Read the book: «#тонинысказки», page 2

Пост-знакомство

Привет. Меня зовут Джемма Рит Уоллес, но люди называют меня ДиДи.

Не скажу, что я в восторге от этого прозвища, но раз им нравится – пусть.

Это пост-знакомство, как вы поняли, и сейчас я расскажу о себе.

Прежде всего – люблю жизнь! Безумно, всецело, тотально и навсегда! Обожаю лунный свет, горшечные растения, мягкие подушки и рыбу! Да, я однозначно не вегетарианка. Не представляю, как можно отказаться от рыбки и есть зелёное нечто. Но каждый выбирает свой путь, верно?

Основная моя профессия – декоратор. Если вы подумываете о новой фактурной обивке дивана или хотите увидеть необычный рельеф на стенах – обращайтесь ко мне, ссылка в шапке профиля.

Из увлечений отдаю предпочтение пению. Практикуюсь, в основном, по утрам, поэтому соседи обычно недовольны. Но мне до этого дела мало: помурлыкаю, как котенок, и всё пройдет.

Что ещё? Чистоплотна и очень красива. В меру наглая, в меру разумная.

Буду рада, если вы расскажете о себе.

Пока, мои котики.

С любовью, ваша Джемма Рит Уоллес. Мяу.

Сутки до полной луны

Вздохнув, дом выпустил спешащую Луизу навстречу осенним сумеркам.

Лужа, рождённая утренним дождём, зажмурилась при звуке открывающейся подъездной двери. Она только-только зафиксировала на своей поверхности неподвижное изображение темнеющего неба. Поэтому ей совсем не хотелось, чтобы чьи-нибудь ноги или лапы разбили её труд вдребезги.

На этот раз «околоподъездному водоёму» повезло. Нисколько не задев гладкой поверхности, над лужей с криком «О, Господи!» пролетели видавшие виды домашние тапочки. Они цепко хватались за девичьи стопы в чёрных колготках.

Дорога послушно повела девушку через лес к маяку на Каменной пустоши. Эта асфальтированная лента с прибитой от дождя пылью добродушно подкидывала то листья, то ветки, то мелкие камушки под тапочки, подвывающие от страха на каждом шагу.

В производстве «орудий для шуток» дороге помогали деревья. «Ших-ших!» – говорили они, скидывая с себя то ветку, то листок, то кусочек коры.

Старый красный закатанный шарф, не успевший как следует обмотаться вокруг шеи Луизы, был раздражён спешным бегом девушки и неумолкающим «шихом» деревьев. Он ворчливо цеплялся за торчащие тут и там сучья, пытаясь заставить их замолчать, но деревья гнули своё: «Ших-ших!»

Вскоре на горизонте среди ветвей показалась ярко освещённая полоска моста между Россией и Китаем. Это означало, что река близко. И, действительно, через пару минут послышалась колыбельная тёмно-синей воды.

На берегу, как и договаривались, Луизу ждал Лунный волк.

– Успела, девочка! – одобрительно приветствовал её белый зверь, слегка удивлённый выбором обуви девушки.

– Всё так! – Луиза тряхнула головой, и кисточки для рисования послушно упали в её руки из рыжей копны завитых волос.

Девушка привычно запрыгнула на спину Лунному волку, и тот бережной рысью повёз наездницу к маяку.

Оставались сутки до полной луны.

Ровно сутки на то, чтобы успеть дописать сказочную картину.

Комбуча из звёздной пыли

– Правдивая история… – лицо Анатолия подсвечивалось редкими отблесками затухающего костра, отчего его пышная чёрная борода казалась совсем дремучей.

Мы, расположившись кружком, затаили дыхание, согревая пальцы о горячие кружки: в них дышал паром ароматный чай.

Лесник пошурудил палкой горящие угли.

– Дядь Толь, не тяни! – ворчливо попросил Стёпка.

– После института направили меня сюда по разнарядке. Бывший егерь уволился, а лес хороший, жалко: живность, браконьеры, все дела… Я и поехал… Лес мне понравился сразу! Участок такой, – замялся Анатолий, подбирая нужное слово, – живой!.. Делаю я обход, а тут – раз! – дождик заморосил, хотя солнце светит. Я глаза вверх, а там туча серая и радуга на всё небо! – лесник размашисто развел руки. – Стою, любуюсь, вдруг снизу голос… Прям как у тебя, Степан! – мы хихикнули, дядя Толя продолжил: – «Туда или сюда?» – спрашивает. У меня в голове сразу: «Это тролль!». Существо стоит и злится в ожидании ответа. «Сюда!» – говорю наугад, а оно мне: «Ну, пошли!», и даёт ведёрко. Я глазами моргаю, что с ведром делать не понимаю. «Ты новенький, что ли?» – недовольно спрашивает тролль. Я киваю. Тролль нехотя поясняет: «Иди за мной под радугой и смотри внимательно под ноги. Самородки тусклые, но заметить можно». В общем, я уже полведёрка насобирал, когда осмелел и спросил: «А мы где?». «В сказке» – был ответ. Я огляделся: деревья, небо, радуга, солнце – всё обычное! Из необычного только тролль да маленькие блестящие камешки среди травы. «Это сказка?!» – невольно переспросил я с некоторым разочарованием. «А ты ожидал увидеть шоколадное чучелко, мармеладного колобка и карамельную реку?» – насмешливо спросил тролль. Я пожал плечами. «Хорошо!» – существо одобрило количество камушков в моем ведёрке. «Сейчас научу тебя готовить комбучу из звёздной пыли!»… С тех пор угощаю всех комбучей! – завершил повествование довольный лесник.

На месте костра теплились угольки.

– Дядь Толь! Обещал правдивую историю, а сам… Я спать! – Стёпка поставил кружку с допитым чаем на траву, поднялся и зашагал к палатке. На дне его оставленной кружки поблёскивала звёздная пыль…

Облака

Сегодня в небо, где сразу светят два солнца, пришли облака. Пышные, слоистые, разноцветные. Они смешивались и растворялись; белые, голубые, серые, иссиня-чёрные, сизые, фиолетовые, дымчатые, розовые, жёлтые. Одни были на запредельной высоте, другие скребли плащами дождя улицы пограничного города.

Я стояла у реки и слушала всплески волн. Сегодня они были говорливы: подпрыгивали на полметра вверх, ударяясь о ступени. Солнца играли зайчиками на их беспокойной поверхности. Я ловила пальцами ветер и считала парусники на берегу крэйцев. Ровно десять штук.

Собрание прошло как обычно: мы решали насущные задачи, планировали шаги, обсуждали варианты, предлагали друг другу поддержку, старались быть. Но тебя не было там.

Однако надежда встречи с тобой в суете этих будней не отпускает меня. Или же я держу её крепко, настолько, что она не может вдохнуть. В общем – пустые часы.

Звон твоего сердца разносится по всей Вселенной, а я не слышу его и тупо пытаюсь ловить отголоски вибраций пространства.

Я знаю, где ты на самом деле. Ты наблюдаешь за этой рекой, за облаками, за вспышками молний и – тут же – за буйством энергии в еще нескладных телах студентов-первокурсников. Ты быстро устаёшь среди людей и прячешь свои крылья в рюкзак, входя в общественный транспорт. Ты поёшь внутри мантры и просишь прощения за нелепости на своём пути.

Я бережно прикасаюсь к твоей-моей щеке – нам так не хватает друг друга!

Облака манят меня своей невозможностью. Я смотрю на них во всех глаза! И только так понимаю, что ты присутствуешь. Прямо сейчас, в этом акте смотрения.

Секретик

Сумерки опустились внезапно, и в том промежутке, где всё вокруг неясного синего цвета, а фонари ещё не зажглись, шла я.

Ветер дул в спину, поэтому низ моего длинного чёрного плаща смешно, словно флюгер, трепетал в районе моих колен. Должно быть, сзади моя обтянутая тканью «пятая точка» тоже выглядела забавно, но надеюсь прилично – всё-таки каждое утро два круга на метле…

Ой, только не надо этих улыбочек, мол, ага, да ты – ведьма! Не совсем так. Скорее странница, обладающая навыками левитации. Впрочем, речь не об этом.

Последний раз в этот двор я заходила, кажется, лет тридцать назад, но здесь мало что изменилось. Разве, что заменили забор – раньше был деревянный зелёный, да поставили что-то наподобие сцены. Те же карагачи, черёмуха и четыре тополя. Я посмотрела на дом: кое-где окна горели приветливо-жёлтым.

«Интересно, лежит ещё?» – подумала я, и, достав детскую лопатку из кармана, опустилась на корточки под сиренью. Я работала тихо и быстро, в конце концов, опыт – золотая вещь! И вот, на глубине четырёх штыков, край лопаты достиг стекла. Я спешно достала телефон, включила на нём фонарик и направила поток белого света прямо в яму. Там, под зелёным стеклом от бутылки лежал мой секретик – Борькин амулет – металлический жетон с выгравированным на нем знаком зодиака «Дева»…

Сумерки опустились внезапно, и в том промежутке, где всё вокруг неясного синего цвета, а фонари ещё не зажглись, шла я. В моей правой руке был надёжно зажат самый лучший подарок в мире. Надеюсь, Борька купил юбилейный торт…

Время проснуться

Капья открыла дверь. Из квартиры поспешно вырвался затхлый воздух, но подъездный свет отказывался проникать внутрь.

– Чёрт! – выругалась девушка и включила на телефоне фонарик. Старая палка-вешалка перегораживала полкоридора, вторую половину занимали вёдра и какие-то коробки.

Капья пошарила фонариком по стенам – выключатель расположился слева, по центру. «С порога не дотянуться, придется зайти», – уныло подумала девушка.

– Я вхожу! – предупредительно крикнула она, и сделала шаг.

Щёлк!

Тёплый жёлтый свет нехотя разлился от одинокой потолочной лампочки.

«Ну и местечко!» – снова невесело подумалось девушке.

– Дверь закрой! – раздался голос из глубины квартиры.

Капья закрыла дверь и, оценив чистоту полов, не разуваясь прошла в комнату.

– Чего сидишь в темноте?! – луч телефонного фонарика заскользил по стенам, выхватывая пустой шкаф, стол, кресло, диван. – Да где ты, ради Бога! – наконец спросила она раздраженно.

– На окне, медитирую, – спокойно ответил голос.

Тут Капья заметила, что на подоконнике, действительно, слишком много горшков.

– Который из них? – с интересом спросила девушка, взглядом скользя слева направо.

– Я смотрю на людей. Каждый день. Они ходят туда-сюда. Часто одни и те же – на одном районе живём. И мне так хочется крикнуть им… – голос оборвался, третий слева горшок зашевелился и через мгновение человек спрыгнул на пол и встал напротив девушки. – Какое сновидение? – речь его зазвучала быстро, по-деловому.

– Сорок седьмое. – Капья нервно сглотнула.

– Уровень?

– Второй.

– Твой вопрос на сегодня?

Капья замешкалась. Перед сновидением она, как всегда, тщательно отбирала вопросы – найти того, кто ответит, не так уж легко… Однако, существуют ответы, которые даются вперёд вопросов.

– Что тебе хочется крикнуть им? – спросила Капья.

Кажется, человек улыбнулся:

– Время проснуться!..

И Капья открыла глаза.

История одного чемодана

– Потрясающе! – воскликнула Дашка, откровенно таращась на дамочку, вошедшую в лобби с огромным чемоданом на колёсах.

– Ты о чем? – не поняла Рая.

– Это ж Гришакова с точной копией нашумевшего Лондонского чемодана! – возбужденно проговорила девушка, и, наблюдая за сдвинутыми в непонимании бровями подруги, поспешно разъяснила: – Ну, ты, что Райка! Это же история про драгоценный чемодан!

– Ни разу не слышала! – категорично заявила Рая, откинувшись на спинку дивана.

– Тундра! – шутливо обругала подругу Дашка и начала просвещение. – В доме известного английского коллекционера висела одна раритетная картина. Висела довольно благополучно до очередного зимнего бала. А после бала картина – была она небольшой – исчезла. Естественно, на ноги подняли весь Скотланд Ярд, усилили транспортно-таможенный контроль, но через два дня картина была обнаружена на своём старом месте. И всё было в картине хорошо, только в нижнем правом углу не хватало 1 кв. см полотна. На этом кусочке была изображена монета. Не вспомню, в чём заключался сюжет картины, но фишка состояла в том, что стоимость всей картины напрямую зависела от изображения этой монеты!

– А при чём тут чемодан? – спросила Рая.

– Чемодан! – Дашка торжествующе подняла указательный палец вверх. – Полиция Лондона начала поиск пропавшего кусочка картины. Расследование длилось не один год, но завершилось удачно! Пропавший кусочек был совершено случайно обнаружен в Москве Лизаветой Михайловной Гришаковой в подкладке купленного на блошином рынке чемодана! – девушка сделала паузу и продолжила: – Как выяснилось в ходе расследования преступник, зная о ценности изображения монеты, выкрал картину, вырезал кусочек полотна, спрятал его в подкладку чемодана, купил билет на вечерний экспресс, оставил чемодан в камере хранения на вокзале, вернул картину в дом и поездом после всех дотошных проверок транспортно-таможенной службы укатил до места сбыта. Но что-то пошло не так, поскольку из поезда преступник пропал, а забытый пассажиром чемодан начал своё собственное путешествие: его исследовали на предмет терроризма, объявляли о находке, а после попросту забыли, списали и выкинули. Кто-то чемодан подобрал, присвоил себе, и, помотавшись по разным странам, чемодан оказался на блошином рынке в Москве, где его и приобрела Гришакова. Однако дамочке не понравился красный цвет подкладки, и она решила её перешить. При распаривании бокового шва она обнаружила сложенный маленький кусочек ткани с изображением жёлтого кругляшка. По странному стечению обстоятельств, Гришакова проработала в государственной Третьяковской галерее более двадцати лет, и, ориентируясь в искусстве как рыба в воде, признала изображение. – тут, заметив, что подруга начинает терять интерес, Дашка свернула повествование. – Короче говоря, кусочек она вернула коллекционеру, а он назначил ей пожизненное содержание и по её просьбе сделал точную копию Лондонского чемодана, конфискованного полицией в качестве улики. Вот такой драгоценный чемодан!

– Дашка, – усмехнулась Рая, – ну, ты и выдумщица!

– Ничего подобного! – обиделась девушка.

– Хорошо, – сказала Рая после короткой паузы, – завтра пойдем на блошиный рынок.

– Ура-а-а! – возликовала Дашка и обняла подругу.

Лето в лейке

Солнце клонилось за горизонт. Вместе с ним угасали мои печали.

Я сидела на ступеньках крыльца и наблюдала, как настойчивая пчела в который раз облетала вокруг полевого букета в пластмассовой жёлтой лейке.

Когда я прочитала очередное сообщение на телефоне от человека, который очень переживал за моё будущее, в моём настоящем поселился страх.

Сообщение гласило: «И чего ты этим добилась? Что теперь у тебя есть?»

Вопрос на миллион, не правда ли?

Я злилась и плакала, и мои губы подрагивали в такт всхлипам. Несколько раз прилетело кирпичной стене слева от двери. Я готовила себя к трудностям и понимала, что без офисной работы, без личного бренда, без статуса «я такой-то специалист с высшим образованием по профилю» общаться с сопереживающими будет сложно. На одних вдохновляющих книгах не взойдёшь на вершину себя.

Но намерение моё было сильно, оттого оно отчаянно билось со страхом и пыталось удержать нервы внутри.

Красные глаза предательски выдавали эту борьбу.

Ты зашёл на веранду и всё понял, ещё до того, как я попыталась улыбнуться. Спешно покинув меня, ты вернулся через некоторое время, пряча за спиной полевые цветы. Фиолетовый, красный, жёлтый, травяной, немного голубого и белого – радостный танец цвета. Букет надежды, любви и веры. Его запах был тёплым и очень спокойным. Он пах твоей поддержкой, бесценным присутствием здесь и сейчас.

У нас не оказалось вазы или другой подходящей по размерам ёмкости, поэтому ты наполнил водой садовую лейку.

И теперь, сидя на ступеньках крыльца, чувствуя дым костра, я внимательно наблюдала за пчелой. Пока солнечные лучи освещали землю, а цветы отдавали свой аромат миру, она кружила без устали, собирая пыльцу.

Я знала, куда мне двигаться. Я знала, что нужно потрудиться. Потому что пока светит солнце, и ты даришь мне свою любовь, есть шанс подарить миру прекрасный мёд.

Я сфотографировала букет и отправила ответ адресанту: «У меня есть целое лето в лейке! И этого более чем достаточно».

Банши ворует конфеты

Я – Банши, и у меня большая семья: ма, па, бабуля, кошка Рири и мои старшие братья – Лесли и Дэйн. Мы немного странноваты, но скажите мне, кто по большому счету не странноват?!

Родители обожают устраивать домашние представления, основными и бессменными зрителями которых является бабушка и её сияющая вставная челюсть. Лесли – шестнадцать, уже полгода он целыми днями бренчит на гитаре и не принимает участия в семейных постановках. Двенадцатилетний Дэйн обожает науку, но в силу возраста не может избежать участи актёрских проб. Это радует меня несказанно, ведь мне семь, и отдуваться за всех одному обидно. Тем более, когда конфеты, которые не понравились в доме никому, кроме меня, прячут в верхнем кухонном шкафу! Принимать мамины убеждения в том, что сладкого есть много нельзя, я отказываюсь, потому что это несправедливо. А я, по заявлению бабушки, всё-таки рыцарь А рыцари не терпят несправедливости!

Только по этой причине неделю назад я разработал план «Карманный грильяж».

Моя операция шла как по маслу. В период с восьми до девяти вечера, когда все спешно заканчивали свои дела и готовились спать, я проникал на кухню. Там залезал на стул, тихонечко открывал дверцу шкафа и похищал одну конфету прямо в свой правый карман. После того, как мама закрывала дверь в мою комнату, подоткнув под меня одеяло, я решительно доставал свою добычу и победоносно грыз её до последней крошки!

Но всё закончилось в пятницу: бабушка преградила мне выход из кухни и потребовала… разделить с ней добычу! Я был поражён больше, чем возмущён. Поэтому, как истинный рыцарь, предложил бабуле выпить по кружечке горячего молока.

С тех пор по вечерам пятницы я и бабушка устраиваемся за кухонным столом, наливаем по кружечке горячего молока и, разделив добычу пополам, рассказываем друг другу истории. Бабуля свою половинку рассасывает, а я грызу. Когда наша сладкая добыча исчезает, оставляя на столе лишь напоминание в виде золотистой обёртки, мы сонно расходимся по своим спальням. Старая кошка Рири наконец-то перестаёт вылизываться и снисходительно укладывается прямо в моих ногах. Я не возражаю, всё-таки она – член семьи.

Дождь – это…

– Снова дождь! – воскликнула Люси и с воодушевлением надела зелёные резиновые сапожки с нарисованными апельсиновыми дольками по бокам.

– Ага, – вздохнула её сестра Роза, нехотя кутаясь в оранжевый полиэтиленовый дождевик, – двенадцатый раз за день!

Корзинка с дарами была снова полна, и феечки вылетили в окно.

Несмотря на серое небо над головой, тяжёлую корзинку и не совсем удобное непромокаемое одеяние, Люси очень любила эту работу! Их задачей было – ни много, ни мало – доставлять людям капельки радости.

Так пожилому мужчине в полутёмной комнате на третьем этаже феечки подарили искорку, и через мгновение настольная лампа тёплым светом озарила кресло для чтения. Для мамы и малыша феечки сложили колыбельную из падающих капель дождя. А вот влюблённому подростку Петьке пришлось добавить громкости для романтики, направив поток воды прямо на стёкла, как в кино. Бабе Шуре на первом этаже феечки отодвинули кухонную занавеску, чтобы приправить тёплый ромашковый чай запахом летнего дождя. А для молодой писательницы, живущей под крышей, оставили горсточку вдохновения прямо у распахнутого настежь окна.

Опустошив корзинку, феечки сидели на краю крыши и болтали ногами. Они улыбались, глядя на падающие с неба серебристые струи. Они знали, что дождь – это не мокрая печаль.

Дождь – это творчество, время для близких и… зелёные резиновые сапожки с нарисованными апельсиновыми дольками по бокам.

Лазурный велик

Солнечное лето, обволакивающее моё тело нежным теплом, расплескалось южным ветром по моей коже. Вся земля подо мной превратилась в бурлящее покрывало. Волновались полузасохшие стяги зелёной травы. Пляжный песок проекцией мелких барханов перекатывался по раскалённому полотну из стороны в сторону. Белые барашки волн методично вылизывали берег шипящей пеной. В небе меняли очертания полупрозрачные катышки облаков.

Я придерживала соломенную шляпу рукой и отчетливо слышала где-то там, за ушами, шлепки кончиков оранжевой ленты, опоясывающей мой головной убор. Белый хлопчатобумажный сарафан в мелкий дырчатый узор по горловине и по подолу плотно облепил моё тело. Сандалии медленно тонули в зыби песка, и в носках (я это знала наверняка) оседали крупицы морских сокровищ.

Я улыбнулась, представив себя гипсовой статуей, нелепо вписанной в этот дикий живой пейзаж. Мотнула головой, отгоняя пришедшую невесть откуда мысль обо мне, застывшей во времени. Оглянулась назад. На песочной дорожке, весело скатывающейся в жёлтое море маленьких дюн, уверено, повернув переднее колесо поперёк заднему, стоял мой лазурный велик – моя гордость, символ неба и моря одновременно. Из расположенной впереди его руля плетёной корзинки за мной, с интересом склонившись набок, наблюдал букет ярких и рассыпчатых полевых цветов. Ветер игриво теребил их лепестки, выстраивая дорожки ароматов для вечно трудолюбивых пчёл, но порывы свои сдерживал, направляя их на меня. Проказник! Знает, что я люблю его! Всегда подставляю лицо навстречу…

Я простояла на берегу до тех пор, пока закатное солнце не перекрасило моё платье в оранжевый, а велик – в невнятно серый. Ветер укладывался в сумеречную подушку, пейзаж застывал.

Но я знала одну волшебную штуку, которая превращает меня в весело-смеющуюся статую, обтянутую сарафанной тканью, намерено не позволяющую ветру заснуть. Это мой лазурный велик, мчащий меня домой, чтобы завтра вернуть обратно: на живой берег моря, где солнечное лето, обволакивая моё тело нежным теплом, плещется южным ветром на моей коже.