Read the book: «Игра Сна», page 11
– Приятное… – протянул Димитрий. – Мне сейчас ничего приятного в голову не придет.
– Ну я не знаю… Вот у меня есть любимое кафе в центре, я буду про него думать. Туманное утро, шум города, кофе, ммм… – Она мечтательно закатила глаза.
Вдруг Кристина повела носом:
– Ты чувствуешь?
В воздухе разливался чудесный аромат.
Димитрий втянул воздух и удивленно пробормотал:
– Кофе?
– Оно, родное, – воскликнула Кристина, побежав к выходу.
Они выбежали из тоннеля, прямо к белому дневному свету и тут же ошарашенно застыли.
Они стояли на огромном столе, застеленном голубой хлопковой скатертью. Вокруг них блестели глянцевые бока гигантских фарфоровых соусников, салатников, мисок, чашек и прочей дребедени, неподалеку от Кристины гордо вздымался вверх хрустальный бокал на длинной ножке, преломлявшей солнечный свет. Отовсюду шли одуряющие запахи чеснока, трав, овощей… Пахло хорошо прожаренным мясцом, так и представлялась румяная курочка в тоненькой хрустящей кожице.
Однако, по всей видимости нашим путешественникам полакомиться чудесными блюдами не светило, так как даже двухметровый Димитрий доставал самой маленькой чашке, дай бог, до краю, и то, если хорошенько подпрыгнуть.
– Где это мы? – удивленно выдохнула Кристина, обходя белую салатницу с нарисованными красными маками.
– Лучше назад посмотри, – мрачно отозвался Димитрий, пытаясь раскачать бокал, пиная ножку.
Кристина обернулась:
– Ты о че… Мамочки мои! Это чего ж делать-то нам тогда?
Тоннель, из которого они пришли, был на месте. Все такой же каменный и темный, одна беда – нарисованный. На столе, прислоненная к стене, стояла большая книжка, с заглавием на непонятном языке, похожем то ли на арабскую, то ли на индийскую вязь, и вот на этой самой книжке и был нарисован вход в тоннель.
Кристина потыкала в рисунок – он им так и остался, не желая пропускать путников назад.
– Нда, дела… – протянул Димитрий.
– Пойдем, посмотрим, может он как очаг папы Карло, за ним дверка есть? – Кристина обошла книжку и, вернувшись, развела руками: – Неа, там тоже книжка! Может попробуем другой поискать? Если есть вход, то должен быть и выход. – оптимистично сказала Кристина.
– Почему-то мне так не кажется, – пробормотал Димитрий.
После нескольких минут поисков они вернулись к нарисованному тоннелю.
Надо объяснить, что стол находился в большой просторной комнате, выдержанной, что называется, в стиле «Прованс» – деревянные полы, пастельных тонов мебель, кружевные занавески на окне… Занавески шевелил ветерок, приоткрывая кусочек синего неба и пышную крону какого-то зеленого дерева. Судя по плите, раковине и навесным шкафчикам, а также связке лука и сетке с ржаными сухарями, подвешенным к потолку – это была кухня. Скорее всего в деревенском домике, поскольку в правом углу виднелась деревянная лестница с перилами, ведущая на второй этаж.
– Ну, во всяком случае, мы знаем откуда пахнет кофе, – заметила Кристина, показывая на турку, кипящую на плите. Коричневая пена в данный момент как раз переливалась через край. – Так и хочется подбежать и выключить!
– Проблема в том, что подбежать мы не сможем, – мрачно отозвался Димитрий. – И убежать не сможем, если чего. Лилипуты, мать их…
– И что делать? – спросила в никуда Кристина.
– Без понятия, – развел руками Димитрий.
Вдруг послышался топот, звякнул дверной колокольчик, и входная дверь распахнулась, впустив вместе с собой порыв ветра, напоенный запахом ромашек. На пороге дома стояла гигантская женщина лет примерно сорока. На темных волосах ее покоилась белая косынка, щеки разрумянились. В правой руке она сжимала пластиковое ведро, закрытое крышкой, а левой прижимала к пышной груди букет садовых ромашек. Из ведра раздавался невнятный писк, словно у нее там сидела куча мышей.
– Эээй! – крикнула женщина, – ссспуууссскааайтееессь оообееедааать! – то есть она, конечно, сказала: «ЭЙ! Спускайтесь обедать!», но почему-то это прозвучало словно в замедленной съемке. Да и все ее движения были медленными и текучими, словно она шагала сквозь воду.
Наша парочка порскнула за ближайшую миску и стала делиться впечатлениями:
– Великанша!
– А почему она так говорит?
– Может это просто мы слишком быстро говорим?
– А почему?
– Ну, потому что мы такие маленькие.
– Ну и при чем здесь размер? – резонно возразил Димитрий.
Откуда-то сверху послышался медленный топот и на лестнице, появилась «бегущая» вниз маленькая девочка, черноглазая и черноволосая с двумя торчащими из-под красной кепки косичками. За ней послышался еще более громкий топот – на лестнице появился здоровый мужик с окладистой бородой и кустистыми седыми бровями.
– Мааамааа прииишлааа! – радостно закричала девочка.
– Ооо, цееелоооеее вееедрооо, – прогудел мужчина.
– Ааа тооо! – горделиво ответила женщина, ставя ведро на столешницу рядом с плитой. Она порылась в навесном шкафчике и достала большую глубокую фарфоровую миску с красными маками. И открыла ведро.
– Ааааа!
– Неееет!!!!
– Господи! – услышали далекие крики Кристина и Димитрий
– Что это? – спросила неверяще Кристина.
– Да быть не может, – прошептал Димитрий.
Из ведра в миску посыпались люди. Окровавленные, белые голые тела, одно за другим падали в фарфоровую миску.
Кристина закрыла глаза. Димитрий, наоборот, смотрел, не в силах оторваться.
Хозяйка потрясла ведро и постучала по крышке, проверяя – все ли высыпалось. Девчушка подбежала к матери и заглянула в миску:
– Ууух тыыы, вкууусняяятииинааа!
Папа подошел к столу, на котором затаилась наша парочка и стал отодвигать стулья. Сел, зачем-то заправил салфетку за ворот и посмотрел на жену.
Кристина попятилась, в ужасе глядя на Димитрия:
– Это не черти, – прошептала она.
– Но мы все еще в аду, – закончил за нее Димитрий.
– И что делать??? – Кристину трясло, она не знала, куда бежать, где прятаться.
Тем временем Папа потянулся и поднял один из соусников, наливая себе в тарелку кетчуп.
– Они, что будут есть людей??? – завороженно шепнул Димитрий.
– А ты еще сомневаешься??? – зло воскликнула Кристина.
– А если он увидит нас?
– И нас съедят, – истерически засмеялась Кристина.
Мама уже несла к столу две миски – одну с людьми, а другую пустую.
– Для костей, наверное, – снова засмеялся Димитрий. – Выплевывать…
Кристина не выдержала и отвесила ему пощечину. Димитрий недоуменно и зло посмотрел на нее, потирая заалевшую щеку.
– Пошли за мной, – сказала она.
Они осторожно прокрались назад к книжке, из которой вышли. Тоннель все так же не реагировал ни на что, тогда Кристина обошла книжку и спряталась за ней.
– И что мы здесь делаем? – прошептал Димитрий.
– А у нас есть выбор? – спросила Кристина.
– Можно найти выход. Из каждого круга ада был выход, – сказал Димитрий.
– А это ад?
– А чем это еще может быть?
Миска с людьми стояла на столе, и они отчетливо слышали их крики.
– Аааккууурааатнооо, – сказала Мама, выдвигая себе стул. – Неее зааапааачкааайтееесь, пооотооом неее ооотстииираааееешь. Аааккууурааатнооо ееешшь, поооняяялааа, Сооонееечкааа?
Сонечка кивнула, и Мама щедрой горстью зачерпнула и положила ей людей на тарелку.
– Ну мааааааааам, мааалооо яаа ееещёоо хооочууу!!!
– Тыыы поооокаааа ээээтоооо съеееешь.
– Дааааваааайтеее поооблааагооодааарииим бооогааа, зааа тооо чтооо ооон пооослааал нааам ееедууу сееегооодняааа.
– Они что молятся? – нервно засмеялась Кристина.
– Да…
– Но кому, кому можно молиться в аду?! – сказала Кристина.
– Дьяволу? – предположил Димитрий.
– Дьяволу не молятся, молятся Богу.
– Богу? Разве в аду есть Бог? – фыркнул он.
– А разве Дьявол в аду не бог?
– Нет, Дьявол в аду узник, Библию почитай.
– То есть в аду бог это Бог?
– Выходит. Бог ведь он единственный, так?
– Боже, о чем мы спорим!..
– Чтооо эээтоооо? Мааамааа тыыы слыыышииишь? – спросила Сонечка. – Эээтооо неее иииз мииискиии! Пооочееемууу стееенкааа пииищииит?
– Нииичееегооо яаа неее слыыышууу, неее выыыдууумыыывааай. Ееешь, прииияаатнооогооо аааппееетииитааа.
– Прииияаатнооогооо, – повторил Папа.
– Прииияаатнооогооо аааппееетииитааа, – повторила Сонечка.
Кристина высунулась из-за края книжки и увидела, как Папа зачерпывает людей из миски, и кладет себе на тарелку. Сонечка уже подняла одного человека и, взяв его за ножки…
Кристина нырнула обратно и зашептала:
– Нет-нет-нет, быть того не может!.. Нет!..
Раздался хруст и исполненный невыносимой муки вопль, и на белую стену рядом с книжкой капнули брызги крови. Кристина зажала уши, качая головой и повторяя:
– Нет, нет, нет, нет…
Димитрий выглянул из-за книги и увидел, как Сонечка, разведя человечку ноги, выгрызает нутро, начиная с паха. Человечек сопротивлялся, кричал, Димитрий видел его обезумевшие глаза. Сонечка взяла второго, без какого бы то ни было усилия развела ему ножки и впилась белоснежными зубами в красное мясо. Белая кожа порвалась, человечек завыл и затих, она оторвала кусок мяса и стала медленно его пережевывать. Потом откусила голову, череп захрустел на крепких девичьих зубах. Потом откусила руку, потом оторвала одну из ног…
– Сооонееечкааа, яаа жеее скааазааалааа, ееешь аааккууурааатнееейее! Всюуу стееенууу зааабрыыызгааалааа, кааак яаа пооотооом ооотмыыывааать бууудууу?
– Пооодааай кееетчуууп пооожааалуууйстааа!
Хруст, крики, брызги крови и смачное чавканье.
– Лууучшеее с мааайооонееезооом, пооопроообуууй.
– Это не люди, правда? – говорит себе Кристина.
Крик, хруст, брызги, брызги, брызги, БРЫЗГИ!!!
– ХВАТИТ!!! – Заорал Димитрий, – Забери нас отсюда! Я сделаю все что угодно, просто прекрати это! Пожалуйста!
Он кричал куда-то вверх, не надеясь на ответ, рядом сидела и смотрела на него с ужасом Кристина.
– Чтооо эээтооо, прааавдааа чтооо-тооо пииищииит, – сказала хозяйка.
И вдруг Кристина почувствовала, кто-то отводит ее руки от лица.
– Идем, – шепнул Коварный Злодей, выводя их из-за книжки. Они шли, не поднимая глаз от голубой скатерти, испещренной брызгами крови.
– Ооо, смооотриии, нееескооолькооо ууубееежааалооо!
– Дааа, ееещеее и неее чииищееенныыыеее, оооткууудааа?..
Книжка тоже была покрыта красными каплями, как и изображение тоннеля. Красная кровь казалась еще ярче на фоне черного провала. Коварный Злодей сказал:
– Просто верьте, – и исчез в нарисованном тоннеле.
Они верили, как никогда, шагая за ним следом.
Их встретил неяркий свет, холод камня и тишина. Коварный Злодей, стоял в проходе. Свет в конце тоннеля силуэтом обрисовывал его высокую фигуру.
Кристина упала перед ним на колени, касаясь лбом земли.
– Прошу тебя, выведи меня из ада. Прошу тебя. – она заплакала, потом зарыдала истошно, до воя. Тощее тело ее сотрясалось в рыданиях, она втягивала воздух не в силах остановиться.
– Но есть еще круги.
– Прошу тебя.
– Хорошо.
Он, отвернувшись, зашагал к свету.
Димитрий подошел к Кристине и опустился рядом с ней на колени. Привлек к себе, целуя ее горячий, покрасневший лоб.
– Это не люди, – сказал он. – Это сон.
– Такого не бывает, этого же не существует на самом деле, правда?
– Конечно, – Димитрий поцеловал соленые губы Кристины и подхватив ее на руки, пошел следом за Коварным Злодеем.
После темноты тоннеля свет ударил по глазам особенно остро. Они оказались стоящими на открытой сцене древнего греческого амфитеатра. Сцена располагалась в центре, на дне этой очередной ямы и со всех сторон вниз спускались ряды каменных скамей. Камень раскрошился, его облепил мох. Они трое стояли в самом центре, а вот Коварного Злодея нигде не было видно.
– Опять яма! – крикнула Кристина. – Он соврал!
– Нет.
Они обернулись в сторону голоса. На пятом ряду на одной из каменных скамей сидел человек в черном. Он сидел согнувшись, уместив локти на коленях и уронив голову в раскрытые ладони, словно он невыносимо устал. Словно камни вокруг были его ровесниками. И видели много, пожалуй, слишком много для камня, а уж как много для человеческого существа.
– Мне начинает надоедать эта игра, – пробормотал Коварный Злодей. – Слишком утомительно.
Внезапно поднявшийся ветер разнес его слова над развалинами амфитеатра. Злодей вздрогнул и поднял голову, поглядев прямо на столпившуюся внизу троицу.
– Вы знаете, почему вы здесь? – крикнул он распрямляясь. – Нет? Конечно нет. – он усмехнулся. – Все просто. Следующим будет Суд. И чтобы достойно защищаться, вам нужно понять основное правило Ада – Никто ни в чем не виноват. – С каждым сказанным им словом, его голос набирал мощь, становился выразительнее, богаче, в нем появлялись новые ноты, новые эмоции. Но при этом с каждым сказанным им словом, окружающий мир словно седел, выцветал. Солнце ушло за тучи, поднялся холодный ветер, играющий с полами его пиджака. Все краски вокруг сжавшейся на сцене троицы тускнели, словно отступая перед напором ЕГО настоящести, его сути, его СУЩНОСТИ. Он словно проявлялся из бледной тени, обретая плоть, краски, становясь четче, яснее, реальнее. Голос его становился все тяжелее и весомее.
– Знаете, однажды предложил Дьявол Богу создать Ад. И встал перед Богом вопрос: Что считать грехом? По чему судить? По поступкам? Или по причинам? Думал Бог долго, очень долго. Но так и не создал Ад. Потому что не нашел ответа на свой вопрос.
А как вам мой вариант ада? Бессмысленный и глупый, иным он и быть не может! Хорош? Скажите, окунувшись в настолько отвратительный абсурд – неужто это не перевернет ваши представления о добре и зле? Дошло ли до вас, господа люди, что насколько бы чудовищной ни была реальность – для кого-то она нормальна. Насколько бы отвратителен не был поступок, для того, кто его совершает, он нормален. Или единственно возможен.
Знаете, кто такие фаталисты? Это люди, которые считают, что нельзя изменить судьбу. Что сколько бы ты не вертелся, тебе не уйти от того, что предначертано. А давайте мы с вами пойдем дальше. Представьте, что все ваши мысли, все ваши жесты и телодвижения заранее предопределены.
Что такое реальность? Это сложная мозаика из действий и бездействий. Нет случая и случайности. Есть причины и следствия.
Что такое человек? Тело и разум. Физиология и воспитание.
Тело вертит вами как пожелает. Делает вас злыми, когда вы замерзли и добрыми, когда плотно пообедали. Гормоны говорят вам кого любить, когда раздражаться и когда успокоиться.
Человек рождается нулем и одной десятой, а умирает единицей. Одна десятая это данная вам родителями и судьбой физиология. Все остальное – это то, что в последующие годы вобьет вам в голову, сотворит с вами мир и судьба. Ваше воспитание.
Воспитание говорит вам какие люди приятны, сколько вы можете сдерживаться, чтобы не справить нужду, в каких местах вам нравится находиться, на что вам хочется или не хочется смотреть…
Воспитание даже человеческим телом вертит как хочет. Оно может сделать яд безопасным, а боль превратить в удовольствие. Человек может сотворить с собой многое, если не все.
Взаимная игра физиологии и того, что слепил из новорожденного мозга наш мир – вот что такое человек.
Свободы воли нет – как нет и воли. Всякий поступок сложился из своего набора причин.
Каждый поступает так, как сейчас говорят ему его тело, его гормоны, его сила воли и его желания. Никак иначе. Будьте фаталистами – вы никогда не принимаете решения сами. Вы просто поступаете единственно возможным образом.
Пусть потом вы будете корить себя за сделанное, тогда – это был единственно возможный поступок. Тогда ваше тело сказало действуй, а мозг не сообразил, потому что устал, потому что был раздражен, потому что не видел другого выхода…
Причина у поступков не одна. Причина – это сложная мозаика.
Первое правило Ада: никто ни в чем не виноват. У всякого свое воспитание. У всякого своя правда. Понятия виноват и не виноват – бессмысленны. Наказания бессмысленны. Ад – бессмыслен. А значит и суд – бессмыслен.
Внезапно сверху раздалось насмешливое:
– А Мир – бессмыслен?..
Рынок
– Послушай, – тронула Аглая за плечо Прекрасного Принца, догоняя его, когда они отошли от перекрестка. – А ты точно Коварный Злодей?
– А есть сомнения? – спросил Прекрасный Принц.
– Да нет, – Аглая попыталась отойти, но он не дал, перехватив ее за предплечье:
– Нет, ты угадала. Я Прекрасный Принц.
Виктор чуть не выронил ребенка.
– Как ты определила это? – Прекрасный Принц мягко улыбнулся, – Неужели я был неубедителен?
Аглая усмехнулась:
– Да, не слишком!
– Ну вот, – опечалился Прекрасный Принц. – Что же меня сдало?
– Не тебя, вас. Афера с картами. Не выдержала душа Коварного Злодея роли Прекрасного Принца.
Прекрасный Принц картинно вздохнул.
– И как же тебя в таком случае величать?
– Называй меня мой Принц, – не растерялся Коварный Принц.
Аглая задохнулась от возмущения пополам со смехом.
– Может сама пойдешь? – спросил Виктор у Сонечки.
Сонечка скорчила морду.
– Возьмите ее, будьте любезны, у меня уже руки болят, – сказал Виктор Прекрасному Принцу.
– Знаете, Виктор, дольше всего живут люди, которые кому-то нужны! – торжественно объявил Прекрасный Принц. – Так что не жалуйся и неси.
– И долго еще?
– Да вот, кажется, пришли! – сказал Прекрасный Принц.
– Уже? – удивилась Аглая.
– Дорога к Рынку, – пояснил Прекрасный Принц.
Впереди них самая обычная пыльная дорога, по которой они раньше шли, сменялась веселенькой клеенкой в цветочек.
– Началось, – пробормотал Виктор.
– Дай угадаю, скатертью дорожка? – сказала Аглая.
Виктор отпустил Сонечку и та побежала впереди них. Солнце светило, по небу плыли белые облака, дул теплый ветер, пахнущий шоколадом.
Вскоре скатертью-дорожка закончилась – она обрывалась над рекой, имевшей какой-то странный вид. Река была бело-розовой и невыносимо соблазнительно пахла земляникой. Река вытекала откуда-то из-под скатерти, заключаясь в низкие берега из желеобразной субстанции.
– Молочная река – кисельные берега, – торжественно объявил Прекрасный Принц.
В край скатерти был воткнут деревянный колышек, к которому была привязана гигантская калоша, покачивающаяся на молочной реке.
Стоило Сонечке учуять восхитительный запах, как она со всех ног кинулась вперед, вырвавшись из рук Виктора. Виктор бросился за ней.
– Нам придется плыть?
– Это был риторический вопрос?
– Ну да…
Когда Аглая и Прекрасный Принц подошли ближе, Виктор стоял по колено в молоке, и держал на руках счастливо повизгивающую Сонечку. Она была вся, от ботиночек до светлых кудряшек вымазана в молоке и сейчас причмокивая облизывала пальцы.
– Шьйатка!
– Сладко? – спросила Аглая, подходя к краю скатерти.
– Шьйатка!!! – еще громче радостно завопила Сонечка, ужом вертясь на руках Виктора. – Шьйатка йищо!!! Йищо!!!
– Да опусти ты ее в воду, она и так уже грязная вся.
– Конечно! А она утонет, – возмутился Виктор, растерявший весь лоск.
– А ты держи, чтоб не утонула.
Прекрасный Принц запрыгнул в калошу и, подтянув ее за веревку поближе к берегу, протянул руку Аглае. Следующими в лодку залезли Виктор и Сонечка, вымазавшаяся в молоке, как маленькая хрюшка. Под ними тут же образовалась молочная лужа, да и Виктору пришлось снимать ботинки, чтобы вылить из них молоко. Наконец Прекрасный Принц отвязал веревку, и они отчалили.
Калоша мягко покачивалась на волнах, уносимая течением. Мимо медленно проплывали кисельные берега.
Аглая сложила руки лодочкой и зачерпнула молока.
– М-м-м… И правда сладко! Да еще и с ягодками…
– Ягткиии!!! – радостно завопила Сонечка, подпрыгивая на коленях Виктора, в бесплодных попытках выпасть за борт.
– Подержи меня, – попросила Аглая Прекрасного Принца и, дождавшись пока тот возьмет ее руку, свесилась из калоши и отщипнула кусок кисельного берега.
– Мням… Вкуснотень… – Аглая протянула кусок побольше радостно подпрыгивающей Сонечке и по маленькому кусочку остальным. – Клубничное суфле.
– Не клубничное, – поправил ее Прекрасный принц, облизывая пальцы, – Земляничное.
Тем временем на совсем не кисельных берегах стали появляться молочные деревья. Полупрозрачные, из какого-то слоеного желе. У одних были желтые карамельные листики, а другие вместо листвы были обмотаны розовой сахарной ватой.
– Дооомик!!! – завопила Сонечка подпрыгивая и тыкая пальцем. Они как раз проплывали большой пряничный домик. Все как положено – из имбирных пряников в сахарной глазури и полосатой бело-красной карамели. Легкий ветерок с запахом зефира трепетал пушистые занавески из тончайшей сахарной ваты.
– Интересно кто в нем живет? – спросила Аглая, но ее вопрос остался без ответа.
Послышался шум воды. Впереди по течению молоко стремительно коричневело.
– Что это? – нахмурившись спросил Виктор.
– Карамельный источник!
Аглая бесстрашно опустила руку и облизала пальцы.
– М-м-м, действительно карамелька. Нет, даже… сливочная карамелька… А вообще-то больше всего на вареную сгущенку похоже.
– Нет, из вареной сгущенки берег, а вода из сливочного карамельного соуса, – строго поправил ее Прекрасный Принц.
– Сюда бы печенья и чаю чашечку, – со вздохом сказала Аглая.
– Все для вас, – сказал Прекрасный Принц и предупредил:
– Закройте глаза.
Все послушно закрыли глаза, даже маленькая Сонечка.
Секунда полета и они приземляются на что-то мягкое. Аглая распахнула глаза. Они сидели в узорчатой фарфоровой чашечке, внутри которой по кругу располагались мягкие диванчики, а в центре стоял столик с большим синим в белую крапинку чайником и четырьмя чашечками. И еще большая миска с хлебной соломкой.
– Ну как, – горделиво спросил Прекрасный Принц.
Девочки заохали и довольно заулыбались.
– Я реабилитирован за то, что притворялся Коварным Злодеем?
– Мы подумаем, – отозвалась Аглая, и широко улыбнулась. Сонечка тоже заулыбалась – она теперь была совсем сухая, и не в футболке и шортиках, а в самом настоящем платьице с кружавчиками, прямо как у куколки. У Виктора на голове красовался полосатый цилиндр, он был одет в полосатую жилетку и полосатые брюки. Аглая очутилась в уже привычном ей голубом алисином платье.
Они, кружась, плыли по карамельной реке и пили чай, макая в карамельный соус хлебные палочки и отрезая кусочки вареной сгущенки от берега.
Однако карамельной речкой они наслаждались недолго. Скоро вновь послышалось журчание, и вода начала темнеть еще сильнее, практически до черно-коричневого цвета.
– А это шоколадный источник? – догадалась Аглая.
– Точно, – улыбнулся Прекрасный Принц, окуная в реку сразу три палочки, и довольно захрустел.
– Куусно… – сонно пробормотала Сонечка, засыпая на глазах, прямо с недожеванной палочкой во рту. Виктор подождал, пока она совсем не заснула, вынул палочку и бережно погладил ее по голове.
– Шоколадный источник означает, что мы уже приближаемся к Рынку, скоро должны показаться горы, – пробормотал с набитым ртом Прекрасный Принц.
– Го-рЫ? – удивилась Аглая. – И все Кудыкины?
– Золотые, – поправил ее Прекрасный Принц. – А Кудыкина из них только седьмая.
На шоколадных горизонтах показалось что-то ярко сияющее. Свет солнца падал на золотую гору, превращая ее в свое подобие. На нее было больно смотреть, как она сверкала. Она была просто огромная, и вся состояла из мелких монет. И как только шоколадные берега выдерживали такой вес?
За первой горой показалась вторая, за второй третья, за третьей четвертая… Все они росли в ряд. И вот наконец они подплыли к последней, седьмой горе.
На удивление она оказалась вовсе не из золота. Она была грязно-серая, да еще и маленькая. Не гора, а холмик скорее.
– Нам туда? – удивленно спросила Аглая.
– Ага, – Прекрасный Принц кивнул, допивая чай.
– А почему она не золотая? И не гора?
– Она золотая и гора. Просто грязи нанесли, да еще и часть золота растащили, – пояснил Прекрасный Принц.
– Ну… это как-то не поэтично, – протянула Аглая.
– А с чего это она должна быть поэтичной? Это же Рынок.
Вскоре показался причал. Он был вафельный, с шоколадной глазурью сверху. Очень красивый и вкусный на вид, но явно не предназначенный для того, чтобы на нем стояли три взрослых человека.
– А он нас выдержит? – скептически спросил Виктор.
– Выдержит, – пропыхтел Прекрасный Принц – он вцепился в перила причала и держал чтобы чашку не унесло течением. – Давайте уже, вылезайте скорее.
На удивление мост даже не пошатнулся, когда они всей гурьбой вылезли из чашки. Последним вылез Прекрасный Принц. И как только он отпустил чашку, та, как ни в чем не бывало, поплыла по реке дальше.
– Ну что, все целы? – весело спросил Прекрасный Принц.
– Все, – отрапортовал Виктор, поднимая Сонечку и сажая ее себе на шею.
Аглая огляделась по сторонам и заметила табличку, которая гласила: «Блошиный рынок». Сама табличка и столбик, воткнутый в землю, были из печенья, а надпись была сделана горьким шоколадом. Что шоколад горький Аглая поняла, после того как отколупала и съела букву Б.
– Ну и зачем ты это сделала? – укоризненно произнес Прекрасный принц, указывая на табличку, теперь гласившую:
«лошиный рынок»
Аглая сморщила нос:
– Извини.
– Вандалка, – Прекрасный Принц поцокал языком, мановением руки возвращая табличке прежний вид. – Вот такие как ты и объедают листочки с шоколадных деревьев, а они потом стоят голые и некрасивые.
– А можно? – с надеждой спросила Аглая
– Нет! – рявкнул Прекрасный Принц.
Они стали подниматься на гору.
Золотая гора действительно была покрыта какой-то чавкающей серой грязью. Виктор пригляделся и с изумлением обнаружил, что эта грязь на самом деле была бумажными деньгами – разных стран, разных достоинств…
– А почему под ногами деньги валяются? – спросил он у Прекрасного Принца.
– Потому что здесь они ничего не стоят, – ответил Прекрасный Принц. – Некоторые копят всю свою жизнь, чтобы прийти сюда и купить то, о чем они мечтают, а потом выясняется, что их деньги здесь никому не нужны, и они их выбрасывают.
– Чем же здесь расплачиваются? – удивился Виктор.
– Грошами, – ответил Прекрасный Принц. – Медными и ломаными.
– Но они же ничего не стоят, – усмехнулся Виктор, припомнив соответствующую поговорку.
– Здесь – стоят.
Как выяснилось, не они одни хотели попасть на Рынок. Вместе с ними вверх по горе поднимались толпы совершенно разных причудливых существ. Здесь была большая ароматная колбаса, наряженная в деловой костюм, с кожаным портфельчиком в руках, неподалеку от колбасы застыл соляным столбом волк в овечьей шкуре… Он не сводил взгляда с колбасы, по морде у него стекали и капали на землю слюни. В сторонке, кучкуясь, шли люди, у которых не было лиц, очень похожие на встретивших их в начале пути репортеров. Они все время спотыкались и непонятно, как вообще умудрялись находить дорогу. А вот мимо Аглаи чинно прошествовал глаз, на двух тонких ножках, с ног до головы увешанный разнообразным, в основном огнестрельным, оружием. Глаз самым скабрезным образом подмигнул ей и многозначительно поправил патронаж.
– Почему так много… существ? – спросила Аглая.
– Все хотят попасть на рынок, – сказал Прекрасный Принц.
– А что в нем такого особенного?
– На нем можно купить все что угодно.
– Все?
– Все.
– Даже мечту? – лукаво спросила Аглая.
– Особенно мечту, – серьезно ответил Прекрасный Принц.
Сонечка уже проснулась, и они на пару с Виктором крутили головами, раскрыв рты и являя собой потрясающее единодушие. Вдруг Виктор закрыл Сонечке глаза ладонью и тихо сказал Прекрасному Принцу:
– Нельзя ли попросить того джентльмена одеться?
Прекрасный Принц повернулся в указанную сторону и прищурился.
– Никак нет. Это ж Голый Энтузиазм!
– А это?!!
– О. Это жопа с ручкой. Да, это, пожалуй, лишнее.
Прекрасный Принц щелкнул пальцами, и жопа с ручкой исчезла.
Виктор подождал, пока Голый Энтузиазм не растворится в прекрасных далях и отпустил извертевшуюся Сонечку.
– Дай угадаю, – Аглая стала азартно тыкать пальцем в проходивших мимо зверей: – Ешкин кот, Сидорова коза, тамбовский волк…
– Нет, поправил ее прекрасный принц, – это Волк-в-овечьей-шкуре, а тамбовский волк во-он тот, у ворот.
– А-а-а, – протянула Аглая, увидев ворота.
Ворота были огромные, из темно-коричневого дерева с надписью: «Блошиный рынок». А прямо в воротах на проходе стояло… Это.
– Это чего?! – Аглая невольно спряталась за Виктора.
– Блоха, – ответил Виктор вместо Прекрасного Принца. – Могла бы и сама догадаться.
– Бр-р-р, – передернулась Аглая. И выглянула из-за спины Виктора. – Слушай, а чего оно там копошится?
Чудище как раз осматривало Сидорову козу, членистоногими лапками быстро перебирая ее скудную шерсть.
Виктор не нашелся с ответом, и Прекрасный принц прокомментировал:
– Проверка на вшивость. Блохи вшей терпеть не могут и никогда не пускают их на свою территорию.
Вдруг блоха истошно заверещала и перевернула козу, держа ее за задние ноги. Откуда ни возьмись набежали еще блохи и стали всем коллективом трясти несчастную козу.
– Что они делают?! – возмутилась Аглая.
– Поймали вшей, – спокойно ответил Прекрасный Принц. – Это не сидорова коза, это шпион в ее шкуре.
Одна из блох подошла к трепыхающейся козе, и резко дернула за волосы на пузе. Раздался громкий «вжжжжик», шкура козы распалась, обнажая металлического робота, из которого с визгом и писком вылезло два мелких тараканообразных чудища. Под громкое улюлюканье блох, вши с позором бежали.
– Это уже не коза, – прокомментировала Аглая, – Это троянский конь.
Блохи застегнули молнию на роботе, вновь превратив его в козу, одна из блох взяла его под мышку и куда-то понесла.
И тут из толпы выбежала, громко блея, другая такая же коза. На шее у нее болтался обрывок веревки.
– О, а это настоящая, – прокомментировал Прекрасный Принц. Коза подбежала к своей копии и наподдала ей рогами. Блошиный спецназ, расползшийся было по своим нычкам, вновь вылез и угомонил всполошившуюся козу, усадив ее на пенек и протянув пирожок.
– Пирожок – козе? – с сомнением протянула Аглая.
– Ну с капустой же! – возразил Прекрасный Принц.
После Сидоровой козы и еще пары странного вида зверушек вновь случился скандал. Началось все с того, что перед воротами воздвигся весьма объемный Господин Во Фраке. По сравнению с ним сами ворота казались маленькими и незначительными. Господин Во Фраке и попер на них таранчиком, не обращая внимания на истошно верещащих и метущихся где-то внизу блох.
Ворота затрещали, но выдержали. Господин Во Фраке подналег. Ворота затрещали громче и заскрипели на все лады.
Не знаю, за кого болели зрители, за Господина Во Фраке или за ворота, но все изрядно удивились, когда он внезапно прервал свой решительный напор, отошел и сел на травку неподалеку. Однако стоило ему повернуться к зрителям лицом, как все сразу поняли причину его внезапного отступления. На большом багровом носу Господина Во Фраке, вцепившись в него четырьмя лапками и болтаясь из стороны в сторону, висела здоровенная коричневая блоха и что-то громко ему втолковывала. До нас донеслось: «Нет, и не в западные! Вы ни в какие ворота не влезете! Может стоит выкинуть?»
