песками и жаром. Изабо подавила удивление, но незнакомец заметил проблеснувшее осознание и еще раз усмехнулся.
Его усмешка была последним, что запечатлела Изабо в своей памяти, прежде чем подчиниться тьме искусственного сна, в которую она была уверена, её погрузил мужчина пустыни.
