Read the book: «О чем говорят камни», page 11

ВЫШЕЛ ЧЕЛОВЕК ИЗ МОРЯ

1548 год.

На отмель течение вынесло боевую галеру. Три десятка человек, худые и оборванные сумели добраться до берега, остальные шестьсот остались навсегда во власти морской пучины.

Люди поплелись к прибрежной крепости, но туда их не пустили, хотя и сбросили со стены несколько хлебов и посоветовали идти искать приют в деревне Михас, что на горе и в четырех часах ходьбы отсюда… Моряки понуро поплелись в Михас.

Это были бывшие рыбаки с Сардинии. Несколькими годами ранее на их деревню напали алжирские пираты, стариков убили, остальных же увели в рабство: мужчин на галеры, женщин и детей на продажу…

Жизнь на галерах не сахар, еды мало, да и та паршивая, работа адская, и даже во сне раб слышит щелчки хлыстов и арабскую брань. Рабы в таких условиях мечтают только о бунте…

Столкнулась пиратская галера с испанским бригом: первый же бортовой залп картечью с «испанца» посеял на палубе галеры смерть: всюду валялись убитые и раненные, а уцелевшие после залпа пираты готовились к абордажному бою. Еще пуще прежнего засвистели бичи и обрушились на спины галерных рабов… «Гребите сукины дети!, или не оставлю на ваших спинах ни клочка живой кожи»-вопил жирный мавр в алом тюрбане.. Галере необходимо было сблизится с бригом раньше, чем тот успеет развернуться другим бортом и выстрелить....второго залпа пираты могли и не пережить…

Не успели, не у дел остались заготовленные абордажные крючья, наточенные сабли и заряженные мушкеты… Бриг поймал попутный ветер, и развернувшись в четверть оборота встал к галере кормой и стал медленно удалятся от пиратов. Еще через несколько минут бегства капитан брига видимо счел, что теперь расстояние между кораблями достаточно велико, для маневра, и дал команду развернуться левым бортом к галере.

И снова залп, и вот уже несколько дыр ниже ватерлинии, сквозь щели в палубе на рабов сочится кровь, а снизу заливает морская вода. Замолк жирный араб, его туша осталась без головы, часть гребцов сумела высвободить цепь к которой они прикованны, и завязался бой рабов с пиратами на погибающем корабле.

Тонущую галеру вынесло течением на отмель, и она не скрылась под водою полностью. Испанский бриг выслал по направлению к галере две шлюпки с мушкетерами, и когда они достигли галеры, на той бой между рабами и пиратами уже закончился…в живых осталось лишь тридцать бывших рыбаков. Лейтенант с шлюпки понял ситуацию и дал команду солдатам не стрелять. Бриг не взял на борт бывших пленников…лишь дал им совет плыть до берега, благо до него было всего две сотни метров…и лейтенат обещал просигнализировать с брига в прибрежную крепость Сохайл, возле которой и случился морской бой, просьбу о помощи бывшим рабам… Но гражданских лиц в крепостях не любят, пришлось идти дальше…

Когда сардинцы добрались до Михаса, губернатор деревни проявил гостеприимство, накормил и определил на ночлег несчастных.

А когда они немного пришли в себя,губернатор сказал следующее: « земля наша небогата, и врядли вы—бывшие рыбаки умеете ее обрабатывать, но в море нашем много рыбы, правда берега пустнынны из-за опасности пиратских набегов. Если хотите, оставайтесь жить на нашем берегу под защитой крепости Сохайл. Войны не щадят наших мужчин, потому у нас много молодых вдов, думаю и они и вы будете рады создать новые семьи, чтобы жить в трудах праведных, и в смирении пред Господом…»

Сардинцы приняли предложение губернатора Михаса, и остались жить на берегу, возле места, где обрели свободу; создали семьи с молодыми вдовами из Михаса; построили лачуги не без помощи новых родственников гостерпиимной деревни; разобрали по досточкам то что осталось от огромной галеры, и из досок этих сколотили рыбацкие шлюпки, которые на своем сардинском диалекте итальянского назвали хироллы.

Довольный тем, что вновь берег стал обитаемым, заселенный крепкими и трудолюбивыми людьми, губернатор Михаса любил наблюдать из окна своего дома, как ранним утром из портика итальянской рыбачьей деревушки расходятся во все стороны хироллы, прямо таки фонтан из хиролл, потому и назвал новую деревню Фуенте де Хироллас…или же сокращенно Фуенхирола…

Через сорок лет почти всех потомков мужского пола тех сардинских рыбаков рекрутировали в состав «непобедимой армады», чтобы окончательно решить спор с Англией за господство над морями и океанами. И вот уже внуки стойких сардинцев взялись за галерные весла, а их семьи вновь ушли в деревню Михас, лишившись поддержки молодых да сильных, и опасаясь пиратских набегов.

На последующие 250 лет Фуенхирола превратилась в деревню-призрак…

А «непобедимая армада» медленно и верно шла к своей гибели… И была битва, и было поражение, и было бегство, и вынесло испаскую галеру течением на отмель вблизи шотландских берегов… Уцелевшие после кораблекрушения матросы вышли на берег, где их встретил старый добрый губернатор местной деревушки, у которого в селении много молодых вдов жаждущих мужской заботы и пустынные берега под боком, осиротевшие без рыбацкой суеты…

ТОРЕРО

Жил в середине 19-го века в Антекере тореадор по имени Хорхе Рамирес. Он блистал на лучших аренах Испании много лет, и считался непобедимым. Числилась за Хорхе одна интересная особенность—он был очень суеверным. Случалось, встанет Хорхе утром не с той ноги, так вообще не выйдет из дому; перебежит ему дорогу черная кошка, так он и на корриду не пожелает явиться…

Однажды, повстречалась Рамиресу цыганка, и нагадала ему следующее: «…ты прекрасен, как сама смерть, ибо ты тореадор, но опасайся того, кто неизменно окажется на твоем пути, и он будет прекрасен, как сама жизнь…»

Такой суеверный человек, как Хорхе, очень серьезно задумался над пророчеством гадалки, но цыганка говорила расплывчато, и совершенно непонятно было, к чему отнести ее слова, а потому они постепенно забылись…

Как-то раз, президент корриды пригласил Хорхе на ранчо, выбрать быков для предстоящих боев. Обычно, тореадоров не зовут выбирать животных, но Рамирес пользовался таким большим авторитетом в среде матадоров и любовью толпы, что для него решили сделать исключение…

Ранчо раскинулось к югу от Антекеры на живописнейших холмах, поросших пробковыми дубками, а быки были там один лучше другого: красавцы—горы мускулов, плотно обтянутые поблескивающей на солнце холеной черной шкурой. И среди прочих быков, больше остальных выделялся один—громадный, свирепый, белоснежно белый…

Глаза Хорхе загорелись, глядя на этого быка, он явственно представил себе бой с ним: переполненные трибуны, воющие от восторга, бык—само воплощение неземной мощи на четырех копытах, будто сам Зевс-Громовержец вновь посетил землю в рогатом обличьи, как это однажды случилось во времена похищения Европы....тореадор хорош, подстать быку!…толпа с замиранием сердца следит за каждым движением Рамиреса....брызги крови на белоснежной шкуре, и гневное клокотание в груди животного ощущается так явно и ярко, что зрителям начинает казаться, что они слышат звон набатного колокола....................такой бой они запомнят навсегда…

Рамирес стал уговаривать президента купить белого быка. На краткое мгновение, в сознании Хорхе вспыхнули предостерегающие слова цыганки, но тореадор поспешно задвинул их в дальние закоулки памяти,...., уж больно хотелось подарить публике незабываемое зрелище....хотелось славы.

Президент возразил Рамиресу, мол белый бык на корриде—это не по правилам, да и крупнее он остальных в полтора раза, но Хорхе настаивал на своем, и в конце концов бык был приобретен.

Наступил день корриды. И все с самого утра у Хорхе не заладилось: и поднялся с постели он не с той ноги, и дважды уронил блюдце во время завтрака, и на пути к арене трижды черный кот перебежал ему дорогу… Но в этот раз, наш суеверный тореадор не обращал никакого внимания на дурные приметы, которые сыпались на него будто из рога изобилия, ибо близился его звездный час—бой, каковой в жизни тореро случается лишь однажды…

И все случилось так, как это видел в своих мечтах Рамирес: заполненные до отказа трибуны арены Антекеры захлебывались от восторга, их любимец Хорхе, одетый в золотое и зеленое, показывал чудеса мастерства. Бык был подстать тореадору—резвый, свирепый, могучий…алые росчерки зловещим веером разворачивались от кровоточащей холки животного....

Но финал случился печальным: бык и человек убили друг друга.

Люди еще много лет говорили о легендарном бое Хорхе Рамиреса с белоснежным быком, но в веках, как правило, остается лишь память о непобежденных, и имя Рамиреса постепенно стали забывать.

И забыли бы вовсе, если бы не присутствие на том последнем бою Хорхе одного молодого американца, который чрезвычайно впечатлился увиденным зрелищем, и однажды написал знаменитый роман, о противостоянии горделивого человека и могучего белого животного. Судьба множество раз намекала тому человеку: « .. не трогай моего белого агнца, хочешь славы и денег, они у тебя будут, только не смей трогать белого…»

Роман называется «Моби Дик», он о противостоянии капитана Ахава и белого кашалота, а писателя зовут Герман Мелвил.

МАМА И ПОВЕЛИТЕЛЬ МУХ

В Гранаде, в пещере квартала Сакромонте, жил цыган по имени Мария-Анна. Да не смутит вас то обстоятельство, что мужчину зовут по женски, ведь рожден он был в эпоху диктатора Франко, а в те времена цыганским мальчуганам нередко давали девичьи имена, дабы ввести в заблуждение власти и избежать призыва в армию. Что до пещерного образа жизни нашего героя, так ведь и по сей день в Гранаде около тридцати тысяч цыган живут в пещерах.

Помимо имени, за Марией-Анной водилась еще одна странность—он был скромным, если не сказать робким, а это свойство характера у его соплеменников не в чести, потому-то он и ходил бобылем до седин в висках. Знакомые его звали кратко—Ма.

Как и многие цыгане Гранады, Ма зарабатывал на пропитание торговлей китайскими зонтиками в пасмурные дни, веерами в жару, и чумбой в сентябре-октябре.

Чумба—это верхние желтые и красные побеги кактуса Опунция. Когда чумба появлялась, и еще не успевала позеленеть и загрубеть, Ма срезал ее, грузил в старую строительную тачку, и отвозил в центр города. Чистил побеги в кожаных перчатках ножом и продавал туристам. Эти побеги по вкусу напоминают тропические фрукты, и больше всего папая.

Ма любил торговать напротив кафедрального собора. Там же, женщины из его квартала раздавали веточки розмарина туристам. Они подходили к людям, протягивали им веточку, и говорили: возьми дорогой(дорогая), это подарок. На самом деле розмарин был лишь предлогом завязать разговор, дабы погадать человеку на его ладони.

Цыганок, которые этим занимались, совершенно не смущало то обстоятельство, что турист может не знать испанского языка, а цыганки не владели накаким другим. Человек, взявший из рук цыганки розмарин, зачастую оказывался в полной ее власти, хлопал глазами, и завороженно слушал ее непонятную скороговорку, и чтобы этот словесный поток не обрывался, необходимо было «позолотить ручку». Порою туристы, подпавшие под гипнотическое влияние гадалок, выкладывали все деньги, какие у них только были.

Этим же, напротив собора занималась молодая цыганка по имени Мария-Антония. Она очень нравилась Ма, и он любил наблюдать за ее работой, но Мария-Антония никогда не обращала внимания на робкого Ма.

Но, однажды, приключился интересный случай:

Цыганки никогда не работали поодиночке, чтобы в случае чего прийти друг дружке на помощь, и выручить коллегу из беды. Произошла какая-то свара за углом у капеллы-усыпальницыкоролей-католиков, и две спутницы Марии-Антонии убежали на выручку своим соплеменницам, а оставшаяся на своем посту Мария-Антония предложила веточку розмарина чудаковатого вида кривому на один глаз мужчине лет пятидесяти . Тот принял подношение, и Мария –Антония по обыкновению стала заговаривать ему зубы:

–Счастье будет в доме твоем, если поставишь эту веточку в стакане с водой на окно дома своего, но чтобы наверняка никакие беды не постучались в двери твои, я их отворочу, только позолоти ручку, и любую напасть отведу от очага твоего, долгие годы жизни тебе нагадаю…

–Нет,– ответил мужчина на чистом испанском,–я довольно наслушался подобной чепухи, теперь ты будешь слушать мою....теперь я тебе погадаю и грубо схватил цыганку за запястье. Мария-Антония тревожно осмотрелась по сторонам в поисках подруг, но никого из них не было рядом, только Ма стоял в десятке метров у стены дворца епископа и торговал чумбой, но какую поддержку можно ждать от этого тюфяка?

А мужчина тем временем скорчил довольную гримасу и заявил:

–Ну что,твой бред супротив моего бреда голубушка? Я – Вельзевул—демон, поднявшийся из преисподней в ваш грешный мир. Я—повелитель мух, оводов и слепней, которые кусают грешников в кипящих котлах, и не позволяют им поднять голову из кипятка для вдоха.....я вижу по твоей лукаво-скользкой ручонке, что из тебя выйдет великолепная назойливая муха, которой так не достает в моем рое, и я заберу тебя с собою в ад, там тебе самое и место! Пойдем со мной!

....и потянул цыганку с площади.

Мария-Антония принялась верещать на всю округу, но подмога из соратниц явно не поспевала, а прохожие туристы, наблюдавшие переполох, лишь постарались придать своим лицам, выражавшим крайнее любопытство оттенок легкой озабоченности.

Мужчина кричал:

–Однажды твои подельницы выманили все деньги из моего кошелька, и ты будешь держать ответ передо мною за все свое племя…

Мария-Антония несколько раз бросала в сторону Ма тревожный, полный мольбы взгляд, но Ма будто остолбенел, и стоял нелепо раскрыв рот и хлопая ошарашенными глазами. Наконец мужчина вытянул цыганку на край площади. К тому времени женщина уже отчаялась искать чью-либо помощь и все свои силы бросила на то, чтобы упираться, и не позволить сумасброду вытянуть ее с площади..

Но вдруг, позади Повелителя мух возник Ма, оттянул «Вельзевулу» ворот куртки, и с размаху забросил ему зашиворот неочищеный побег кактуса. Повелитель хрипло чертыхаясь отпустил руку Марии-Антонии, и убежал нервно подпрыгивая и пытаясь растегнуть куртку на ходу…

Цыганка впервые одарила торговца кактусами теплым благодарным взглядом.

С тех пор скромняга Ма и Мария-Антония были неразлучны, и эту сладкую парочку в Сакромонте стали называть МаМа.

КОЛОМЫСЛО

1951 год. На испанскую таможню приходит посылка из Советского Союза. Продолговатая, в мягкой обертке, наощупь, так вовсе кривая палка… Под адресатом на обертке надпись —КОЛОМЫСЛО, и описание на русском языке: «Предмет, под названием коломысло предназначен для битья волка по хребту, в момент, когда он ловит рыбу хвостом из проруби».

Посылка выглядела подозрительно, с подозрительной надписью из подозрительного СССР.

Собрали консиллиум: высшие чины таможенной службы, агенты национальной безопасности, и несколько специалистов русского языка.

Переводчики с русского не смогли найти значение слова «коломысло», и долго совещались по поводу перевода слова «прорубь», ибо в стране, где никогда не видели прорубь, и слова такого не может быть , а дословный перевод—«дыра во льду» ровным счетом ничего не объясняет, ведь можно достать кусок льда из морозилки, просверлить в нем отверстие, и это все таки будет не прорубь!

Неееет!, конечно в Испании случается, что озеро покрывается льдом, но настооолько тоооолстым, чтобы по нему можно было пройтись, да еще вырубить в нем дыру!....во всяком случае не так часто, чтобы придумывать для этого понятия самостоятельный термин…

Перевод, вроде : «исскуственным путем созданное отверстие в очень толстой корке льда, покрывающей поверхность водоема, во время длительных морозов», звучит длинно, что тоже может вызвать нежелательные вопросы чиновников по поводу степени компетентности переводчиков.

Неужели в великом испанском языке не найдется аналога русскому термину длиною в одно слово, или короткую фразу? Поскрипели мозгами спецы, а время поджимало, и наскорую руку родили высказывание—«дыра в воде».

Чиновники внимательно проанализировали перевод, и вынесли решение: « Надпись на посылке, повествующая об избиении неким предметом волка, который ловит рыбу хвостом через дыру в воде, может означать одно из двух—1) либо волк-идиот, и 2) либо надпись-шифровка… Вторая версия смотрелась более убедительной.

Один молодой чиновник очень робко предположил, что надпись шуточная, а в слове «коломысло» допущена ошибка, и на самом деле это «коромысло»–палка к которой за разные концы подвешивают ведра с водой… Но версия, высоким собранием, мгновенно была признана несостоятельной, и даже глуповатой, ибо нет никакого смысла таскать ведра на палке(ведь не делали же этого в Испании никогда!), а потом бить ею волка по спине, а смысл бессмыслицы переосмысливается через осмысление надписи, как шпионской шифровки....

Для расшифровки надписи, данных явно было недостаточно. Решили поступить следующим образом: секретный агент испанской контрразведки Хорхе Рамос, отправится в Малагу, к адресату, которому предназначалось «коломысло», торговцу рыбой Рамону Рахою, и, под видом почтальона вручит ему «коломысло»… Дальше Рамосу предстояло действовать на свое усмотрение: слежка, доверительные беседы, пытка....по ситуации....только бы узнать…кто?..зачем?…почему?…в какой мудреный механизм нужно вставить коломысло, чтобы он заработал?..на какой стадии разработки эта машина убийства, является коломысло опытным образцом, или же действенной деталью какой-то «аЦкой машины недобитых республиканцев»…за сколько продались? ..где? и все в таком же духе…

Через два дня агент Хорхе Рамос сошел с поезда на Малажский перрррон. Ничто не выдавало в нем контррразведчика, он мгновенно растворился в толпе, и ни один прохожий ни за что бы не подумал, что у этого худенького невзрачного человечка ксива в кармане, под пиджаком кобура с кольтом, а в руках под видом непонятного свертка таинственное «коломысло»…

Агент Рамос решил нагрянуть к адресату ранним утром, когда « все дома», каково же было его удивление, когда дверь ему никто не отворил. Из соседней квартиры, появилась всезнающая старушка, и доложила агенту, что Рамон вернется с работы через полчаса…

Агент Рамос сел на крыльцо дома, и стал ждать. Время тянулось невыносимо медленно, откуда-то из глубины переулка до ушей агента доносились звуки шаркающей по тратуару метлы одинокого дворника… Шарканье становилось все громче, а дворник все не показывался из-за поворота… Агенту стало не по себе, он нервно сжал рукоять кольта правой рукой, «коломысло» левой, и напряженно вглядывался в зияющую темноту переулка…

Из-за угла, совсем близко, как гром среди ясного неба, зазвучала песня, исполняемая мощным почти оперным баритоном:

Встлечайте Ламона,

Плодавца бокелона

Салдины, долады,

Меллусы, лосады…

Белите на затлак,

Белите в обед,

Белите на ужин,

СвежЕй лыбы нет…

О лыба, лыба!

Колмилица лыба,

Ты желудков услада

И хозяйкам отлада…

Агент Рамос взвел курок, и спрятал кольт под сверток с «коломыслом» ......на него надвигался здоровенный мужик в широкополой шляпе, руки в боки, босой, а с локтей его на шнурках свисали корзины, наполненные рыбой…

Лыба, лыба, свежая лыба!

–Снова пропел мужик…

Из всех концов улочки повыныривали всклокоченные и заспанные хозяйки, и облепили торговца рыбой со всех сторон… Через минуту все разбежались, остался лишь Рамон с пустыми корзинами и агент Рамос с кольтом и «коломыслом» на крыльце дома торговца…

–Сеньор Рамон Рахой?—поинтересовался агент Рамос, вставая со ступенек и пряча кольт за спину…

–Да, Ламон Лахой –ответил торговец—с кем имею честь?

–Я.....почтальон, принес вам посылку,…из Советского Союза—агент приподнял повыше сверток—вы знаете, что в ней?

–Конечно—обрадовался Рахой, изучая силуэт посылки—это же коломысло!

–Это я уже знаю, но для чего оно?

–Давайте покажу…

–Только без фокусов—агент Рамос протянул коломысло Рахою, и сделал шаг назад, положив палец на курок пистолета…

Рахой, не разворачивая обертку, подцепил концами коромысла обе свои корзины для рыбы за шнурки, и положил посылку себе на плечи, так чтобы корзины болтались на ее концах справа и слева, уравновешивая друг друга…

–Удобно—пожав плечами и скромно улыбнувшись произнес Рахой—один военнопленный советский офицел, в глажданскую все смотлел, как в Малаге неудобно носят колзины с лыбой на локтях, и обещал плислать коломысло,....ух спасибо почтальон, много лет ждал посылку..

Агент Рамос почувствовал себя глупо, незаметно от Рахоя спрятал кольт в карман, и спешно распрощавшись с торговцем рыбой зашагал прочь. В голове агента все крутилась мысль: «..странно все же, такая простая и удобная вещь коломысло....так же просто, как и колесо, но колесо придумали тысячи лет назад, а сейчас-то(!), вот вот в космос полетим(!), а коломысла не знаем…»

Через несколько лет агент Рамос перевелся на работу в мэрию Малаги, а еще через несколько лет, когда малажские чиновники обсуждали тему «основного символа Малаги», который бы являлся своеобразной визитной карточкой города для туристов, он предложил в качестве «символа» образ торговца рыбой Рамона Рахоя…

Торговец, прозванный в народе «сеначеро» (приносящий ужин), действительно, стал основным символом города,....памятник ему стоит у входа в малажский порт: босой мужичок в коротких панталонах, в широкополой шляпе, руки в боки, а с локтей на шнурках свисают корзины для рыбы......но без коломысла....про него бывший агент почему-то умолчал......