Read the book: «Рождение легенды»

Font:

* * *

Предисловие

«Рождение легенды» – является продолжением романов «Первый среди равных», «Путь воина» и «Князь по крови», входящих в цикл под общим названием «Кто же ты, Рюрик?» и представляющих читателю любопытную и неожиданную версию происхождения, становления и призвания на княжение Рюрика – родоначальника династии, ставшей княжеской, а впоследствии и царской на Руси.

Описываемые в цикле романов события происходят в IX веке на территориях некогда существовавшей на европейском севере России загадочной страны Биармии, сказочно богатой Гардарики, древней Скандинавии, мусульманской Испании, империи франков, Византии, Хазарского каганата и зарождающегося Киевского княжества.

В повествовании задействовано большое количество легендарных и летописных персон, правивших в ту эпоху, начиная от князей Буривоя и Гостомысла, эмиров Аль-Хакама I и Абдеррахмана II, императоров Феофила и Людовика Благочестивого, хазарских царей (беков) Манассии и Ханукки, знаменитых викингов Бьёрна Железнобокого и Ивара Бескостного, а заканчивая князем Рюриком.

В произведении «Рождение легенды» рассказывается о том, как княжич Антон с небольшой дружиной, выполняя повеление князя Гостомысла, отправляется в поход на окраину Биармии для освобождения захваченных данами земель, озёр, рек и побережья Варяжского моря, ранее принадлежавших Новогороду. В долго длящейся войне с викингами он забирает под свою руку все крепости, города и посады, включая сильно укреплённую Ладогу, и начинает создавать новое княжество.

Пролог

Хёгни умирал долго и мучительно. Одна стрела насквозь пробила ему шею, вторая вошла в тело в десятке дюймов за левой лопаткой, а лезвие острого топора застряло в разрубленном позвоночнике. Тяжёлое и хриплое дыхание прерывалось горловым свистом и бульканьем, в распахнутых настежь от боли и полных слёз глазах уже появился холодок смерти. Оставалось загадкой, как Хёгни смог с такими ранами разорвать горло своему убийце, тело которого лежало всего в паре локтей от него.

– Княжич! Княжич тут! Дайте пройти! – властные громкие голоса заставили нехотя расступиться скопившихся ратников. Расталкивая могучими руками людскую толпу, в центр поляны прорвался широкоплечий молодой человек – настоящий гигант, за которым следовали четверо кряжистых телохранителей комплекцией под стать ему.

Великан остановился за спиной стоящего на коленях юноши, обнимающего за шею огромного мохнатого пса, более похожего на медведя.

– Как такое вышло? Неужто хотели убить тебя? – тяжёлая ладонь опустилась на вздрагивающее от рыданий плечо.

Ответа не последовало.

– Посмотри на меня! – железные пальцы сжались, причиняя резкую боль.

Откликаясь на неё, юноша разжал руки, отпустил голову собаки и повернулся к княжичу лицом. Щёки, лоб и подбородок его были в потёках крови, размытой ручейками слёз.

– Ты ранен, брат? – в глазах великана промелькнул испуг.

– Нет, княже, это кровь собаки! – успокоил его один из телохранителей, проведя рукой по шерсти пса.

– Кто знает убитого? – княжич шагнул к лежащему на земле окровавленному телу. – Он не из викингов и не из наших ратников. Откуда взялся тут?

– Судя по оружию – из Новогорода, – болезненного вида худощавый сотский Свир неторопливыми движениями уже обыскивал одежду убитого, не обращая внимания на колкие словечки и шутки окружающих мужчин.

– Вот смотри, княже! – на его ладони тускло блеснули золотые монеты. – Это убивец, к брату твоему подосланный! Думаю, что и за тобою такой же ходит, удобного мига дожидается! Прикажи охране своей во всеоружии быть на лодье при тебе неотлучно и с большими щитами в руках. По воде передвигаться нам придётся много. Берега рек и озёр здесь извилистые, а леса у воды густые и тёмные. Не знаешь, откуда вражья стрела может прилететь…

– Вижу, кому-то очень не хочется, чтобы мы плавали по здешним рекам, озёрам и морю Варяжскому! Что ж, теперь будем охрану выставлять усиленную, как на войне! – взгляд великана прошёлся по лицам ратников и остановился на лежащей собаке. – Хёгни спас жизнь хозяину и выполнил свой долг. Теперь помогите псу умереть! Нешто не видите, как он страдает! Свир! Уведи отсель моего брата! Негоже ему видеть смерть своего друга.

Один из телохранителей княжича медленно двинулся к собаке, на ходу потянув из ножен меч.

С лёгким чмоканьем металлическое лезвие, раздвинув рёбра, вошло в грудную клетку, пронзая сердце Хёгни. Голова его судорожно дёрнулась вбок, страшные челюсти раскрылись, и на последнем вдохе окровавленный язык вывалился из пасти. Крупная слезинка выкатилась из краешка глаза и мгновенно исчезла в траве.

Глава 1

Скрип половиц в хоромах, людские крики во дворе, а также хриплые звуки рога, доносящиеся откуда-то со стороны реки, прервали хрупкий тревожный сон княжича и заставили открыть глаза.

– Княже! Княже! – дверь распахнулась, и в проёме показалась бородатая голова сотского Дамира. – Народ весь на реку кинулся, там лодьи государя нашего к городу плывут! Счастье-то какое! Дождались!

– И чего ты раскудахтался? Покуда они подойдут, я выспаться успею! – Вадим поморщился, как от зубной боли, и хмуро посмотрел в глаза своему любимцу-телохранителю. – Что, так уж и близко?

– Почитай, менее версты плыть им осталось. Совсем ничего!

– Ладно, не обижайся! Вели коня подать!

– У крыльца уж давно тебя дожидается. Поспешай, княже! Негоже последним приходить. Это так опоздаешь раз, другой, а потом, глядишь, тебя и к разделу пирога не позовут! – серьёзным тоном произнёс Дамир.

– Что-то ты нынче воспитывать меня взялся! – пробурчал княжич, споро натягивая на ноги мягкие кожаные сапоги и набрасывая на плечи лёгкий плащ. – Пойдём, будешь меня сопровождать!

– А куда ж я денусь! – беззлобно и как-то устало ответил сотский, отступая на шаг в сторону и пропуская Вадима к двери.

Привычным движением княжич прямо с крыльца вскочил в седло, на мгновение задержался на месте, поджидая замешкавшегося Дамира, и тут же пустил коня в галоп.

Через распахнутые настежь крепостные ворота они вынеслись на пологий песчаный берег реки Итиль и увидели перед собой огромную массу людей в праздничных одеждах. Народ, дружно вытянув шеи, наблюдал за входом в бухту лодий князя Гостомысла, возвернувшихся из дальнего плавания. Словно крылья гигантских птиц, белые паруса заполонили, казалось, всю водную поверхность вокруг.

У каждого жителя Новогорода кто-то из ближних был там, на палубе одной из приближающихся лодий, а потому стар и млад с замиранием сердца выискивал над высокими бортами родных и знакомых, надеясь на то, что увидят их живыми. Точно так же ратники, переминаясь с ноги на ногу и держась за ванты или планширь, с тоской и надеждой смотрели на берег.

Расталкивая плечами толпу, Вадим прокладывал себе проход к длинному деревянному пирсу, уходящему далеко в реку. За ним едва поспевал сотский.

– Княжич, княжич идёт! – раздавались отовсюду негромкие голоса.

Четверо вооружённых ратников, преграждающих вход на дощатый помост, мгновенно расступились, пропуская Вадима и Дамира на пирс, в серёдке которого стояла небольшая группа встречающих. В этих людях княжич даже со спины сразу узнал своего отца Изяслава, воеводу Свентовида и двух тысяцких – Радигоста и Селислава. Все они одновременно обернулись, заслышав позади себя звук приближающихся шагов.

– Долго спишь, сын! – брови отца нахмурились при виде княжича, давая знать о недовольстве по случаю его опоздания.

Вадим с невозмутимым выражением на лице остановился рядом с воеводой, понимая, что лучше промолчать, чем навлечь на себя гнев.

Похоже, молодой человек поступил совершенно правильно, поскольку сиплый рёв рога со стороны реки заставил начальный люд снова обратить свой взор на воду.

А там, подчиняясь прозвучавшей команде, все кормчие приспустили паруса и начали освобождать проход, пропуская к берегу флагманскую лодью князя Гостомысла.

Вадиму невольно вспомнилось, как ранней весной эта же армада отплывала из Новогорода на помощь князю Буривою и посаднику Кагелю, которые где-то далеко-далеко на Вине сражались с викингами. И он тогда на этом же пирсе просил, чуть ли не умолял князя Гостомысла взять его с собой в плавание. Очень уж не хотелось ему, молодому и сильному, оставаться дома вдали от важных событий.

Но князь решил иначе. Всего несколькими фразами он принудил Вадима к повиновению и даже отмёл какие-либо возможные обиды с его стороны.

– Наш поход может быть долгим и не слишком удачным. С викингами всегда было непросто воевать. Вернёмся обратно иль нет, то богам лишь ведомо, – как-то задумчиво и мрачно прозвучали слова Гостомысла при расставании. – Войск беру с собой много, но и в городе оставляю дружину немалую, а вместе с нею воеводу и тысяцких. Сам понимаешь, как прознают вороги, что князя Буривоя и меня нет здесь, не преминут этим воспользоваться. Ты ж с отцом своим Изяславом после меня единственные наследники в нашем роду по мужской линии, потому и нечего вам на Вине делать. Тут дожидайтесь!

Увидев, как враз потухли глаза племянника, он с улыбкой добавил:

– Успеешь навоеваться, вся жизнь у тебя впереди!

И вот теперь поход завершён.

О том, что война закончилась, народ прознал ещё вчера. Посланные из Холма на длинных быстрых лодках гонцы сумели далеко опередить тяжёлые княжьи лодьи и под вечер приплыть в город с вестью о полной победе над ворогом. Жаль только, от них связного рассказа получить не удалось. Они сбивчиво говорили о войне, ужасном великане-викинге, а также о страшном огне, поглотившем похоронную краду с убитыми людьми, среди которых был и князь Буривой.

Вадим отвлёкся от своих мыслей и перевёл взгляд на огромную лодью, надвигающуюся левым бортом на дальний конец пирса. Рей вместе с парусом уже лежал на палубе, а несколько человек с баграми в руках медленно и осторожно подводили её к деревянному настилу. И тут же два железных крюка с хрустом впились в доски настила, притягивая к ним нос и корму, с грохотом упал с борта деревянный трап.

Первым по установившейся традиции на него ступил князь Гостомысл. Он на мгновение остановился, поднял в приветственном жесте правую руку и не спеша двинулся вниз. За ним, как повелось издавна, должен был последовать любимец правителя страны и его главный советчик болярин Таислав, шарообразная фигура которого и такое же круглое лицо всегда вызывали у встречающей толпы улыбку и весёлые шутки. Но почему-то на этот раз вслед за князем на трапе показался незнакомый сухощавый седобородый старик, за ним высокого роста широкоплечий юноша, затем кряжистый мужчина средних лет, молодой человек с длинными волнистыми чёрными волосами и ещё один юноша, даже скорее мальчик. И лишь после них над бортом возникла голова Таислава. Лицо его казалось хмурым и сосредоточенным.

В мозгу Вадима пронеслась мысль: «Кто же эти люди и почему они идут впереди болярина? Кажется, последних двух я где-то уже раньше видел. А высокий старик? Уж не Кагель ли это – посадник из Холма?»

Какой-то холодок возник в груди и сразу же распространился по всему телу. Он нашёл взглядом отца и понял, что тот задаёт себе точно такие же вопросы.

А меж тем люди, только что сошедшие на пирс, направились к центру настила, вынуждая стоящих на нём мужчин сделать несколько шагов им навстречу.

– С победой тебя, брат! – Изяслав приобнял князя Гостомысла за плечи, слегка отодвинулся и твёрдо посмотрел ему в глаза. – Посланные тобою люди прибыли вчера. Мы безмерно скорбим о смерти государя нашего князя Буривоя. Сам ведаешь, каждому из нас был он заместо отца и наставника. Чем ближе знаешь человека, тем тяжелей утрата!

– Благодарю тебя, княжич, за добрые слова. Веди нас в город, там и поговорим!

– А что за люди с тобой приплыли, княже? Похоже, есть средь них чужаки, не новогородцы.

– Правда твоя, Изяслав, есть средь них даже викинги!

– Видать, знатного рода эти люди, коли сразу за тобою с лодьи сошли, да ещё и поперёд Таислава? И уж не пленники точно!

– И внове верно ты говоришь, Изяслав! Почитай, они одного со мной рода – княжого! Нашего рода! О том разговор поведём за столом в хоромах, но прежде нужно всем в бане попариться, грязь и пот с тел смыть, в чистые одежды облачиться. Дружину свою по домам отпускаю, потому усиль стражу на стенах, воротах, да и за ближними посёлками пригляди.

– Исполню, княже, как велишь!

Идущий вслед за новыми родичами Вадим краем глаза увидел, что едва князь Гостомысл ступил на берег, тут же с облепивших пирс лодий началась высадка ратников.

Глава 2

Он стремительно вошёл в гридницкую, приблизился к длинному деревянному столу, заставленному многочисленными блюдами с едой и корчагами с напитками, обвёл взглядом собравшихся родичей и приближённых военачальников, задерживаясь на мгновение на каждом из них и пытаясь по выражению лиц понять, о чём они думают.

Как ни странно, но только Кагель, Антон, Альрик, Флоси и Свир смотрели на него дружелюбно, открыто и спокойно. Остальные мужчины и женщины быстро отводили глаза в сторону.

«Видать, им есть что скрывать от меня. Нужно понаблюдать за всеми да соглядатаев допросить, приставленных к княжичам и ближнему окружению, а то я совсем расслабился, давно в дела их не вхожу», – пришла в голову князю мысль.

Стоящий в гридницкой кислый запах пива перебивался ароматом мяты и жареного мяса, вызывая зверское чувство голода, но никто из сидящих за столом людей не помышлял о еде.

Они ждали.

Князь Гостомысл не спеша сел в стоящее в торце стола массивное кресло, опираясь руками на широкие подлокотники.

И тут же ему в глаза бросилось, что Таислав разместил новых родичей по левую руку от правителя страны, а новогородские мужчины и женщины расположились на правой стороне стола. Дальний его конец заняли воевода, тысяцкие и полтора десятка наиболее известных сотских.

– Н-да! – хмыкнул князь. – Вот вы как сели! Словно чужие люди. Что ж, придётся всех познакомить, дабы потом промеж вас непонимания не случилось! Но для начала предлагаю промочить горло и выпить за окончание войны на Вине! Она была тяжкая и долгая. Победителей в ней нет! Но надеюсь, теперь викинги будут торговать с Холмом, а не бряцать оружием. И в этом неоценимую помощь Новогороду окажут новые наши молодые родичи-викинги Антон и Альрик, а помогать им будет их же брат Рослав! Трудное дело хочу доверить я молодёжи!

Кубок в руке князя Гостомысла качнулся в сторону сидящих недалече от него молодых людей.

– Мы не подведём тебя, государь! – ответил за всех Антон, поднявшись из-за стола и выпрямляясь во весь рост. – Как только велишь, сразу отправимся в поход!

– Не торопись, княжич, надобно хорошенько подготовиться!

Князь Гостомысл с видимым удовольствием осушил кубок и с лёгким стуком поставил на стол, давая знать собравшимся людям, что пир начался.

И тут же из-за его спины бесшумно выдвинулся слуга, осторожно наливая из амфоры с узким горлышком в опустошённый кубок привезённое из далёких стран вино.

Громкое чавканье, сопение и хлюпанье наполнило гридницкую. Изрядно проголодавшиеся от долгого ожидания люди торопливо и жадно поглощали пищу, попутно наполняя желудки пивом и вином.

Наконец, когда первый приступ голода был побеждён и появились признаки сытости, мужчины и женщины поочерёдно стали отодвигаться от стола, желая начать присущую пирам беседу, когда никто никого не слушает, но зато все говорят одновременно.

– Почему ты назвал молодого великана княжичем, государь? – перекрывая стоящий шум, неожиданно прозвучал чей-то громкий и резкий голос.

Наступила тишина.

Головы пирующих мгновенно повернулись в сторону человека, произнёсшего эти слова. А тот ни от кого и не таился.

Им оказался княжич Вадим. Он даже встал на ноги и с улыбкой смотрел в сторону Антона и его братьев.

– Ну-у-у, коли все уже утолили голод, то расскажу я вам о войне на Вине и наших гостях, – князь Гостомысл отхлебнул из кубка и махнул рукой в сторону Вадима, призывая того сесть. – Говорить я буду долго, потому наберитесь терпения и не перебивайте.

Увидев, что собравшиеся за столом люди приготовились слушать, князь медленно и спокойно начал свою речь:

– Пойду издалека. Когда-то в моём далёком детстве нашей Биармией правил непобедимый в войнах князь Волемир. Тот, кто страну такую огромную нам оставил. Но когда состарился он сильно, пришла пора наследника выбирать. Сын же его князь Любомир власть в руки брать не хотел. Был этот человек умным и рачительным хозяином, помогал во всём своему отцу, но здоровье слабое имел, а самое главное – воевать не любил, не брал в руки оружия. Потому пришлось князю Волемиру своим прямым наследником признавать внука – княжича Буривоя, совсем юного ещё тогда. Стали учить юношу управлению государством и воинскому делу ратному. Тому, что правитель Биармии и Гардарики должен знать и уметь. И парень оказался способным учеником, во всём хотел походить на своего деда. Старый князь даже позволил ему создать свою молодечную дружину.

– Так это в ту пору появились детские и отроки? – не удержался от вопроса Вадим, продолжающий стоять на ногах.

– Ты мыслишь верно, княжич! Сам ведаешь, из них нынешние дружины пополняются уже опытными воинами. Сызмальства ребятне оружие в руки вкладывают, а потому на место каждого выбывшего в битве ратника могут сразу двое заступить. Мудро поступили наши предки. В том не сомневаюсь! – князь обвёл внимательным взглядом сидящих вокруг стола родичей и продолжил: – Но не одним лишь воинским делом жив человек! Первой женщиной у Буривоя была половчанка Ингунн. Эту синеокую красавицу сам престарелый князь Волемир выделял среди приближённых ко двору женщин. Именно он сделал так, что половчанка стала возлюбленной его внука. Всего несколько дней молодые люди успели прожить вместе в отдалённом посёлке, как призвали Буривоя в Новогород. И больше никогда в жизни ему уже не приходилось встречаться с Ингунн. А вскорости женился княжич на Милене – дочери племенного вождя Родолюба и, как вы знаете, у них родился я, прямой наследник своего отца, князя Буривоя. Удивительно, но Ингунн тоже родила мальчика. И он здесь, за нашим столом.

Движением кисти руки князь Гостомысл велел подняться из-за стола средних лет кряжистому мужчине.

– Знакомьтесь! Имя ему Кужел! А это – его сын Рослав! – рука князя переместилась в сторону молодого человека с густыми иссиня-чёрными усами. – Теперь они оба наши ближние родичи. Сомневаться никому не советую! Родство признал сам князь Буривой в присутствии воевод. Мне же, как своему преемнику, дал наказ сделать из них настоящих княжичей.

– А этот огромный парень, кто он? Ты так и не ответил, государь! – не унимался Вадим.

– Внук князя Корлина. Того самого, который когда-то давно по приказу князя Буривоя отправился с посольством к королю франков Карлу вместе со своим сыном Враном и сгинул в водах Варяжского моря. Много лет мы ничего не знали о наших родичах, и лишь совсем недавно стало известно, что на посольскую лодью напали прибрежные пираты-даны. Князь погиб в сражении, а его сына продали в рабство. За годы неволи, проведённые в разных странах, из него сделали великого воина, способного противостоять не только любому противнику, но и целому отряду хорошо обученных воинов. К тому же он оказался берсерком!

– Кем? – удивлённо спросил сидящий промеж Виленой и Вадимом княжич Изяслав, услыхав новое для себя слово.

– Воином-зверем! – повернулся в его сторону князь Гостомысл. – Ты что-нибудь знаешь о хоробрах?

– Несколько таких бойцов есть в большом полку твоей дружины. Хоробры могут впадать в ярость и крушить всё вокруг, не обращая внимания на полученные в битве раны и нацеленное на них оружие. Они участвовали во многих сражениях и никогда не показывали спину врагу.

– Так оно и есть! Хоробры и берсерки есть суть одного бога войны, какое бы он имя ни носил у разных народов! – князь улыбнулся каким-то своим мыслям. – Наши ратники наперебой рассказывали мне, что равного Врану воина не было ни у викингов, ни у мавров. Да я и сам в этом убедился, увидев того человека в деле! Когда он жил у викингов, те дали ему звучное имя Клепп. А это значит «скала». Вот тот огромный юноша и есть сын Врана и внук Корлина. Его зовут Антон.

Князь Гостомысл замолчал, чтобы родичи могли осмыслить всё сказанное им.

– Выходит, государь, он теперь твой прямой наследник? – нарушил тишину скрипучий и злой голос Вадима.

– Похоже, это только ты так считаешь! Хотя… Сыны мои в битвах полегли, о том сам ведаешь! Кроме твоего отца Изяслава, тебя, Антона, Кужела и Рослава из ближних родичей по мужской линии остался у меня дядя Кагель. Он сидит рядом! – князь кивнул головой в сторону сухощавого седобородого старика по левую руку от себя. – У него свои дети и внуки тут, в Новогороде, живут! А может, и в Холме имеются, то никому из нас не ведомо!

– С новыми княжичами, а также Кагелем нам понятно, государь! Ты лучше расскажи о праве очерёдности на твой престол среди нас. Кто и после кого следует.

– Так вот что вас гложет! – расхохотался князь Гостомысл. – Я не большой знаток родственных связей, но хорошо понимаю: чем больше крови князя Волемира в каждом из вас течёт, тем больше прав она даёт! Влияет также и то, от жены или от наложницы рождён был ребёнок. Это и есть главное!

– Прошу тебя, государь, расставь нас всех на ступенях лестницы ожидания! – прозвучал насмешливый и негромкий голос Кагеля. – Мне уже поздно о власти думать, да и нет во мне и моих детях крови князя Волемира, а наша молодёжь промеж себя может клыки и зубы в ход пустить!

– Ну вот, и ты туда же, старина! – постарался сделать серьёзное лицо князь Гостомысл, но искорки смеха ещё угадывались на его губах.

– Я не шучу, княже, это нужно нам всем! – по-прежнему не сдавался Кагель.

– А не боишься, что не одни наши княжичи, но и их ближайшие родичи решат в заговоры поиграть? – князь Гостомысл надолго замолчал, как бы обдумывая каждое своё слово. – Пусть будет по-твоему, друже! Коли настаиваешь, придётся мне рассказать то, что вы и без меня знаете!

Он снова умолк, обводя сидящих за столом родичей долгим и пристальным взглядом.

– Прямые наследники – это дети мужского пола, рождённые от законных жён. Они должны быть признаны богами, старейшинами рода и приняты людьми этого рода. Мальчики, зачатые в блуде от наложниц и гулящих баб, никогда не претендуют на престол. Ещё совсем недавно моим прямым наследником мог быть только Вран, родившийся от князя Корлина и княгини Радославы. Их союз одобрил сам князь Буривой и его ближнее окружение. Вран погиб в последней битве на Вине, но у него остался сын от княгини викингов Мэвы. Имя ему Антон! В нём кровь князя Волемира, но рождён он от чужой жены!

– Ага! Не быть ему первым! – громогласно и злорадно рявкнул княжич Вадим, заставив вздрогнуть сидящих за столом мужчин и женщин. – Мой отец князь Изяслав унаследует престол правителя Биармии и Гардарики! А после – я!

– Не спеши говорить о неведомом тебе, княжич! – устало усмехнулся князь Гостомысл.

– Но ты же, государь, не будешь спорить, что в нас с отцом течёт кровь князя Корлина – внука самого князя Волемира? – глаза молодого человека сощурились, а губы поджались и истончились.

– Но князь Корлин не был женат на княгине Вилене, а потому твой отец не может быть признан его законным сыном! Точно так же наш новый родич Кужел не может быть прямым наследником князя Буривоя. А он ведь старше Изяслава и, как мне думается, даже ближе к линии князя Волемира!

– Что? – изумлённо ахнул Вадим. – Как такое может быть? Мой отец рождён от княжны, а Кужел от наложницы!

– Не говори глупости, княжич! Нашим богам всё едино, какая баба в блуде родила. Главное, кто отец у ребёнка!

– Мне кажется, последние дни ты размышляешь о преемнике! – негромко произнёс Кагель. – Поделись с нами своими думами, княже.

– Верно говоришь, друже, много мыслей о том имею, да и со знающими людьми по прибытии в Новогород посоветоваться успел! Похоже, крепок я ещё, потому Кужелу и Изяславу надеяться не на что, эти мужи моих годов будут. А вот их дети могут и помечтать!

– Так расставь тогда молодых княжичей друг за дружкой, дабы они и мы о том знали! – голос Кагеля аж вибрировал от плохо скрываемого волнения. По всему было видать, его что-то тяготило.

– Самый ближний – Антон, за ним Рослав, потом Вадим! – торжественно отчеканил князь.

– Почему Антон стоит первым? – снова не выдержал Вадим.

– Благодаря своему отцу он лишь на шаг отошёл от линии князя Волемира, а ты и Рослав – на два шага. Но я пока ещё не принял решения. Придёт день, когда боги подадут знак, что мне пора уходить в мир Нави, вот тогда и призову я одного из вас к себе! И этот княжич станет правителем страны. Ему я передам свою гривну – знак княжой власти. Наберитесь терпения. Ждите. А чтобы вам было не скучно, на завтра назначаю воинские игрища, а после них всех приглашаю к себе в хоромы на пир.

Князь Гостомысл медленно поднялся из-за стола и, не оборачиваясь, молча вышел из гридницкой.