Штрих-код

Глава 1

Сегодня коды проверяли у всех.

Когда Катя пришла на набережную, ее первым делом остановил полицейский патруль. Глядя, как кружатся пестрые лодочки карусели с хохочущими пассажирами, она протянула руку мордатому стражу порядка, и прямоугольное пятно кода на запястье налилось зеленым. Законопослушная гражданка; полицейский заглянул в окошко сканера и кивнул.

– Все в порядке, госпожа Кравцова, хорошего дня.

Катя кивнула ему и медленно пошла по набережной. Сейчас ей хотелось быть ближе к людям, чтобы окончательно не захлебнуться своей болью.

Последние летние деньки, серые, как всегда в Турьевске, но хоть без дождя – народ сидел на траве с немудреными закусками, карусель облепили дети, фокусник в пестром одеянии надувал огромные мыльные пузыри, похожие на дирижабли. Катя села на скамейку, задумчиво потирая запястье, и фокусник дунул в ее сторону – пузырь поплыл к Кате и лопнул.

Примерно так же вчера лопнуло ее счастье. Фразочка, которая подошла бы в какой-нибудь пошлый любовный роман, до которых была охоча ее соседка по общежитию; подумав об этом, Катя решила, что надо засмеяться и на все махнуть рукой – и не смогла.

Интересно, чем сейчас занят Саша? Гуляет где-нибудь с той блондинкой, с которой вчера так увлеченно целовался? Может, даже идет по набережной, и ему хорошо и весело, а Катя сидит здесь, как угрюмая сова, и кажется, что она попала в какое-то желе, и все теперь сделалось давящим и вязким…

Нет, ей не хотелось умереть, хотя Кате не было так больно со дня смерти родителей. Ей хотелось, чтобы Саша вернулся – но она прекрасно знала, что он не вернется. Ему не нужна скучная заучка Катя, когда есть веселая и разбитная пергидролька.

Хочешь, чтобы тебя любили – стань веселым и непринужденным. У Кати не получалось.

Катя шмыгнула носом, провела ладонями по лицу и посмотрела по сторонам. Река была темной, угрюмой, шелест волн казался далеким шепотом: не нужна, не нужна… Полицейские по-прежнему проверяли коды, в открытом кафе неподалеку официантка сновала среди столиков, словно изящное привидение, и ведущая новостей на экране говорила:

– …и предъявляйте ваши штрих-коды по первому требованию полиции в целях вашей безопасности. А теперь о погоде…

За крайним столиком сидел долговязый блондин в хорошем светлом костюме; официантка поставила перед ним кофе и пирожное, он церемонно кивнул. Катя невольно обратила на него внимание – любила необычные типажи, а этот человек был необычным. «Нарисовать бы его», – подумала Катя и пожалела, что не взяла с собой карандаш и блокнот. Тощий, с острыми чертами лица, длинным тонким носом и крупными светлыми глазами, блондин, казалось, состоял из одних углов и ломких линий. Такое лицо уместно было на полотне Эль Греко или старой иконе; незнакомец поймал взгляд Кати и обозначил улыбку – дрогнул правый край тонкогубого рта.

Катя отвернулась. Уродец, в общем-то, с таким-то шнобелем. Зато обеспеченный, судя по костюму. Тоже, наверно, обжимается с какой-нибудь пергидрольной глупотой.

Мальчик лет пяти пробежал мимо Кати, забрался на парапет и забалансировал над рекой, замахал руками.

– Мама! – заорал он на всю набережную. – Мама, смотри, как я могу!

В следующий миг он качнулся и полетел в воду.

Кажется, женщина закричала, бросившись к парапету. Катя не поняла, что было дальше – просто выбросила вперед руку, и желе, в котором она увязла, стало совсем густым. На мгновение все вокруг сделалось черно-белым, зернистым, как старая фотография, и Катя поняла, что задыхается.,, В груди зацарапалась боль.

Когда она очнулась, то увидела, что мир снова обрел цвета, запахи и звуки. Мальчик не упал в воду, он по-прежнему балансировал на парапете и, рассмеявшись, спрыгнул прямо в руки матери.

Экран с ведущей прогноза погоды пошел разноцветными помехами. Женщина дала ребенку хорошего шлепка и тотчас же порывисто обняла его.

– Ну вот куда ты полез, куда! – услышала Катя, и до ее плеча дотронулись.

Она обернулась. Рядом со скамьей стояли двое мужчин с такими неприятными лицами и пронизывающими взглядами, что Катю стало знобить. Ощущение было таким, словно они сорвали с нее одежду и выставили Катю голой перед всей набережной.

– Девушка, предъявите штрих-код, – потребовал один из них. В его лице было что-то крысиное. Катя машинально поднялась со скамьи и вдруг обнаружила, что уже протягивает к ним руку, медленно, словно преодолевая препятствие. Не собиралась этого делать – и протягивает.

– А вы кто, собственно? – проговорила она, чувствуя, что язык немеет и не слушается.

– Кто надо! – нетерпеливо рыкнул второй, показал Кате такой же сканер, который был у полицейских. – Руку сюда, быстро!

Катя недоумевающе пожала плечами и сунула руку чуть ли не в лицо второму, прекрасно понимая, что с этими людьми лучше не спорить. Сканер пискнул, и пятно кода налилось красным свечением – Катя никогда и ни у кого не видела такого.

Ей вдруг стало очень холодно. В груди снова заворочалась боль.

– Вот, что я тебе говорил? – ухмыльнулся первый. – Я таких сразу вижу!

Катю стало тошнить от страха. Из сканера выполз бумажный прямоугольник; первый взял его и, посмотрев в написанное, произнес:

– Ну что, Екатерина Кравцова, филфак, второй курс… Почему ты, ведьма, без регистрации-то ходишь?

Кате показалось, что трава под ее кроссовками заскользила куда-то в сторону. Все казалось похожим на какой-то дурной спектакль или страшный сон.

Ведьма? Он правда сказал «ведьма»?

– Что за бред… – прошептала Катя, понимая, что ни один актер ни в каком спектакле не будет смотреть на нее так – люто, безжалостно, как на добычу. – Это что, розыгрыш? Какая ведьма, какая регистрация? Вы о чем? Вы вообще кто такие?

Первый махнул рукой полицейским, и патруль важно потопал в их сторону. Нет, это был не спектакль. Это было похоже на охоту, и Катя была жертвой. Загнанным зверем, который вылетел прямо под ружья стрелков.

– Вот ты нам всем сейчас и расскажешь, какая именно ты ведьма, – оскалился второй, и Катя с ужасом подумала, что у него слишком много зубов для человека, и они слишком белые и острые. – Да? Сама пойдешь, или ошейник наденем? Я с ошейником больше люблю.

Он вдруг осекся и перевел взгляд куда-то за спину Кати. Полицейские, которые уже почти подошли к скамейке, неожиданно замерли – да и вся набережная застыла, словно Бог нажал на паузу. Блондин из кафе, которого Катя назвала уродцем, выступил из-за ее правого плеча, как стильный ангел-хранитель, и протянул руку в сторону второго. Сверкнула тяжелая запонка в белоснежной манжете.

– Господа, девушка – студентка моего колледжа, – произнес блондин. – Регистрацию получит первого сентября со студенческим билетом. За ведьм-студенток до получения регистрации отвечают их кураторы, так что все вопросы ко мне.

Он говорил вроде бы спокойно, почти ласково – но в его взгляде и выражении лица гуляла такая ненависть, что незнакомцы невольно шагнули назад.

Ноги сделались ватными, все тело покрылось омерзительным липким потом. Катя поняла, что еще немного, и она упадет в обморок. Второй машинально провел сканером над запястьем блондина, и код налился багряным. В тот же миг мир ожил – где-то громогласно завизжала сигнализация, экран с прогнозом погоды потемнел и с грохотом рассыпался веером осколков.

Официантка в кафе выронила поднос с грязной посудой. Кто-то из гуляющих удивленно вскрикнул.

– Ну и силища… – завороженно проговорил первый. – Даже регистрация не ослабила.

Блондин улыбнулся. Катя поняла, что он держит ее под локоть – от этого прикосновения ей сделалось легче.

Кошмар отступал. Становился обычным сном. Это ведь не могло быть правдой.

– Силища, да. Инцидент исчерпан?

Первый помедлил, потом кивнул. Вместе с полицейским патрулем незнакомцы подались по набережной в сторону ларьков с сувенирами. Катя увидела скомканный листок из сканера, небрежно брошенный на землю, и прочла «Рости… лецкий».

– Что… что вообще происходит? – проговорила она, глядя в лицо незнакомца. – Какой колледж? Какие ведьмы?

Блондин улыбнулся и мягко повлек Катю в сторону стоянки. Краем глаза она заметила, что незнакомцы со сканером смотрят им вслед. Первый говорил по телефону, и Кате подумалось, что их не отпустят просто так.

– Поехали отсюда, – блондин открыл перед Катей дверь громадного черного внедорожника и представился: – Ростислав Сергеевич Белецкий. Твое имя я знаю.

Катя машинально шагнула от внедорожника.

– Я никуда с вами не поеду.

Надо было быть полной дурой, чтобы садиться в машину с незнакомцем – а Катя дурой не была. Ростислав устало усмехнулся. Смерил Катю оценивающим взглядом, и ее снова стало знобить.

– Не поедешь со мной, поедешь с гнилыми гончими совсем в другое место, – ответил он. Это прозвучало настолько жутко, что Катя невольно схватилась за дверь внедорожника, чтобы не упасть. – Садись.

Катя опомнилась, когда автомобиль выехал на проспект. Радио негромко мурлыкало новостной выпуск, руки Ростислава мягко лежали на руле, и ощущение ненормальности все росло и росло, накрывая Катю с головой.

Ощущение погружения в ледяную воду было удивительно реальным. Ростислав косился на нее с сочувствием.

– Я не ведьма, – твердо сказала Катя. – Ведьм не бывает.

Ростислав усмехнулся, на мгновение сделавшись непередаваемо уродливым.

– Как ты мальчика удержала? – спросил он. Катя не сразу поняла, о каком именно мальчике он говорит, а потом вспомнила.

– Я просто… Ну я не хотела, чтобы он упал! Вот и все. И он не упал.

– Вот и умница, – весело сказал Ростислав, подмигнул ей, и некрасивое лицо на мгновение стало обаятельным. – Ты ведьма, Кать, поздравляю. Сегодня твоя магия проявилась в первый раз.

Машина пролетела мимо здания педагогического университета. Послезавтра Катя приехала бы сюда на занятия, в мир, в котором ведьмы были сказочными существами, и никто не говорил о магии всерьез.

Кате казалось, что привычная, правильная, познаваемая жизнь рушится, и обломки летят за машиной Ростислава. Она почти слышала, как они грохочут.

– Как думаешь, зачем нас всех заклеймили? – поинтересовался Ростислав, и Катя поежилась, вспомнив багровое свечение от кода на запястье.

– Борьба с терроризмом, – уверенно ответила она. – Да и просто удобно, вся информация в одном месте.

Ростислав снова ухмыльнулся.

– Вот именно, что в одном месте. Эти коды нужны еще и для того, чтобы выявлять ведьм. Вот как тебя сегодня. Есть регистрация – шагай. А если нет, то все будет намного интереснее.

Озноб усилился. «Я заболела, – подумала Катя. – И все это бред, а на самом деле я сплю у себя в общаге. Мне все это снится».

– Ведьм без регистрации убивают, – сообщил Ростислав. – Так что тебе сегодня очень повезло, что я люблю свежий воздух.

Кате вспомнился хищный оскал второго незнакомца, плотоядный тон, с которым он говорил об ошейнике. Машина свернула с проспекта и вскоре въехала во двор Катиного общежития – она жила там уже почти год после смерти родителей. Возле входа курил вахтер, смерил внедорожник завистливым взглядом, а потом увидел на пассажирском кресле Катю, и зависть сменилась брезгливым презрением.

– Иди, вещи собери, – посоветовал Ростислав и сделал радио громче: машину наполнило отрывистыми звуками танго. Когда-то Катя танцевала под эту музыку с Сашей, и воспоминание стиснуло горло, не давая дышать, почти вышибая слезы. – От тебя так просто не отстанут.

На Катю вдруг нахлынула злость – такая, что глаза заволокло красным. Она и подумать не могла, что вообще способна испытывать такую пронзительную, обжигающую ярость.

– Да шел бы ты! – звонко прошипела она. – Ведьмы, колледжи… Нахрен пошел, понял?

В следующий миг Катя вывалилась из машины, подвернула ногу на горбатом растрескавшемся асфальте, но не упала – хлопнула дверью так, что над общежитием взлетели голуби.

– Пошел ты! – крикнула она, и в этом крике было освобождение от безумия. – Урод!

Ростислав смотрел на нее с привычной усталостью, словно такие крики давно были для него в порядке вещей. Когда Катя почти бегом бросилась в общагу, едва не сбив с ног вахтера, он взял смартфон и выбрал номер.

– Еще одна, – без приветствий сказал Ростислав, когда ему ответили. – Я ее заберу.

***

Подойдя к окну, Катя увидела, как внедорожник Ростислава уезжает от общежития, и невольно вздохнула с облегчением. Сейчас, когда она вошла в комнату и заперла дверь, ей стало спокойнее.

После смерти родителей ее мир, прежде свободный и большой, сделался маленьким – стеклянным шаром на ладони. Сейчас Катя вернулась в него, без сил опустилась на кровать, застеленную казенным красно-зеленым одеялом, и безумие окончательно разжало пальцы.

Она была дома. Здесь никто не мог ее обидеть.

Открыв социальную сеть, Катя вписала имя и фамилию своего нового знакомого, но поиск не отозвался. Похоже, Ростислав Белецкий не проводил время в интернете. Катя отложила телефон и вдруг, повинуясь властному зовущему чувству, вытащила из-под кровати старую спортивную сумку и принялась собирать вещи.

«Куда ты?» – спросил внутренний голос, и Катя ответила вслух:

– Я хочу спастись.

По коридору процокали шаги – кто-то неторопливо прогулялся из конца в конец, и Катя вдруг представила: сгорбленная фигура с изуродованными кожной болезнью руками, ноги, в которых колени вывернуты в обратную сторону. Она подошла к двери, прислушалась: тишина. Никого.

Вспомнился оскал второго – как у человека может быть столько зубов? Они же в несколько рядов росли, как у акулы… И только сейчас Катя поняла, что настолько сильно напугало ее в общем-то приличном облике незнакомцев.

Запах. От них пахло зверем – мокрой шкурой хищника, который мчался сквозь дождливую ночь, готовясь сомкнуть челюсти на горле жертвы. На ее, Катином горле.

Документы отправились в маленькую сумочку, Катя перебросила длинную лямку через плечо. Удивительно, как у нее мало вещей – покидая съемную квартиру, в которой они жили с родителями, Катя почти ничего не взяла с собой. Фотография, где все они на берегу моря, и отец обнимает мать и Катю за плечи, и серебряное кольцо – мать носила его, не снимая, а перед той поездкой на проклятом Рейндж Ровере вдруг взяла и сняла.

Когда Катя смотрела на эти бесхитростные сокровища, ей казалось, что родители еще живы – просто куда-то ушли. Фотография и кольцо отправились на самое дно сумки, и, положив сверху одну из своих футболок, Катя неожиданно обозвала себя дурой.

К ней подошли какие-то кривляки. Наверняка это был розыгрыш, потому что невозможно же говорить о ведьмах всерьез! Конечно, где-то рядом был оператор с камерой, и скоро можно искать себя где-нибудь в видеорозыгрышах. А Катя перепугалась настолько, что села в машину к незнакомцу, и слава Богу, он высадил ее возле общежития, а не завез на окраины и не надругался!

Как можно быть такой дурой, чтобы поверить ему и сейчас собирать вещи?

Катя затолкала сумку под кровать. Хватит, надо успокоиться и прийти в себя. Да и пообедать было бы неплохо – пересчитывая свои нехитрые капиталы, Катя пошла к двери. Пиццерия на втором этаже торгового центра через квартал от общежития была прекрасным местом, чтобы провести несколько часов, не думая ни о ведьмах, ни об охотниках на ведьм.

Как Ростислав назвал их? Гнилые гончие?

От названия веяло запахом болот и тошнотой.

Почти все общежитие еще пустовало – народ начнет съезжаться только завтра. В воздухе плавал запах краски, со стороны душевых доносились чьи-то голоса и стук: кажется, там что-то ремонтировали. Ни следа того, кто прошел по коридору; Катя сбежала по лестнице и, оказавшись в холле, услышала, как загремел гром.

В одно из окон она увидела, как перед общежитием остановился автомобиль – черный, низкий, больше похожий на живое существо, которое приготовилось к прыжку, чем на машину. Огромный, глянцево сверкающий таракан; Катя замерла, боясь сдвинуться с места. Знакомый страх вернулся, сжал ее в ледяных лапах. Из машины выскочили два ее знакомца с набережной, и один с поклоном открыл дверцу.

Катя сделала крошечный шаг – отсюда она видела вахтера, который с разинутым ртом смотрел на того, кто вышел из машины. Высокий мужчина, красавец с бледным лицом и черной гривой кудрявых волос, казался неживым – так глубоко ввалились его глаза, так темны они были. Гром снова раскатился над общежитием, сверкнула молния, сделав все черно-белым, и Катя увидела, как над хозяином машины проявилась зубастая золотая корона, а по плечам мазнуло красным – легла мантия, упала тяжелыми складками.

– Кравцова Екатерина Андреевна, – король говорил негромко, и Катя при всем желании не смогла бы услышать его отсюда, но все-таки услышала. – В какой комнате?

– Че-четыреста пятая, – запинаясь, проговорил вахтер, и троица вошла в общежитие.

Катя бросилась бежать. Уже сворачивая к лестнице, она обернулась и увидела…

Нет. Нет, она не могла этого увидеть.

Король поднял руку – повинуясь его жесту, двое с набережной упали на четвереньки, и в ту же минуту перед Катей во всей своей лютой красе предстали гнилые гончие. Огромные мертвые собаки, наполовину разложившиеся, с алыми звездами глаз в провалах черепов и белыми дугами костей, что торчали из черной шерсти, слипшейся сосульками – от них веяло таким ужасом, что все качнулось и поплыло в сторону.

Катя заверещала высоким чужим голосом и бросилась к лестнице. Гончие летели за ней, и земля тряслась от их поступи. Король двигался следом, он не спешил, и Катя, почти выплевывая свое сердце от страха и бега, знала, что ему нужна ее голова.

Она не запомнила, как вбежала в свою комнату – просто поняла, что стоит у зеркала, и все плавает вокруг, как на карусели. Грудь разрывало от боли, и Катя никак не могла понять, почему смотрит в зеркало и видит в отражении не свою комнату, а какой-то офис. Длинный стол, шкафы с книгами и папками, принтер…

Потом в зеркале появился Ростислав, и Катя услышала топот гнилых гончих на этаже. Удар! Дверь содрогнулась, но каким-то невероятным чудом выстояла.

– Пойдем? – спросил Ростислав и протянул руку к Кате. Зеркальная гладь дрогнула и потекла, и Катя поняла, что рука уже здесь, в ее комнате, и она может к ней прикоснуться.

Дверь снова затряслась – казалось, вся комната пляшет. Катя схватила Ростислава за руку, успела удивиться тому, насколько холодны его сухие твердые пальцы, а потом рухнула вниз – в ту самую минуту, когда дверь слетела с петель, и гнилые гончие ворвались в комнату.

Катя ударилась лицом в чью-то грудь и услышала далекое лязганье зубов. По затылку ударило вонью мертвого дыхания, снова сделалось холодно, а потом стужу сменило жаром, и Катя поняла, что стоит, уткнувшись лицом в пиджак Ростислава, и ее трясет от ужаса. Ей казалось, что она никогда в жизни не сможет разжать пальцы и выпустить лацканы.

Потом она поняла, что Ростислав обнимает ее – осторожно, по-дружески.

– Все, Кать, – услышала Катя откуда-то сверху. – Все. Ты прошла.

***

Вода в стакане была ледяной. Зубы Кати клацали по краю, но страх отступал, и дышать становилось легче. Обернувшись, Катя посмотрела в зеркало и увидела отражение кабинета и себя – бледную до синевы, трясущуюся, неживую.

Ни следа ее комнаты в общежитии. Никаких гнилых гончих. В зеркале была только девчонка, которая почти без чувств осела на пол.

– Ну как? – мягко спросил Ростислав. Присев рядом на корточки, он заглянул Кате в лицо, и ей сделалось невыносимо стыдно. Он спас ее, а она ему не поверила. – Полегче?

– Да, – кивнула Катя, протянула ему стакан и снова обернулась к зеркалу. Никого. Не было тех тварей, что за ней гнались. А она была. – Я… я не знаю… то есть, это можно, вот так ходить через зеркало?

Ростислав кивнул, осторожно забрал у Кати опустевший стакан и ответил:

– Можно. Как и много других вещей.

Катя провела ладонями по лицу. Что сейчас делают гнилые гончие? Разносят общежитие? Вспарывают живот вахтеру? Ей захотелось дотронуться до Ростислава – просто для того, чтобы убедиться: он живой, и она жива, и чудовищ здесь нет.

– А где мы? – спросила она. Голос, казалось, навсегда утратил громкость и сделался безжизненным и глухим. Все внутренности будто скрутило в узел; Катя прижала руку к животу, испугавшись, что ее сейчас вырвет.

– Так называемый колледж социальных инноваций, – ответил Ростислав. – Для таких, как мы с тобой – и тюрьма, и родной дом. Ты ведь хочешь учиться, как-то потом устроиться в жизни?

Учиться? Катя как-то забыла, что это можно: учиться, дружить с кем-нибудь, делать обычные дела – бег от гнилых гончих все стер из ее памяти. Вся ее прошлая жизнь стала прошлогодней осенней листвой, которую давным-давно унес ветер и растворил снег.

Принтер выплюнул последний листок и умолк. Ростислав прошел по кабинету, взял стопку распечаток и нахмурился.

– Да, – прошелестела Катя. – Да, хочу…

Ростислав ободряюще улыбнулся и хотел было что-то сказать, но из коридора донесся цокот каблучков, дверь в кабинет открылась, и Катя увидела крупную темноволосую даму с алыми напомаженными губами, в яркой блузке с цветами и в слишком тесной юбке. Дама расплылась в улыбке, но быстрый взгляд, которым она одарила Катю, был оценивающим и холодным.

– О! – воскликнула дама. – Ростислав Сергеевич, ты уже здесь?

– Да, Ирина Леонидовна, – добродушно ответил Ростислав и показал стопку распечаток. – Вот, учебные планы смотрю.

Взгляд Ирины Леонидовны был вроде бы спокойным и заинтересованным, но Кате хотелось опустить голову как можно ниже.

– Рос, там ребята твои что-то успели начудить, – по-свойски сообщила женщина и тотчас же поинтересовалась: – А это кто? Боевое пополнение?

Катя кивнула, постаралась улыбнуться, но поняла, что вместо дружелюбной улыбки у нее получается гримаса. Больше всего ей сейчас хотелось не улыбаться, а лечь, подтянуть колени к животу и заснуть, чтобы проснуться там, где никакой магии нет, и никогда не было.

– Да, пополнение, – ответил Ростислав за нее. – Где мои анархисты?

Ирина Леонидовна осуждающе поджала губы.

– На первом этаже. Ведь только после обеда приехали! Не успел начаться учебный год…

– Хорошо, сейчас спущусь, – сказал Ростислав и, когда женщина вышла в коридор, обернулся к Кате: – Ну что, пойдем? Посмотришь, что тут к чему, освоишься.

Катя кивнула. Ничего другого ей не оставалось.

Коридор, в который они вышли, был самым обычным, почти таким же, как и коридор в университете Кати. Множество дверей, доски с объявлениями, на которые уже успели прикрепить плакаты с расписаниями занятий, запах краски – кто бы мог подумать, что тут обучают магии? Катя была уверена, что в волшебной академии должна быть паутина по всем углам и растрескавшаяся краска на стенах.

Волшебная академия? Неужели она думает об этом всерьез?

На прозрачных дверях кабинетов красовались таблички, и, шагая за Ростиславом, Катя машинально читала: «Кабинет русского языка», «Кабинет алгебры и геометрии», «Кабинет…»

– Направленного магического воздействия? – удивленно спросила она.

– Да, – ответил Ростислав, на ходу обменявшись рукопожатием с молодым кудрявым мужчиной, который тащил под мышкой какие-то рулоны. – Тут практические проходят. Напомни, ты с филфака?

Катя кивнула. Филфак… само слово здесь и сейчас казалось диким и неправильным. Что теперь вообще может быть правильным?

– Да, – прошептала она, изо всех сил стараясь не расплакаться. – На второй курс перешла.

Ростислав посмотрел с искренним сочувствием. Катя снова почувствовала движение – за ними, в конце коридора – и услышала знакомый стук. Она почти успела обернуться и увидеть краем глаза сутулое, серое, с вывернутыми ногами, но тут Ростислав вывел ее на лестницу.

Здесь Катя наконец-то увидела студентов. По ступенькам пробегали две девушки, с заливистым смехом бросая друг в друга фиолетовыми искрящимися стрекозами. На рюкзаке одной из них болтался брелок с парнями из «Сверхъестественного».

Красный бумажный фонарик, который неторопливо поднимался вверх, вдруг рассыпался пригоршней цветов, и девушки расхохотались. Один из лепестков скользнул по голове Ростислава, и девушка с рюкзаком смущенно улыбнулась и бегом рванула по лестнице, едва не сбив паренька в огромных очках. Тот спускался, глядя в раскрытую книгу – над страницами поднимались и таяли огненные буквы, и Катя машинально прочла: «…и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть…»

– У нас есть отделение перевода, будешь учиться там, – сообщил Ростислав, и Катю снова охватило привычной уже жутью. Отделение перевода. В колледже для волшебников. Там, где есть класс направленного магического воздействия и монстры в коридорах.

Бред. Безумие. И она варилась в самом центре этого котла.

Навстречу им поднималась молодая женщина, очень красивая натуральная блондинка с учебниками в руках. Во взгляде, направленном на Ростислава, вспыхнуло тепло и надежда, за которыми Катя заметила боязнь, показавшуюся ей привычной. «Страх отказа», – непонятно, почему подумала Катя. Ростислав отделался небрежным кивком, и Катя почувствовала, как в незнакомке запульсировала ревнивая обида.

– Светлана Валерьевна, кстати, будет у тебя вести русский, – заметил Ростислав, когда они спустились на первый этаж. Здесь пахло уже не краской, а гарью.

– Ладно, – ответила Катя. – У меня ведь все равно нет выбора.

Ростислав остановился с таким видом, словно что-то попало ему в ботинок.

– Ну как же? – улыбнулся он. – Есть. Можно вернуться домой и умереть без регистрации. Твои новые знакомые тебе это с удовольствием обеспечат.

– Вы не понимаете, – сказала Катя, глядя ему в лицо. Был ли он когда-нибудь человеком, или магия была с ним с самого начала, и Ростислав теперь не догадывается, как может быть по-другому? Она не знала. Ей было страшно.

– Что я не понимаю?

– Я сегодня пошла гулять на набережную, – сказала Катя: медленно, словно это могло ей помочь как-то достучаться до Ростислава. – Обычным человеком. А сейчас я ведьма в колледже для ведьм, и сюда меня притащили через зеркало от людей, которые на самом деле не люди, а дохлые собаки… ой!

Долговязый парень, который обогнал Катю и Ростислава, внезапно окутался облаками и расплескался по мрамору пола голубыми каплями. Взвизгнув, Катя отпрыгнула за спину Ростислава и снова вцепилась в его пиджак. Ростислав склонился над лужей, усмехнулся и покачал головой.

– Егор! Хватит перед девками румяными выделываться! Вставай уже.

Над коридором поплыл туман, и вскоре Егор уже стоял перед Ростиславом и Катей, сияя такой улыбкой, что Катя невольно улыбнулась в ответ.

– А я что, Ростислав Сергеевич? – сказал он, и Кате захотелось нарисовать его – такого светлого, хорошего, обаятельного. Люди с такими яркими глазами никогда не бывают подлецами и мерзавцами, и от этого Кате сделалось легче. В отвратительном и жестоком мире магии были те, на кого она могла бы опереться. – Смотрю, у вас девушка грустит, решил приободрить!

– Это ваша бригада там уже успела отличиться? – спросил Ростислав, и улыбка Егора поблекла. Парень прижал руку к груди и воскликнул:

– Ростислав Сергеевич! Оно само!