Quotes from the book «Жук в муравейнике»

Слушай внимательно, понимай правильно и запоминай надолго.

Стояли звери

Около двери,

В них стреляли,

Они умирали.

- Другой мир, другой мир... - ворчит Щекн. - разве вам тесно в этом?

- Как тебе сказать... Тесно должно быть нашему воображению.

- Еще бы! - ядовито произносит Щекн. - ведь стоит вам попасть в другой мир, как вы сейчас же начинаете переделывать его на подобие вашего собственного. И, конечно же, вашему воображению снова становится тесно, и тогда вы ищете еще какой нибудь мир и опять принимаетесь переделывать его.

— Ты меня удивляешь, Лев, — объявляет он. — И все вы меня удивляете. Неужели вам здесь не надоело?

— Мы работаем, — возражаю я лениво.

— Зачем работать без всякого смысла?

— Почему же — без смысла? Ты же видишь, сколько мы узнали всего за один день.

— Вот я и спрашиваю: зачем вам узнавать то, что не имеет смысла? Что вы будете с этим делать? Вы все узнаёте и узнаёте и ничего не делаете с тем, что узнаёте.из отчета Льва Абалкина

...Это было прекрасно - быть его вещью, потому что он любил ее. Он больше никого и никогда не любил. Только ее. Все остальные были ему безразличны. Они ничего не понимали и не умели понять. А он выходил на сцену, пел песни и декламировал - для нее. Он так и говорил: "Это для тебя. Тебе понравилось?" И прыгал в высоту - для нее. И нырял на тридцать два метра - для нее. И писал стихи по ночам - тоже для нее. Он очень ценил ее, свою собственную вещь, и все время стремился быть достойным такой ценной вещи.

... в эпохи глобальных катастроф цивилизации выплескивают на поверхность бытия всю мерзость, все подонки, скопившиеся за столетия в генах социаума. Формы этой накипи чрезвычайно многообразны и по ним можно судить, насколько благополучна была данная цивилизация к моменту катаклизма, но очень мало можно сказать о природе этого катаклизма, потому, что самые разные катаклизмы - будь то глобальная пандемия или всемирная война, или даже геологическая катастрофа - выплескивают на поверхность одну и ту же накипь: ненависть, звериный эгоизм, жестокость, которая кажется оправданной, но не имеет на самом деле никаких оправданий..

— Жаль?

— Да. Жаль, что он не говорит. Интересно было бы узнать, что «там»…

— Где?

— Там, где он был, когда стал мертвым.

Я усмехаюсь.

— Ты думаешь, там что-нибудь есть?

— Должно быть. Должен же я куда-то деваться, когда меня не станет.

не изобретай лишних сущностей без самой крайней необходимости

"Каждое научное открытие, которое может быть реализовано, обязательно будет реализовано. С этим принципом трудно спорить, хотя и здесь возникает целый ряд оговорок. А вот как поступать с открытием, когда оно уже реализовано? Ответ: держать его последствия под контролем. Очень мило. А если мы не предвидим всех последствий? А если мы переоцениваем одни последствия и недооцениваем другие? Если, наконец, совершенно ясно, что мы просто не в состоянии держать под контролем даже самые очевидные и неприятные последствия? Если для этого требуются совершенно невообразимые энергетические ресурсы и моральное напряжение (как это, кстати, и случилось с Массачусетсской машиной, когда на глазах у ошеломленных исследователей зародилась и стала набирать силу новая, нечеловеческая цивилизация Земли)?"

меня не прервали, и мне пришлось договорить все до конца — изложить с самым умным видом все свои скороспелые суждения о том, что творческая личность формируется в детстве, именно в детстве, а не в отрочестве, не в юности и уж, конечно, не в зрелом возрасте, именно формируется, а не то чтобы просто закладывается или там зарождается…