Quotes from the book «Последнее желание»

Люди любят выдумывать страшилища и страхи. Тогда сами себе они кажутся не столь уродливыми и ужасными. Напиваясь до белой горячки, обманывая, воруя, исхлестывая жен вожжами, моря голодом старую бабку, четвертуя топорами пойманную в курятнике лису или осыпая стрелами последнего оставшегося на свете единорога, они любят думать, что ужаснее и безобразнее их всё-таки привидение, которое ходит на заре по хатам. Тогда у них легчает на сердце. И им проще жить.

— Я спрашиваю, вы можете произнести заклинание, стабилизирующее след?

— Заклинание? — Богослужитель гордо поднял голову. — Я не безбожный колдун! Я не произношу заклинаний! Мое могущество проистекает из веры и молитв!

— Можете или нет?

— Могу.

— Я слышу музыку... — неожиданно заплакал Лютик.

— Это бывает, — сказал ведьмак, глядя на наконечники стрел. — Не бери в голову. Не стыдно поглупеть от страха.

— К тебе гость.

— Опять? Кто на сей раз? Дюк Эревард собственной персоной?

— Нет. На сей раз Лютик, твой дружок, шалопай, трутень и бездельник, жрец искусства, блистающая звезда баллады и любовных виршей. Как обычно, осиянный славой, надутый, словно свиной пузырь, и пропахший пивом. Хочешь его видеть?

— Конечно. Это ж мой друг.

Говорят, молчание — золото. Возможно. Не знаю. Во всяком случае, своя цена у него есть.

Ибо я понял, что солнце светит иначе, что нечто изменяется, но не я являюсь осью этих изменений. Солнце светит иначе и будет светить, и без толку кидаться на него с мотыгой. Надо признавать факты, эльф, надо этому научиться.

Подписано: Фольтест, король, владыка Темерии, Понтара и Махакама. Ну а коли подписано, стало быть, правда. Но руны рунами, а закон законом. Людей убивать не позволю! Усек?

Не надо! – крикнул он, видя, что женщина поднимает руку снова. – Госпожа Йеннифэр! Я пришел с миром, без злых намерений!

– Люди, – Геральт повернул голову, – любят выдумывать страшилищ и страхи. Тогда сами себе они кажутся не столь уродливыми и ужасными. Напиваясь до белой горячки, обманывая, воруя, исхлестывая жен вожжами, моря голодом старую бабку, четвертуя топорами пойманную в курятнике лису или осыпая стрелами последнего оставшегося на свете единорога, они любят думать, что ужаснее и безобразнее их все-таки привидение, которое ходит на заре по хатам. Тогда у них легчает на душе. И им проще жить.

пропорции условны, а границы размыты.