Read the book: «Стихи и песни 1990 – 2020»
Как автор писал эту книгу
«Наконец-то я решился создать и опубликовать книгу практически со всеми своими стихами и песнями. Давно об этом мечтал, но из-за количества ненапечатанного и разбросанного по черновикам материала, всё не решался.
А стихотворного материала за тридцать с лишнем лет накопилось действительно много. Уже сейчас, в процессе формирования книги, выходит больше 500 страниц, а это далеко не всё.
Кстати, изданные ранее поэмы и сказки в стихах в новую книгу не войдут.
Труднее всего перепечатывать самые старые стихи и песни, написанные ещё в 90-ых. Разумеется, в те времена не было у нас интернета, не было словарей, поисковиков, не было Википедии и правил правописания в открытом доступе. Да, тогда я был записан в библиотеку и постоянно (раз в две недели) обменивал в ней книги. Но это, конечно, не интернет. И листать толстенный словарь Ожегова, чтобы докопаться до истины, было для меня не самым весёлым занятием. Это вам не забить в поисковик любую фразу.
Многие мои стихи того времени не представляют какой-либо особой художественной ценности, а скорее являются только неким историческим фактом, имеющимся в моей жизни. Я спрашивал себя для чего я это делаю? Зачем мне эта книга? Какой мне лично сейчас от этого прок? А в ответ услышал:
– Ты должен это сделать, чтобы отдать дань тому пареньку, которым ты был тогда. Что он, по-твоему, зря писал, что ли? Зря напрягал свои извилины? Представь, как ему было бы обидно узнать, если бы ему (там, в прошлом) сообщили, что, имея все возможности, он сам в далёком будущем плюнет на всё, что было для него дорого!
И я согласился.
Много лет лежат черновики в одной большой куче, лежат просто так, в них томятся тысячи строчек, написанных, пусть временами и коряво, но от всего сердца. Где с влюблённостью, где с досадой, где с юношеским задором и бравадой. И никто их не увидит, никто не прочтёт, никто не восхитится… если я сам не напечатаю!
Да что я, преступник какой-то, чтобы так поступать с собой прежним?! Мало того, что я не сохранил несколько общих тетрадей со своими стихами (к сожалению, сохранились не все черновики: почти всё самое юношеское исчезло, а ведь я писал ещё с начальной школы), так ещё и то, что осталось – сгубить?!
Составляя сборник, я сразу столкнулся с кучей проблем. Сотни стихов не могут разом взять и вместиться в одной голове! Собрав первые 200 страниц, я, к своему ужасу, понял, что местами стихи дублируются, и, вообще, происходит полная путаница, в которой не то что читатель, но и сам я ни за что не разберусь!
– Что же мне делать? – спросил я себя снова. – Может, разбить по годам написания?
И я начал расставлять стихи по годам. Вначале всё шло нормально, но оказалось, что не все стихи подписаны, и их так много, что всё равно можно перепутать, какие уже добавил в книгу, а какие нет! Несколько раз я ошибался и вдруг натыкался на одно и то же стихотворение, подписанное разными датами.
– Да расставь ты их в алфавитном порядке, и всего делов! – посоветовал мне внутренний голос.
Подумал я над этим предложением, подумал…
И решил разбить стихи и песни по десятилетиям, а уж из каждого десятилетия расставить в алфавитном порядке. И работа закипела более слажено! Я уже не натыкался на одно и то же. Ошибки практически исключены. С десятилетиями то я не ошибусь! Одно написано в девяностых, другое – в нулевых, третье – в десятых годах. И всё по полочкам. Собрался перепечатать из черновика стих… так-так, на такую-то букву начинается… нет, такое ещё не печатал – давай его сюда! – и смело печатаю.
Знаю, работа над книгой продлится ещё немало времени. Возможно, придётся разбить на два или три тома, или сделать как-то ещё… Но, как говорится, главное – начать, ведь начало это как раз и есть та самая «лиха-беда» из поговорки. А уж раз начал, так обязательно когда-нибудь закончишь!»
11.06.2020
Предисловие
Дорогие читатели, вы держите в руках книгу, которая писалась не один год, а, как говорит само название, целых тридцать лет. Конечно, писал я её все эти годы не сидя за столом, а по ходу жизни, в череде радостей, проблем и всех прочих обстоятельств. Вошедшие в неё стихи и песни долгое время копились в рукописных черновиках, на десятках общих тетрадей, а также долгое время на компьютере, в отпечатанном виде. Жизнь то ползла, то летела, менялись краски и декорации мира. И моё мировоззрение, что прекрасно видно по стихам и песням, тоже менялось. Но некая душевная составляющая, как мне кажется, оставалась неизменной. Верю, мой труд не пропадёт напрасно и вы его примете и прочувствуете.
Артур Арапов 2020
1990 – 2000
Ах, зачем говорят
Ах, зачем говорят,
Ну зачем говорят
Здесь, в стране дураков, все подряд,
Вечный бред этих слов,
Что в стране дураков
Не хватает, увы, мудрецов?
Вот родится мудрец,
Тот, кому Бог – отец.
Ну кто скажет ему «молодец»?
Пусть умён, пусть смышлён,
Пусть хоть чем наделён,
Да кому здесь, скажи, нужен он?
Он воскликнет: «Эй, друг,
Посмотри-ка вокруг!
Как живём мы? Как будто без рук!»
И готов вновь и вновь
Проливать свою кровь,
Лишь бы сеять повсюду любовь.
А его не поймут,
А его засмеют,
И над ним учинят самосуд.
«Никчему нас учить!
Тебя лучше казнить!
Слишком ты уж умён, чтобы жить!»
Середина 90-х
Белым пухом запорошило
Белым пухом запорошило,
Но не небо хмурит бровь.
Это сердце затревожило,
Вспомнив первую любовь.
Это сердце вновь волнуется —
Чувства хлынули рекой,
От того, что не целуется
Вновь любимая со мной.
Я брожу один по холоду,
По обломкам первых чувств.
Не сберёг святого с молоду
Я впотьмах своих безумств.
То, что было, возвратить нельзя.
Что ж, глупец, доволен будь!
Сердце, словно по ножу скользя,
Болью скрасит весь твой путь.
Ноябрь 1994
Бессонница-проказница
Ой, расскажи мне, расскажи,
Бессонница-проказница,
О том, как где-то там, в тиши,
Ждёт милого красавица.
С мечтами белоснежными
В оконце отворённое
Глядит глазами нежными
Она – в меня влюблённая.
На сердце не тоя тоски,
Ты расскажи, бессонница,
О том, что с нею мы близки
Так, что нельзя опомнится!
С желаньями безумными
Никак не в силах справится,
Ночами звёздно-лунными
Ждёт милого красавица!
На подоконнике свеча,
А над столом – пушистый пар.
О чём-то весело бурча
Там разгулялся самовар.
И как мне рады там всегда!
Что даже и не верится!
Ну, отпуская меня, беда!
Меня ждёт моя девица!
26 ноября 1995
Были-жили дедка с бабкой
Были-жили дедка с бабкой
Во дому совсем дрянном.
Им дано судьбою гадкой
Было – смерти ждать вдвоём.
Ни детей, ни утешенья,
День и ночь – одно и тож.
Ну с чего взять развлеченья?
Что у старости урвёшь?
Дед хотя и дурачина,
То не главная беда.
Родила бы бабка сына,
Да не те уже года.
Зубы-то, и те то сгнили,
Что тут скажешь о другом?!
С заду жди одной ванили,
Да и то давно с песком!
Что и та в хлеву корова,
Что с ней взять? – одни рога!
Без быка уж чуть здорова,
Не дождёшься молока!
То не жизнь, то просто скука,
Беспросветная зима…
И решились сляпать внука
Из коровьего дерьма.
Наступил тот миг треклятый!
Словно в грязь упав с коня,
Вот, вооружась лопатой,
Дед исчез средь бела дня
Во хлеву, и там кудесить
Взялся, и на божий свет,
Дней так-этак через десять,
Ай да внука вывел дед!
Бабка страсть как удивилась!
«Ах, хорошенький какой!»
Даже щами подавилась.
Ладно дед её, ногой
По горбу задев, избавил
От волненья… Дед шутник!
Внуку сам рубаху справил
С мешковины в тот же миг.
Он сказал: «Живи, родимый,
Нам на радость, да себе!
Лишь один ты нам любимый
На весь свет во всей избе!»
Так и зажили все вместе.
И корове был б почёт,
Если б ту случайно в тесте
Не спекли под новый год.
Был уж внук здоровше деда,
И ухожен, и пригож,
И мила его беседа,
Только почему-то всё ж,
Лишь его зачуяв с дали,
Несмотря на доброту,
Все носы вмиг затыкали,
Обходили за версту.
Ноябрь 1994
Быть может, явь, а может, сон
Быть может, явь, а может, сон,
Но я загнал коня.
Разбойники за медный звон
Зарезали меня.
Мои поминки справили
Среди чужих лесов.
И на снегу оставили
Лежать и ждать волков.
Уже и тело с духом врозь…
Но… гром во тьме ночной!
И вдруг, как призрак, белый лось
Предстал передо мной.
Он мне сказал: «Послушай, друг,
Не рано ль уходить?
Не напоролся б ты на сук,
И мог бы славно жить!»
И понял я,
Пока путь не отчищен от сучья,
Могилы рановато нам копать.
Жить надо, как бы трудно не пришлось,
И сук ломать, ломать, ломать!
Об этом знает даже белый лось.
Кто видел красный океан?
Таких вокруг полно.
Здесь льётся кровь из рваных ран,
Как красное вино.
Забыта честь, забыт закон,
Разбой повсюду – факт.
И режут всех за медный звон.
И воют волки в такт.
Вновь в теле дух я ощутил,
С желаньем сук сломать.
Тогда я Бога попросил
С земли меня собрать.
И Он собрал куски меня,
Их заново слепил.
Очнулся я вначале дня
И сук перерубил.
1995
В вечный хаос проблем
В вечный хаос проблем
Ты опять превращаешь
Простоту бытия,
Всё тебе недосуг.
Всё спешишь, а зачем?
Ты уже забываешь.
И дорога твоя
Просто замкнутый круг.
Дни летят и летят,
В ночь их время уносит.
Боги на небесах
Усложняют твой путь.
Как и сто лет назад
Сердце нежности просит,
Звёзды тлеют в глазах,
И не найдена суть.
Ты спеши, не спеши,
А чудес не бывает.
Всё равно твой трамвай
Опоздает на век.
Только в мире души
Сад любви расцветает.
Ты цветы в нём сажай,
И растапливай снег.
Для чего оставлять
Мир души лишь ненастьям?
Ведь на деле давно
Доказал опыт их,
Что не стоит искать
Счастья в бегстве за счастьем.
Свет свой прячет оно
В глубине нас самих.
23—24 сентября 1995
Ветерка и дождя испугавшись
Ветерка и дождя испугавшись, листва заволнуется.
Я пройдусь, пусть асфальт вновь с моим сапогом поцелуется.
Помечтаю о радости, вдруг бы она не обиделась,
Если б только ты рядом была, та, во сне что привиделась?!
Обогрел бы тебя я своею заботой и ласкою.
Постарался бы делать всё, чтоб сделать жизнь твою сказкою.
Знаю, билась бы сила любви в сердце несокрушимая.
И за то, что ты есть, я шептал бы: «спасибо, любимая!»
Чувства тают в груди, мне твой образ желанный во сне лепя.
Я не знаю кто ты, оттого ещё больше люблю тебя.
Моя милая, добрая, ласковая, ненаглядная.
Жаль, невидимая, как луны половинка обратная.
Что восход, что закат без тебя для меня не милей, чем льды.
Как узнал я, что там, по просторам космическим ходишь ты,
Жаждой невыносимою мучаюсь я – отыскать твой след,
Чтоб сказать тебе, что красивее тебя в целом мире нет.
22.03.1995
В захудалой деревушке
О том, как чудесно живётся,
Покуда пылает и бьётся
В груди, то, что сладко зовётся
Любовью… О том песнь поётся!
В захудалой деревушке,
Что за лесом, на опушке,
Где за пять миль всё видать,
Жили-были, так сказать,
В покорёженной избушке
Девять баб – ни дать, ни взять!
Первых две почти старухи.
Пять других кружат, как мухи.
У восьмой под шапкой пень.
У последней же мигрень —
Ей, хоть пухни с голодухи,
Всё одно – вздыхать весь день.
О красивом и желанном
Чудо-принце долгожданном,
Чьи глаза, к себе маня,
Обожгут сильней огня.
О герое неустанном,
О спине его коня.
Миражи дворцов скользили,
В снах и мыслях царства плыли…
Тоже сладость – помечтать,
Коли меру не терять.
Как-то раз вот порешили
Бабы дуру наказать.
Ей о ведьмах нашептали,
Что насквозь дырявят дали
Делом мудрым – колдовским,
Да шушуканьем своим.
Без хлопот их, мол, едва ли
Станет век твой золотым!
«Где всё время воют волки,
Где растут грибы да ёлки —
Не соврать бы! – в три ряда,
Там найдёшь их без труда!»
Эх, не слушать б кривотолки,
Может, не стряслась б беда…
Съев на завтрак полбарашка,
В путь отправилась бедняжка.
Веря в сказку дивных стран,
За девятый океан,
Воспарив душой, как пташка,
Предвкушая уж роман!
Вот идёт она и слышит:
Кто-то где-то тяжко дышит,
И копытом землю бьёт,
И, фырча, башкой трясёт!
Тот, кто это живопишет,
Даже сам не разберёт!
Утомлённый, запылённый,
Но любовью окрылённый
(Наяву, а не во сне!)
Да на верном скакуне,
Уж не принц ли то влюблённый
Скачет к будущей жене?
Онемела от волненья
Дочь шального приключенья.
Закричав: «Я здесь родной!»
Голосистою душой,
Шаг ускорив с нетерпенья,
Нагнала пейзаж такой:
По болотам ковыляя,
Коим нет конца и края,
И поникнув головой,
После радости хмельной,
По колени утопая,
Брёл лесник в свой дом лесной.
Не надеясь повстречаться
С новизною, и скитаться
До безумия устав,
Дров немало наломав,
Он желал лишь отоспаться,
И не ждал иных забав.
О судьба, понять несложно,
Как ни действуй – осторожно,
Иль рискуя – ты не спишь,
Всё преследуешь, шалишь.
Неспроста бедняг, возможно,
Завлекла ты в эту тишь.
Повстречают вот друг друга,
И, глядишь, помрут с испуга!
Здесь, что ей ведь, что ему…
Здесь не встретят по уму!
Но гадать… такая скука!
Доброй басне ни к чему!
– Это что ещё за диво?
Тьфу ты!.. Что б тебя!.. – ворчливо
Поприветствовал лесник,
Увидав прелестный лик.
Красна девица учтиво
Отвечала в тот же миг:
– Ах, нелепая натура!..
Это всё стрела Амура!
Я, прошу меня простить,
Не хотела вамс будить!
Так фантазии Артура
Постарались навредить.
Звук умолк. Вдруг ночь настала.
Лишь её нам не хватало!
Жаль, подслушивать грешно,
Рассказал бы я давно
Где живёт любви начало.
Я расслышал лишь одно:
– О, любимый, как я рада!
Величайшая награда
Мне за ветер1 – ты, родной!
Ну веди ж в свой дом лесной!
Принца мне совсем не надо,
Быть твоей хочу женой!
Что ж, на счастье иль на горе,
Всё, герои наши в сборе.
И осталось лишь взглянуть
До чего довёл их путь.
Вижу их! В лесном просторе
Пожелавших утонуть!
Не сыскав наград за честность,
Убежавших в неизвестность.
И понявших, наконец,
То, что счастье не дворец,
А земли живящей местность,
Где глядит с небес творец!
В самом разгаре лета 1994
В каждом сердце своя есть печаль
В каждом сердце своя есть печаль.
Утомившись, порой загрущу,
И, закрывши глаза, в звёздну даль
Сам себя, пусть на миг, отпущу
От противных, серьёзных, пустых,
И постылых и скучных затей,
В сумасбродство фантазий своих,
Что полно простодушных людей.
Там у них мир и весел, но тих.
Всё добрей там. Король – как народ.
И хоть есть шут-дурак среде них,
Всё ж он славные песни поёт.
Мудрость дел возвышая простых,
Благодеянье сыпя хвалой,
Самый щедрый он в чувствах святых,
И за то всем магистрам смешной.
Я шуту унывать не велю.
Что тоска? Ты сильнее её!
И скажу я вам так – я люблю
Больше звёзд королевство своё!
В те минуты, когда в тишине,
В полумраке, во стуже ночной
Одиноко и горестно мне,
Вспоминаю, как лучшей порой
В королевстве фантазий моих
Появилась внезапно она —
Фея снов, в чьих глазах неземных
Отражались любовь и весна!
Как тогда – в тот же день, тот же час —
Шут влюбился, безумно, как смел,
В колдовство её сказочных глаз.
И немел, и краснел, и бледнел!
А под вечер, совсем очумев,
Встал с гитарой под окна её.
И, свои серенады запев,
Предложил жизнь и сердце своё.
И была фея ах как мила!
В дар платок ему бросила свой!
И тем самым огонь разожгла
Ещё больший в душе шутовской.
В сумасбродство бессонниц таких
Увлекаюсь я легче, чем сном.
Жаль, что я не всегда спрячусь в них…
Как бы я быть желал тем шутом!
И пускай там не больше светил,
Там не пахнет вином и войной.
И пока там огонь не остыл,
Кровь тепла, и ещё я живой!
Ноябрь 1994
Вновь осень
Вновь осень. И вновь холодает.
Смотрю я на небо в печали.
Опять стая птиц улетает
В далёкие тёплые дали.
Постой, перелётная птица!
Душою мы, чувствую, схожи.
Ты знаешь куда приземлиться,
И я бы хотел узнать тоже.
Летишь ты от зимней печали,
Повсюду сливаясь с весною,
В далёкие тёплые дали
Возьми меня, птица, с собою!
Ах, если бы бог дал мне крылья!
Уж я бы летать научился!
Как сердце горит от бессилья…
Зачем я не птицей родился?!
31 июля 1996
Во сне
И наступила ночь. Опять
Уснули с днём сует оковы,
Уныний родичи бедовы.
На заскрипевшую кровать
Прильнув и, на одну минутку,
Вновь призадумавшись о том,
О чём всегда – и не на шутку! —
Помыслить тянет перед сном,
Вдруг, вспомнил я, как ошибался,
Представив прежде жизнь рекой
Где всяк по прихоти купался…
Захвачен грешною волной,
Внезапно, сам огни и воды
Прошёл, и вот, к летам своим,
Узрев, что жизнь ясна как дым,
А путь зависит от погоды,
Без смысла йду по берегам…
Не знаю чьим… важно другое!
И нахожу бутыль. Худое
Письмо внутри. Несу глазам.
Читаю:
«Вот и смерть пропела!
Не в силах более страдать,
И тело, наконец, сгорело,
И ум устал соображать…
Поймёт ли кто меня? Не знаю.
Быть может, назовут «чудак».
И сам-то я не понимаю,
О чём мечтаю, как иссяк…
Зачем пишу я эти строки?
И, прежде чем порвётся нить,
Кому хочу тоску излить?
О, жизни горькие уроки!
Устав от суеты дневной
Я, как и все, в постель ложился
И засыпал… и сон мне снился
Блаженством полон и весной!
Святое царство! В нём царица,
Такой волшебной красоты,
Что с нею не смогла б сравниться
Сама возвышенность мечты!
Она была… Была, – О, боже! —
Какое слово… Точно нож!
Была… как счастья дар! Но, всё-же,
Я был глупцом, я верил в ложь.
Все эти сладостные годы,
Когда я жил одним лишь сном,
Проснувшись был душою в нём, —
Проклятие, каприз природы…
Ах, как любил я их обман!
Он мёдом был. Теперь бесследно
Исчез. Воспоминанье вредно.
К ненастьям так боль старых ран…
Но, как забыть все эти ночи?
Легко ль забыть любовь? Когда
Жгут – двадцать лет! – любимой очи,
А остальное пустота!
Была бессонница разлукой.
Моля Творца, о новых снах,
Я ждал ночей, дни были мукой,
Как я жалел об этих днях!
Ведь их бы вместе проводили,
Как и во сне, презрев молву,
Когда б друг друга, наяву,
Нашли и также полюбили…
Ей как и мне пришлось страдать,
То – рок судьбы неумолимый.
Как часто слышал я:
– Любимый,
Как грустно, как обидно знать,
Что пробывая жизнь в морозах,
Увы, не ведая о том,
Друг друга видеть только в грёзах
Обречены мы… Колдовством
Коварным, гадким, мы объяты.
Лишь снишься мне, лишь снюсь тебе.
Какие силы виноваты,
Что так подвластны мы судьбе?!
И просыпаемся всечасно,
Едва поверив, что взлетим!
Когда остаться Здесь хотим,
Своей душе людской согласно.
Так слёзы горькие текли
Из наших душ порой ночною,
Сквозь наши сны, одной струёю,
И с каждым годом нас влекли
Друг к другу всё сильней, всё боле
Не находили места мы
Вне царства наших снов, вне воли…
Летели лета дни, зимы…
И, вдруг… Духовного общенья
Меж нами враз не стало! Что
Могло смутить все Те виденья?
О том не может знать никто…
Исчез мой сон. Я ждал. Дней сорок
Ещё не мог поверить я,
Что умерла мечта моя,
Весь мир мой, что один был дорог.
Я ждал. «Придёт!.. – шептал в бреду.
– Иначе, было бы нелепо!
Чему пристало, так свирепо,
Нести нам вечную беду?!»
О, труд напрасный! Кто невольный
В явленьях, тот их не случит.
И боль не топит век застольный,
Тому, кто всем по горло сыт!
Век? Что мне век?! – забыть не в силах
Я и за тысячу веков
Ночей душе нетленной милых!
Что делать?»
Следующих слов
Не разобрать. Их Время смыло,
Как и письмо, и берега,
Его незримая река,
Вобрав в себя, от взора скрыла…
День пробуждён. Рассвет отнял
Меня от дум, чьим вольным бегом
Увлёкся сон мой за ночлегом.
Я взял перо, и описал
Их странный путь, кой-где неровный,
Зато, запутанный в стишках.
Пусть Здесь хранят свой пыл любовный,
Как и мечты тоску, и страх…
И всё. Рассказ я свой кончаю.
Пора. Дневные ждут дела.
Пустые, спешные. Да, знаю,
В них пользы мало. Всё ведь мгла,
Когда, по замкнутому кругу,
Бредёшь и мыслишь лишь: зачем,
Почти-что все, смирились с тем,
Что не приветливы друг к другу?
Конец лета 1994
Восстань!
Куда ни глянь – везде обман,
Везде бардак.
Наш мир окутал злой туман,
Холодный мрак.
Не видно звёзд на небесах,
Совсем темно.
И даже день наводит страх
Глядя в окно.
Беда на нас свалилась вдруг,
Большой горой,
И превратилось всё вокруг
В звериный вой.
Земля залита вся вином.
Кипят моря.
А вера спит глубоким сном
В огне горя.
Забыли травы о тепле,
Для них зима.
Ну кто живущим на Земле
Пошлёт ума?
Ты скажешь: «это всё с враньём
Напополам».
Но, почему мы так живём?
Подумай сам!
1990 год. (без исправлений, как и было написано мною в 16 лет)
Вот и снова понедельник
Вот и снова понедельник.
Как и прежде, невпопад,
Кружит спятивший затейник —
Календарный листопад.
То не чудо, то не диво,
Жизнь несётся просто так.
Эй, здорова! Ну, счастливо!
Годы прибавляют шаг.
Мы желаем жить красиво.
Каждый третий нам не враг.
Ну а тот, кому тоскливо,
Просто-напросто дурак.
Ах вы, времени качели,
Вы несёте нас куда?
Дни сбиваются в недели,
Ну а месяцы в года.
А холодными ночами
В сердце ангелы скулят.
Одинокими глазами
Наши души в нас глядят.
Против времени бессилен
Суеты калейдоскоп.
Станет всякому противен
Всякий бешеный галоп.
Лёжа при смерти в постели,
Каждый наконец поймёт,
Что впустую дни летели,
Без тепла за годом год.
Нагоняли мы метели
Зря на дней круговорот.
Жизни листья облетели
И повсюду гололёд.
17—18 сентября 1995
Времена, ну и времена!
Времена, ну и времена!
Там – попойка, а там – война.
Там – Господь Бог молчит,
Там – Лукавый кряхтит,
А должна бы царить весна.
Ой беда, наша ты беда,
Ты на дыбу? – и мы туда!
А зачем же тогда
Мы пришли в этот мир
Из безмолвия чёрных дыр?
Ведьма смерть напустила зла.
Это ж надо, как дурь взяла!
Рубанул сгоряча —
Полетела с плеча
Голова! – вот и все дела!
Я налью полный ковш вина,
И стена уже не стена!
Не видать ни хрена,
И всему грош цена.
Времена, ай да времена!
Я бы с радостью спел
Песню о тёплом дне,
Если б он наступил когда-то,
Но уже не на горло мне,
Мне – простому бродяге!
Конец лета 1994
