Read the book: «Костры на чердаке»

Font:

Предыстория. То, что сейчас

В прошлом это казалось гениальным. Чертовски гениальным. С трепетом вспоминаю тот ужас, который вытворил. И ведь тогда я даже не ведал, как это отразится на мне и какой грех я совершил.

Знаете, никак не отразилось. Я счастлив и живу дальше полноценной яркой жизнью, просто стараюсь не вспоминать. Лишь иногда, может быть, кто-то придет во сне, но не более.

Я знаю, мой дом все еще стоит на том же месте, и я уверен, мой дом крепко охраняют существа, которых я создал и поместил на чердак.

МНОГО-МНОГО ЛЕТ НАЗАД

Кусок, вырванный из не далекого будущего

На полу чердака холодно. Чувствую спиной остуженные доски даже через плотный пуховик. Из моего рта выходит пар. Щеки розовые от холода. Приходится генерировать тепло внутри куртки. Напротив стоит моя собственность – кот. Он долго и неподвижно смотрит на мое тело. Также долго, как я лежу. Но не нападает. Мешкает. Глупец даже не подозревает как мало осталось ему жить.

Совсем скоро мой седьмой День Рождения. Я планирую совершить одиннадцать жертвоприношений. Следующие восемь лет своей жизни в этом тихом, злачном месте мне необходимо принести в жертву одиннадцать существ.

Дело в том, что я хочу смастерить несколько вещиц, практически одиннадцать. И чтобы их хоть немного очеловечить, придется раздобыть настоящие души, что даровал Господь Бог.

Даже не боязно. Долго размышлял и сегодня решился наверняка. Первой жертвой будет мой кот Тим. И вот почему.

Первая вещь. Кот

Незадолго до того, как я оказался на чердаке

Кот привел меня туда.

Паршивец изуродовал мои маленькие нежные ладони в кровь. Острые, наверняка полные всякой разнообразной заразы когти впились и прошлись по моим рукам. Негодник даже вцепился ими в грудь, но тут я легко отделался. Неужели спятил? Ополоумел на старость лет?

Сумасшедший!

Подцепил бешенство!

Готов был поддать ему, но кот убежал. Пытался поймать. Злодей улизнул! Ничего, ничего… Вечером вернется, когда захочет есть. И я накормлю его сполна. Будет знать.

Сначала быстренько помыл руки с мылом, а потом облизал все царапины на руках. Нашел ватку, бахнул йода на раны. Зажгло! Аж скривило от мучений. Теперь заживать еще сколько будут… Я даже вспотел немного от шока и боли, которые пережил.

Это ничего, у нас дом небольшой, деревянный, он далеко от меня не убежит, и мне известны все места, где паршивец Тим может спрятаться. Больше всего он любит подполье. Но сейчас оно, слава богу, закрыто, а то нарисовалась бы проблема. Не такая большая, как если бы Тим выбежал на улицу во двор. Там явно он одержал бы победу, ловко бы ускакал от меня по снегу через палисадник.

Признаться, я перекусил конфетами с чаем, и пока что забылась боль. Холодно – нацепил теплую кофту. Она была как на взрослого мальчишку-подростка, ну, это потому что я не маленький, а достаточно круглый и плотный, поэтому ношу большие вещи в столь нежном возрасте. Мама называет меня кабаном. В шутку. Но порой мне кажется, что она не шутит. Она говорит «мой кабанчик» обычно. Мне не очень это нравится.

Немного подергавшись, взгромоздился на кресло в гостиной так, что стянул ногами немного покрывало-чехол, но все поправил и принялся за дело. Ох, какой энтузиазм меня накрывает. Просто бешеный! Тут же я, разложив на подлокотнике все материалы, взял картонку, положил на ногу и начал чертить свое создание. Кривовато вышло, но ничего. Он вышел своеобразный. Вырезал и положил фигуру из картона на белый лоскут. Начал обводить, но понял, что лучше переместиться на стол. Сгреб в кучу все штучки и начал.

Пришлось, конечно, повозиться. Существо вышло небольшое, примерно как кот по размерам. Я вырезал две стороны одинаковые и наспех сшил, оставив дырочку, через которую надо будет набить ватой и какими-нибудь старыми вещами мою игрушку. Но это после, разумеется, а сейчас время перекуса. Мама принесла из кухни, которая была отдельно от нашего дома, большой кусок малинового пирога и чай. Я попросил еще, она покачала головой, но пошла мне навстречу, только попозже, после ужина. Жаль, но придется пойти на это и дождаться.

После плотного перекуса я принялся за дело. Я нашел иглу у мамы и принялся аккуратно шить. Она уже ловила меня за этим делом, но продевать иголку через ткань мне очень нравилось. Я совершенно не дергался во время этого процесса – был напряжен и сосредоточен. И я кое-как закончил! Долговато, конечно…

Я знал, что меня это успокаивает, но тогда еще не понимал, что я шью. Этот процесс был моим ритуалом. Я не придавал Вещи значимости, реально существующей формы и не дал имени.

Теперь существо необходимо набить. Пришлось хорошо пошарить в аптечке и нижнем ящике комода, который для всяких не ясных предметов. Думаю, у каждого в доме такой есть. Именно ящик, где лежат крупные вещи и его достаточно редко просматривают.

В аптечке оставалось немного стерильной ваты, но этого шматка мне мало. В ящике я нашел не большой кусок поролона, который остался от старого дивана. Но и этого было маловато. Я съел еще пару конфет и хорошо подумал. Конфеты помогали яснее соображать. Решение пришло, и я поспешил одеться. Оделся я, конечно, так себе, и если бы мама увидела, то, верно, случился бы скандал, но она была увлечена приготовлением ужина. Я направился в кладовую, где быстренько, пока я не замерз сильно, порылся по ящикам и нашел старого плюшевого медведя. Шустро, даже не задвинув обратно ящик, я поспешил домой в тепло. Канцелярским ножом вспорол живот плюшевому медведю и даже немного насладился процессом. Достал наполнитель и запихал в существо, поместил остатки ваты, затем разрезал поролон на кусочки и засунул в между ватой и наполнителем так, чтобы наощупь моя игрушка оказалась мягкой и приятной.

Мама прокричала мое имя и позвала на ужин. Я прокричал в ответ «сейчас иду!», но это подразумевало под собой не сейчас, а через некоторое время. Необходимо хорошо заштопать вещицу, чтобы не один кусочек поролона не посмел вывалиться из дырочки.

Дело сделано. Я наскоро отужинал, оскорбил своим скоростным режимом маму, конечно же, но ничего, в этот раз она ругалась не сильно. Да и я не слушал уже, если честно, потому что за окном кухни показалась большая Тень. Я выбежал пулей и проскочил в дом, крепко хлопнув дверью, чтобы та закрылась хорошенько.

Солнце вот уже практически село. Пока мама не вернулась из кухни, я успею прибраться и спрятать иглу и нитки. Но не тут-то было! Я уже стягивал сапожки в темной прихожей, потому что было лень включить свет, как вдруг в окне комнаты, которое выходило на двор, вновь мелькнула Тень.

Огромная Тень приближалась, я слышал ее топот, громоздкие шаги. Почувствовал, как дверь должны дернуть. Дверь дернули раз… Я тут же, спотыкаясь, прямо в обуви, подорвался и улетел в свою комнату. Двери дернули со всей силы и открыли. Холодный воздухом повеяло по полу… Я стоял, прижавшись к стене. Двери закрыли смачным хлопком. Затем я не услышал звуков как как-то разувается. Я услышал медленные, тяжелые шаги и увидел краем глаза, как большущая Тень плывет по стене. Я почувствовал как запахло смердом. Тень замерла. Затем я услышал шаги и как захлопнулись двери. Тень ушла.

Черт… Вот так пронесло! Сейчас мне необходимо умыться, почистить зубы и лечь спать, но вся вода на кухне… Придется подождать, пока мамочка принесет воду. Сейчас я разуюсь и лягу спать, надо обувь только отнести. И я понес. О нет! Тень! Вновь большая Тень мелькнула в окне. Сейчас нельзя в прихожую… Нет, я оставлю обувь у комнаты. Теперь я разденусь и лягу спать, ну, и ничего страшного, что один раз зубы не почистил.

Я сбегал за Вещицей, прижал к сердцу и залез под одеяло целиком.

– Сука! Где деньги, мразота? Тварина, дай мне денег! Куда ты все заныкала! – громкий и тяжелый голос усиливался. Двери смачно открылись. Громоздкие и уже быстрые шаги. Я сжался под одеялом. Дверь осталась открытой, повеяло морозцем. Тень включила свет во всем доме и принялась рыскать по шкафам и полкам.

– Где, сука, деньги? – орала Тень.

Внутри меня задрожали все органы, а кровь будто перестала циркулировать от страха. Тень ворвалась в мою комнату, включила свет и, свирепо дыша, принялась обрывать шторы и копаться в шкафу.

Я тихонько выглядывал из-под одеяла. Сглотнул вязкую слюну. Я даже дышать не мог. И тут почувствовал, как на меня кто-то смотрит. Испуганный Тим вылупился на меня как ошалелый. Я тут же подскочил и вместе с одеялом побежал к коту. Кот ждал меня у входной двери. Вдруг вбежала мама, вся заплаканная. Прикрыла двери.

– Выстудил все, Господи. Сыночка, посиди у меня в комнате.

Потом, держась за стену, она прошла в комнату. Кот начал мяукать и подсел к входной двери. Кот смотрел на меня и продолжал кричать.

– Ну что же ты наделала-то, а? – завыла мама. – Зачем? Да зачем же, а?

– Где деньги, сука!

– Да нету у меня! Нету! Зарплаты еще не было!

– Есть! Шлюха! Ты же шлюха!

Тут Тим подошел ко мне и продолжил еще сильнее мяукать. Я вздохнул и резко обулся, нацепил шапку, накинул пуховик и выбежал вместе с котом в сенцы на морозец. Ух, градусов минус двадцать, наверное. Я подхватил фонарик и выбежал во двор.

Тим поскакал за дом. Я за ним следом. На кухню было страшно идти – Тень могла туда вернуться. Я бежал за Тимом, а тот будто соображал по дороге, где укрыться.

Кот вдруг замер на мгновение у строительной лестницы, ведущей на чердак. Я некоторое время подумал. Из дома доносились крики Тени и рыдания мамы. Кот поспешил на лестницу.

– Сука! Иди сюда, сучка драная! Шалава ебучая! Куда пошла, блять?

Тень выскочила из дома.

– Прекращай! Хватит! – рыдала мама.

Тут же я быстро, насколько мог, начал забираться по лестнице, зажав фонарик в зубах. Я открыл дверцу чердака и проник, кот следом, перепрыгнув через меня. Посветив фонариком, я увидел просторное помещение, местами застеленное сеном. Вздохнув, я, запыхавшийся, лег на пол чердака. Кот сидел напротив и испуганно таращил на меня глаза.

Мое тело задергалось, и я зарыдал, испытывая сильнейшую ненависть из-за своей трусости и беспомощности. Я трус и слабак. Я не могу защитить маму. Тень как-то уже вытворяла подобное, но обещала, что больше так не будет. Я ненавижу Тень. Я никак не могу повлиять на нее и обезопасить себя. Могу только убегать и дергаться. А если скажу Тени лишнее слово, то от меня мокрого места не останется.

Я рыдал, смотрел на кота и понимал: единственное, что я могу сделать – молить Бога о том, чтобы Тень умерла.

А пока этого не произошло, мне необходимо защитить себя и маму. Может быть, Боженька никогда не убьет Тень, поэтому придется это сделать мне. Но для начала надо потренироваться. Мне необходимо создать своих защитников. Точно. Да. Мне надо сделать круг, чтобы защитить себя.

Я встал, начал ходить по чердаку и раскладывать соломинки в определенном порядке. Ходил так, пока окончательно не замерз и не успокоил свои нервы. Затем прилег.

Именно одиннадцать! Это число разъедало мои мысли. Надо было одиннадцать и все!

Мне мало одной вещицы. Мне необходимо теперь смастерить одиннадцать. И чтобы их хоть немного очеловечить, придется раздобыть настоящие души, что даровал Господь Бог.

Даже не боязно. Долго размышлял и сегодня решился наверняка. Первой жертвой будет мой кот Тим… Мне теперь так больно шить будет. Надо наказать мерзавца. Он! Достоин! Наказания! Как же я зол на Тима… Зол! Очень зол… Действие конфет прошло, кажется. Мои нежные ладони саднят.

Мой кот так просто от меня не уйдет, ему не избежать наказания за проступок…

– Сыночка, ты где? – раздался голос мамы.

Тут же я медленно выглянул из-за двери чердака и встретил маму, которая ходила и искала меня по двору. Мы встретились, она принесла мне конфету и таз с водой и зубной щеткой, я справился, и она уложила меня спать, ничего не объяснив.

Вторая вещь. Хомяк

Уже несколько дней как кот исчез. Странно! Почувствовал или что? Меня испугался? Ну, точно. Бог с ним, еще доберусь. Обычно Тим спал в моих ногах. Придет еще.

Сегодня я проснулся в одиннадцать часов, мама оставила на печи под полотенцем плотный завтрак, состоящий из наваристой овсяной каши на коровьем молоке с домашним сливочным маслом, также два бутерброда из домашнего пшеничного хлеба, на котором блестел хороший слой ароматного майонеза и кусочек поджаренной вареной колбасы. Также к завтраку прилагался большой стакан сладкого какао. И таблетки, конечно же. Еще мама оставила записку, что вернется с работы как обычно в шесть вечера на автобусе, также под вторым полотенцем грелся мой обед, а ужин мама успеет приехать и приготовить.

С любопытством я заглянул под полотенце, где стоял обед и сладостно улыбнулся. Мама приготовила жареную картошку с салом, так как знала, что я не любитель супов. К картошке прилагалась миска овощного салата, заправленного майонезом. И, конечно же, стакан какао и кусочек творожного пирога! Я облизнулся, хотел было съесть сейчас, но осознал, что уже наелся неплохо и потом я просто умру с голоду, если слопаю все сейчас.

После завтрака я поставил грязные тарелки под полотенцем и пошел заниматься своей обязанностью. Она заключалась в очистки клетки моего любимого и драгоценного хомяка Вениамина! Как же я люблю его! Люблю больше всех на свете! А вот клетку убирать не люблю… Чем быстрее, тем лучшее. На время переместил Вениамина в специальную коробочку с высокими стенками, что он не убежал, а сам быстренько оделся и побежал высыпать наполнитель для клетки в специальную яму за баней. Когда я возвращался домой, то с ужасом осознал, что забыл закрыть двери.

Двери необходимо максимально жестко захлопывать, вот со всей силы, чтобы наверняка. А я забыл… Тут же их закрыл и обернулся. Тим!

Мой кот Тим, худой и облезлый, но очень довольный, вышел из моей комнаты. Я сразу заподозрил что-то не то, ведь в надежной коробке на столе находилась моя любовь Вениамин. Я бросился пулей в комнату, сжираемый страхом, который будто крошил мои кости и подливал масла в горящую кровь.

Коробка опрокинута. Бездыханное пушистое тельце лежит на столе.

Слезы градом покатились по моим пухлым щекам, я завыл как волк, упал на стул и дрожащим пальцем потрогал Вениамина. Он был еще теплым. Я громко шмыгал носам и в слезах кричал. Я встал, начал пинать стул и стены, сходил на кухню, глотнул воды, потом вернулся и продолжил, смотря на Вениамина, горько лить слезы.

– Тим! Паршивец! Я тебя убью! – закричал я.

Я выскочил в сенцы, накинув наспех куртку и даже не зашнуровав ботинки. Тим сидел на крыльце и лизал лапу. Вдруг он почувствовал хлопок двери, обернулся и, увидев мое разгневанное лицо, удрал в огород. Я со всей злостью закричал, даже запищал его имя.

– Ти-и-и-и-им! Ти-и-и-и-и-и-и-им!

Я бросился следом. Кот остановился посреди огорода, обернулся. Наверное, думал, что я не полезу в толщу снега, но я бросился за котом. Тим напрягся и поскакал к колючей проволоке, за который вырисовывался бесконечный Белый лес. Он остановился у края, все еще надеясь, что я оставил его. Но мои ноги упорно шли за котом в надежде отомстить. Кот удрал. Я дополз до проволоки и повалился в снег, истерично рыдая. Он… Я… Как… Я ненавидел Тима. Я пообещал себе отомстить. Я пообещал себе прикончить мерзавца! Отомстить за друга!

Вернувшись в дом, я какое-то время боялся заходить в комнату. Я выпил обеденный какао, поиграл с пистолетом, затем полистал энциклопедию про мифических существ, поспал в комнате моей мамы и… кое-кого.

Я вздрогнул, когда послышались громоздкие шаги в сенцах. Двери тяжело открылись, повеяло морозом. Я почувствовал зловонный запах бензина, солярки и алкоголя. Два тяжелых шага. Я замер. Тень остановилась.

– Эй, малой.

Я молчал.

– Малой, че ты носишься?

Тень показала себя наполовину. Свет падал на часть грубого сморщенного лица и широкое плечо в телогрейке.

– Тим… Там… – я показал на комнату.

Тень нахмурилась и, не разуваясь, прямо по ковру прошла в мою комнату большими тяжелыми шагами.

– Еп ты же, вот скот, – заговорила Тень. – Это кошак его?

– Да, – я медленно подошел и встал в проходе комнаты.

– Вот сука. Я увижу – вспорю его. А этого… Сейчас… Ты это, найди че-нить. Коробку там, хер знает, че-то такое… Положи туда мышу и выходи, – сказала Тень и тяжелыми шагами ушла на улицу, хлопнув дверьми.

Я, весь мокрый от нервов, принялся искать коробочку. И еще окошко приоткрыл, чтобы запах соляры поскорее выветрился. Слез уже не было, лишь план действий, который надиктовала Тень. Я послушался. Я не знал, что мне делать.

Уложив Вениамина в коробочку из-под старого телефона, которую я нашел в ящике для бесполезных вещей, я обулся, оделся и вышел на улицу. Тень копошилась у сарая, там у нее был свой угол – специальный настил с инструментами, электрической шлифовальной машиной и разными железками. Рядом с настилом находилась дверь в кладовую, куда мне был проход воспрещен. На кладовой висел замок, ключ был только у Тени.

– Малой, иди сюда. Во, – произнесла Тень, держа сигарету в зубах и вручая мне самый настоящий православный могильный крест размером с книгу. Три гнилые деревяшки от старого подрамника, два маленьких гвоздика. – Пойдем.

Я тяжело вздохнул и вновь послушался Тень. Он взял лопату и пошел на конец огорода, минуя уличный туалет и припорошенную снегом кучу жухлой травы. Мы дошли до столба на углу, который натягивал колючую проволоку, как другие столбы по краю огорода. Тень вколола лопату в мерзлую землю, раз, два. Земля поддалась.

– Поклади, – сказала Тень. – Клади гроб в могилу.

Я подошел и медленно положил Веню в ямку. У меня дыхание сперло, я всплакнул. Мы немного так постояли. Я ревел. Затем Тень засыпала землей могилу, поправила лопатой и забрала из моих дрожащих рук крест, воткнув его в землю. Я ревел. Тень ушла, оставляя меня наедине с моим горем, напротив могила Вениамина. Я сбивчиво дышал и шмыгал носом, затем очень сильно замерз и поспешил домой.

Тогда я пообещал, что буду каждый Божий день навещать Вениамина.

На следующее утро так и поступил. Пока мама была на работе, я аккуратно отломил один цветок фиалки и поспешил к другу на конец огорода. Вновь постоял, погрустил и положил ему цветочек у крестика.

– Мне жаль, Вениамин, и прости меня. Я любил тебя и буду любить. Мне очень-очень сильно будет не хватать тебя… Ты мой ангел, – говорил я и вновь ревел, утирая горькие слезы рукавом.

И на следующий день я пошел на могилу к Вениамину. Вновь оторвал мамин цветочек из горшка. Она так любит свои фиалки, будет ругаться, если увидит.

На четвертый день не удалось пойти, мама повезла меня утром к какому-то врачу, мне стучали молотком по коленкам и просили следить за пальцем. Слушали этой штукой с ушами сердце и спину.

Я болтался в коридоре, пока доктор разговаривал с мамой. Мне выписали новые таблетки. Потом мы еще гуляли по городу и ждали вечера, чтобы уехать в свою деревню на автобусе. Приехали очень поздно, я не успел сходить к Вениамину, покушал и лег спать. Мамы долго не было в доме. Я не знаю, где она была.

На пятый день тоже были дела, мама повела меня на мероприятие в Дом Культуры, а вечером, когда мы вернулись… Когда мы вошли во двор, то я вздрогнул от увиденного. Вся наша посуда, вся мебель из летней кухни, дрова валялись на земле во дворе.

Мы зашли в сенце и включили свет.

– Иди в дом, – сказала мамочка строго. Но я не успел. Громоздкими и быстрыми шагами Тень вышла из дома. Даже нет. Вылетела. Тень была без кофты, с голой грудью. Она яростно смотрела на меня и мать, как бык на красную тряпку. В руке Тень крепко сжимала нож.

Вжавшись в угол, я наблюдал за происходящим.

Я не мог никуда уйти. Тень и мама были в проходе. Я не мог закричать, горло перехватило. Даже позвонить не мог, телефон был стационарный и дома. Я никак не мог помешать Тени – слишком мал. Он бы пришиб меня одним взмахом руки.

– Где ключи от машины, сука?! Шлюха! Где, ****ь, ключи от машины?! – заорала во все горло Тень, прижав маму к другому углу и нависнув над ней с ножом. – Где?

– Нет… Ты пьяный… Нет…

– Сука! Живо отвечай!

– Я не дам тебе ключи. Ты пьяный, – напугано лепетала мама.

– Сука! – Тень рывком всадила нож в сантиметре от лица мамы и схватила ее своей лапищей за горло. – Дай мне ключи, шлюха! Проститутка, ****ь, где ты шлялась? Сука!

– Нет… – до последнего сопротивлялась мама. Тень не отпускала ее горло.

– Мразота блядская, где ключи?! Дай мне ключи, сучка!

– Та-м… Под подушкой… – прошипела мама. Тень отпустила ее, зашла в дом, забрала ключи и вылетела, оставив все нараспашку.

Затем вдруг о мою ногу начало что-то тереться. Ах, это паршивец Тим. Он напугано смотрел на меня.

Тим, Тень чуть не убила маму. И я ничего не смог сделать.

Мама тогда заревела, я вместе с ней. Мне было больно и грустно, и ненависть к Тени зрела в моем сердце. Вскоре мы услышали, как загудел двигатель машины. Громко отворились ворота. Машина выехала и стремительно уехала в неизвестном направлении. Мы зашли в дом. Мамочка принесла мне булочку с чаем и велела посидеть в своей комнате, а пока она справится с ужином.

Тим очень осторожно подошел и начал смотреть на меня душераздирающим взглядом. Он будто раскаивался в содеянном и жалел меня. Кот будто знал, что я собираюсь его прикончить. Будто он чувствовал и поэтому принес в жертву Вениамина. Вместо себя. Но так в системе жертвоприношений не работает! Однако… Я решил дать шанс Тиму. Он еще в силах мне послужить.

Меня осенило.

Я не послушался маму. Быстренько оделся, взял лопату и побежал на могилу Вениамина. Мне нужен был друг. Мой друг.

– Пожалуйста, прошу, – плакал я, колупая лопатой мерзлую землю. Она еле-еле поддавалась мне. Я добрался. Подхватил гробик и побежал домой. Но в сенцах остановился. Трупик быстро растает и все насмарку пойдет. И я кое-что задумал.

На какое-то время я оставил Вениамина в кладовке, а сам вернулся домой и принялся за свои любимые энциклопедии. Одна мне нравилась больше всех – про Древний Египет. Там рассказывали про интересный процесс захоронения – мумификацию. Я нашел эту статью и принялся перечитывать. Так-так… Очень много ингредиентов… Тело необходимо выдержать в специальном растворе семьдесят дней… М… Мучительно. Потом я кое-что вспомнил и нашел книгу по кулинарии, еще бабушкину. Там была статья… Про мясо… Да, как высушить мясо. Так… Тонко нарезать и положить в духовку… Ну уж нет! Я Вениамина резать не намерен. Так… И с духовкой возиться долго.

Я крепко задумался. Потом мама принесла отварной картофель с селедкой и огурцом. И чай с конфетами. Я принялся уплетать в обе щеки долгожданный ужин. А пока я занимался, мама принесла с улицы замерзшее постиранное белье и развесила на проволоке над печью. Хм.

Вот же оно!

Пока мама ходила относить тарелки, я поикал в ящике для всех в мире вещей нитки. Сбегал в кладовку, взял Вениамина и привязал к его тельцу нитку. Оставил так. Ночью, когда мама закрыла ворота и уложила меня, напоив таблетками, и сама улеглась спать, я осторожно прокрался в кладовку, взял свое тельце и повесил за нитку над печью. Улегся спать.

Утром мама спрашивала меня, что за странный запах, но я пожал плечами. Вениамин, правда, пах не очень. Поэтому я решил переложить его в золу. Открыл поддувало перчаткой и разгреб золу кочергой и поместил туда тело хомяка. Вечером достану, проверю. А пока я принялся за шитье второй вещи.

Моя первая вещь должна была напитаться духом кота, но паршивец сбежал. Поэтому первому тотему будет присвоена душа Вениамина. Кот принес в жертву его, спас себя. Смерть Вениамина не была напрасной. Я знал. Поэтому я принялся за иголку с ниткой. Я еще не знала, какой душой наполнится второй тотем. Но я почувствую. Обязательно.

Пока за окном не загудел двигатель. Вернулась Тень. Я спрятался под стол, прихватив с собой вещи для шитья и разложил перед собой на какое-то время. Игла лежала не очень ровно, я поправил ее. И будущая вторая вещь должна лежать не горизонтально, а вертикально, ближе к выходу, иначе мама умрет. Мама не умрет, нет, нет, нет. Тьфу, тьфу, тьфу через левое плечо и постучать три раза. Фух, не сбудется.

Прислушался. Хлопнули ворота, затем громыхнули двери гаража. Тень грохнула дверью летней кухни и затихла. Тень легла спать, я был в этом уверен. Теперь в моем доме настал тихий час. Прекрасное время для обеда, а то я перенервничал. Итак, что же оставила мама? На печке под полотенцем стояла картошечка с кетчупом, фаршированные блинчики с грибами, а также вишневый кисель с двумя шоколадными вафлями. Я подкрепился, убрал посуду под полотенце. И вспомнил!

Я открыл заслонку, оторвал от веника толстую соломину и принялся копошиться в золе, чтобы раскопать Вениамина. Я уперся во что-то мягкое и склизкое. Скривившись, раздобыл резиновые перчатки в ящике для всех вещей и достал с их помощью тельце моего друга. Он пах золой и сыростью. И был очень мягкий. Я нашел картинку и положил на нее Вениамина.

– Дела, – вздохнул я. – Что же делать мне с тобой, Веня, как тебя высушить?

Оставался один путь – духовой шкаф. В книге по кулинарии было сказано: чтобы высушить мясо необходимо разогреть духовку до сорока градусов и положить на два часа туда мясцо. Эх, знал бы я еще как эту духовку включать.

Духовка пряталась на нижней полке, я открыл ее, нашел вилку, но она была слишком короткой, а духовка слишком большой и тяжелой для меня. Я достал удлинитель из-под телевизора и протянул его от ближайшей розетки к духовке. Удалось! Подключилась! Только вот… Вентиль был выкручен на один и сорок градусов. Наверное, это оно. Как раз то, что мне нужно!

Подождал пока она нагреется. Достал противень, нашел пищевую фольгу и водрузил туда Вениамина. Сел напротив духовки и стал ждать. И засек время, конечно же. Необходимо два часа.

Снял пока что перчатки и пошел вздремнуть…

***

Я проснулся от странного запаха дыма. Поморщил нос и подскочил! Господи, сколько я спал?! Вениамин! Мама меня убьет. Я поспешил на кухню, тут же открыл окно. Затем выдернул из розетки вилку.

– Божечки, – я заплакал и затрясся от нервов. Подергался немного. – Ладненько. Я открыл все окна и дверь в доме. Мама так делала, когда случайно прокараулила пирожки. Эх… Я на свой страх и риск открыл духовку, помог перчаткой и увидел Вениамина. Точнее то, что осталось от него.

Мой дружочек превратился в черный сморщенный уголек. Я подышал и опять всплакнул. Как же так? Ну как же так, а?

Я скинул перчатки и пошел в мамину комнату, залез под кровать и принялся рыться в грязном белье – у нее там был тайник с моими конфетами. Нашел, съел парочку, потом еще. Нет, так дело не пойдет. Надо бы разобраться с проблемами, которые я сотворил.

Сбегал в комнату за первой вещью, немного распорол ее ножницами, потом достал Вениамина и засунул его во внутрь вещи. Ой, Горячий! Быстренько заштопав вещь, я вынес ее в сенца, чтобы мое творение остыло. А пока Вениамин охлаждался и первая вещь наполнялась его душой, я ходил по дому, пшикал освежителем воздуха и ждал, когда сквозняк унесет всю гарь.

Мне удалось, правда, пришлось померзнуть.

Вечером, когда мама вернулась, она ничего не заподозрила, какой же я молодец! Она накормила меня ужином, дала таблетки, которые я запил теплым коровьим молоком и ушла в летнюю кухню, туда, где живет Тень.

Стоило ей закрыть двери, я быстренько оделся тепло, взял фонарик и осторожно вышел в сенца, чтобы забрать вещь. Отлично! Она полностью охладела и уголек превратился в холодную ледышку.

– Тварь! Сука! Проститутка! – орала Тень.

– Где ты был, козел такой? Вот я умру, на кого ребенок останется? – верещала мама.

Я вздрогнул и поспешил обойти дом, чтобы по лестнице забраться на чердак. Отворив дверцу, я проник в свое тайное логово и посветил фонарем. В углу мелькнули желтые глаза. Мамочки!

Ах, это Тим! Ух. Проконтролировать все решил мерзавец.

Мама говорила, что не надо больше лазать на чердак, ведь тут могут быть мыши, но я не слушал ее и мышей тут не видел, честно говоря.

Чердак стал моим тайным ритуальным местом.

И именно здесь в определенном порядке я разложу одиннадцать вещиц. Они будут моей защитой.