Read the book: «Венценосец»

Font:

Предисловие от автора

Роман «Венценосец» является заключительной частью цикла под общим названием «Кто же ты, Рюрик?». Эта мини-серия, состоящая из 7 книг, представляет любопытную и неожиданную версию происхождения, становления и призвания на княжение Рюрика – родоначальника династии, ставшей княжеской, а впоследствии и царской на Руси.

Предыдущие 6 книг этого цикла – «Первый среди равных», «Путь воина», «Князь по крови», «Рождение легенды», «Я – Рюрик!» и «Символ власти» – вызвали у читателей живой отклик. Автор благодарит всех за проявленный интерес и надеется, что им так же понравится финал.

Как уже многие знают, описываемые в цикле романов события происходят в IX веке на территориях некогда существовавшей на европейском севере России загадочной страны Биармии, сказочно богатой Гардарики, древней Скандинавии, мусульманской Испании, империи франков, Византии, Хазарского каганата и зарождающегося Киевского княжества.

В повествовании задействовано большое количество легендарных и летописных персон, правивших в ту эпоху, начиная от князей Буривоя и Гостомысла, эмиров Аль-Хакама I и Абдеррахмана II, императоров Феофила и Людовика Благочестивого, хазарских царей (беков) Манассии и Ханукки, знаменитых викингов Бьёрна Железнобокого и Ивара Бескостного.

В произведении «Венценосец» рассказывается о том, как после долгих пятнадцати лет, понадобившихся князю Рюрику, чтобы собрать в единый кулак разобщённые междоусобной войной территории своей некогда единой страны, он решился наконец выполнить клятву, данную дружине и народу, – отомстить хазарам за осаду Новогорода и разграбление его окрестностей. Князь приводит свои дружины в провинцию злейшего врага – царевича Ахтуба и разоряет его главный город Баркату.

Чтобы закончить эту никому не нужную войну, хазарский каган направляет на переговоры к врагу старого и мудрого джавишгара Вакила, которому удаётся путём признания Рюрика великим князем, каганом и императором, а также с помощью предоставления огромных торговых льгот подписать с ним договор о мире и дружбе.

Вот только внутри страны среди ближнего окружения правителя Биармии, Гардарики и Новогорода зреет заговор, который приведёт к страшным последствиям.

Пролог

Длинная сучковатая слега неожиданно отклонилась вбок и стала уходить под воду, вынуждая идущего через болото молодого человека наклониться вслед за ней вниз и сделать быстрый шаг в сторону ближней кочки. Вот только правая ступня соскользнула с её мокрой, осклизлой после дождя поверхности, и он тут же, потеряв равновесие, разом погрузился по грудь в топкую болотистую жижу.

Холод острыми иглами пронзил всё тело, останавливая дыхание и парализуя сознание. Но всего лишь через мгновение конечности пришли в движение. Ноги попытались нащупать опору, а пальцы судорожно потянулись к свешивающимся сверху тонким веткам кустарника.

По болотам ему доводилось хаживать с раннего детства и даже иногда проваливаться в трясину, но ещё никогда не приходилось тонуть в одиночку.

Сделав несколько резких бесполезных рывков, он понял, что погружается всё глубже и глубже.

Жуткий страх от собственного бессилия и неизбежной скорой смерти заполнил всё его естество, вызывая слёзы на глазах.

Каким-то чудовищным усилием воли ему удалось погасить крик, готовый вырваться из горла.

Поднимать шум было нельзя. Позади, в полуверсте, за ним шла погоня, и если обнаружить себя, то преследователи немедля придут на помощь. Но пыток и смерти тогда уже не избежать.

Глава 1

Он собрал все свои оставшиеся силы. Мышцы тела окаменели, жилы на шее вздулись, но ремни, стягивающие руки и ноги, не поддались. Рывок! Ещё рывок! Боль в конечностях дала ему понять, что освободиться от пут, удерживающих его у вкопанного в землю столба, не удастся.

От предпринятых усилий капли пота потекли по лбу и лицу Рюрика, заливая глаза, мысли стали путаться, он никак не мог сосредоточиться.

– Ты заплатишь за всё, князь! – прозвучал справа пронзительный женский голос. – Слишком много народу пострадало от тебя и твоих братьев!

– Достоин смерти! – словно эхо откликнулся ещё один слева. – Пощады тебе не будет!

Тряхнув головой, Рюрик смахнул с ресниц влагу и широко открыл глаза.

По бокам перед ним стояли две молодухи. Ему показалось, что он их уже когда-то видел, но не мог вспомнить, где.

– Что, княже, никак не признаешь нас? – усмехнулась стройная сухощавая девка с копной разметавшихся по плечам чёрных волос и большими, чуть выпуклыми глазами зелёного цвета.

– Так разве ж он упомнит всех, кого убили по его приказу! – вторила ей крепко сбитая подруга с высоко поднятыми скулами и огромными, слегка раскосыми глазами на бледном лице, больше похожая на половчанку.

– Нечего с ним разговаривать, – снова заговорила первая молодуха. – Готовь факел, пора разжигать костёр!

В её голосе Рюрик услыхал усталость и полное равнодушие.

И только тут до него начало доходить, что задумали девки.

Взглянув себе под ноги, он увидел кучу колотых дров и много толстых сухих веток, наваленных ему почти до пояса. С боков, прислонённые друг к другу, стояли вязанки хвороста.

«Да как они смеют? Кто им позволит сжечь меня живьём на костре? Ведь я же правитель Биармии, Гардарики и Новогорода! – пронеслась в его голове мысль, а сердце сжалось и даже на мгновение замерло от ужаса. – Где мои телохранители? Куда делись гриди и ратники?»

Глаза князя неотрывно наблюдали за половчанкой, отошедшей на два десятка локтей в сторону и теперь возвращающейся с горящим факелом в руке.

«А они ведь не шутят!» – Спазм в груди перехватил дыхание, заставляя Рюрика закашляться.

– Дай мне огонь! – Чернявая девка повернулась к подруге.

Словно зачарованный, князь наблюдал за тем, как факел переместился в её руку и тут же приблизился к куче хвороста, замерев всего в нескольких дюймах от веток.

– Не делай этого! – прохрипел Рюрик. – Мои люди с тебя сдерут кожу!

– Не пугай меня, князь, я давно уже мертва!

– Да что ты с ним разговариваешь, Драга́на? – взмахнула руками половчанка. – Поджигай!

«Драга́на. Драга́на, – где-то глубоко в его голове зашевелились давние воспоминания. – Я слыхал уже это имя. Кто она?»

А меж тем языки пламени облизали сухие мелкие ветки у самой земли и побежали вверх, ширясь и разбрызгивая искры в разные стороны.

– Нет! – во весь голос закричал Рюрик, с ужасом глядя на огненный столб возле себя. – Развяжите меня!

– Прощай, правитель Биармии, Гардарики и Новогорода! – твёрдо и звонко произнесла половчанка. – Мне ты не сделал ничего плохого, но народу безвинного погубил много, а всё за-ради власти своей! Умри, аки мужчина и воин!

Князь почувствовал, как горячая волна коснулась ног и тут же взметнулась выше колен. Лёгкое жжение охватило икры и бёдра, устремляясь к груди. Одежда вспыхнула, словно пересушенное сено.

От жуткой боли могучее тело его выгнулось дугой, руки рванули сыромятные ремни с такой силой, что они лопнули.

Он ещё смог сделать два шага вперёд, но вырваться из пламени уже не сумел и плашмя рухнул на землю. Лицом вперёд.

– А-а-а-а! – вырвался из горла Рюрика дикий крик, переходящий в вой.

От этого страшного звука князь несколько раз дёрнулся и проснулся.

Крупные капли пота текли по спине и груди, мокрая рубаха прилипла к телу, вызывая жуткое раздражение.

Он потянулся, опустил ноги с застеленного медвежьими шкурами ложа и сел, положив тяжёлые руки на колени.

Мелкая дрожь сотрясала конечности, дыхание было сухим и прерывистым.

Вот и на этот раз Рюрик проснулся задолго до восхода солнца от преследующего его уже много лет кошмара, который прерывался на короткие промежутки времени, а потом возобновлялся всё с новыми и новыми подробностями.

Князь двумя руками стянул через голову пропитанную по́том рубаху и швырнул её в угол одрины.

– Эй, кто там, за дверью? – рявкнул он, поднимаясь на ноги и выпрямляясь во весь свой рост, при этом почти касаясь головой потолка.

Дверь распахнулась, и на пороге появился молодой гридь из ближнего окружения.

– Что велишь, государь? – привычно спросил парень, беглым взглядом окидывая одрину и самого Рюрика. – Небось, обтереться хочешь и рубаху сменить? Может, шкуры перестелить?

– Пошевеливайся! И квасу ещё принеси! – буркнул князь, усаживаясь в громадное кресло у окна.

Вытянув ноги, великан расслабился и с силой провёл ладонями по лицу, прогоняя от себя остатки тревожного сна.

Пока прибежавшие слуги перестилали ложе и облачали его в свежие чистые одежды, Рюрик мелкими глотками отхлёбывал из большого серебряного кубка терпкий пахучий квас.

Лишь только суета в хоромах улеглась и наступила тишина, князь улёгся на тёплые мягкие шкуры и глубоко задумался.

Прошло уже много лет, как стал он правителем Биармии, Гардарики и Новогорода, вот только заплатить за это пришлось огромную цену.

Нет теперь с ним самых близких и преданных ему людей – братьев Трувора и Синеуса. Оба приняли смерть из-за мести женщин, которых тоже давно нет в живых. Сам Рюрик приговорил их к сожжению на костре и первым поднёс огонь к растопке. А убийц тех звали Драга́на, Ростислава и Белава.

Князь прикрыл глаза, и тут же перед ним появилась картина той казни.

Яркое пламя, искажённые болью и судорогой лица, жуткие крики и вой – всё это отчётливо и надолго врезалось в память и теперь по ночам приходило во сне, будоража душу, лишая спокойствия и даже загоняя на костёр его самого.

Рюрик закашлялся и попытался думать о чём-то другом.

Мысли тут же сосредоточились на давно задуманной войне с Хазарией.

Князь должен был отомстить царевичу Ахтубу за совершённый им набег на Новогород, за гибель людей, разграбленные и сожжённые посёлки, уничтоженные посевы, слёзы детей и стариков.

Долго он откладывал этот поход, потому как другие неотложные дела требовали внимания.

Но вот пришла пора исполнить клятву, данную жителям города и дружине.

Сотни лодий и тысячи ратников предстояло собрать под стенами города.

Все союзы племен по требованию Рюрика должны были прислать своих воинов. Да и как не подчиниться повелению правителя страны, коли князья, посадники и племенные вожди всецело от него зависят. И даже ярл Аскольд, в чём князь не сомневался, будет вынужден отправить своих людей в Новогород. Побоится навлечь на себя его гнев.

«Это пока ярл отказать мне не смеет, – подумал Рюрик. – Но рано или поздно придётся его усмирять! Скоро накопит силы мой родич и захочет свободы от Новогорода. Недаром доносят соглядатаи, что набирает Аскольд в дружину свою много местных парней, вооружает их и обучает сражаться поодиночке и в строю. Деньгу им хорошую за службу платит. Как бы ещё на престол мой претендовать не стал».

Лёгкая улыбка осветила лицо князя, когда вспомнил он первую свою встречу с ярлом Аскольдом в Ладоге.

А приплыл тот вместе со своим братом – ярлом Диром с большим желанием наняться к нему на службу, прикрываясь именем свейского конунга Бьёрна Железнобокого, с которым уже много годов Рюрик совершал совместные набеги на разные страны.

Было это за два года до призвания ладожского князя в Новогород на правление страной.

Тогда у них и состоялся первый долгий разговор.

Узнал Рюрик, что Аскольд родичем ему приходится. Не поверил по первости словам ярла, засмеялся даже. Вот только когда увидел в руках своего гостя массивный золотой перстень с выбитым на нём солнцем – символом княжеской власти в Биармии, Гардарике и Новогороде, задумался. А викинг ещё рассказал об их общем предке – князе Волемире, побывавшем когда-то давно в плену во фьорде ярла Эрна. Там он полюбился с дочкой ярла Берой. От любви той родился мальчик по имени Харри. Молодой отец не принял его на свои руки, поскольку ещё раньше сбежать сумел из плена, но оставил сыну в наследство свой княжеский перстень.

Аскольд оказался потомком Харри.

Прав своих на престол он не предъявлял. Знал викинг, что у Волемира был старший сын Любомир, признанный всеми законным наследником, от которого и пошли правители страны. Просил ярл лишь об одном: дать ему вотчину, где стал бы он своё княжество создавать. Долго не мог понять князь, зачем это надобно родичу. А когда тот всё же открылся, то улыбнулся Рюрик снисходительно.

Не был Аскольд ярлом, потому как прадед Харри хоть и родился сыном Волемира, но наследником ярла Эрна не мог стать. У того имелся законный продолжатель рода – старший сын Угги. Вот его потомком оказался Дир – настоящий ярл.

Рассказал Рюрику Аскольд, как с братом давно уже начали вместе ходить в дальние походы, подружились крепко и всем говорили, что они оба ярлы. Но Дир мог вернуться в свой фьорд, где его ждали власть и богатство, а Аскольд по-прежнему не имел земли и дома. Он не являлся прямым наследником в роду ярла, а потому должен был копьём и мечом добыть себе лучшую жизнь, прославить своё имя или навсегда сгинуть в морской пучине. Как и Харри, которому судьба тоже уготовила тяжкую долю викинга. Но сын князя Волемира хотя бы попытался добраться до своего отца, пустившись в одиночку в дальний путь. Вот только обратно в свой фьорд он уже не вернулся.

– Что ж, – сказал тогда князь своему новому родичу. – Поспрошай стариков в моём окружении. Может, кто-то из них слыхал о твоём предке Харри. Мне о нём ничего не известно. А тайну твою я сохраню, и ежели представится такая возможность, то отдам тебе крупный город или страну. Из тех, кои мы вместе захватим. Но ты должен дать клятву всегда быть под моей рукой и никогда не замышлять измены!

– Клянусь Одином! – воскликнул викинг. – Если сдержишь своё слово, я навсегда останусь твоим младшим братом и буду во всём поддерживать и помогать!

На том они тогда и расстались.

Когда же княжья дружина приплыла под стены Новогорода, чтобы снять с него осаду войск княжича Вадима и хазарского царевича Ахтуба, вместе с ладожскими ратниками на берег сошли ярлы Дир и Аскольд со своими викингами.

Воевать им тогда не пришлось. Хазары спешно ушли в свои степи, а дружины князей-предателей сложили оружие, признав власть Рюрика.

Как-то под вечер пришёл к нему Аскольд и попросил отпустить их с Диром и дружиной викингов в полуденную сторону на поиск новых земель, где можно было бы основать свой город.

Не стал отговаривать Рюрик родича от такого похода, да и не захотел удерживать подле себя три сотни лишних воинов, которых надо кормить и содержать. Вот только не мог он отдать Аскольду, как тот его ни уговаривал, несколько больших лодий, на которых ладожские войска приплыли под стены Новогорода. Посоветовавшись с ближними болярами, князь решил выделить ярлам по две лошади на каждого викинга и запас еды. Кроме того, дал несколько карт, доставшихся ему от князя Гостомысла, чтобы ярлы могли найти путь к Хазарскому морю.

А самое главное, напомнил Рюрик Аскольду ещё раз, да при ближнем своём окружении, что поклялся тот оставаться под его рукой до скончания дней своих. Попросту говоря, быть данником.

Согласился с ним викинг и повторил свою клятву на обнажённом мече и с именем Одина на губах.

На том и расстались.

На их пути лежали степи и леса, реки и озёра, и повсюду дружину поджидали кочевые племена и разбойничьи засады.

Рюрик тогда не сомневался, что горстка воинов бесследно растворится на огромных просторах степей и он больше никогда не услышит имён Аскольда и Дира.

Но князь ошибся.

Викинги выжили. И даже захватили крепость на далёкой реке Варах и стали править обширной территорией, ведя местные войны с кочевыми хазарскими и печенежскими племенами, ранее собиравшими с местных жителей дань. Обо всём этом Рюрик узнавал от своих друзей и союзников печенегов, с вождями которых частенько встречался в Новогороде.

Князь спустил ноги на пол, сунул ступни в мягкие кожаные сапоги, набросил на плечи меховой плащ и тихонько вышел из хором в прохладу и сумерки раннего утра.

Он направился на крутой берег Итиля к могучему вязу, склонившему ветви над поверхностью воды, и присел у корневища со стороны реки, чтобы видеть её широкое русло.

Рюрик любил в жаркий день прятаться под его кроной от ярких солнечных лучей и в приятной прохладе думать о делах государственных.

Князь привалился спиной к тёплому шершавому стволу дерева и глубоко задумался.

Накопившаяся за последние дни усталость и постоянное недосыпание начинали раздражать и угнетать правителя страны, но позволить себе хороший и долгий отдых он никак не мог. Дел накопилось так много, что дня на их решение ему не хватало.

Завтра до заката солнца Рюрику предстояло провести большой совет с собравшимися в городе князьями и племенными вождями, огласить им свою волю. Он уже принял все нужные для себя решения, выслушал мнения тысяцких и воеводы. Осталось лишь произнести слова, которые позволят исполнить клятву, прозвучавшую из его уст на пиру в Новогороде сразу после завершения войны в присутствии всех главных начальных людей страны.

Князь твёрдо держал своё слово, поклявшись отомстить царевичу Ахтубу за вторжение в Биармию, а также за оказанную им помощь княжичу Вадиму при осаде Новогорода.

Рюрик вздрогнул всем телом и потряс головой, чувствуя, что погрузился в тревожный недолгий сон, отодвинулся спиной от могучего вяза и откинул с лица прядь отросших волос.

Солнечное светило уже выкатилось на небо, начиная согревать землю.

Князь повернулся к стенам новогородской крепости и долго смотрел на массивные дубовые ворота, выходящие в сторону берега. Одна из створок уже была распахнута, и через неё ручейки людей, словно муравьи, двигались в разные стороны. Жители окрестных посёлков спешили в город на Торг, а немногочисленные горожане шли к реке и к темнеющему неподалёку лесу.

Жизнь продолжалась, даже невзирая на то, что в ближайшие дни тысячи и тысячи людей должны были покинуть город, ближайшие посады и окрестности, отправившись на войну, а вот сколь долго она продлится, то никому не ведомо.

Рюрик понимал, что страна может обезлюдеть и многие из ушедших с ним воинов уже никогда не вернутся обратно домой. Но эту стезю они выбрали себе сами, как и он, их князь.

Правитель Биармии, Гардарики и Новогорода медленно поднялся на ноги и устремил глаза и руки к небу, словно призывая богов оказать ему помощь и поддержку в предстоящем нелёгком походе.

Глава 2

Он стоял на высоком берегу реки Варах и с довольной улыбкой смотрел на возвышающиеся неподалёку на большом холме крепостные стены, за которыми прятался город, построенный им и прибывшими сюда вместе с ним викингами. Чем-то отдалённо похожий на Новогород, но только намного меньше своими размерами.

Аскольд провёл ладонью по лицу, словно освежая этим жестом свою память.

«Многое забывается, – подумал он. – Как-никак, а уж минуло почти полтора десятка лет после снятия хазарской осады с Новогорода, а я всё ещё вспоминаю о тех событиях. Похоже, не дают мне покоя мысли о князе Рюрике и его безграничной власти. А ведь когда-то давно всё могло сложиться иначе, если бы моим предкам удалось сесть на престол правителя Биармии, Гардарики и Новогорода. Ведь прадед Харри был сыном самого князя Волемира! Жаль, что младшим! И мне тоже судьба предначертала стать князем, пусть даже и под рукой Рюрика, но в огромной и сильной стране, а не в маленьком фьорде, из которого так и не смогли выбраться наши предки. К счастью, это сделал я, вот только очень жаль, что пришлось надолго оказаться здесь, вдали от крупных городов, славы и богатства».

Он тяжело вздохнул, обречённо махнул рукой и пробурчал себе под нос:

– Что ж, знать, боги распорядились так! Но зато подо мной теперь есть свой город, в котором я князь!

И тут же язвительно добавил:

– Как и мой брат Дир! Мы оба князья и соправители, хоть и пришлые люди на этой земле. Викинги!

Нахмурившись, Аскольд спустился с возвышенности к реке, где лежали сплавленные по воде и вытащенные на берег брёвна. Их недавно ошкурили, и резкий запах свежей древесины распространялся далеко по округе.

Так сложилось, что в последние годы он частенько приходил на это место и наблюдал за заготовкой брёвен, их доставкой на холм, строительством заложенной им крепости и окружающих её посадов. Сам уже в этом действе князь принимал участие всё реже и реже.

Яркие солнечные утренние лучи слепили его глаза, приятно пощипывали кожу лица, а лёгкий ветерок трепал отросшие волосы, заставляя откидывать их пятернёй со лба.

Князь лёг поперёк нескольких брёвен, расслабился и погрузился в воспоминания о своей беззаботной юности, когда он ещё только мечтал о дальних походах, битвах, золоте и не догадывался, правнуком кого является.

В тот раз Аскольд, прикорнувший в дальнем тёмном углу залы на топчане, проснулся от шума и вынужденно подслушал разговор своего отца Рольфа со старым дедом Бьяртом, давно отошедшим от всех дел.

Похоже, они уже давно сидели за столом, уставленным кувшинами с пивом, и их речи становились всё громче и громче.

Юноша лежал с закрытыми глазами и прислушивался к каждому произнесённому ими слову.

– Ты хочешь, чтобы я приплыл в Новогород и показал князю Буривою этот перстень? – В голосе отца отчётливо звучала злость. – Надеешься, что он посадит меня за свой праздничный стол и примет как близкого родича?

– Но ведь это перстень самого князя Волемира! – возразил ему дед. – Основателя правящего рода! Его чтят все потомки великого правителя!

– Так что же ни ты, ни твой отец Харри не явились в Новогород и не потребовали долю власти и богатств, принадлежащих нам по праву?

– И как бы мы туда доплыли? – рявкнул Бьярт. – Хоть наш род и пошёл от Волемира, но ярлами во фьорде стали потомки Угги, а не Харри! Или ты об этом забыл? Даже теперь все драккары принадлежат ярлу Торгеру и его сыну Айсборну, а им незачем плыть в Биармию и Гардарику. Не собираются они воевать с новогородскими князьями!

– Но ведь вы могли с купцами туда поплыть, – не отступался Рольф. – Для разговора с князем Буривоем не нужно много викингов! Всё можно было решить полюбовно!

– Когда за спиной нет силы, с тобой обходятся, словно с овцой приблудной, – ухмыльнулся дед. – Прирежут, сожрут и позабудут! Честно скажу, я никогда даже не собирался в Новогород. А вот твой дед мыслил так же, как и ты, а потому отправился туда с купцами. И обратно уже не вернулся. Тебе тогда было совсем мало лет.

– А перстень? – удивлённо спросил Рольф. – Почему он опять оказался у нас в роду?

– Князь Волемир приказал своим купцам зайти в наш фьорд и передать его мне, своему внуку.

– Но почему же он сам не приплыл к нам и не забрал тебя к себе в Новогород?

– Так ведь князь в те годы был уже сильно стар, болен и из своих хором редко куда-то выходил. Всеми государственными делами вместо него занимались сын, князь Любомир, и внук, княжич Буривой. Они не хотели, чтобы у них появились родичи из викингов. Зачем им это было нужно? Может, и моего деда из-за этого там убили. Кто ж теперь о том вспомнит.

– Тогда зачем ты всё это рассказал мне?

– Дни мои подходят к концу, а тайна эта не только моя, а всего нашего рода, вот потому она должна быть тебе известна!

– А потом, когда придёт пора, и моему сыну Аскольду?

– Ну да, расскажешь всё ему и передашь перстень! – Бьярт пожал плечами. – Я верю, что когда-нибудь кто-то из наших с тобой потомков доберётся до Новогорода, получит причитающийся нашему роду кус богатств и власти и займёт предназначенное богами место в княжьем роду Волемира!

Они надолго замолчали, отхлёбывая пиво и размышляя каждый о своём.

– Люди говорят, что князь Буривой уже стар очень, – наконец снова заговорил Рольф, – а есть ли у него наследник престола?

– Был бы престол, а наследники найдутся, – фыркнул Бьярт. – У князя есть сын. Имя ему Гостомысл. Он постарше тебя будет, давно дружины новогородские в походы водит и войны ведёт вместо отца своего.

– По всему видать, мне с ним дело иметь придётся, – улыбнулся Рольф, – если плыть в гости к своим родичам надумаю.

– Ну-у-у, это ты сам решать будешь, – кивнул головой старик, – я тебе в этом деле уже не советчик!

Аскольд ещё долго прислушивался, но отец с дедом про перстень и Новогород больше ничего не говорили.

С тех пор он старался быть поближе к ним, когда родичи усаживались за стол и заводили длинные разговоры. Ему очень хотелось узнать ещё хоть что-нибудь. Особенно о рождении своего далёкого предка Харри.

Такая возможность Аскольду предоставилась только через год.

А поводом послужила смерть деда.

Умер он легко и просто. Во сне.

Тело старика сожгли на краде, и, как обычно, тризна по нему длилась несколько дней.

Вот тогда, воспользовавшись тем, что голова отца затуманилась винными и пивными парами, Аскольд смог выведать у него тайну своего рода.

Оказалось, когда-то давно княжич Волемир, младший сын самого правителя Биармии, Гардарики и Новогорода князя Годислава, был случайно захвачен в плен на море викингом Угги – старшим сыном ярла Эрна. Из всех русов уцелели только сам княжич, старик-кормчий и маленький мальчишка, которого Волемир выдал за своего ближнего родича.

Хозяин фьорда ярл Эрн обрадовался нежданной удаче, надеясь получить богатый выкуп за пленников, а потому оставил их зимовать в посёлке. Он намеревался ранней весной направить с купцами своего гонца в Новогород к князю с требованием заплатить за сына и оказавшихся с ним спутников большой выкуп.

Но всё вышло не так, как ярл рассчитывал.

Его любимица – младшая дочь Бера – влюбилась в молодого княжича и понесла от него дитя. Да ещё и средний сын ярла, урод и изгой Валь, подружился с пленником, и все вместе они задумали побег из фьорда на купеческом корабле.

Весной у них это почти получилось.

И только желание Беры попрощаться с матерью чуть было не поставило под угрозу задуманное.

Сбежать удалось молодым людям, а вот дочку ярла успел схватить его старший сын Угги и не позволил ей взойти на купеческий корабль.

Стоя на палубе отплывающего кнорра, княжич при видоках поклялся вернуться за Берой и ребёнком, которому вскоре предстояло родиться. Он даже не сомневался, что на свет появится мальчик. А ещё до этого Волемир оставил Бере для сына перстень, по которому можно было сразу понять, что обладающий им человек принадлежит к роду князя Годислава.

Отец рассказал Аскольду, что Бера родила крепенького здорового малыша. Его назвали Харри, что означало «правитель». Похоже, молодая мама надеялась на великое будущее своего сына.

Юноша хорошо помнил, как, открыв рот, слушал из уст Рольфа эту удивительную и сказочную историю.

И он тогда не выдержал и спросил:

– Почему же княжич не сдержал своей клятвы и не забрал Беру с сыном в Новогород? Неужто забыл о них?

– Ну что ты, – покачал головой отец. – Волемир приплыл вместе с Валем во фьорд, приведя с собой армаду своих кораблей, чтобы у ярла Эрна и его викингов не появилось даже мысли оказать сопротивление.

– Так что же тогда тут случилось?

– На пирсе Беру и её сына сопровождал старший сын ярла Угги с двумя викингами, – негромко заговорил Рольф после небольшой заминки. – Один из них нёс маленького Харри, а второй поддерживал за локоть дочь ярла. Хоть Угги очень любил сестру, но не мог простить ей любовной истории с Волемиром и рождение ребёнка от чужака. Да и брата своего Валя он тоже считал предателем.

– И что же случилось дальше? – в нетерпении вскричал Аскольд.

– Угги выхватил из ножен меч, рубанул лезвием по горлу брата и тут же вонзил нож в сердце сестры.

– А Волемир?

– Княжич был великим воином, очень сильным человеком огромного роста, – улыбнулся Рольф. – Ударом кулака он убил Угги, но уже ничем не мог помочь Валю и Бере. Оба умирали на его руках. Перед смертью Бера успела попросить Волемира оставить маленького Харри во фьорде у отца и матери.

– Ну да, – угрюмо процедил сквозь зубы юноша. – Они ведь сразу потеряли двух сыновей и дочь. Им нужно было хоть о ком-то заботиться. Значит, наш предок Харри захотел увидеться со своим отцом Волемиром и поплыл в Новогород?

– Так оно и есть, – грустно произнёс Рольф. – Что там произошло, никто не знает и спросить не у кого!

– Придётся нам с тобой самим отправиться к родичам в далёкую Биармию и Гардарику, – хихикнул Аскольд.

– Для этого потребуется много драккаров и викингов, – отмахнулся от него Рольф. – У нас их нет.

– Во-во, – поддакнул ему юноша. – Я думаю, наш ярл Айсборн не захочет плыть в Новогород, а вот его сын и мой друг Дир согласится. Я в том уверен! Мы уже много раз говорили с ним об этом. Когда он станет ярлом после своего отца, поплывём искать моих родичей!

– Надеюсь, твоя мечта сбудется, – хлопнул его по плечу Рольф. – И боги приведут тебя к власти и богатству.

…Аскольд пошевелился, изменяя положение тела на брёвнах, но открывать глаза не стал, стараясь удержать в сознании картины воспоминаний.