Бомбилы Белокамня

– За себя говори! – снова хмыкнул уркаган, державший в руке трофейный короткий меч.

– Да и разделяться в этом чужом месте совершенно не хочется! – закончил свою речь спортсмен.

– Во, тут согласен! – улыбнулся зэк антрацитово-чифирными зубами, напоминавшими покосившийся плетень, покрытый грязью. – Вот только мы уже разделились, когда того щегла в трусах оставили на площади…

В этот момент стражники на время замерли, оглянувшись назад, где и обнаружился четвёртый пришелец, про которого все в кутерьме успели позабыть. Этот мерзавец очнулся, и сразу же бросился пьяным зайцем прочь, когда его пузо попробовали пощекотать алебардой. Пущенная вдогонку стрела впилась в одну из брошенных лавок, через которую неизвестный малый сиганул, словно заправский паркурщик.

– Бежим! – приказал своим товарищам СОБРовец, оттесняя их назад.

Однако это поползновение не осталось незамеченным, стражники загалдели, а потом шарахнулись в стороны как полоумные, когда атлет кинул им под ноги гриф от штанги. Когда колдун бросает свой посох, то быть беде. Это знали все – от мала до велика. Ведь все волшебники заключают в эти клюшки (вот ведь хоккеисты!), которые используют отнюдь не для опоры при ходьбе, различные чары или усиливают их рунами и другими магическими материалами, что позволяет им колдовать быстрее, чаще или высвобождать мощные заклятия без предварительной подготовки. Некоторые посохи становились самыми настоящими произведениями искусства, вырезанные вручную из слоновой или китовой кости, красного дуба или прочих долговечных материалов. Посох архимага Брайля, ректора академии, и вовсе был живым, и украшен множеством глаз различных животных и насекомых, которыми слепой магистр заменял свои отсутствующие глаза. У мэтра Фандабаира была трость, однако она была нужна ему не для ходьбы, поскольку пасть дракона, в виде которой был выполнен набалдашник, плевалась огнём по команде, а сама трость при любом ударе могла заморозить любое существо до стадии перемороженного минтая. Памятен и тот случай, когда у пленённых магов пытались ломать их посохи, а у ведьм помело. В худшем случае возникал чудовищной силы взрыв, прожаривающий всех окружающих до румяной, но отнюдь не аппетитной корочки. В лучшем – обходилось маленькой вспышкой и воем того несчастного, кто покусился на магический предмет, поскольку рука или колено оказывались сломаны и вывихнуты так страшно, как никакой маньяк не в силах повторить сей трюк со своей жертвой.

Поэтому и теперь, когда гриф штанги заплясал по булыжной мостовой рыночной площади, все стражники с воем плюхнулись на землю, ожидая огромного взрыва. Так солдаты падают на землю при виде упавшей рядом с ними гранаты, руководствуясь инстинктом самосохранения. Томительно текли не только секунды ожидания, но и несколько весёлых ручейков из штанин особо впечатлительных служак, в небе плавно текли облака, а чайки сразу же оживились, приняв замерших на земле людей за вкусную падаль. Вдали в переулке затихали звуки быстрых удалявшихся шагов великих воинов, призванных Брехлом, а народ начал постепенно возвращаться на площадь, с удивлением созерцая на растянувшихся там стражников.

– Кажется, посох не сработал! – удовлетворённо вздохнул капитан стражи, отряхивая с формы пыль. – Подъём, оболтусы!

– Что тут случилось?! – вышел к месту происшествия третий отряд, спешивший на грохот и крики, однако предусмотрительно подождавший в стороне, пока всё утихнет, прежде чем выходить на площадь.

Окружающая место преступления картина была омерзительной, как полотна безумного художника. Был такой в Белокамне, Ван Шноббсом звали. Без слёз или содрогания на его произведения смотреть было невозможно. Во-первых, потому что творил он зачастую на коже или холсте, а во-вторых, потому, что делал это ножом на ещё живых людях, либо на холстах их кровью. Маньяк честно пробовал рисовать красками на бумаге, но ему не нравилось, что баночки или палитра свирепо молчат, когда он тыкал в них кистью, в отличие от его жертв. Ну как в таких условиях найти вдохновение? Самого безумного художника давно сожгли на костре, а вот его картины запечатали в хранилище, поскольку уничтожить их не поднималась рука – несмотря на всю чудовищность материалов, картины были изумительной красоты и высоко реалистичны, от чего захватывало дух.

Так и теперь – мерзость провала операции и смерти военчара сменялась восхищением действиями призванных демонов.

– Эта тварь плевалась мне в лицо лезвиями! – истерил сидевший на земле стражник, размазывающий по лицу кровь. – Истинно вам говорю! У демона зубы были чёрными и острыми, а из пасти вылетали острые лезвия!

– Тот, которой огромный, видали как у него магический жезл лихо грохочет и высекает пламя?! Кто-нибудь вообще понял, что убило нашего военчара и повалило нас на землю?!

– Осторожно! – предупредил капитан стражи сержанта из подкрепления. – Этот посох опасен! Колдун им размахивал так легко, словно тот ничего не весит.

– Ничего себе! – прокряхтел сержант, потрогав с опаской гриф. – Тяжёлый.

– Во, а тот им махал, словно прутиком. А ещё его посох плевался искрами, когда он бил им наших парней налево и направо! Повезло, что никого не поджарил!

– Ладно, надо собирать оставленные улики, помочь раненым и уносить умершего мага. Остальным живо к художникам, чтобы те нарисовали портреты и развесили их городу и всем постам!

– Я думаю, – прокряхтел глава патруля. – Что призванные демоны отправились спасать Брехло, ведь это он призвал их сюда для своей защиты. Так что если мы найдём этого чародея, то найдём и его воинов…

– Ффух! – выдохнул остановившийся заключённый, упираясь в стену одного дома рукой. – Кажись, отстали!

– Сзади чисто! – тут же отрапортовал СОБРовец, словно был прикрывающим на задании.

Переулок, в котором оказались беглецы, был странным, но не пустым. Странность как раз-таки заключалась в тех редких прохожих, что с опаской проходили рядом, оглядывая чужестранцев.

– Етит-мадрид! – выдохнул удивлённый спортсмен, стараясь совладать с отвисшей челюстью.

– Ого! – согласился с ним офицер.

Вор же пропал в неизвестном направлении, поэтому его реакции узнать было невозможно. А удивляться и правда было чему. Мимо ошалевших людей по дороге горделиво процокал копытами самый настоящий кентавр, смерив двух пришельцев презрительным взглядом, который СОБРовец опознал как «коренной москвич оценивает гастарбайтеров». Однако удивиться два человека не успели, поскольку дальше по улице прошёлся и вовсе удивительный экземпляр, напоминавший прямоходящего крокодила с чешуёй, хвостом, похожей мордой, когтистыми лапами и прочими причиндалами.

– Это точно не кружок реконструкторов! – выдохнул удивлённый офицер, оглядывая всё новых и новых существ.

Сновали тут также и люди, но выглядели они так, как будто только что сошли с картинок атласа по древней и средневековой истории, и, естественно, они сами откровенно удивлённо пялились на чужаков, поражаясь вульгарности и вычурности их одежды. Пробовать говорить с удивлёнными людьми никто не спешил, и те позабыли об осторожности, полностью поглощённые созерцанием удивительного города и его обывателей.

– Гляди-гляди! У того на башке кажись рога!

– А у этого клыки из пасти торчат!

– У того чёрного парня уши острые и глаза красные!

– Мать моя женщина! Бородатые карлики! Это что – гномы?!

– Вы долго будете пялиться на прохожих, словно в зоопарке?! – напугал своих товарищей вынырнувший неизвестно откуда зэк, довольный как мартовский кот.

Лицо его светилось, в руках бодренько подпрыгивал пузатый кожаный мешочек, издававший мелодичный монетный звон, который заставил СОБРовца нахмурится.

– Когда успел стащить?!

– Да я тебя умоляю! – фыркнул уголовник. – Нашёл!

– Ага, как же! – язвительно заметил офицер, после чего ужаснулся. – Это что такое?!

– Одежда! – скромно пояснил зэк, на плече которого покоился моток верёвки с кучей украденных вещей. – Нашёл. Пошли отсюда, где потише! Нам нужно срочно переодеться, а то на нас все пялятся, как на опущенных!

Понимая, что в чём-то их товарищ прав, спортсмен и офицер поспешили за ним, стараясь найти закоулок потише.

– Давайте, что ли, знакомиться! – первым предложил атлет. – Меня Иван Фетисов зовут, я…

– Ха! – усмехнулся СОБРовец, снимая с головы опостылевшую маску. – Так я и знал! Ты же чемпион мира по боям без правил, верно?

– Есть такое дело! – скромно потупился боец. – А вы кто?

– Я майор СОБРа Сергей Рыков, – протянул свою медвежью лапищу для рукопожатия офицер. – Очень приятно!

Когда с любезностями было покончено, спортсмен и полицейский посмотрели на уркагана, который сноровисто снимал с бельевой верёвки одежду.

– Сипа! – коротко представился он.

Прозвище и правда очень шло заключённому, поскольку тот обладал на редкость хриплым и свистящим голосом, имевшим налёт тюремной блатной романтики, по которому так убивается глупая молодёжь и даже мужчины в возрасте. Кроме того, обширная коллекция наколок, а также общая истощённость организма и печальная окраска кривых зубов говорили о том, что за решёткой этот человек жил по понятиям.

– А человеческое имя у тебя есть? – нахмурился Рыков.

– А ты с какой целью интересуешься, товарищ майор? – хмыкнул тощий зэк. – Досье собираешь?!

– Очень смешно!

– Держи, боксёр, это на тебя налезет! – сунул в руки Ивану какую-то тёмную рясу Сипа.

– Я не боксёр, я…

– Неважно, надевай! Такую же надену и я, есть размер поменьше, а вот на тебя, Кинг-Конг, тут ничего не нашлось! Только если вот это платье, но я почему-то уверен, что…

– Я это надевать не стану!

– Так я и думал! – хмыкнул Сипа. – Тогда снимай свой броник и форму. Раздевайся до штанов, ходи с голым торсом, я смотрю, это здесь не возбраняется.

И правда, пока они пересекали людные места им часто попадались раздетые до пояса мужчины, правда почти все они были заняты каким-то тяжёлым физическим трудом, вроде переноски тяжестей, ремонтом здания или колкой дров. Майор не стал возражать против этого, частично разоблачаясь, однако это Сипу с Иваном не устроило.

– Не, не проканает! – цыкнул урка.

– Не пойдёт! – согласился с ним и боец.

– Чего не так?!

– Ты когда последний раз загорал, товарищ майор? – спросил у него Сипа. – Ты белее, чем снег у нас за колючкой!

– Я, конечно, не расист, но белый снег мне нравится больше, чем чёрный, жёлтый, красный или коричневый, – усмехнулся Фетисов, не к месту вспоминая шутку.

– Где чалился? – спросил у сидельца СОБРовец.

– Воркута, – ответил урка. – Что, арестуешь меня за побег? Так я тут не по своей воле оказался, знаете ли! Сам-то откуда будешь?

– Москва.

– А ты, Ваня?

– Питер.

– Ха, интересно, а тот четвёртый кто был и откуда?

Роман Черепанов, известный в криминальных кругах как Череп, один из лучших рускоязычных киллеров, бежал что есть духу. И правда, как тут воевать, если из оружия у тебя одни плавки, и те нужны тебе в качестве одежды? Когда об этого молодого парня споткнулся один из стражников, то хмельной сон как рукой сняло, а потом его едва не проткнули алебардой! Ничего себе пробуждение, да?! Сначала Череп решил, что его арестовали или похитили недруги, поскольку без причины так бить не станут. А претензии к киллеру могли быть только у братков или ментов. Но когда он открыл глаза, то едва не помер со страха. Во-первых, его пугали и пытались убить множеством орудий – пистолеты, винтовки, ножи, биты, «розочки», кастеты, и даже совсем уж экзотическими вещами – вилкой и табуреткой. Но вот алебардой?! Такое случалось с ним впервые! Во-вторых, окружали его вовсе не полицейские или бандиты, а сборище кровожадных папуасов в латах, которые ни бельмеса не говорили по-русски, испански или английски. Именно эти языки знал Черепанов, но даже без знания местных диалектов ему хватило ума понять, что эти люди вокруг него злы, как взвод чертей, и зарезать его они желают также страстно. Поэтому, недолго думая, молодой человек увернулся от второго удара алебарды, а потом рванул прочь, не успевая удивляться тому, как мог он с жаркого испанского пляжа перенестись неведомо куда, где все желают его смерти. Используя свои навыки бега по пересечённой местности, он ловко ушёл от погони, прыгая по стенам и уличным лавкам с лотками не хуже горного козла. Через несколько минут Роман убедился в том, что никто преследовать его не спешит, поэтому он поспешил укрыться в зарослях небольшого парка, наблюдая из кустов за обстановкой снаружи.

– Что за чёрт?! – закусил он губу в отчаянии. – Где это я? Это ни хрена ни Испания! Там таких городов нет, а речь… Оп-па на! Это что такое?!

А удивляться и правда было чему, поскольку киллер оказался в каком-то саду при храме, у дверей которого стоял зеленокожий лопоухий зазывала, смешно гундевший своим длинным шнобелем. Что кричал этот малыш, оставалось загадкой, хотя судя по стоявшей рядом с ним чаше для пожертвований, становилось понятно, что он зазывает гулявших горожан на службу. Чуть поодаль у громадного фонтана обнаружилась компания каких-то волосатых карликов, и Череп озадаченно крякнул.

– Это что? Гоблин и хоббиты?! Куда это меня занесло?! Я на съёмочной площадке? Ага щас! Тогда где операторы и прочие служащие?! Меня в фэнтези каким ветром хоть занесло?! Оба-на! Вот это чиксы!

Восклицание относилось к двум эльфийкам в лёгких одеждах, как успел понять по их заострённым ушам киллер, которые прошествовали совсем рядом с его укрытием. Долго пялиться на окружающих и сидеть в кустах голышом было опасно обнаружением, поэтому Череп переместился вглубь сада, намереваясь разжиться какой-нибудь одежонкой, поскольку щеголять в плавках по городу было самым настоящим вызовом для обывателей. А ну как сочтут извращенцем или что похуже? Вскоре ему улыбнулась удача, поскольку в укромном закутке обнаружился согбенный монах, сидевший возле тачки с навозом, занимавшийся удобрением цветов и их поливом. Вокруг никого не было, однако гомон большого города спокойно долетал и сюда, хотя был значительно заглушён деревьями и расстоянием.

– Была, не была! – решился киллер, начиная подкрадываться к своей жертве. – Извини, если что!

Удар локтем под затылок оказался таким мощным, что монах, хрюкнув, свалился прямо на цветы, которые до этого так тщательно обихаживал, помяв всю клумбу. Однако не успел Череп порадоваться своей удаче, как жертва зарычала и перекатилась на спину. Что было более странным – что верный удар, который всегда успокаивал любого человека, не сработал теперь, или то, что вместо лица у монаха оказалось самое настоящее рыло зеленоватых оттенков с торчавшими из пасти клыками? Правильно, странным было то, как теперь человек в одних лишь плавках собирается справиться с орком, вооружённым садовыми ножницами.

– Убью! – зарычал монах, бросаясь вперёд.

Естественно, что его угроза для Романа прозвучала невнятным хрюканьем иностранца (кстати, а с каким типом звуков у вас ассоциируется чужая речь?), поэтому вступать в вербальный контакт было бесполезно. Как из-за незнания языков, так и из-за предшествующего началу боя затылочно-локтевого знакомства. Череп легко увернулся от выпада орка, который уже встал на ноги, расправляя свои плечи.

– Ого! – мысленно поразился габаритам соперника человек. – Никакой это не согнутый остеохнодрозом старичок, а, етить его мать, самый настоящий гигант!

С криками орк бросился в атаку, и Роману приходилось плохо. Сначала монах едва не проткнул его садовыми ножницами, а когда удалось их выбить у него из лап, Череп пропустил пару болезненных ударов по корпусу. Ощущения были такими, словно в него врезались не кулаки, а самые настоящие кувалды – таким массивным был этот враг. Понимая, что в честном бою одолеть подобного верзилу у него не получится, Череп воспользовался моментом, рванув прочь в сторону выхода из сада, с ужасом понимая, что соперник летит за ним во весь опор.

– На площадь выбежать не успею! – понял парень, падая на землю и выбрасывая ногу назад.

Не успевший среагировать орк попался на подсечку, рухнув на землю, а потом в его рыло впечатался кулак. Бить зеленокожего верзилу, привычного к мордобою, занятие безнадёжное по своей сути, только если вы не гном или не второй подобный верзила. Поэтому пара пропущенных ударов не утихомирили монаха, наоборот, лишь разозлили его ещё сильнее.

– Чего это брат Томил вопит в саду, словно все его розы кто-то повырвал? – спросил мускулистый священнослужитель у послушника. – Пойдём-ка, посмотрим?

– Может, не стоит, наставник Александр?

– Ну же, чего нам бояться? – усмехнулся тот, кого назвали Александром. – Не станет же Томил бить своих братьев по вере, ведь так?

– Возможно! – боязливо поёжился молодой послушник, которому пару раз досталось на орехи от вспыльчивого орка, когда он нечаянно сорвал в саду один из цветков.

Память о тех ударах была ещё жива в голове юноши, как и не успевшие сойти с тела синяки. Поэтому искушать судьбу повторно не хотелось, правда теперь с ним был и священник. Ну в самом деле, не станет же Томил бить его святейшество?

– Не бойся, мой юный неофит! – улыбнулся священник. – Заступник с нами, и он не позволит, чтобы его последователям нанесли какой-то вред.

Сомнительное, надо заметить, утешение. Ведь в прошлый раз подобные мантры не помогли юному послушнику, да и в покойницкой, куда доставляли умерших верующих Заступника для омовения и кремации народу всегда было вдосталь. Кажется им их амулеты и вера не особо сильно помогали справиться с грабителями, болезнями и прочими напастями.

– Вперёд же, о юный послушник! – не унимался отец Александр. – Кстати, вот уже и крики затихли, похоже, что наш брат уже пришёл в себя и успокоился…

Это предположение оказалось в корне неверным, поскольку в глубинах сада было найдено бесчувственное тело брата Томила, покрытое множественными кровоподтёками. Кто мог победить такого верзилу оставалось загадкой, поскольку орк славился как отличный кулачный боец и свирепый воин. Он пришёл сюда месяц назад в поисках слова Божьего («Да от врагов или кредиторов он тут прячется, я вам говорю!»), став послушником Заступника, усердно работая при храме и, особенно, в его саду, разбив тут самый настоящий цветник. Теперь же Томил лежал навзничь, тяжело дыша, и глаза его были закрыты. На лбу алела огромная шишка размером с куриное яйцо, а рядом лежал инструмент, который и взрастил сие на голове орка – большой камень, одна из граней которого была запачкана кровью. Сам послушник был гол, как работница борделя в разгар трудовой ночи, а вокруг него обнаружилось множество следов борьбы. Все розы, альстрёмерии, хризантемы, орихдеи и лилии были уничтожены, часть декоративных лиан и плюща сорвано со стен, а в ствол высокого сагового дерева были воткнуты садовые ножницы.

– Похоже, что брат Томил споткнулся, – почесал голову озадаченный отец Александр. – Иного объяснения я не вижу!

– И вас совсем не смущает тот факт, что наш брат раздет? – боязливо озираясь по сторонам спросил у него послушник.

– Ну, может ему было жарко? – пожал плечами наставник. – Ну в самом деле, ты же не думаешь, что на него напали?!

– Почему бы и нет? Я же говорил, что он не верит в Заступника, а прячется в храме от врагов!

– Да, это не лишено смысла! – вздохнул Александр. – Но зачем тогда с него сняли рясу?

– Забрали в счёт уплаты долга?

– М-м-м! – застонал очнувшийся орк. – Моя голова! Где эта тварюга?!

– Кто это сделал с тобой?!

– Какой-то голый мужик! Налетел на меня, как сумасшедший, одежду вот содрал!

– Совсем голый? – поинтересовался отец Александр.

– Нет, были какие-то обтягивающие тряпки на срамном месте.

– Ты его знаешь? – склонился над ним послушник, помогая встать.

– Нет.

– Тряпки, говоришь?! – нахмурился отец Александр. – Похоже на ритуальную форму бесогонов Нимфсатра, которую они используют для развития похоти. Неужели эти уроды снова начинают распускать свои руки? Нужно будет нанести визит вежливости к ним в храм!

– Возьмём с собой дубины?! – вопросительно посмотрел на него послушник.

– Ещё бы! – зарычал рассерженный орк, потирая ушибленные места.

– А чего от нас могло понадобиться последователям Нимфсатра? – спросил юноша у учителя, по-собачьи преданно заглядывая ему в глаза.

– А чего ещё может понадобиться извращенцам, коими являются эти прелюбодеи из богомерзкого храма? – содрогнулся от отвращения Александр. – Чем больше они совратят невинных душ, тем милее это будет их озабоченному богу. Долбанные мужеложцы! Завтра же наведаемся к ним в храм и устроим там ответное побоище!

Так, сам того не ведая, Черепанов положил новый виток в стародавнее противостояние храмовой войны, которая не прекращалась веками, лишь затихая время от времени, когда власти обращали на бузотёров своё пристальное внимание. В итоге, уже к вечеру того же дня отряд боевых монахов во главе с пылающим от жажды гнева Томилом выдвинулись к святилищу Нимфсатра, где пустили в ход не только ругань и кулаки, но и аргументы повесомее, навроде кастетов, дубин, цепей и даже ножей, раскаляя поутихший было огонь религиозной войны до состояния ревущего пожара.

Черепу на это было наплевать, поскольку после схватки с орком на нём не было живого места. Лицо превратилось в помятую судьбой, грузчиками и покупателями лиловую сливу, на которую теперь не позарился бы даже самый обездоленный нищий. Хотя, обывателей Белокамня, особенно его трущоб или района иноземцев такая картина испугать не могла. Мясо, оно мясо и есть, верно? В котле уже не важно, каков носитель сей мышечной массы имел внешний облик, ведь на вкусе это отражалось мало. Людоедство в городе носило локальный характер, и каннибалов обычно преследовали как городские власти, так и сами обыватели, но извести их полностью никогда не удавалось. Орки и гоблины, например, поедали врагов не только ради насыщения, но и в ритуальных целях, в то время как совсем уж озлобленные нищие ели своих жертв ради выживания.

Сплюнув на землю кровью, Роман с неудовольствием заметил, что один из зубов покинул своё законное место, и теперь улыбка станет щербатой.

– Вот же тварь! – вздохнул молодой человек, кутаясь в большую рясу, скрывая своё лицо капюшоном. – И чего не захотел сразу отрубиться, как это все обычные граждане делают?

Толкавшийся вокруг него народ почтительно расступался перед ним, поскольку загораживать путь боевому монаху ордена Заступника – себе дороже. Их священнослужители используют как инквизиторов и солдат быстрого реагирования, посылая не только для выявления чернокнижников и колдунов на подконтрольных храму территориях, но и в случае конфликтов между церквями. В-общем, этакий спецназ. И именно с ним сейчас и схватился по своему неведению Череп.

– Нужно найти какое-нибудь оружие, и раздобыть себе денег! – размышлял шатавшийся от побоев киллер. – Чёрт! Знатно же эта страхолюдина меня отделала! Благо ещё, что мои приёмы меня выручили, а так бы лежал себе сейчас в церковном саду, удобряя своим телом цветочки.

Вот к печально бредущей фигуре пристаёт какой-то чернявый малый, который что-то пытается узнать у монаха, однако Роман не понимает ничего из того, что хочет узнать или предложить тот мужчина.

– О, брат! – кричит незнакомец на своём языке. – Я тоже из ордена святого Заступника, гляди!

С этими словами он достаёт из-под ворота свободной рубахи одну из многочисленных цепочек, на которой обнаруживается серебряный талисман в виде раскрытой ладони.

– Нет, спасибо, не интересует! – качает головой киллер. – Мне не нужна твоя цепочка, я не собираюсь её покупать!

– Ты не веришь мне, что я из ордена? – обиженно вопрошает на своём языке мужчина, убирая обратно символ. – Ну извини, что одет не по форме!

– Отстань от меня!

– Кто это сделал с тобой брат? Мне тяжко видеть своего товарища в таком виде!

– Иди отсюда!

– Кто он?

– Туда вали! – ткнул рукой Череп назад, полагая, что незнакомец спрашивает про дорогу к храму, ведь на нём одежды монаха.

– Эта скотина ещё там?! – уточнил чернявый малый.

– Туда, туда! – кивнул разбитой головой Роман, снова ткнув пальцем назад.

Так совпало, что он указал ровно на застывшего поодаль чесавшегося у стены тиграна – представителя разумной расы людокошек, которые превышали человека на голову или две, а также превосходили их в силе. Конкретно этот экземпляр был песочно-ржавой окраски, обладал рваным ухом и парой шрамов на морде, и вполне походил на уличного задиру, способного пристать к любому за один лишь косой взгляд. Тигран упрямо вычёсывал из своей шкуры блох, постоянно ругаясь на своём языке, и ему было плевать на то, что происходило вокруг него, поскольку его одолевал зуд. Минусом обладания меховой шкуры в Белокамне становилось то, что тебе будет постоянно жарко, на тебя поспешит заселиться большое семейство блох, обрадованное «новостройке», а также придирчивые взгляды всевозможных скорняков, в том числе и из числа тех, кто не гнушается незаконными подработками в переулках по ночам. Главное, бить аккуратно, а там шкуру можно снять, подкрасить, и продавать как леопарда или тигра.

– Эта блохастая тварь напала на тебя?! – уточнил у Черепанова незнакомец.

– Да, да! – закивал тот. – Вали уже туда! Храм в той стороне!

– Не беспокойся, брат! Я за тебя отомщу! – с этими словами незнакомец снимает с пояса дубину, отчего киллер испуганно шарахается в сторону.

Второго боя пережить в нынешнем состоянии против вооружённого соперника ему сейчас просто не по силам. К тому же, мешается длинная ряса, в которой Роман постоянно путался, и которая из-за этого сковывала его движения. Но драться и не понадобилось, поскольку чернявый малый, который сначала хотел впарить человеку какой-то амулет, а потом долго и нудно выспрашивал дорогу к храму, отправился восвояси. Проследив за ним взглядом, Череп с удивлением обнаружил, что незнакомец направился прямиком к копошившемуся тиграну, вмазав ему без предупреждения дубиной по лапам. Естественно, что тому подобное отношение не понравилось – раздался грозный рёв, в воздухе мелькнула когтистая лапа, закричали бродившие поблизости обыватели, и начался бой.

– Дурдом какой-то! – выдохнул Роман, спешивший скрыться с места новой драки. – Что за место такое дикое?! Взял и напал на ту тварюгу без всяких предупреждений! Что ему этот кошак-то хоть сделал? Стоял себе и чесался, блохастый, а тут раз – и дубиной прилетело! Это тут что – в порядке вещей?! Хотя чему я удивляюсь? Сам только что напал на монаха из-за его рясы.

– Понять бы ещё, куда мы попали, и что нам теперь делать? – почесал затылок Рыков.

– Я не знаю, что это за место, но тут всяко приятнее, чем на нарах! – ответил Сипа откуда-то сбоку.

Идти спокойно вместе со всеми ему не удавалось, поскольку он постоянно отвлекался на всё, что только было возможно. Сначала его товарищи думали, что бывший заключённый просто не может нарадоваться неожиданно свалившейся на него свободе, но по мере того, как Сипа «находил» всё новые и новые вещи, становилось понятно, что ворует он запоем. Десятиминутный вояж по запруженной рыночной улице превратил зэка в увешанную подарками новогоднюю ёлку, поскольку теперь он уже сменил тёмную рясу на какое-то лёгкое пончо, хотя и щеголял до сих пор в тюремных кедах и спортивных штанах, на макушке у него угнездилась смешная шляпа, в одной руке была бутылка с чем-то непонятным, а в другой на поводке обнаружился самый настоящий мул, которого ворюга умыкнул так легко и изящно, что никто ничего и не понял. Не успели ещё Сергей с Иваном удивиться, почему от их товарища исходит цокот копыт, как осёл уже был обменян пройдохой на пару кинжалов.

– Держите! – сунул он в руки своим товарищам по ножу. – Пригодится!

– Ты где их взял? – удивился Иван, крутя в руках предложенное им оружие. – Дай угадаю – нашёл?!

– Ну зачем же так сразу? – насупился зэк. – Обменял!

– На что?

– На ишака!

– А я думал, мне то цоканье показалось! – почесал голову Рыков.

– А ишака где взял?!

– Нашёл! – отмахнулся зэк. – Ходил тут по улице бесхозный, поводья порваны, вот я и…

В этот момент где-то позади громко истошно закричали, вероятно, это были те, кто только что обнаружил сейчас пропажу. Кричали громко и со вкусом. И хотя слов было не разобрать, интонации говорили сами за себя. Позади возмущались, проклинали, требовали, угрожали, грозились и звали стражу.

– Похоже, хозяева, «потерявшие» для тебя свои вещи всё же спохватились, – заметил Иван, поворачиваясь к зэку. – Нужно уходить отсюда!

– Зачем? – удивился тот. – Я ничего не воровал, а все найденные вещи обменял на другие. Сипа не ворует! Хочешь?

Он протянул спортсмену бутылку тёмного стекла, дно которой было оплетено какими-то сухими прутьями на манер корзиночки.

– Не, я не пью!

– Понимаю! – хмыкнул зэк, оборачиваясь в сторону скандала. – Режим! Ну а я хлебну немного. Ваше здоровье!

Однако напиток впрок не пошёл, сразу же выплюнутый наружу.

– Ты чего?

– С тобой всё в порядке? На тебе лица нет!

– Укх-сус! – пояснил корчившийся Сипа, кинувший бутылку на землю.

Звон разбившегося стекла отвлёк стоявшего у лотка продавца, и, пользуясь случаем, ворюга «нашёл» себе новую вещь с его прилавка. На этот раз это оказался румяный каравай, спрятанный зэком под пончо.

– Нужно уводить его отсюда, пока весь рынок между собой не передрался! – сказал Рыков, после чего стальными клещами вцепился Сипе в его тощее плечо. – Пошли, сиделец!

– Там стража показалась!

– Ага, и драка начинается! – кивнул зэк. – Пошли отсюда!

И правда, уличный торговец, на минуту отвернувшийся к покупателю, обнаружил пропажу своего осла, а через несколько минут заметил его возле оружейного развала, опознав скотину по пятну на крупе. Вот уж чего он не ожидал, так это такого подлого воровства от соседа по торговой улице, но нужно высказать свои претензии, иначе этот оружейник совсем обнаглеет! Можно подумать, что если торгуешь клинками, так значит тебе всё дозволено?! Можешь воровать у соседей и притеснять их?! Ах ты ж ворюга!

Слово за слово, к спорщикам подтянулись стражники и зеваки. Возможно, конфликт бы и удалось разрешить миром, поскольку оружейник мог указать на подозрительного субъекта, решившего за его кинжалы расплатиться злосчастным ишаком, но тут торговец одеждой обнаружил на краю прилавка между топорами и цепами знакомый предмет.

– Это шляпа из моей последней коллекции! – закричал он. – И что-то я не припоминаю, чтобы продавал её тебе!

– Глядите-ка! – удивился также и букинист. – Это сюда как перекочевало?!

Он указал на позолоченный корешок книги, которую Сипа тихонько сбросил там, потому как увесистый талмуд было прятать уже попросту некуда. Позже там нашёлся и небольшой отрез шёлка, в который вор походя высморкался и выкинул за ненадобностью, но торговца тканями уже было не остановить.