Read the book: «Простой», page 3

Дверь открыла голая женщина. Мне все еще было стыдно перед Алиной за тот эпизод с поэтессой в начале ноября на семинаре. Конечно, я ей ничего не сказал. Мне было страшно сделать ей больно. Но еще больнее было смотреть на голую женщину:

– Зайдешь? – спросила гостья.

– Вам оплачивать удобно по карте или наличными? – ответил я и старался не пялиться на грудь. Вышло так себе. Но решил строить из себя робота. Это удобнее, чем быть собой.

– Хорошо, а потом зайдешь?

– Я бы хотел ответить вам да, но дело в том, что я на работе, и мне бы не хотелось слить возможную карьеру и стабильную жизнь со стабильной девушкой. Я очень хочу прикоснуться к Вашей загорелой коже и к Вашей прекрасной груди, и хотел бы рассказать о себе еще больше, но мне слишком больно смотреть на вас. Я слишком устал и мне сильно не хочется отвечать вам односложно, но я отвечу: нет.

Мне нужно было сказать ей так. Но вместо этого я ответил иначе:

– Нет. К сожалению.

      Охранники наблюдали всю эту сцену в духе фильма "Четыре комнаты" по камерам. Потом я собирал их отзывы о своем перформансе у 705-го номера:

– Ну ты блин, Артур, я бы ее…

– Я бы тоже!

– Ладошку лучше вы того, как дети, а. Ну серьезно, Артур, что за дела?

– Мы бы и не показали эту запись с камер никому.

– Да, лучше бы ты ее того.

– Зассал!

– Мда, надо было мне отнести этот заказ.

А я был горд собой. Мне удалось избежать чувство вины и стыда. Больше я не изменю. И все будет хорошо. Я стану профессионалом и не стану тыкать в пилотку пьяной гостье. Я не буду обращать внимание ни на что, потому что я ответственный молодой человек, который должен работать, любить свою девушку, возможно, родить сына или дочь. Дел много.

– Хороший официант – это тот, кого заметно только в нужный для гостя момент! – сказал мне директор ресторана.

      Денис пытался взять меня под свою опеку еще когда я проходил практику. Он спрашивал, исполнилось ли мне 18. Ближе к октябрю он написал мне в вотсапе: "Как 18 исполнится, первым делом звони мне. Не в отдел кадров. Нам нужен в ресторан такой сотрудник".

Как мне исполнилось восемнадцать, я хотел задать ему только один вопрос: какого черта я оказался помощником официанта, а не официантом? А он наблюдал за каждым моим действием и устраивал разнос, когда я делал что-то не так.

Но мне хотелось быть более заметной фигурой. Фартук сдерживал мои возможности, поэтому я старался и работал как мог. Хотелось вырваться на ресепшен, на передовой фронт военного поля гостеприимства. И я отзывался на каждую просьбу, делал больше, чем нужно. Конечно, мало кто это замечал, но по выходным писали: «Жуть, Артур, может выйдешь в выходной? Без тебя сложно, оказывается».

Эти сообщения грели душу. Я становился частью единого организма.

21.

По выходным мы с Алиной старались проводить как можно больше времени вместе. Полностью использовать отведенное нам свободное время. Нам его одолжили начальство, декан и остальные сильные мира сего.

Я ехал на автобусе в сторону ГКЗ. Одноклассник подарил два билета на симфонический концерт. Рассматривал пассажиров, всех этих случайных людей. Лица не выражали ничего, кроме усталости и боли, и мне было приятно разделить с ними усталость рабочего класса.

Еще через час мы сидели с Алиной в красивом зале. Смотрели на сцену. Время от времени переглядывались и держались за руки. На всю жизнь я оказался в плену отелей, и кто знает, куда меня это приведет лет через пять. Но а пока я смотрел на музыкантов, видел боковым зрением любимую девушку, держал ее за руку, и все было в порядке. Пока был выходной.

Я смотрел в глаза Алины и не видел ничего, потому что мой взгляд и сердце были пустыми.

– Твоя проблема в том, Артур, что ты не уважаешь и не любишь никого, кроме себя! – Говорила мне Алина во время ссор.

– Ну как же так, как это возможно? Я же уважаю и люблю тебя! – Отвечал я.

– Это я слышу уже полгода, а на деле, чем дольше мы встречаемся, тем больше я понимаю, что раньше ты, возможно, был влюблен. Я была тебе нужнее, чем ты мне. Сейчас все складывается наоборот. Мы проводим слишком мало времени вместе.

– Я работаю!

– Даже когда мы вместе, – говорила Алина, – ты все равно не со мной. Ты весь в себе и в своих мыслях о работе.

– У меня сейчас не самый простой период, ты ведь понимаешь, что это пройдет?

– А что если не пройдет? Что мне с этим делать?

Мне становилось плевать все больше с каждым днем. Я искренне не понимал, как строить отношения, когда ты работаешь. С каждым днем мысль об отношениях с Алиной заставляла чувствовать меня только усталость.

– Как ты можешь мне такое говорить? – Спросила Алина. Она плакала.

– Я просто пытаюсь быть честным с тобой.

В отведенное нам время, в редкие выходные, мы чаще ссорились, чем нет. По выходным мне все больше хотелось скрыться под одеялом от большого и страшного мира.

Мы все так же вместе с мамой и Алиной сидели за общим столом. Но это уже не было тем, что было раньше. Я больше не испытывал нежных чувств к Алине. Я испытывал усталость вперемешку с чувством стыда. Мне не стоило ей изменять. Мы не подошли друг другу. Я никому не подходил.

Проглатывал эти мысли с ложкой супа.

Когда я возвращался домой с работы, я видел голую Алину в своей кровати. Она мирно спала. Я ложился рядом, обнимал ее и чувствовал запах ее тела. Или я все-таки ее любил?

Слишком сложно. Укутывался в ее волосы и выпадал из реальности в сон.

22.

Меня попросили убрать посуду из бэк-офиса ресепшена. Каждый поход на ресеп я воспринимал очень серьезно: когда меня просили принести печеньки для гостей туда, я начинал немного нервничать, прихорашивался, проводил рукой по волосам – чтоб челка не падала на глаза. Приходил, ставил баночку с печеньем на стойку:

– Ты единственный, Артур, кто так аккуратно ставит печеньки, – отметил Азамат.

Я зашел в бэк, собрал посуду и начальница отдела приема и размещения, сказала мне:

– Ты по-английски белмейме?

– Что?

– Мария спрашивает, как у тебя обстоят дела с английским, – перевел Роман башкирское «белмейме».

– Ну да. Upper-Intermediate, – неплохо в переводе на русский.

Мария посмотрел на меня с восторгом:

– Ром, ты слышишь какой у него голос?

– Да, зачетный.

– Может к нам на ресеп придешь, Артур?

Я был в восторге от этого предложения. Еще когда я гонял хаусменом с чистым бельем подмышкой, я косился в сторону ресепа. Поэтому сказал:

– Не знаю, мне нужно подумать.

– Подумать?

– Я был бы очень рад. Но не знаю, что скажет насчет этого Денис.

Он приложил достаточное количество усилий, чтоб меня взяли именно в ресторан.

– Не ссы, – сказал Рома, – мы с ним поговорим.

– Замолвим за тебя словечко.

Мария подмигнула мне, а я – смутился.

С этого разговора начался трансферный период для меня. Остальные коллеги из ресторана узнали о нем и постоянно мне с укором говорили:

– Артур же у нас теперь Reception Guy!

– Че, уходишь от нас? – спросил Ибрагим.

Он устроился работать примерно в те же даты, что и я. Ибрагим – старше меня лет на 6. Всю жизнь проработал в ресторанах. Он нравился гостям своей непринужденностью и легкостью.

– Да мне и с вами хорошо! – я врал. – Просто на Ресеп я хотел с самого начала. А так – в ресторане мне нравится, – и снова ложь.

В коллективе ресторана были странные отношения. Было нормальным делом застать официанток в бэк-офисе, обсуждающих кого-либо из парней-коллег:

– Артур такой задохлик. Еще курит. Не то что Артем.

– Так Артем и не курит.

Перед тем, как свалить покурить или в туалет, нужно было отпрашиваться у супервайзера. Это сводило меня с ума. но ничего я поделать не мог.

С одной стороны – требовательные и вечно недовольные гости. С другой – не менее требовательные и еще более недовольные коллеги и начальство. И поскольку я работал всего первый месяц, я знать-не знал о многих нюансах коммуникации в рабочем коллективе, поэтому действовал наощупь и постоянно переживал. Каждую минуту и секунду. Приходил домой и прокручивал в голове разговоры. Пытался разобраться, правильно я сказал что-то или нет. Сильно боялся вылететь с работы, как вылетали остальные ребята за неосторожные слова и действия. Иногда достаточно одного взгляда, чтоб не понравиться кому-то.

Одна из главных ошибок случилась, когда мы привычно нажрались коллективом. Интересный факт: почти все официанты много пьют. Мы оказались на квартире, пьяные, и сложилось, что мы легли спать. Я пристроился к двум официанткам и приобнял одну из них. Они подняли шум, а мне пришлось быстро собираться и ехать домой. Казалось бы, ничего страшного, но эту историю раздули уже на следующий день. Никто мне ничего не говорил напрямую. Но я почувствовал, что что-то не так.

Так началась история моего длительного перехода в другой отдел. Вовремя.

23

– Артур, смотри, Ильшат – операционный менеджер, и если в новогоднюю ночь и на праздниках в ресторане не будет такой важной трудовой единицы, как ты, то случится перекос. На ресепе ты первый месяц будешь бесполезен, ты должен это понимать. Тут ты уже метишь на позицию сперва официанта, а через годик будешь уже старшим официантом!

Денис заметил, что его доводы меня не воодушевили. Я сидел-потел в его кабинете и пытался выпросить, чтоб он дал добро на мой перевод на ресеп. Это был далеко не первый разговор в его кабинете; по ощущениям, мой каждый рабочий день начинался со споров о том, где мне лучше всего работать.

– Денис Вадимович, – я не сдавался, – я с самого начала хотел на ресепшен.

– Денис! Просто Денис! – он даже встал из-за стола. Я тоже. – Ладно. Хорошо. Смотри. Еще месяц работаешь с нами, а потом переводишься.

– Договорились.

Мы пожали руки, и я вернулся в зал ресторана.

Вечер среды – традиционное время для старушек. Теперь позвольте объяснить: каждую среду в отеле проходили мероприятия от крупной фармакологической корпорации. Сначала бабушки приходили в конференц-зал, а после лекции стройной колонной двигались в сторону ресторана. На их банкет всегда ставили меня, потому что я стал звездой бабушек. Они меня теребили за щечку и говорили, что я милый мальчик. Я улыбался и разносил для них тарелки с едой.

Больше всего я ненавидел, когда в меню банкета присутствовали супы. Отнести одну тарелку с похлебкой – одно дело, а совсем другое, когда этих тарелок шесть или восемь, и тебе нужно захватить поднос таким образом, чтоб все не вылилось.

Один официант на свадебном банкете случайно пролил горячий суп на невесту. Вместо извинений он послал невесту, – гости были требовательные и вели себя как занозы в заднице, – снял фартук и кинул его прямо в жениха. Официанта и жениха пришлось выводить охране. С тех пор тот парень в черном списке во всех отелях города, а я боялся пролить на кого-то суп.

Каждый банкет в зале ресторана проходил по стандартному алгоритму:

Если заказан банкет в формате а-ля-карт, то дела плохи. Каждому нужно отдельно приносить порцию: курс за курсом. Первый курс – салаты. Это дело подготавливалось заранее:

– Артур! Шесть порций хлеба на один стол, на другой стол – столько же.

Я разносил по шесть порций хлеба на один стол, а затем и на другой. Морсы, салаты, приборы – сервировка должна быть идеальной. Время от времени Денис или супервайзер проверяли сервировку за мной. Ставили два пальца, и, если ложка лежала дальше или ближе положенного, мне приходилось заниматься сервировкой заново.

Во время банкета выносили остальные курсы: сначала супы, потом горячее. Ну и чай – в конце. В процессе необходимо следить, чтоб грязная посуда не копилась на столах, уточнять у гостей, понравилось ли им блюдо. Самое главное – не дать стаканам опустеть. Золотое правило официанта.

Надеюсь ты не официант, дружище, а если официант, то сочувствую.

Если заказан банкет в формате шведского стола, то все становилось проще, но момент подготовки становился хитрее. Супервайзер рассчитывал оптимальную дистанцию от одного блюда к другому, а мне нужно было следовать инструкции безукоризненно четко. Ну и, конечно, не забывать пополнять стаканы гостей и уносить грязную посуду с их столов.

Ужины в формате шведки мне нравились больше. Но мне все так же не нравилось натягивать фартук. Чертов фартук!

24

Алина говорила мне:

– Удели мне внимание.

Я отвечал:

– Я работаю.

А имел в виду: боже я вообще не контролирую ситуацию, что у меня происходит, что это за санитарная книжка; почему у меня тринадцать процентов забирают с зарплаты, а что значит уральский коэффицент? Вы совсем тут с ума сошли все что ли, тут есть взрослые люди, кто-нибудь? Разгребите это дерьмо, о нет, мне самому это все разгребать…

Она говорила мне:

– Ну можно же сделать что-то с этим.

Я отвечал:

– Да, наверное, можно.

А имел в виду: только я не знаю что, поэтому весь груз ответственности за наши отношения перекидываю на тебя, потому что я не вывожу, но до сих пор не могу себе и тебе в этом признаться.

Она говорила мне:

– Это все так долго не продержится.

Я отвечал:

– Я знаю.

А имел в виду: проблемой меньше, боже, я вообще не выруливаю как себя вести в серьезных отношения.

На деле спокойных разговоров не было. Мы не стеснялись в выражениях. Время от времени меня приводило в ужас то, как мы можем быть грубы друг с другом. Особенно тяжело ссоры давались, когда я был на работе: отличный официант – одной рукой катит тележку со жратвой, а другой яростно настукивает на телефоне поэму на тему "в каких пунктах не права его девушка и почему".

Обычно рвали со мной, а не я с кем-то. Но вот когда довелось мне, стало ясно, что бросать кого-то – это еще сложнее. Уважаю всех девушек, что ушли от меня: вы сильные!

После затяжной ссоры, она длилась примерно вечность – почти три дня, я лег рядом с ней, обнял; зарылся в ее волосы. Стало точно и предельно ясно: будет плохо, но пришло время закрывать любовную линию в этом сюжете.

Утром мы немного потолкались, поцеловались по привычке через сон. Об этом я узнал, когда мы уже пили кофе, примерно в середине разговора:

– Бросить? После таких утренних поцелуев?

Человек комплекс привычек, этой же идеей я поделился с ней.

Она сказала, что засунул бы я себе эту ни разу никем не оглашенную идею в задницу. Подошла ко мне и крепко обняла. Я чуть не всплакнул – момент первый. Их будет еще два.

– А помнишь, как тут тогда? – сказала мне Алина в лифте.

– О да. Ты была хороша.

Обнимались до первого этажа. Чуть не заплакал – момент второй. Какой же тяжелый зимний день Мы шли в сторону остановки, крепились и строили серьезные лица. Подошли к арке, вокруг – серые девятиэтажки и отделение полиции. Я закурил, а Алина крепко обняла меня. Она резко сделала шаг назад, я – отшатнулся. Алина начала плакать, а через секунду убежала. Я долго не мог сдвинуться с одной точки. Тянул сигарету и не понимал, как себя вести.

И это был третий момент.

25

Чем был ближе Новый Год, тем сложнее становилось на работе.

– Сегодняшний вечер – подготовка к Новогодней ночи. Ваша задача – просто делать работу так, как вы делаете ее каждый день. А делаете вы как надо! Почти всегда.

Денис был хорош, когда общался с персоналом. Мы окружили и слушали его.

– Нам нужно потерпеть сегодня, и вытерпеть еще немного. А потом, когда Новогодняя ночь пройдет, нужно потерпеть еще. Такова наша работа, вот что значит работать в отеле!

Воодушевляюще.

– Артур, зайдешь ко мне?

Снова.

Закрыл дверь в его кабинет, начал поправлять фартук. Он вечно то мялся, то забивался в складки брюк.

– Присаживайся, – Денис уже сидел за своим столом и показал мне на привычный стульчик напротив.

Я сел.

– Такое дело, Артур. Ты нам нужен в новогоднюю ночь…

– Я в деле, – перебил его я.

– Так просто? Мне даже не придется тебя уговаривать?

– Нет. Я в деле. Сам хотел предложить.

– Ну хорошо. Новогодняя ночь оплачивается в двойном размере.

– Да, я в курсе, поэтому хотел попросить поставить меня в смену.

Капелька пота наращивала свои объемы. Она начала свой путь у меня на лбу и умерла между рубашкой и моей кожой. Голубая рубашка потемнела в этом месте. Лоб покрылся испариной и прыщами.

– Ну у меня к тебе, Артур, еще одна просьба, – Денис подался вперед, оперся о локти и сморщил лоб так, будто я его чем-то жутко расстроил.

– Да?

– Первого утром тоже придется выйти на смену.

Я сказал, что ничего страшного. Мне хотелось показать себя с лучшей стороны – это точно. Первый месяц в ресторане не то что бы задался. А еще успел разругаться в ноль с супервайзером Ритой.

Дело обстояло так: я только расстался с Алиной и познакомился во вконтакте с девушкой. У нее в профиле было написано, что она Алена. Слово за слово, так мы и оказались рядом друг с другом на одном диване в одном из городских офисов. С нами был ее друг, в офисе которого мы отвисали, дешевое игристое и унылая обстановка за окном. Для того, чтобы оказаться там вовремя, мне пришлось соврать супервайзеру, что дома сорвало кран. Она мне не поверила, я не очень убедительно вру. Так я оказался на том диване рядом с Аленой. Ничем хорошим встреча не закончилась.

Вышел из кабинета Дениса. В бэке меня встретила Рита.

– Ты почему еще не в зале?

– Сейчас буду.

С того самого вечера она начала меня шпынять.

– Рит, а можно я покурить схожу? – Я подошел к ней и сморщил лоб. Курить хотелось сильно.

– Лоб не морщи так, морщины появятся. Конечно, сходи. Только Ибрагима с собой прихвати. А то потом не успеете.

За спиной Ибрагима была служба в Чебаркуле – одна из самых неблагополучных армейских частей, а еще лет пять в качестве официанта в ресторанах разной степени качества. Можно сказать, что работа в хилтоне для Ибрагима была высшей точкой в карьере:

– Братан, смотри, тут отличные условия. Душ в раздевалке. Бесплатное питание в столовой. Форму выдают. Стирают. Платят вовремя. Это место – работай не хочу. Так и называется, братан.

Он часто говорил "братан".

– Братан, – под его влиянием я тоже начал злоупотреблять, – я не спорю. Но я не хочу работать офиком.

– Тебе сколько осталось-то тут?

– Не знаю, Денис все сиськи мнет и тянет резину.

– Отработай спокойно тут и переходи куда тебе надо, насчет этой всей херни не переживай. Это! Только с Ритой не ссорься.

– Да я и не ссорюсь особо, это она сучится. А что?

– Поднасрать может мама не горюй, а оно тебе надо?

Ибрагим. Хороший парень. Учил меня носить подносы, выносить блюда как надо, а еще рассказал, как добиться чаевых при доставке еды в номера. Теперь со смены я уносил как минимум 500 рублей, которые тратил на виски.

Мы поднялись в раздевалку. Я повесил пальто в шкафчик, а Ибрагим стянул штаны.

– Ты серьезно прямо сейчас собираешься в душ? У нас банкет буквально через пять минут начнется.

– Да не ссы ты! Сейчас домоюсь и все сделаем.

Конечно, начало банкета он пропустил. А я получил пистон за не принесенный вовремя сухой лед. Мы должны были его принести по пути из курилки, но забыли о нем.

На банкете оказалось больше народу, чем я мог себе представить. Вокруг меня ходили большие и успешные люди. Моя левая рука – за спиной, правой – разливал напитки. Лил до тех пор, пока стакан не заполнялся примерно на 80 процентов. А народ все прибывал, поток казался бесконечным.

Женщины, потрепанные и не очень, выстраивались в едва стройный ряд и проплывали мимо столов. В это время я болтался между ними, лебезил и ловил зрительные сигналы с супервайзером. Как бы проверял: нормально делаю или нет. Меня нечасто выпускали в зал, делали это в исключительных случаях. Это был исключительный случай.

За мной наблюдали, пока я наблюдал за еще менее опытной официанткой – за своей одногруппницей. Даша попала на банкет без особых приключений в отличии от меня: она просто сказала, что ее одногруппники уже работают в отеле. Даша пришла на середине второго курса в мою группу, и мы особо не общались.

– Арту-у-ур, – терпеть не могу, когда тянут звук "у", – а ты принесешь чистые тарелки?

– Я бы с удовольствием тебе помог, – ответил ей я агрессивным шепотом, – но, к сожалению, я не могу раздвоиться, знаешь, физически это в принципе невозможно…

– Все! Все! Я тебя поняла. Сама справлюсь, – Даша перебила меня и ушла в раздевалку. Она не выходила оттуда до конца смены.

Все флиртуют по-своему. А я остался один на один с 20 Большими и Успешными людьми за столом.

– Артур, ты что здесь делаешь?

Я стоял и плакал у окна в банкетном зале совершенно один, пока ты не пришла сюда, а что? Но, конечно, я ответил по-другому:

– Да я просто это, тележку ищу, знаешь, для рум-сервиса. Одну потеряли, оставили в одном из номеров, поэтому я пришел сюда.

– Ну ладно, не забудь посуду всю выгрузить из бэка. Завтра еще один банкет. Нужно, чтоб все было готово. А мы поехали, за тобой такси через час приедет.

Я был намерен хорошо провести этот час наедине со своей печалью, потому что мне снова написала Алина, и я снова не знал, как себя вести. Мне хотелось вернуться к ней. Но я не знал, что мне делать, поэтому я спустился в банкетный зал, чтоб как в фильме постоять у окна с красивым видом и поплакать.

26

Пока я отмокал в ванной в свой выходной перед праздничным адом, мне написала Светлана из "Бельских просторов":

«Здравствуйте, Артур!

Простите, что так поздно пишу Вам, только что вернулась из Москвы, с Совещания в Химках. К сожалению, никто не связался с Вами из наших, из редакции. А ведь Вы стали лауреатом журнала за 2018 год! Получится ли у Вас выкроить время и выбраться 28-го февраля на награждение лауреатов в Союз писателей (Коммунистическая, 34) в 16.00? Еще раз прошу простить, что так поздно зовем»

Это было лучшее сообщение, которое я мог получить! На задний план ушли мысли о работе и усталость, грязные тарелки и полировка столовых приборов в конце каждой смены. Я не понял, почему выстрелил мой рассказ. Он мне не нравился и не нравится до сих пор. Но это был отличный момент.

– Мам-мам-мам, смотри!

Я протянул ей телефон. Мама прочитала и улыбнулась. Искренне – так умеют только мамы. Она всегда поддерживала любое мое начинание, и в моменты, когда мне в голову приходила очередная "великая" идея, мама была первой, кто узнавал о ней.

Коллеги стали лучше ко мне относиться, как только узнали, что я пишу. Алина, второй супервайзер в ресторане, зачем-то даже представила меня постоянному гостю:

– Сергей Николаевич, знакомьтесь, это наш Артур. Он пишет. Книжку рассказов даже написал.

Я стоял и смущался, будто напрудил в штаны. Давил улыбку.

– Артурик, – с тех пор для него я навсегда остался Артуриком. Если встречу его сейчас (что вряд ли случится, сейчас он стал единороссом и мэром Уфы. Не знаю, что хуже), то он назовет меня Артуриком.

– Рад знакомству. О чем пишешь?

На этот случай у меня есть базовый набор ответов. Вот примеры:

1) Цитирую Чинаски из "Фактотума": пишу обо всем, что вокруг меня. Любовь, смерть, жизнь. Да, и ваша жена тоже есть в моей писанине;

2) В лишний раз не выпендриваюсь и говорю, что пишу в основном о себе, потому что у меня проблемы с фантазией.

Я использовал второй вариант.

– Давно пишешь?

– Ну я, пожалуй, вас оставлю, – сказала Алина и ушла. Я посмотрел на ее уход с сожалением.

– Два года, около того.

– Ну и как?

– Ну пойдет.

– Да?

– Ага.

– Ну ладно.

– Ну.

Я стоял и давил улыбку. Сергей улыбался в 32 зуба.

– Найдется для меня книжка? Твой сборник. Рассказов?

– Да, хорошо. Когда вам было бы удобно получить ее?

– Я тут постоянно. Найдешь меня сам. Рад знакомству.

Он пожал мне руку и вложил в карман моего фартука рыжую бумажку. Пять тысяч рублей. Самый большой гонорар, который я когда-либо получал.

Или это были чаевые?

27

Мы сидели в баре с Дианой.

– Ты че это это снова залип, – спросила у меня сестра. Она пила

вишневое пиво и смотрела на меня с искренним удивлением, как умеет только она.      – Ало-о-о? Может очнешься?

– Да я снова в голове описывал этот момент, как обычно. Неважно. Я жутко рад что ты прилетела наконец-то.

Мне не хотелось работать в новогоднюю ночь. Тем более прилетела Диана. Но чему я точно научился в отеле, так это забивать на свои желания. Так происходит на любой работе. На следующий день я потащился на работу, как и в любой другой.

Поворот на тропу к служебному ходу огибал угловую часть здания, но стоило только преодолеть несколько ступенек, так ветер сразу начинал сносить. Дело в том, что отель расположен на холме, на самом его отшибе.

Я приложил лицо к валидатору и показал сумку:

– С праздником вас! – сказал с поднятыми руками охраннице на проходной, а она зачем-то проводила по мне металлоискателем.

– Сегодня снова будешь туда-сюда ходить курить вместо работы? —ответила она и празднично елозила металлоискателем по третьему кругу.

– Давайте сегодня обойдемся без этого, ладно? Праздник как-никак и все такое.

– Ага, – она нырнула в мой пакет.

Я заглянул в пакет из «Пятерочки»:

– Могу идти?

– Щас вылезу. Подожди, ты тут не один, а что, тебе больше всех надо?

Я завязал пакет и оставил ее на проходной наедине с собой.

Когда я зашел в зал ресторана, супервайзер Алина, судя по ее лицу, занималась сервировкой столов уже раз в пятый.

– Могу как-то помочь? – я подошел к ней.

– Да блин! – она посмотрела на меня с лицом полным печали.

– Интригующее начало!

– Да в рот я это все имела: я должна была уйти еще час назад – и что? Стою тут, перенакрываю.

– А почему так? – в этот момент я поправил столовые приборы напротив Алины.

– Да Денис, блин. Никак не может остановить поток своей работоспособности и желание докопаться.

– О, я это понимаю, со мной он так тоже делает.

– Я понимаю, что это его работа, но, блин, я сегодня еще сына не видела, а он любит Новый год. А я люблю сына.

Пока мы боролись с недостаточно хорошо накрытыми столами, в зал ресторана все продолжали и продолжали заходить официанты. Их было много, действительно много:

САНЯ. Бармен, 24 года, несколько лет назад пересекался с ним в баре, в котором мы сидели с сестрой в начале главы. Я был по ту сторону стойки, учился в колледже и размахивал своей сумкой с томиком Буковски внутри, и романтизировал свой алкоголизм. Саня его не поощрял, но не потому что заботился обо мне, а потому что мне не было 18.

– О, малой! Подойдешь в мой офис? Темка есть.

– Принял! Я отойду?

– Да конечно, я вообще не понимаю, чего это вдруг все внезапно стали отпрашиваться. Года три назад, когда отель только открылся…

Офис Сани – это помещение с холодильниками. Он закрыл за мной дверь, приоткрыл дверцу одного из холодильников и выдвинул прозрачный ящик. Внутри было несколько разноцветных напитков.

– Во-первых я не знаю, зачем я их туда положил, – и издал свой фирменный смешок, который звучит примерно так: "хыа хыа хыа" в режиме скорости произведения "1,5", – а во-вторых – седня мы бухаем, малой.

– Ну я особо налегать не буду, я не хочу спалиться, знаешь. Было бы неловко напиться на рабочем месте! – я нажрался еще до полуночи.

Я плыл между Большими Взрослыми и Успешными людьми. Среди любящих и успешных семей, которые встречают Новый год в отеле, потому что могут себе позволить встретить Новый год в отеле. Хорошо для них, потому что я тоже смог. Но по ту сторону, конечно.

– Артюр?

Ко мне обратился Ферди, шеф-повар ресторана. Ферди забавно разговаривал на русском и был родом из Турции, попал в Россию, потому что нашел жену отсюда родом. Его пригласили в хилтон из какого-то крутого московского ресторана. А еще благодаря его усилиям у нас в ресторане последние пару месяцев пахло как в секции "Bazaar" в ТЦ "Вегас" в Москве. В Турции я не был.

– Look, we need, – мы общались с ним на английском, потому что его русский я не понимал, как и он не понимал мой турецкий. На турецком я не знаю ни слова.

– Слушай, нам после полуночи, примерно минут через 40, как все отпляшут, нужно вынести главное блюдо.

– Это та рыба в соли, я правильно понимаю?

– Ну, да. Можешь мне помочь вынести?

– Да, не вопрос!

– Это очень важно. От этого момента зависит моя карьера.

Поскольку я был пьян, я натирал посуду в бэке. Все было схвачено: мой напарник Артем следил за ситуацией в зале ресторана. Отличный официант. А я ел из мармитов: мясо с турецким вкусом, другое мясо со вкусом турецких пряностей. Еды было много. Ровно до того момента, пока мое спокойствие, не подкосил Ибрагим:

– Слышь! Ты чего тут расселся, давай в зал выходи!

– Но слушай! О, нет, ты снова ушел, прежде чем тебе кто-то успел возразить…

– Артюр, – на этот раз меня отвлек Ферди. – Пора выносить блюдо.

Мы привезли рыбу в центр зала ресторана – вокруг нас собралась огромная толпа – и подожгли. Не сгорел ни я, ни кто-либо еще. Все обошлось: мы просто вынесли эту рыбу. Рыба была вся в соли. Наверное, какой-то смысл в этом есть, но его никто не уловил.

Ферди уволили через пару месяцев, а в отместку он оставил в гугле следующий отзыв:

"Cheating on people!". И турецкий мат.

Я постоянно ходил к Сане, потому что своим ребятам он разливал настойки и делал коктейли. Коктейли меня никогда не интересовали, я ж не лох пить из трубочки. Когда я подошел к нему прежде, чем нажраться еще сильнее, Саня пробил первый чек в 19-м году:

– Блин, ну ты прикинь, да? Все – двадцать процентов НДС.

– Угу, дерьмово.

– Надо выпить по этому поводу.

– Не чокаясь.

Там я оказывался, и как в тихую гавань заплывал. Выныривал отдышаться из океана Больших и Успешных Людей, пил, и реальность отпускала, пока я находился там. Выходить обратно было невозможно, а еще мое сердце распадалось на тысячи осколков от одиночества и зудящего чувства где-то в заднице и под печенью. Зависть, называется. А где-то там Алина. А мы могли встретить Новый год вместе, как настоящая пара. Или хотя бы с семьей. Черт. Работать в новогоднюю ночь стремно.

Об этом я подумаю еще не раз.

28

Внезапно я вспомнил, что у меня есть друзья и определенные обязательства перед ними. Среди неочевидных: ходить на их дни рождения, иначе они тебя перестанут приглашать.

Мне написал Мотя, дружим с ним еще с первого класса. Более длительных отношений у меня не было. Он любит вспоминать историю этого знакомства:

– Ты подошел ко мне такой: весь в костюмчике, с меня ростом примерно. Два таких гнома-первоклассника. С лицом серьезным. Протянул руку и сказал: "Меня зовут Артур. Давай дружить".

Каждый раз рассказывает по-разному, но суть одна и та же. Еще мне нравится версия, в которой у меня дурацкая короткая стрижка. Парикмахерская во дворе. В которой стрижешься, приходишь домой, и уже твоя детская голова вполне догоняет: ты выглядишь как лох. Психуешь и проклинаешь парикмахерскую. В следующий раз идешь туда же. По привычке. Но когда стригли дома – выходило хуже.

Мотя написал мне, что завтра День Рождения Егора. Мы не виделись давно, с самого концерта Моргенштерна. А еще через пару дней мы оказались на коттедже за городом. Повезло: у меня был первый выходной после новогоднего ада.