Read the book: «Хтоны Книга Вторая Не дай ему родиться»
Глава 1
Тишина, висевшая в комнате, была физически ощутима. Она удушливым облаком давила на грудь, не давая произнести слова, что рвались из горла. Ее безликая хмарь, казалось, была соткана из тревоги и дурных предчувствий. В комнату вползал сумрак майских сумерек, но никто не осмеливался подойти к выключателю. Включить свет – означало признать, что наступает ночь. Наступает ночь, а она еще не вернулась.
На столе сиротливо стояло большое посеребрённое блюдо с белеющими в полумраке розочками сливочного торта. Стопка тарелок и нож, который так и не пригодился в этот день.
Меряя поскрипывающий пол напряженными шагами, по комнате нервно ходила Майя. От окна к двери, выглядывая на улицу и прислушиваясь к каждому подозрительному шороху.
– Майя, не мельтеши, пожалуйста. Сядь! – не выдержала ее мать.
– Извини, мам. Немного нервничаю, – послушно села на диван Майя.
– А ты пробовала позвонить ей? – озабоченно спросила тетя Наташа. – Становится поздно. В котором часу она обычно возвращалась домой?
– Да, конечно. Телефон вне зоны, – Майя подняла тревожные глаза на настенные часы, висевшие на стене напротив, и добавила. – Позже девяти вечера она обычно не приходила.
Старинные ходики отмерили еще несколько секунд и пробили десять.
– Что-то случилось, – тяжело вздохнула тетя Марина. – У меня сердце ноет. На душе такая тоска…
– Мам, ну потерпи немного. Сейчас она придет. Может, автобус сломался, – Майя с беспокойством бросилась к матери.
Тетя Марина обняла дочь пухлыми руками и всхлипнула:
– Я так за нее боюсь. Она одна в этом лесу. Могло что угодно случиться.
– Марина, ну зачем ты сгущаешь краски? Она же не ребенок. Может, друзей встретила, – нахмурилась Наталья Сергеевна.
– Ладно. Я думаю, ждать больше смысла нет. Уже поздно, – сказала молчавшая до сих пор Ленка. – Нужно отдохнуть, а завтра утром поедем на поиски.
Наталья Сергеевна молча кивнула.
– А вы держите нас в курсе, тетя Наташа. Позвоните, когда она появится, хорошо? – попросила Ленка.
– Хорошо, Лена, – снова кивнула ей Наталья Сергеевна.
Трудно сказать, кто спал в ту ночь. Случилось необъяснимое – Вера не вернулась домой. Вера, которая всегда возвращалась домой до наступления темноты.
Все ждали звонка. Ждали, чтобы кто-нибудь сообщил им, что все хорошо. Чтобы снял тяжесть с души, могильной плитой давившую на грудь. Но никто не звонил, и четыре женщины томились в гнетущей неизвестности, комком застрявшей в горле.
Ночь – время страшных мыслей. И как ни гнала их от себя Майя, они ядовитым туманом проникли к ней в душу и рисовали картинки: одну чудовищнее другой.
Последние остатки дремоты и надежды на сон как рукой сняло. Нет, в такую ночь она не сможет уснуть. Сердце частило, разгоняя кровь по венам и требуя движения.
Она встала с постели и снова принялась ходить по комнате, как она это обычно делала в моменты тревоги. Как хорошо, что Дэна нет в городе. Было бы невыносимо смотреть на его довольное лицо. Он всегда радуется, когда у Веры неприятности. За что он так её невзлюбил?
В глубине души она прекрасно знала, почему Дэн терпеть не может Веру. Потому что Вера – самый дорогой и близкий ей человек. Если не считать мамы, конечно.
«Где же ты, Вера…» – с тоской прошептала Майя. Воспаленный мозг суматошно метался в поисках утешительных версий, но ни одна из них не звучала достаточно правдоподобно, чтобы успокоить Майю.
Она вспомнила, как однажды угодила ногой в яму в том лесу. Тогда они были вместе с Верой. Может быть, она подвернула ногу? Сидит там одна и ждет помощи? Боже, когда же начнет светать…
Майя в сотый раз посмотрела на экран телефона, проверяя, нет ли пропущенных звонков. Ничего. На часах без четверти три.
Она снова заметалась по комнате, как запертый в клетке зверь. Ей хотелось сесть и завыть на луну волчицей, чтобы выплеснуть свою тревогу и страх.
Дверь едва слышно скрипнула, и в проеме показалась всклокоченная голова матери.
– Майя? Не спишь? – охрипшим голосом спросила она.
– Нет, – тихо прошептала Майя, – пробовала, но не получается.
– Я тоже не могу. Извелась вся, – вздохнула мать. – Может валерьянки тебе дать? Нужно хоть немного отдохнуть.
– Хорошо. Давай. Ты тоже выпей тогда, – кивнула Майя.
На кухне тусклым светом замерцал ночник. Мать, близоруко прищурившись, склонилась над столом, отсчитывая капли пахучей жидкости. Майю передернуло от отвращения. Ей с детства не нравился запах валерьянки.
– Мам, а мне обязательно надо это пить? – она недовольно сморщила нос.
– Да. Тебе нужно поспать. Завтра тебе понадобятся силы, – как ребенку объясняла ей мать.
– Уже сегодня, – буркнула Майя.
– Да, точно. Завтра уже наступило, – тяжело вздохнула мать.
С трудом проглотив противные капли, Майя прошла в гостиную. Как робот, легла на диван, обняв бархатную подушку.
– Я посижу с тобой, пока ты не уснешь, – мать присела рядом и легко прикоснулась к плечу.
– Ма, ты тоже рядом ложись. Я не хочу, чтобы ты уходила, – попросила ее Майя.
– Ты же знаешь, что у меня спина будет болеть, если я усну на диване, – мягко отказала мать. – Я буду рядом. Спи.
Присутствие матери успокаивало, и напряжение стало отпускать ее измученное, усталое тело. Тревожные мысли теряли объем и глубину и неясными тенями уходили прочь. Мать, слегка раскачиваясь, напевала ей любимую детскую песенку про черного кота. Знакомые мотивы привычно утешали и, качаясь на зыбких волнах дремоты, Майя провалилась в глубокий сон.
Мать тихо прикрыла за собой дверь. На кухне снова загорелся свет, загремели миски. Тихо зажужжал миксер.
Сквозь сон она почувствовала, как около дивана кто-то возится, топает и шлепает по одеялу крошечными ручками.
С трудом продирая глаза, она повернула голову в сторону непонятных звуков. Сквозь щель едва приоткрытых глаз проник ослепительный луч солнечного света и Майя поспешила снова прикрыть глаза. Как же хочется спать!
Чьи-то нежные пальчики коснулись лица и стали внимательно ощупывать ее нос.
«Мирошка, что ты тут делаешь? – пробормотала она. – Где твоя мама?»
И вдруг она вспомнила. Вера. Острое чувство тревоги дернулось глубоко в груди и леденящими пальцами вцепилось в сердце.
Майя усилием воли заставила себя открыть глаза. Мирошка уже двигался дальше по дивану, и путь был свободен. Почему солнце так высоко? Как же она могла так долго спать? Вера в лесу и ждет помощи, а она дрыхнет, как сурок. Дура! Она просто непростительная дура.
Ледяная вода из-под крана возвращала привычную бодрость. По зеркалу стекали капли, рисуя на ее щеках несуществующие слезы. Бледное, осунувшееся лицо, впадины черных кругов под глазами… Ни осталось и следа привычной легкомысленной беззаботности.
Досуха протерев лицо, она бросила полотенце в сторону и решительными шагами вышла из ванной комнаты.
Мать сидела за кухонным столом, безвольно сложив руки на столе, покрытом белой скатертью. На светлом фоне особенно отчетливо были видны вспухшие вены, синеющие из-под дряблой кожи.
На подносе высилась гора румяных пирожков. Ленка сидела напротив и меланхолично откусывала кусочки пышного теста.
– Мама, ты что, всю ночь не спала? А как же валерьянка? – всплеснула руками Майя, мельком поздоровавшись с Ленкой.
На бледном, без единой кровинки лице промелькнула грустная улыбка:
– Зато пирожков вам напекла в дорогу.
Майя кусала губы. Мать никогда не пекла по ночам, только в день похорон Сережи. Что на нее нашло? Усилием воли она отогнала тяжелые мысли и ласково кивнула:
– Тебе нужно поспать. Пойдем, я отведу тебя в комнату.
Мать послушно взяла предложенную ей руку. Ее дородное тело как-то усохло за ночь, а походка стала неуверенной и шаркающей, как у древней старушки.
– Укрой меня теплым одеялом, – попросила мать, – меня что-то знобит…
Майя заботливо накрыла ее стеганным одеялом и слегка прикоснулась губами к покрытому холодной испариной лбу.
– Ты немного поспи, а мы скоро приедем, – шепнула она.
Мать покорно закрыла глаза и повернулась на бок.
Прошло еще полтора часа, прежде чем внешне невозмутимо спокойная Ленка, резко вывернув руль, съехала на проселочную дорогу.
– Лена, может быть, я за руль? – обеспокоенно спросил Мишаня. – Ты сегодня сильно нервничаешь.
– Я в порядке, – процедила сквозь зубы Ленка.
– Ты даже Мирошку не поцеловала, когда оставили его у бабушки, – с укором сказал он.
Она повернула к нему темное, словно высеченное из базальта лицо и по слогам повторила:
– Я в порядке…
Под тяжелым взглядом жены он осекся и понял, что к ней сейчас лучше не соваться. Майя сидела молча, напряженно ощупывая взглядом каждую пядь покрытой сочной зеленью земли.
Подъезжая к стоянке, они заметили бордовый Опель, припаркованный под старым тополем.
Ленка вопросительно посмотрела на Мишаню. Тот неуверенно пожал плечами:
– Похоже на машину соседа Якова Васильевича. Но точно не уверен.
– Пошли, найдем хозяина. Может быть, он что-то видел, – сказала Ленка.
– Они часто рыбачили вместе. Скорее всего, на том месте его надо искать, – кивнул Мишаня.
Густые заросли орешника на склонах балки скрывали от глаз ребят тропу, сбегающую вниз, но Мишаня уверенно вел свой маленький отряд по знакомым местам. Вскоре они скрылись из виду, и только стайки встревоженных птиц, вспархивающих на их пути, выдавали присутствие людей.
Майя напрягала слух, стараясь не пропустить ни одного необычного звука, но лес лишь шумел привычным шелестом молодой листвы, не выдавая своих секретов.
«Где же тебя искать…» – билась тоскливая мысль.
Еще издали они заметили человека в бордовой рубашке, что лежал около потухшего костра, нелепо завалившись набок. В крепко сжатом кулаке был зажат окурок сигареты, истлевший до самого фильтра. Кружка с давно остывшим чаем сиротливо стояла на чурбаке, заменявшем стол.
– Что за ерунда? – не сдержала удивленный возглас Ленка.
– Он вообще живой? – Майя внимательно вгляделась в лицо, прижатое к покрытой лесной трухой земле. Она не решалась прикоснуться к нему, чтобы получить ответ на свой вопрос.
Мишаня сел на корточки и стал ощупывать скрюченную руку, пытаясь найти пульс.
– Пульс есть, – коротко сообщил он и поднялся на ноги. – Теперь надо решить, как дальше с поисками. Его нельзя здесь оставлять в таком виде.
– Сможем дотащить его до машины? – задумчиво глянула на мужа Ленка.
– Подъем здесь не слишком крутой. Если на палатку положить, втроем должны справиться, – кивнул он на старую брезентовую палатку неподалеку.
Тело человека словно застыло в той позе, в которой они его нашли. Но когда Мишаня попробовал распрямить поджатые к животу ноги, они неожиданно поддались. Казалось, что руки и ноги его слеплены из воска или пластилина. Суставы легко сгибались и разгибались в привычных для них направлениях.
К машине шли бесконечно долго, то и дело останавливаясь, чтобы Майя могла передохнуть. Грубая ткань палатки норовила выскользнуть из ее непривычных к нагрузкам пальцев, но она старалась изо всех сил. Когда они, наконец, опустили импровизированные носилки на землю около машины, она согнулась, чтобы избавиться от боли в напряженной спине, и обессиленно села рядом.
Устроив неподвижное тело на заднем сиденье, муж с женой задумчиво переглянулись, просчитывая варианты. Затем Ленка кивнула и села за руль:
– Миш, ты эти места лучше знаешь. Я его в больницу отвезу и обратно приеду.
– Ты только сильно не гони, – он ласково сжал ее руку. – Ты должна беречь себя, помнишь? Мы с Майей пойдем вдоль реки.
Она кивнула и на секунду прижала теплую ладонь к его щеке:
– Я буду осторожна. И скоро вернусь.
Несколько секунд он стоял, с тревогой наблюдая за отъезжающей машиной, затем подал руку сидевшей на земле Майе:
– Пойдем, старушка. Не сиди на земле, простудишься.
– Сам ты старушка, – недовольно фыркнула она.
– Нет, ты ошибаешься. Я последний из могикан. Помнишь, несколько лет назад мы здесь всей компанией гуляли…– грустно вздохнул он.
– Помню, – ответила она, задумчиво глядя куда-то вдаль. – Ладно, пойдем. Нам еще весь лес обыскать нужно.
Мишаня шел впереди, показывая дорогу и внимательно осматривая землю, пытаясь найти следы или намеки на присутствие в лесу человека. Чем ближе они подходили к скальной тропе, тем сильнее билось тревожное сердце Майи. Острый взгляд заметил пачку из-под сигарет, и она нагнулась, чтобы подобрать ее. Мишаня настороженным взглядом остановил ее, сам до конца не осознавая, почему пачка должна остаться на земле.
Майя в отчаянии оглядывалась по сторонам, но ничего, кроме этой злосчастной пачки, не выдавало того, что здесь недавно проходили люди. Сосны, стройными рядами подступающие к тропе, тоже молчали, не желая выдавать свои секреты пришлым чужакам.
– Вот он. Проход на утес, – Мишаня кивнул на скальные глыбы, каменными истуканами охраняющие узкую щель прохода.
Они остановились, словно не решаясь продолжить свой путь.
– Боишься? – спросила она его.
– Да нет, но как-то не по себе, – смущенно признался он. – Как будто в чужой дом без приглашения идем.
– А мне немного страшно, – вздохнула Майя. – До сих пор никаких следов Веры…
Он по-дружески приобнял ее и повел к скалам, что высились по обе стороны прохода двумя отвесными стенами. Она нехотя переступала ногами, всем телом сопротивляясь неизбежному. Очень хотелось развернуться и бежать прочь отсюда.
Выбравшись на свет из узкой щели, она прислонилась к каменной стене и виновато посмотрела на Мишаню:
– Миш, я дальше не могу идти. Нервы сдали. Осмотри здесь все сам.
– Хорошо, – кивнул он. – Ты очень бледная. Присядь на камень.
Она покорно села на камень, не замечая потрясающие виды, что открывались с высоты утеса. Водопад, срываясь вниз, искрился сверкающей пылью водяных капель. В облаке этих капель, нежно переливаясь, цвела волшебная радуга. Но страх уже сковал все ее существо, и замерзшие глаза не в силах были увидеть красоту.
Мишаня подошел и молча сел рядом с ней. Она слегка повернула к нему бесцветное лицо и обреченно спросила:
– Ты нашел ее?
– Да, – хрипло ответил он. – Ее тело лежит внизу на камнях.
Глава 2
Она стояла, прижавшись щекой к прохладной скале, безучастно наблюдая, как альпинисты пристегивают страховочные пояса и готовятся к спуску.
Чья-то рука похлопала ее по плечу. Майя, не оборачиваясь, вздохнула:
– Я же сказала, что не хочу.
– Ты даже не позавтракала, а уже пять часов вечера, – увещевала ее Ленка.
– Ну и что. Вы с Мишей перекусите без меня, – отмахнулась Майя.
– Тогда я тоже не буду, – Ленка убрала сверток с пирожками обратно в пакет.
– Как матери сказать? – чужим голосом сказала Майя. – Она не переживет…
Ленка силой развернула Майю к себе и заглянула ей в глаза:
– Поплачь. Тебе станет легче.
– Я не могу. У меня будто душа засохла, – жалобно скривилась Майя. – Осколок торчит в сердце, но оно не кровоточит…
Они надолго замолчали, предпочитая переживать свою боль в одиночестве. Ленка кусала губы и смотрела вглубь себя, на свою опустевшую душу. Веселый смех Веры больше не звенел там серебристыми колокольчиками. Она стояла там, маленькая и одинокая, и с молчаливым укором смотрела на нее. Горло сжало спазмом подступающих слез, но Ленка удержалась. Не время показывать слабость. Дома будет время, чтобы вдоволь оплакать свое горе.
– Это я виновата. Я должна была быть рядом с ней, тогда бы этого не случилось, – опустив голову, сказала Ленка.
– Мы обе виноваты, – не стала спорить Майя.
– По-видимому, она заранее спланировала это… – задумчиво сощурилась Ленка.
– Ты думаешь, она совершила самоубийство? – подняла на нее глаза Майя.
– А какие еще варианты? – удивилась Ленка.
– Не знаю, – невнятно пробормотала Майя.
Мишаня глуховато кашлянул в стороне, привлекая внимание. Ленка мельком глянула на него, и он махнул головой, приглашая следовать за собой.
– Там Вера… – он еще раз мотнул головой в сторону обрыва.
Ленка глянула на посеревшее лицо Майи, взяла ее за руку и твердо сказала:
– Пошли.
Вера лежала на боку, пряча сломанные части тела, словно не желая показывать себя в неприглядном виде. Пушистые волосы вьющейся волной лежали на плече, обрамляя ее юное лицо, будто рама. Она спала беспробудным сном, и на лице ее застыла счастливая полуулыбка.
Майя с нежностью смотрела на родное лицо. Ей хотелось опуститься рядом и сидеть, перебирая прядки волос, как она часто делала раньше. Тут ее взгляд упал на руку Веры. Не веря своим глазам, она встала на колени и, взяв ее холодную руку, слегка повернула ладонью вниз. От самого предплечья вниз шли глубокие царапины, похожие на следы когтей.
Она подняла голову вверх и поймала изумленный взгляд Ленки.
В этот момент на утес поднялся второй альпинист. Подойдя ближе к группе, сгрудившейся вокруг тела, он спросил, похлопывая по сумке:
– У девушки был кот?
– Какой кот? – удивилась Майя.
– Рядом с телом на камнях сидел серый кот. Я его поймал, – альпинист снова похлопал по сумке, откуда послышалось возмущенное урчание.
Майя с Ленкой переглянулись и одновременно ответили:
– У нее был кот – Тишка. Но он потерялся недавно.
– Этот? – альпинист приоткрыл сумку, откуда показалась рассерженная морда дымчато-серого кота.
– Похож вроде, – неуверенно сказала Ленка, – я его только котенком видела.
Кот выпрыгнул из сумки и побежал прочь от людей, пока не нашел укрытие в расщелине под большим валуном.
Майя пошла следом и позвала его тихим ласковым шепотом: «Тишка, не бойся. Иди ко мне, Тишка».
Кот недовольно шипел и не выказывал никакого желание покидать свой укромный уголок. Она протянула к нему руку, и он слегка в качестве предупреждения ударил ее лапой, но когтей не выпустил.
«Ну чего ты дерешься, глупый. Тебе нельзя здесь оставаться, – уговаривала его Майя – Ты пойдешь с нами, и мы найдем тебе другой дом».
Тут она всхлипнула и снова села на землю. Осколок, застрявший в сердце, больно кольнул, и капельки алой крови, наконец, закапали. Как же просто это звучит. Твоя хозяйка умерла, и мы найдем тебе другой дом. Шмыгая носом, она снова неосознанно протянула руку к коту. На этот раз он не стал бить ее лапой, а ласково потерся о пальцы серой пушистой мордой. Она гладила его шерстку, а долгожданные слезы текли по ее щекам непрерывными тонкими струйками.
Он, мурча подошел ближе, чтобы запрыгнуть на ее коленки. Она взяла его на руки и, наскоро вытирая глаза, пошла назад к Вере.
Ленка встала у нее на дороге:
– Все, нам пора уходить. Там работают медики. Веру увезут в морг. Тебе не надо больше на нее смотреть, хорошо.
Майя вопросительно посмотрела на Ленку и все поняла:
– Хорошо, – сказала она. – Нам нужно теперь решить, что делать с Вериным котом.
Судя по виноватому выражению Ленкиного лица, она кота взять не могла.
– А у мамы аллергия на кошачью шерсть, – вздохнула Майя. – Может, к тете Наташе, тогда? Вера у нее жила с котом.
– Ну, не знаю. Но попробовать можно, конечно, – не стала возражать Ленка.
Она внимательно глянула на лицо Майи и грустно кивнула, проведя ладонью по мокрой щеке. Потом помогла упаковать сопротивляющегося кота в рюкзак Мишане и, взяв Майю за руку, повела ее домой.
Тетя Наташа была не в восторге от идеи приютить Тишку у нее дома. Но, увидев больные от тоски глаза Майи, она вздохнула и согласилась:
– Только у меня условие. Вы должны найти коту новый дом. Я не смогу его долго у себя держать. Вы же знаете, у меня Мося. Он не любит котов.
– Теть Наташ, миленькая, спасибо вам за помощь. Мы постараемся поскорее пристроить Тишку, вы не переживайте, – с облегчением обняла ее Майя.
– Хорошо, девочки. А сейчас идите домой. Вам нужно отдохнуть и прийти в себя. Такое горе на нас свалилось. Как ей в голову могло прийти так с собой поступить, – запричитала тетя Наташа.
Майя отвела глаза в сторону. Что-то мешало ей принять мысль о самоубийстве Веры. И эти странные царапины на руке. Боже, голова идет кругом. Надо поскорее идти домой и выпить побольше валерьянки. Она старалась не думать о том, как отреагирует на последние новости ее мать. Она знала, что все будет плохо. Вера была дорога тете Марине, как родная дочь.
В квартире было сумрачно и тихо. Свет майского вечера не мог проникнуть внутрь через плотно задернутые шторы. На кухне капала вода из крана. Нужно сказать Дэну, чтобы снова связался с хозяевами квартиры. Они уже две недели ждут, чтобы этот проклятый кран починили.
Майя осторожно прокралась мимо дверей спальни, надеясь, что мать спит и разговор можно будет отложить. В ее душе царил полнейший беспорядок. А тут еще целая куча пропущенных звонков от Дэна. Боже, у нее нет сейчас никакого желания с ним разговаривать. Даже нет сил написать ему сообщение.
– Майя, – тихо позвал ее голос матери, – это ты?
– Да, мама, – она зашла в комнату и села на кровать.
– Я что-то весь день лежу и встать не могу, – пожаловалась мать.
Майя молча погладила ее по голове.
– Вы нашли ее? – спросила мать.
– Да, – кивнула Майя, прикусив губу, чтобы не разреветься.
– А где она? – снова спросила мать и отвела глаза, боясь услышать ответ, который и так был заранее ей известен.
– Она в морге, мама, – выдавила из себя Майя.
– Я так и знала, – горестно прошептала мать. – Мы все это знали.
– Да, – кивнула Майя.
– Ее убили? – она подняла строгие глаза на Майю.
– Почему ты так думаешь? – слабо запротестовала Майя. – По всему видно, что это самоубийство.
– Майя, – слабая рука матери накрыла ее ладонь, – не скрывай от меня ничего, пожалуйста.
– Хорошо, мама. Давай дождемся результатов расследования, – твердо пообещала Майя.
Тетя Марина подавлено молчала, привыкая к мысли, что Веры больше нет. Майя тоже молчала, не находя слов, которые могли бы принести облегчение и хоть как-то утешить их осиротевшие души. Горе утраты болезненными толчками билось в ее сердце, но она уже брала себя под контроль и душила боль безжалостной логикой существования. Ей нельзя распускать нюни. Мама больна, и никто не сможет позаботиться о ней, кроме нее.
– Давай я покормлю тебя, – мать попыталась приподняться на локте и снова бессильно опустилась на подушку и грустно прошептала, – Совсем нет сил подняться.
– Мам, ты лежи. Я сама покушаю. Тебе принести что-нибудь, – встревоженно вскочила с кровати Майя.
– Нет, я ничего не хочу. Хотя, может, стакан воды, – немного подумав, кивнула мать.
Пройдя на кухню, она первым делом открыла окно, впуская в дом свежий воздух. Ей было трудно дышать. Казалось, что в квартире душно от поселившихся в ней тяжелых мыслей.
Надо заниматься похоронами, а Майя ни черта не понимает в этих делах. Первым делом, наверное, нужно связаться с дядей Петей. Сообщить, что Вера умерла. Он должен приехать. Иначе какой же он после этого отец, если не приедет.
Она долго стояла перед раковиной и тщательно перемывала стаканы. Квартира была съемная, и Майю постоянно преследовало ощущение, что посуда недостаточно чистая. Она понимала, что это не так, но все равно каждый раз, прежде чем использовать чужую посуду, Майя открывала кран и бесконечно долго лила горячую воду.
Все. Нужно взять себя в руки. Иначе Дэн будет ругаться из-за счетов за коммуналку.
Нестерпимо хотелось курить. Вообще-то Майя не курила. Так баловалась иногда с девчонками. Но сейчас желание ощутить руках тонкую трубочку сигареты и втянуть терпкий дым сводило ее с ума.
У Дэна наверняка лежит где-нибудь заначка. Нужно будет проверить кухонные шкафы.
Пошарив на верхних полках, которыми они обычно с матерью не пользовались, Майя нашла полпачки «Парламента».
Наполовину высунувшись из окна, чтобы дым, не дай бог, не проник на кухню, она втянула в себя первое облачко. С непривычки закашлялась и затушила окурок. Что за глупости? Зачем ей понадобилась сигарета?
Майя раздосадовано сплюнула неприятное послевкусие в раковину. Долго полоскала рот и мыла руки.
– Мам, вот твоя вода, – она вошла в комнату и протянула матери стакан.
– Спасибо, девочка моя, – прошептала мать и всхлипнула. – Одна ты у меня осталась.
Майя, как в детстве, залезла на кровать и легла рядом с матерью, обнимая ее застывшими от нервного напряжения руками. Они уже начинали засыпать, когда хрупкую тишину разорвала настойчивая трель дверного звонка.
Майя удивленно села на кровати. Затем перелезла через мать и побрела к двери, которая звала ее к себе глухим стуком. Кто-то нервно тарабанил по металлической поверхности и непрерывно трезвонил в звонок.
– Иду, иду, – громко сказала Майя, чтобы за дверью перестали шуметь.
Она, не глянув в глазок, открыла дверь. На пороге стоял Дэн.
– Почему ты не отвечаешь на мои звонки? – сердито спросил он с порога. – Ты видела, сколько у тебя пропущенных звонков? Ты соображаешь, что ты делаешь?
– Зачем ты шумишь? Мама отдыхает, – устало сказала Майя
– Да ты понимаешь, что я сорвался из командировки? Думал, что с тобой что-то случилось, – Дэн практически кричал.
У Майи начинала жутко болеть голова. То ли от усталости, то ли от того, что она не была готова к разборкам с Дэном. Наверное, он был последним человеком, кого она хотела сейчас видеть.
– Пожалуйста, не кричи. У меня сильно болит голова, – попыталась она уйти от скандала.
Он затих на минуту, внимательно осматривая ее лицо, которое покрывала неестественная сероватая бледность. Впадины темных кругов, синеющих под глазами. Взлохмаченные волосы, которые явно не расчесывали с самого утра.
Его Майя никогда не позволяла себе так ужасно выглядеть. А эти пыльные пятна на одежде? И еле слышный запах табака.
– Майя, ты что, курила? – удивился Дэн.
Она неопределенно мотнула головой, избегая прямого ответа.
– Что-то случилось? – шагнув к ней ближе, просил он. – Скажи мне. Ты ужасно выглядишь. Что произошло?
– Вера умерла, —севшим голосом ответила Майя. – Но я не хочу об этом с тобой говорить.
Он так и остался стоять на пороге. А она вернулась в комнату к матери, заползла на кровать и, закрыв глаза, крепко обняла теплое материнское тело в поисках защиты и утешения.
