Как хорошо и удачно начиналась моя взрослая жизнь. Победитель олимпиад в школе, затем отличник в институте, интересная работа, защита докторской диссертации… А в личной жизни – тоже удача – моя любимая Фросенька. Пусть она всего лишь учительница литературы в школе и не может участвовать в моих исследованиях, зато от её большого тела исходит так много тепла! И она меня любит! Первый год после свадьбы был годом абсолютного счастья! В этот год я доказал теорему, которая прославила меня на весь научный мир.
Но, как всегда бывает, потом пошла полоса неудач. Сначала неудачная беременность Фроси, после чего врачи сообщили, что детей у неё больше не будет. А она так хотела сына! Я думал, что ничего, всё пройдёт, и Фрося станет прежней. Но не вышло: Фрося всё больше погружалась в отчаяние. Решил взять ребёнка из детского дома. Оказалось, это очень непросто, необходимые справки собирал больше года, а Фрося ушла с работы и слегла с неведомой болезнью. Приходил с работы, кормил её с ложечки. Наконец нам разрешили взять мальчика в возрасте полутора лет, звали ребёнка Петей. Когда я привёз ребёнка домой, Фрося впервые встала с постели и захлопотала по хозяйству. Я радовался, так как жена моя расцветала на глазах. В голове уже роились возможные подходы к решению очередной математической проблемы, но тут оказалось, что мои записки сварены вместе с супом. Фрося не заметила, когда наш сынок засунул их в кастрюлю, так и сварила мне суп вместе с математикой. Увы, это было только первое напоминание, что жизнь наша теперь изменилась кардинально. Самое главное, наш сын никогда не повторялся, каждый день нас с Фросей ожидало нечто новое и неожиданное.
Особенно мне запомнился случай, когда я, радостный, пришёл с работы: мне наконец удалось доказать то, что не могли остальные. Черновики с доказательством бросил на стол и пошёл ужинать на кухню. Вернувшись в комнату, обнаружил, что Петька сидит на моём столе, делает из моих листочков самолётики и выпускает их через окно на улицу. Тут я не выдержал и сильно отшлёпал его по попе. Потом мне попало за это от Фроси. Повторить пропавшее доказательство мне так и не удалось. Формально путь решения был тривиален. Известен был вход в «лабиринт» и выход из него. От входа и выхода бежали дорожки – разветвлявшиеся цепочки формул. Каждую цепочку (без учёта разветвлений) выписать было нетрудно – всего 6—7 страниц. С учётом двух десятков разветвлений это составляло уже два в двадцатой, то есть около миллиона цепочек. Миллион вариантов цепочек от входа, и навстречу им – миллион от выхода. Надо было доказать гипотезу, что где-то в середине хоть одна из цепочек входа встречается с цепочкой выхода. Применить бы здесь компьютерный перебор вариантов, да вот как объяснить компьютеру сложнейшую логику задачи и построение цепочек? Порой мне казалось, что в тех пропавших четырнадцати страницах я как раз и нашёл эту уникальную пару цепочек, и тогда я опять начинал перебирать возможные варианты… А иногда я говорил себе: «Да плюнь ты на это, ведь на тех страницах вполне могла быть ошибка». Тогда я на время забывал о проблеме и некоторое время жил спокойно…
А ещё вспоминаю, как я поскользнулся на луже клея, «приправленного» чёрной тушью! Еле отчистили парадный костюм. Да много ещё было разного… Так мы терпели, пока нашему домашнему монстру не исполнилось шесть лет. Через год – в школу, но не было и речи о том, чтобы отдать его в обычную школу, ведь наш Петенька и двух минут не мог спокойно высидеть на месте. Естественно, ни читать, ни писать он не умел.
Тут к нам пришла повестка о вызове в комитет защиты прав ребёнка. Эта повестка совсем подкосила мою жену, ведь было ясно, что мы не справились, и Петьку наверняка отберут в интернат для слаборазвитых. Посещение комитета было ударом для моей любимой Фроси. Нам сообщили, что мы не справляемся с воспитанием ребёнка, что он вечно бегает беспризорным по улице, кроме того, соседи слышали, что мы его жестоко наказываем. Теперь мы должны были в течение трёх дней его собрать и привезти для определения в соответствующее детское учреждение.
Когда возвратились домой, Фрося была просто в отчаянии.
– Давай его спрячем, – предложила жена, – это последний выход.
– Фросенька, куда же его можно спрятать? – возразил я. – Инопланетные технологии позволяют найти любого!
Тут наш разговор прервал наш Петька:
– Мама, можно я поеду с тётей Беллой?
– Куда, мой любимый?
– Они едут в гости к прабабушке – в лес.
– Езжай! Езжай, мой милый! – ответила Фрося и пошла проводить сына.
Петька, счастливый, уехал.
– Что же ты, жена, наделала?! – сказал я, когда довольная Фрося вернулась. – Ты знаешь, что за каждый день опоздания нам придётся заплатить штраф.
– А тебе что дороже? Ребёнок или деньги? Пусть хоть немного отдохнёт перед этим интернатом!
Так наша жизнь в очередной раз полностью изменилась.
Как вы уже знаете, Петьку так и не удалось привезти обратно в город, да и сам я вместе с женой застрял в лесном селении на годы… Сначала я был в отчаянии. Пришлось уволиться с работы. Зарплаты нет! Чем кормить семью? Соседская девочка Мила предложила мне устроить для неё и Пети школу. Сначала я воспринял её предложение, как шутку. Однако реальная ситуация заставила меня посмотреть на это предложение серьёзно. Ведь я жил в доме у Милы, моя семья ела продукты из их запасов, так что я просто обязан был работать! Хотя бы и без зарплаты. К моему удивлению, через полгода школу признали и зарплату начали выплачивать.
Теперь о сыне. Перемена жительства подействовала на Петьку чудесным образом. Он всюду ходил с Милой, и на безобразия у него просто не хватало времени. За дисциплиной в нашей школе совсем не следили: если Петька уходил с урока, то никто на это внимания не обращал. Но Петька привык всё время быть рядом со своей подружкой, а Мила с уроков не убегала. Пришлось и ему сидеть и слушать учителей. Со временем в деревне появились и другие ребята, так что наш разбойник ходил по селу в компании ещё семи таких же сорванцов. Я старался оставлять им как можно меньше свободного времени. Летом я ввёл в школе уроки по сельскохозяйственным дисциплинам: уход за домашними животными (коровами, козами, свиньями, курами…), уход за огородами, полями, заготовка ягод, грибов… Были ещё занятия по ткачеству и вязанию – для девочек, плотницкая и строительная работа – для мальчиков. Всё это, кроме обычных школьных дисциплин, – физики, химии, математики, литературы, музыки… Как ни странно, хотя никто никого не заставлял учиться, но ребята справлялись и не прогуливали уроки без причины. Во многом это было связано с маленькой Милой. Как-то получалось, что вокруг этой девочки всё становилось таким, как она хотела. А она хотела учиться! И это желание распространила на всех своих друзей.
В какой-то несчастный день Миле взбрело в голову, что все её друзья должны стать телепатами. Я знал, что это пустое желание, телепатом нужно родиться. Иначе чиновники не разыскивали бы по всем городам и сёлам детей-телепатов для специального обучения, иначе они могли бы обучать любых. А уж Петька мой совсем далёк от телепатии, он и мои-то слова не слышит, даже когда я кричу ему прямо в ухо. Итак, Петька со всей компанией стал ходить на занятия к нашему телепату-почтальону. Конечно, всё это было противозаконно, однако я не возражал, так как знал, что ничего у них не получится.
Однажды Петька пришёл домой радостный и сказал:
– Папа! У нас всё получилось! Я теперь телепат!
– Не может такого быть! – не поверил я.
Петька помолчал немного и посмотрел на меня так странно, как никогда не смотрел:
– Папа! Я теперь знаю, почему ты меня не любишь! Ведь я не твой родной сын. Но я тебя прощаю, ведь насильно никого нельзя полюбить. Вот и Мила меня тоже не любит, но мне всё равно рядом с ней хорошо.
Я просто онемел и не знал, что ответить. Теперь я точно знал, что сын мой стал телепатом. К чему это приведёт? Может, даже к лучшему? Ну, возьмут его в специальную школу! Будет он получать хорошую зарплату, ведь телепатов ценят!
Через месяц к нам прилетела комиссия из города и забрала всех детей-телепатов для дальнейшего обучения. Только Петя с Милой остались в деревне.
– Петь! Почему вас с Милой не взяли? Разве вы не телепаты?
– Папа! Мила не захотела лететь с комиссией, а я не захотел улетать от неё. Мы с ней не сказали комиссии, что мы тоже телепаты.
– Что же ты наделал, сынок? Ведь без обучения в специальной школе у тебя не будет диплома телепата, ты не сможешь работать в качестве телепата и получать большую зарплату.
– Папа, это всё неважно! Главное, я рядом с Милой! Пусть моя жизнь сложится так же, как и у неё.
Ох! Какие же они маленькие и глупенькие! Совсем не знают жизни! Что делать, каждый должен сам набивать шишки на своём пути. Здесь я помочь своему сыну не могу!
Рассказал обо всём своей любимой Фросе, а она только улыбнулась:
– Как хорошо, что Петенька не улетел, а остался вместе с нами!
Ну что мне с ними делать! Ничего не понимают!
Через два года в любом случае нужно будет везти Петю и Милу в город – сдавать выпускные экзамены за школьный курс. Постараюсь их подготовить, хотя уверенности в этом у меня нет. Школьные программы вечно меняются, а я не в курсе последних изменений. Хотя прошлогодние билеты всегда можно достать. Может, этого и хватит?
Вот и последний год наших школьных занятий. Весной поедем в город сдавать экзамены. Надо готовиться – и не только к экзаменам. К ночи позвала своих дриад с собою в лес. Петька, естественно, пошёл с нами. В этот раз я решила ещё раз поговорить с Гилком: никогда не знаешь заранее, что случится, и у кого придётся просить помощь. Я, конечно, могла связаться с Гилком и в одиночку, но хотелось познакомить его со всей нашей сократившейся командой. Кроме того, хотелось убедиться, что Гилк может принимать сообщения на частоте дриад. Я считала, что так наша связь будет менее доступна другим телепатам. Заодно и Петьку стоило познакомить ближе с возможностями наших новых помощников.
Устроились на полянке в лесу. Кувес и Веска сразу начали привычную трансформацию, превращаясь на наших глазах в два огромных куста с корнями, тут же исчезающими под землёй. По паре веток у каждого куста образовали подобие двух плетёных стульев для меня и Пети. Тот смотрел на эти превращения, раскрыв рот.
– Вот так, – сказала я, – привыкай. Нам с ними предстоит вместе работать.
С этими словами я плюхнулась на один из стульев. Петька осторожно присел на второй. Взялись за руки и начали мысленное соединение. Я сразу вызвала Гилка, к моему удивлению, он тут же ответил, как будто ждал.
– Да, я действительно ждал, – отозвался Гилк, – как раз в это время, когда у вас поздний вечер, а у нас утро, я иду в свой кабинет, надеваю мыслеусиливающий шлем и начинаю ежедневный сеанс связи. Тебя, Мила, я давно ждал, так как пока не ведаю твоих планов. Ведь я обязан помогать тебе во всех твоих начинаниях. Если тебе для этого необходимы деньги, только скажи, ресурсы всего человечества в твоём распоряжении.
– Нет, Гилк, деньги мне как раз не нужны. Они только помешают мне понять трудности обычного человека. Пока никому не следует знать о том, кто я. Весной я собираюсь в город, там и узнаю, как живут самые обычные люди. Перед этим хотелось задать тебе несколько вопросов. Вот ты говорил, что на планете всё в порядке, продолжительность жизни увеличилась, а вот как – с рождаемостью, с приростом населения, об этом ты ничего не сказал.
– Да, Мила, умеешь попасть в больную точку! – ответил Гилк. – С рождаемостью всё хуже и хуже, прирост населения отрицательный. Но работа в этом направлении ведётся, усилена работа в комитетах по защите прав ребёнка, развивается детская медицина, введены денежные поощрения для беременных… Всего сразу и не перечислишь!
– Так, с этим понятно! – продолжила я. – Я смотрю, Гилк, тебя совсем не смутило, что мы сейчас говорим на частоте дриад.
– Нет, эта частота давно входит в настройку моего шлема, – ответил Гилк, – ещё с той поры, когда я ловил отца двух твоих новых друзей – дриада Кума. Сейчас этот Кум и его жена Весса – на планете Маша.
– Мои новые друзья спрашивают, нельзя ли слетать туда в гости?
– Раз в год на Машу идёт транспорт со всем необходимым для терроформирования планеты. Вы вполне можете туда полететь, если захотите.
– Обязательно слетаем, но пока у меня дела здесь. Теперь второй вопрос: как сейчас с телепатической связью в городах? Вот мои друзья уехали в город, с тех пор ни разу мне не удалось с ними связаться.
– Да, это тоже проблема, над которой бьются мои сапиенсы. Дальняя телепатическая связь в городах сейчас практически невозможна, из-за этого все почтовые отделения с телепатической связью приходится устраивать на некотором расстоянии от города, что весьма неудобно. Либо, есть ещё вариант, ставить в городе мощные усилительные станции, но это плохо сказывается на самочувствии горожан.
– Ситуация ясна, – ответила я, – значит, так и договоримся: если у меня возникнут к тебе какие вопросы, буду выходить на связь на этой частоте, примерно в это же время. Спасибо, Гилк, до следующей связи!
– До связи!
Мы с Петькой попрощались с нашими древовидными помощниками и отправились домой, а Кувес и Веска остались ночевать в лесу, как они привыкли. Петька молчал, переваривая информацию, и я тоже молчала, ну о чём с ним можно говорить? Сейчас придём домой, и его отец Павел обеспокоено спросит меня, где я была. Я привычно прижмусь на минуту к нему и отвечу, что мы с его сыном гуляли по лесу. Быть может, он обрадуется, быть может, даже подумает, что у нас с Петькой любовь?..
Когда же это началось? Наверно, в первый раз, когда он приехал в наш посёлок и вошёл в наш дом. Я помню, как он сильно обнял меня за плечи. Так меня ещё никто не обнимал. Каюсь, я тут же на минуту заглянула в его мысли и увидела, что именно такую дочку он и хотел иметь. Я тоже хотела иметь настоящих отца и мать, а не тех двух замыканных людей, которые иногда по обязанности приезжают меня проведывать. С тех пор ритуал этот прочно вошёл в мою жизнь. Каждый раз перед сном я приходила к нему, он брал меня за плечи и говорил: «Спокойной ночи, Милочка!»
– Спокойной ночи, дядя Павел, – привычно отвечала я.
Порой я думала, как повезло Петьке, что он имеет таких прекрасных родителей. Как они любят друг друга! Я уверена, дядя Павел жизнь отдаст за свою Фросю! Да и Фрося – тоже… Издали она похожа на огромный светящийся любовью шар. Подходи и грейся! Но Петька ничего не понимает, ему интереснее придумать какую-нибудь дурацкую шалость. До сих пор помню, как он предложил сорвать все недоспелые яблоки у тёти Фроси и устроить перестрелку этими яблоками, ведь их так удобно кидать. С трудом удалось уговорить его так не делать…
Вот и домой пришли. Дядя Павел, конечно, не спит, встречает нас на лавочке рядом с домом.
– Люблю, – говорит, – посмотреть ночью на звёзды.
Но я-то знаю, что он просто ждёт нас с прогулки и беспокоится, как бы мы не заплутали в ночном лесу. До сих пор не может поверить, что я просто не могу заблудиться…
– А где же ваши новые друзья?
– Они, дядя Павел, остались любоваться лесом на всю ночь.
– Откуда они? Я спросил у Кувеса, а он так странно ответил: «Спроси у Милы».
– Им, действительно, трудно ответить на ваш вопрос. Ведь они всю жизнь провели в лесу и никогда не оставались надолго на одном месте. Можно сказать, они отовсюду, из всего бескрайнего леса.
– Странно, – протянул дядя Павел, – неужели так можно жить?
– Спокойной ночи, дядя Павел, – я привычно прижалась к его боку и задержалась на минуту… Как хорошо! Вечно бы так стояла! От Павла пахло свежеструганными досками, наверно, он опять делал какую-нибудь мебель для дома…
– Спокойной ночи, Милочка! – дядя Павел обнял меня за плечи и ещё сильнее прижал к себе. – Спокойной ночи, девочка!
– Спокойной ночи, папа, – буркнул Петька и побежал в свою комнату, а я пошла в свою. Надо ещё пожелать спокойной ночи своей бабушке Белле… Уже засыпая, услышала голос Терры:
– Всё в порядке, Мила?
– Всё в порядке! А в городе ты сможешь со мной говорить?
– Конечно, смогу, мы ведь разговариваем не телепатически.
Завтра с утра опять зубрим билеты. Ох и надоела мне эта глупая деятельность. Зачем запоминать то, что через полгода можно выбросить из памяти и забыть навсегда? Но дядя Павел говорит: «Надо!», и я подчиняюсь. Он лучше меня знает город. Быть может, там это необходимо.
Прошла зима, и вот мы впятером на коляске едем в город – я с дядей Павлом, Петька да Кувес с Веской. Дядя Павел спросил, есть ли у них документы, на что Кувес ответил, что им с Веской документы не требуются, чем очень его озадачил. А вот тётя Фрося так и не поехала с нами. Она осталась обновлять свой новый дом. Да, ведь я не написала, что дядя Павел прошлым летом построил для своей семьи новый деревянный дом, и всю зиму они с Фросей и Петькой его обставляли. Мужчины делали мебель, шкафы и полки, Фрося украшала дом картинами, вышивками, расписывала лавки цветами. По-моему, Фрося настоящая художница. Просто завидую ей, ведь я так рисовать не умею.
Приехали в город. Родители были не рады, ведь меня и разместить-то в квартире негде. Недавно мой старший брат женился и занял последнюю свободную комнату. Я не огорчилась, ведь дядя Павел заранее предполагал нечто подобное и сказал, что пока я могу пожить в его квартире. Так что, пожелав всего хорошего своим родителям, я убежала к дяде Павлу и Петьке. Петька тоже был рад моему переезду. Дядя Павел спросил, где устроились наши друзья – Кувес и Веска. Я ответила, что у них есть жильё. Не могла же я сказать ему, что в ближайшем овраге выросли за одну ночь два огромных куста.
Через пару дней дядя Павел договорился об экзаменах по курсу средней школы. Мы с Петькой особо не беспокоились. Сдали все экзамены на тройки. Дипломы получили. Хорошо, что отмучились, хотя дядя Павел был весьма недоволен, ведь с «троечными» дипломами, как сказал он, нам ничего не светит. Теперь можно начать поиски наших друзей. Вот только дядя Павел последнее время – что-то не в себе. Спросила.
– Милочка, – ответил он, – наверно, вам с Петькой придётся теперь жить без меня.
– А в чём дело?
– Дело в том, что много лет тому назад я не отдал сына в комитет по защите прав ребёнка. За то время, которое я просрочил, набежал большой штраф. Выплатить этот штраф я не в состоянии. Даже если я продам свою квартиру, денег не хватит. Квартиру, впрочем, в любом случае продавать придётся! Где вы с Петей будете жить, не знаю. Наверное, вам лучше уехать к Фросе.
– А как же вы, дядя Павел?
– А я пойду в тюрьму, отрабатывать остаток штрафа. Завтра будет суд.
– Нам с Петей можно прийти на суд – послушать.
– Если хотите, можно, только помочь вы мне ничем не сможете.
На другой день мы были в суде. Всё произошло очень быстро. Через десять минут вынесли приговор. Дядя должен был оплатить долг государству в размере двух миллионов галактов (это такая общепринятая инопланетная валюта). Если не сможет оплатить, то за каждую тысячу галактов он должен будет провести год на принудительных работах.
Пришли домой грустные.
– Дядя, а что-нибудь ещё можно сделать?
– Ну что, девочка, тут сделаешь? Можно подать апелляцию в городской суд? Но он только подтвердит результат районного.
– Всё равно, дядя, подай апелляцию, может, что-то ещё придумаем…
– Хорошо, если ты советуешь, завтра подам, – дядя безнадёжно прижал меня к себе и ушёл в свою комнату.
– Что же мы теперь будем делать? – спросил Петька.
– Придётся ночку поработать! – ответила я. – Надо спасать твоего отца!
Вместе с Петькой мы пробрались в овраг, где устроились наши дриады. Удобно раскинувшись на плетёных сидениях, мы взялись за руки и попробовали вызвать Гилка. Увы, с первого раза ничего не вышло. Может, не хватает силы сигнала? Мысленно я обратилась к Терре за помощью. Терра не ответила, но энергия вдруг хлынула потоком. Я чувствовала, как напряглись Петька и обе дриады, пропуская сквозь себя непривычную для них мощь. На этот раз Гилк ответил, и я обрисовала ему ситуацию.
– Всё не так уж безнадёжно, – ответил тот, – прежде всего, есть ли у ваших противников расписка в получении уведомления о передаче ребёнка комитету по защите его прав.
– Нет, я уверена, что Павел никаких письменных уведомлений не получал и расписок не подписывал, впрочем, завтра спрошу. Приказ ему передали устно, и он это признал.
– Для наложения на человека такого большого штрафа устного заявления недостаточно, нужен письменный документ. Так что подавайте апелляцию, далее посмотрим, что делать.
– Спасибо, Гилк, так и сделаем.
– Мила, ты всё ещё отказываешься от денег? Ведь оплатить этот штраф – совсем не сложно.
– Деньги положат конец всей миссии, которую мне завещали. От денег я вынуждена отказаться!
– Что ж, успехов! До связи завтра в это же время.
– До связи!
Уже за полночь, когда мы с Петькой пришли домой, он озадаченно спросил:
– А ты действительно можешь оплатить папин штраф?
– Через Гилка это можно сделать, – ответила я, – но только в крайнем случае, если мы проиграем. А вот проиграть мы не должны.
Утром я спросила у дяди Павла, не давал ли он расписку в получении уведомления о передаче ребёнка комитету. Дядя Павел заверил, что никаких расписок он не подписывал и письменного уведомления не получал. После этого я объяснила ему, что апелляция в его случае небесполезна, так как без письменного документа чиновники не имеют права наложить на него такой большой штраф.
– А как же моё признание, что я знал о таком приказе.
– Устное признание здесь не учитывается. Во-первых, ты не обязан свидетельствовать против себя, а, во-вторых, память человеческая ненадёжна: ты вполне мог по ошибке себя оговорить.
– Ну, девочка, – с удивлением сказал Павел, – тебе бы юристом быть! Не ожидал я такого от тебя!
Он с благодарностью обнял меня и сильно прижал к себе:
– Сегодня же подам апелляцию.
Дядя Павел подал апелляцию, и три недели мы ждали, затем нас снова пригласили в суд. На этот раз суд был в центре города, в большом красивом здании. Дядя Павел изложил на суде все свои доводы. Судья некоторое время размышлял, затем приказал помощникам поискать в папках с делами и, к нашему удивлению, нашёл там расписку с подписью дяди Павла. Дядя Павел попросил взглянуть на расписку и с уверенностью сказал:
– Это не моя подпись! Требую почерковедческую экспертизу!
– Всё это лишнее, – вынес вердикт судья, – никто здесь не стал бы подделывать вашу подпись. Я думаю, что вы по формальным признакам хотите избежать наказания, ведь вы признали на прошлом слушании, что об уведомлении вам было известно.
– Я мог ошибаться, – пытался поправить дело дядя Павел.
– Приговор суда оставляю в силе и добавляю к сумме штрафа издержки на организацию апелляционного суда.
На этом дело было окончено. Павлу дали неделю на устройство своих дел и отпустили под подписку о невыезде.
– Ну вот, – сказал он мне убитым голосом на обратном пути, – всё бесполезно. Не надо было мне затевать это дополнительное разбирательство…
– Напротив, – отвечала я, – теперь вы можете подать апелляцию в единый верховный суд нашей планеты. Главное, возьмите завтра официальный текст приговора!
Павел усмехнулся:
– Этим ты мне и нравишься, девочка! Никогда не признаёшь своего проигрыша! Что ж, терять мне нечего, завтра возьму свой приговор и подам апелляцию в верховный суд планеты, хотя я знаю, что это тоже бесполезно. Как ты думаешь, сколько мне придётся ждать, пока среди множества планетных дел в верховном суде найдётся и для меня время? Разбирательства таких дел люди ждут годами!
На другой день дядя Павел принёс домой текст приговора и расписку в том, что он подал апелляционную жалобу в верховный суд планеты.
– Принимая мои бумаги, – сказал дядя, – чиновник просто заливался от хохота: «Да знаете ли вы, сколько времени бумаги проходят через верховный суд? Вы состариться к этому времени успеете! К тому же, пока решение городского суда в силе, извольте его исполнять! Через шесть дней вы должны быть здесь с вещами. Так что устраивайте свои финансовые дела и не надейтесь особо на помощь от центральных властей планеты!»
Тем же вечером мы опять связались с Гилком и подробно описали ему ситуацию. В ответ он обещал отправить специалистов разобраться в нашем деле.
– Похоже, здесь явные злоупотребления судебных органов, – сказал он, – мои специалисты живо с этим разберутся. А когда выиграете дело, можете требовать компенсацию морального ущерба – хотя бы тысячу галактов за счёт судей. Я не стала пока обнадёживать дядю Павла, но попросила пока не продавать квартиру. Ведь продать её мы с Петей сможем позднее, а сейчас нам всем нужно где-то жить. Дядя Павел согласился.
Через два дня на нескольких тарелках в город прибыла судебная комиссия из центра. Судя по всему, Гилк не нарушил обещания. Дядю Павла вызвали опять в суд. Три дня его не было. Мы с Петькой переживали, гуляли по улицам, ели мороженое (в лесу мы и забыли, каким оно бывает) и гадали, чем кончится дело его отца. Встретили моих родителей. Мама просила меня вернуться домой, так как слышала, что дядя Павел пошёл против главного судьи, а такое дело ничем хорошим не может кончиться.
– Я хочу уберечь тебя, девочка, от бед, о которых ты даже не подозреваешь, – сказала она.
Я отказалась! Надо же, когда всё у меня идёт на лад, они почему-то всполошились! А беды? Беды обязательно будут на пути, который я выбрала.
На третий день вернулся дядя Павел.
– Дело мы выиграли, – сказал он, обнимая меня, – всё в результате твоей уверенности в победе. Сам бы я никогда не решился на такие действия.
– Ну как, выплатили вам компенсацию за моральный ущерб? – спросила я.
– Выплатили две тысячи галактов. Кроме того, завели уголовное дело против многих чиновников суда, в том числе и против главного судьи. Это оказалось для судей большой неожиданностью, ведь за последнее столетие это первый случай на планете, когда судят самих судей.
Вечером мы связались с Гилком. Он уже был в курсе всех наших дел.
– Сколько же мерзости удалось обнаружить в архивах вашего суда! – удивлялся он. – Главному судье теперь светит более двухсот лет, пока он расплатится за компенсации неправедно осуждённым. Да и другим участникам этой организации тоже сейчас не сладко.
– Гилк, а обнаружили того, кто подделал подпись дяди Павла?
– Конечно, сразу обнаружили. Это младший клерк, заведующий архивами. Говорит, что обнаружил неоформленную бумажку и решил её оформить, чтобы к нему претензий не было. Думаю, всё это не так, но в любом случае, этот клерк лишь малый винтик во всей преступной организации.
– Гилк, я бы хотела покопаться в мозгах осуждённых, только как бы это сделать вне города и так, чтобы нас никто не видел.
Особенно мне хотелось залезть в голову главного судьи.
– Давай сделаем так, – предложил Гилк, – я прикажу вывезти всех осуждённых и по пути обязательно на ночь сделать остановку в вашей лесной деревне. А вы всей компанией отправляйтесь завтра туда и ждите.
На этом разговор с Гилком был закончен. Я хотела идти домой, но меня остановил Кувес.
– Мила, я чувствую, что отправляться в деревню следует не завтра, а немедленно.
– Почему, Кувес?
– Предчувствие! А я привык предчувствиям доверять.
– Хорошо, пойду – разбужу дядю Павла и запрягу лошадей в коляску.
Через полчаса под ворчание дяди Павла мы уже тряслись по направлению к лесу.
– Как мы найдём дорогу в такую темень? – ворчал дядя Павел.
– Не бойтесь, – ответил с облучка Кувес, – мы с Веской прекрасно видим в темноте.
Приехали в посёлок уже под утро, обрадовав до слёз Фросю. Она уж не верила, что скоро увидит мужа.
На следующую ночь я опять связалась с Гилком.
– Ты знаешь, что ночью ваш дом сгорел? Во время пожара было много жертв, но ваших трупов не нашли, так что вы сейчас – главные подозреваемые в поджоге. С минуты на минуту в вашей деревне будет полиция, чтобы вас арестовать.
– Я думаю, – ответила я Гилку, – полиция сюда не доберётся. В нашем лесу очень легко заблудиться. Пусть лучше разрабатывают другую версию, так как мы уехали ещё вечером, когда пожара не было. А вот твои специалисты пусть прилетят и просканируют нашу память.
Я мысленно потянулась к своим маленьким друзьям:
– Мы здесь, мы здесь, – раздалось с неба, – а автомобиль с полицией, увы, сломался на полпути, так что вы его к себе не ждите!
Как хорошо, что маленький народец всегда начеку и не допустит в лес лишних людей.
Через день прибыли тарелки с комиссией, которая занималась расследованием дела Павла. С ними были и осуждённые. Впервые я попыталась изучить их мысли. В зале суда это мне не удалось, но, к моему удивлению, не удалось и теперь, в лесу. Да и вообще, люди ли они? Я опять связалась с Гилком.
– Ничего не вышло, ни одной мысли у осужденных я прочесть не могу, но не нашла также никаких признаков защитных ментальных щитов. Ничего не понимаю! Сомневаюсь даже, что они люди.
– Ну, ты даёшь! – ответил Гилк. – А кто же они, по-твоему?
– Не знаю, – ответила я.
– Может, ещё скажешь сделать им генетическую экспертизу? – рассмеялся мысленно Гилк.
– Сделай, – серьёзно ответила я.
– Повинуюсь приказу повелительницы, – всё ещё смеясь, сказал Гилк.
Наутро специалисты-сапиенсы просканировали всем нам память, убедились, что мы не поджигали свой собственный дом и написали соответствующую бумагу. Копию этой бумаги они обещали отвезти городским властям.
The free excerpt has ended.